Он поднес ее руку к губам, и у Сони перехватило дыхание. Савелли, который принимает у себя герцога Эдинбургского, барона Ротшильда и даже монарших особ, богатейший, могущественный Савелли называет ее именем танкер и приглашает ее на церемонию освящения. Как ей стоит поступить? Что ответить?
Соня вспомнила гадание на картах, Рыцаря, готового, по словам Ирены, ради нее на все; вспомнила слова Джулио: "Все имеет свою цену, даже ты. Но ты стоишь дороже, чем драгоценное ожерелье".
- Каждый - кузнец своему счастью, - сказала она по-латыни и освободила руку из рук Савелли.
- Мне ли этого не знать! - ответил Савелли. - Я всего в жизни добился собственным горбом.
- Но у каждого свое счастье, - решив поспорить с тайновидцами, заявила Соня. - Благодарю за оказанную честь, но боюсь, что недостойна ее, а потому вынуждена отказаться.
Положив на стол деньги и не дожидаясь сдачи, Соня встала и решительно направилась к выходу. Потрясенная, Вирджиния, тяжело ступая, направилась за ней.
ГЛАВА 21
Боби, спавший на постели рядом с Соней, неожиданно проснулся и прислушался. Достаточно было малейшего шороха, чтобы его длинные уши поднялись и, как два чувствительных радара, настроились на подозрительный шум. Умные черные глаза с немым вопросом посмотрели на Соню. Соня отложила книгу.
Июль только начался, но жара уже стояла нестерпимая. Даже ночь не приносила облегчения. Соня распахнула все окна и дверь на террасу, но горячий влажный воздух был неподвижен. Она вернулась совсем недавно. Сегодня она позировала перед фотоаппаратом двенадцать часов подряд и чувствовала себя совершенно обессиленной.
В этой огромной квартире, нагонявшей на нее скуку, она жила одна, и Боби был единственным живым существом, разделявшим ее одиночество. Когда она возвращалась домой, он встречал ее с неизменной трогательной радостью, виляя своим хвостом и пританцовывая на смешных коротких лапках. Квартира принадлежала Джулио. Вскоре после их ночной встречи он дал ей ключи и сказал:
- Мать все мечтала меня женить, поэтому обставляла квартиру в расчете на семейную пару. Я тем не менее не могу придраться к ее вкусу. Надеюсь, тебе тоже понравится.
Квартира и в самом деле была великолепная. Отсюда, над перекрестком улиц Спига и Сан-Андреа, открывался изумительный вид на крыши старого Милана. В квартире было три гостиные, кабинет, три спальни, каждая - с отдельной ванной комнатой, кухня и огромная терраса, где цвело множество всяких цветов. Мебель эпохи Империи уживалась здесь с помпезными столиками рококо и стульями Людовика XIV, полы устилали персидские ковры, а на стенах висели подлинники Леже и Кандинского. Джулио научил ее разбираться в стилях, и она могла себе представить, сколько стоит все это убранство.
Поначалу Соня, как ребенок, радовалась новому для нее комфорту. Ей нравилось, что она ест на английском фарфоре, спит на антикварной кровати, что в ее распоряжении служанка, которая не только убирается, но и занимается ее гардеробом, однако, когда все это вошло в привычку, она стала чувствовать себя одинокой среди музейных экспонатов квартиры на улице Спига. Сейчас Джулио был в Соединенных Штатах, а она целыми днями пропадала на работе, словно от этой работы зависела вся ее жизнь.
Благодаря своей одержимости Соня достигла высочайшего профессионализма и стала одной из самых престижных моделей. Работа помогала ей заглушить в себе чувство неудовлетворенности, в котором она боялась признаться даже самой себе. Джулио, когда бывал в Милане, осыпал ее знаками внимания, но чаще его не было с ней - в Америке он проводил целые месяцы. Каждый раз она с нетерпением ждала его возвращения, которое, однако, приносило ей больше страданий, чем радостей.
Перед его последним отъездом Соня взяла с него слово, что в августе они поедут отдыхать в какую-нибудь деревушку на севере Европы, подальше от великосветских сборищ. Она уже считала дни до его возвращения. Отказываясь от всех приглашений, она проводила вечера дома, читая книги. В основном это были романы про любовь. Сейчас она читала "Унесенные ветром" и вспоминала мать, которая когда-то запрещала ей читать подобные книги, говоря, что они задурят голову. В этом была доля истины.
Боби соскочил с кровати и побежал к дверям, радостно виляя хвостом. Соня удивилась и, отложив книгу, внимательно следила за собакой. Вдруг ей стало страшно. Жильцы разъехались на лето, в доме она осталась одна, не считая портье. Судя по поведению Боби, за дверью должен был находиться кто-то знакомый, но Джулио обещал вернуться только дней через пять-шесть, во всяком случае, так он сказал, когда последний раз звонил. Поведение Боби все больше ее настораживало. Песик лег носом в дверь, положил морду на передние лапы и, продолжая вилять хвостом, с шумом втягивал в себя воздух. Соня открыла глазок и посмотрела: лестничная площадка была пуста. Однако Боби продолжал вести себя так, будто за дверью кто-то есть.
Соня позвонила портье. Тот ответил не сразу, сонным голосом.
- Кто-то поднялся на мой этаж, собака беспокоится, - взволнованно сказала Соня.
Портье стал уверять ее, что такого просто не может быть: входная дверь заперта, по домофону его не вызывали, сигнализация молчит.
- Если хотите, я могу подняться и проверить, но, может быть, Боби просто просится выйти?
Соня была уверена, что никуда Боби не просится, тем не менее решила одеться.
Как хорошо было дома, думала она, папа спал рядом, и она не прислушивалась к подозрительным шумам. Соня надела спортивные бумажные штаны, майку, летние матерчатые туфли и с Боби на руках села в передней на диванчик, поджидая появления портье. Загудел лифт, потом хлопнула металлическая дверь. Боби вдруг успокоился.
- Это я, Оскар, - услышала она голос за дверью и открыла.
- Я все проверил. Никого, конечно, нет и не было, можете быть абсолютно спокойны.
- Подождите меня минуточку, я все же выйду с Боби, - неожиданно для себя решила Соня. - Может, ему и вправду надо прогуляться?
Было уже больше двенадцати. Соня спустилась с портье на лифте и вышла в духоту полутемной пустынной улицы. Бессознательно она пошла в сторону улицы Бильи; довольный незапланированной прогулкой, Боби трусил в двух шагах от нее. Вскоре показался дом де Бросов, и Соня увидела женщину, которая, отпустив такси, направилась к воротам. Это была Федерика Ровести, Соня сразу же ее узнала. Удивленная, заинтригованная, Соня поспешно вернулась домой, не обратив внимание на недовольство собаки, которой явно понравилась ночная прогулка. Влетев в квартиру, Соня бросилась к телефону и набрала номер Джулио, моля бога, чтобы ей не ответили.
- Слушаю, - раздался в трубке голос Джулио, и она медленно нажала на рычаг.
Соня пошла в кухню, налила себе молока, сделала несколько глотков, потом отправилась в кабинет, нашла в телефонной книге Джулио миланский телефон Онорио Савелли и набрала номер. Долго никто не снимал трубку, наконец резкий мужской голос сказал:
- Слушаю, кто говорит?
- Это Соня Бренна, - ответила она.
- Здравствуй, дорогая, - голос тут же изменился.
- Я согласна крестить твой танкер. Прости, что поздно звоню, я думала, тебе будет приятно это знать. Но мне надо кое-что выяснить. Ты не возражаешь, если я сейчас приеду?
ГЛАВА 22
Обнаженный Онорио показался ей не таким красивым, как Джулио. Не было в нем и той утонченной чувственности Джулио, которая сводила ее с ума в минуты их близости. Опыт и прирожденное чутье безошибочно подсказывали Джулио, какие ласки доставляют ей самое острое наслаждение. Онорио, не заботясь об ответной реакции Сони, набросился на нее с долго сдерживаемой страстью и овладел ею почти сразу, на правах безраздельного хозяина. То, что произошло, не было похоже ни на неуклюжую назойливость ее неопытного мужа, ни на деликатность глубоко страдающего любовника. Это получилось просто и естественно, как в природе, которая сохраняет гармоническое равновесие, давая и беря одновременно.
Соня шла к Савелли, уязвленная ревностью, потрясенная предательством; она хотела отдаться ему назло Джулио и была готова принести себя в жертву, но никак не ожидала, что получит от этого удовольствие. Поэтому ее поразило незнакомое, новое чувство, которое она испытала. Наконец-то она освободилась от детского наваждения, от угольщика, который явился ей в первую брачную ночь и потом даже с Джулио не оставлял наедине.
Сейчас она лежала умиротворенная, спокойная, и каждая клетка ее тела хранила память о только что испытанном наслаждении. Онорио протянул к ней руку, и от его властной ласки в ней снова начало зреть желание.
- Опытной любовницей тебя не назовешь, - сделал вывод Онорио, - но это не безнадежно. Материал первоклассный, лепить будет одно удовольствие.
- Тебе, похоже, не грозит умереть от скромности, - сразу же нашлась Соня. - Зато из тебя джентльмена не слепить, сколько ни старайся.
- Тут ты права, моя дорогая, я из другого теста. Быть джентльменом - удел безвольных и безмозглых ханжей, у которых ничего своего за душой. Я на таких за жизнь нагляделся, все они передо мной на брюхе ползают. Я же родился в бедности и всего добился сам, с помощью вот этого, - он выразительно постучал по лбу. - А у женщин добивался успеха вот этим. - И самодовольно показал на предмет своей мужской гордости, уже готовый подняться для нового всплеска любви.
Соня соскочила с кровати и, стоя перед ним обнаженная, сказала с искренним возмущением:
- Знаешь, твоя вульгарность просто ни в какие ворота не лезет!
Машинально обведя глазами комнату, она лишний раз убедилась, как безвкусен ее владелец. Необъятное квадратное ложе, покрытое черной шелковой простыней, больше подошло бы для военных учений, чем для сна. Стены, затянутые серым дамастом, были увешаны не сочетающимися друг с другом картинами, которые роднила лишь их баснословная цена. В двух огромных и особенно безобразных Соня узнала руку испанского модерниста Антонио Тапиеса. В углу, совсем не на месте, стояла великолепная античная Венера.
- Как ты прекрасна, Соня, бог мой, - с восторгом глядя на нее, тихо сказал Савелли. - Мне все еще не верится, что ты стала моей.
- Думаешь, стала? - то ли в шутку, то ли всерьез бросила через плечо Соня, направляясь в ванную комнату.
Здесь тоже все было необычно. Кроме ванны, в центре огромного помещения красовался небольшой бассейн, огороженный золочеными перилами. Вода в бассейне пахла сандалом. Соня погрузилась в нее, как в волшебную купель.
Это странное жилище, напичканное античными подлинниками и безвкусной авангардистской мазней, занимающее два последних этажа жилого дома в центре Милана, отражало главные качества своего хозяина - могущество и вульгарность.
- А зачем оно тогда нужно, это богатство, если им нельзя похвастаться? - спросил со смехом Онорио, когда они несколько минут назад лежали в постели.
Удивляясь самой себе, Соня вдруг отчетливо представила себя рядом с этим человеком. Как ни странно, но эта нелепая смесь его самоуверенности, вульгарности и почти детского простодушия внушали надежность. "За ним, как за каменной стеной", - подумала она и, перевернувшись на спину, сделала несколько энергичных движений.
Перед ее закрытыми глазами возникло лицо Джулио, прекрасного, благородного, утонченного Джулио, с которым судьба поступила так жестоко! Сердце ее сжалось от любви к нему, она с болезненной остротой почувствовала потребность увидеть его, такого непохожего на Онорио, но ее тут же пронзила мысль о его измене. Он специально не известил ее о возвращении, чтобы встретиться в материнском доме с Федерикой Ровести! У них все было договорено! Она-то считала, что эта история давно закончилась, а они за ее спиной преспокойно продолжали встречаться. Соня со злостью ударила ладонью по воде, точно давая пощечину неверному любовнику.
- Вижу, ты начинаешь входить во вкус, - по-своему прокомментировал ее жест Онорио, который, зайдя в ванную незаметно для Сони, уселся голый на краю бассейна, демонстрируя свою готовность продолжить любовные игры.
- Иди сюда, - позвала его Соня.
Ей хотелось отомстить за измену и забыть мучительную связь с Джулио.
Онорио скользнул в воду и прижал ее к себе. Такой способ любить показался Соне забавным, и она начала смеяться.
Когда они вышли из бассейна, молодой вышколенный слуга уже держал наготове махровые халаты.
- Он нас видел, - покраснела от стыда Соня, - он видел, чем мы занимались.
- О, не волнуйся, дорогая, от гетеросексуальных связей, выражаясь культурным языком, ему ни жарко ни холодно. Иначе говоря, он не по этой части. Правда, Чечина, тебе это неинтересно?
- Совершенно верно, - высоким женским голосом ответил слуга.
- Вообще-то его зовут Франческо, - объяснил Онорио Соне, после чего повернулся к молодому человеку: - С этой минуты и дальше синьора будет жить с нами. Когда и сколько захочет. Ее приказы равносильны моим.
- Слушаюсь, - ответил Франческо и, посмотрев неодобрительно на Соню, бесшумно вышел.
- Это самые лучшие слуги, - пояснил Онорио. - Они честны и преданны, к тому же не делают детей служанкам. А свою несчастливую любовь оплакивают в одиночестве.
- Кто тебе сказал, что я буду здесь жить? - спросила Соня.
- Это я сам сказал, разве не достаточно?
- Для меня недостаточно.
Соня решительно направилась в спальню, Онорио бросился за ней.
- Послушай, Соня, не будь дурой, ведь ты моя женщина, только моя. Ты сама уже это поняла, так что не уверяй меня, что любишь Джулио де Броса. К тому же он никогда на тебе не женится.
- В отличие от тебя, - с иронией сказала Соня.
- Я уже женат. На десятке влиятельных компаний. Так что развод не сулит мне ничего, кроме финансового краха.
- У тебя еще и любовница есть.
- Все давно кончилось и быльем поросло.
Соня стала поспешно одеваться.
- Спасибо за доставленное удовольствие, - с королевской вежливостью сказала она. - Это была незабываемая ночь.
- Брось эти шуточки, детка. Ты считаешь, я просто хотел взять тебя? Соня, - его голос стал хриплым, - я люблю тебя, я правда очень люблю тебя.
Соня вспомнила предсказание Ирены и то, что сказал когда-то Джулио. "Он добьется тебя, он возьмет тебя, ты будешь его", - или как они там предрекали? Нет, она не хотела, чтобы ее судьбой кто-то распоряжался, пусть даже эти кто-то - самые высшие тайновидцы.
- Послушай, - сказала она, - сегодня у меня очень трудный день, работы - невпроворот. Договорим в другой раз.
Онорио преградил ей дорогу.
- С сегодняшнего дня ты больше не работаешь. У тебя будет все, что ты только пожелаешь. Подожди минутку!
Он догнал ее в дверях и подал ей маленькую коробочку.
- Открой, - почти грубо приказал он.
Соня открыла коробочку и увидела камень необыкновенной красоты. Это был бриллиант не меньше пяти каратов в форме ладьи, оправленной в белое золото. Этот подарок должен был стоить намного дороже того гарнитура из бирюзы, который он прислал ей после карнавала.
- Что скажешь? - спросил Онорио.
- Миленькая вещичка, - спокойно ответила Соня и, закрыв коробочку, вернула ее Савелли.
- И все? Ты вообще представляешь себе, сколько этот камень стоит?
- Приблизительно представляю, но себя оцениваю все же дороже.
Сказав это, Соня сама испугалась собственной наглости, но, уходя, поймала растерянный взгляд Онорио и поняла, что победа осталась за ней.
У подъезда возле кремового "Роллс-Ройса" у распахнутой дверцы стоял шофер в синей униформе.
- Прошу, - галантно поклонился он.
- Кто вас послал? - удивилась Соня.
- Синьор Савелли.
- Благодарю вас, но я предпочитаю пройтись пешком.
Легко ступая в своих матерчатых спортивных туфлях, она пошла в сторону корсо Венеция. Ей надо было обязательно заскочить домой, чтобы взять сумочку с косметикой и позвонить в студию: она уже немного опаздывала.
Дверь квартиры была заперта изнутри. Силия - женщина, которую ей рекомендовал Джулио, - как всегда, оставила ключ в замке. Пришлось звонить. Дверь открыл Джулио. В его взгляде она прочла грусть и нежность.
- Что ты здесь делаешь? - зло спросила она, и слезы сами собой потекли из ее глаз.
Джулио обнял ее за плечи, и тут она по-настоящему разрыдалась.
- Я приехал вчера поздно вечером и сразу же отправился сюда, - начал рассказывать Джулио. - Уже поднявшись на площадку, припомнил наш с тобой последний разговор, - ты рассказала, что Онорио Савелли назвал в честь тебя танкер и просил тебя присутствовать на освящении. Я решил, что не имею права мешать тебе жить своей жизнью, и, не позвонив, ушел.
Конечно, это была чистая правда. Вот почему Боби вилял хвостом у двери - он учуял Джулио.
- Значит, ты ушел, - в порыве ревности крикнула Соня, - чтобы провести ночь с Федерикой Ровести!
- Это получилось случайно, - с виноватым видом сказал Джулио. - Мы просто вместе напились с горя. Я оплакивал потерю тебя, а Федерика - меня, она ведь думает, что я ее бросил.
Соня бросилась ему на шею, рыдая, как ребенок.
- Джулио, дорогой, как я могла о тебе так думать! Мне стыдно, я недостойна тебя, я перед тобой…
- Замолчи, ничего не говори мне, я ничего не хочу знать, моя единственная, моя прекрасная девочка, - нежно сказал он и повел ее в спальню.
Целуя ее, он помог ей освободиться от одежды, и она была благодарна ему за нежную ласку.
Запустив пальцы в его густые волосы, она притянула к себе его голову. Ее пронзило желание к нему - единственному мужчине, которого она по-настоящему любила.
- Я не имею на тебя права, Соня, - вдруг сказал Джулио. - Безумно было надеяться, что ты навсегда останешься со мной.
- Нет, не говори так, умоляю.
- Мы должны разойтись, я понял это окончательно. Мы не должны больше встречаться, иначе я просто сойду с ума.
- Джулио, ты шутишь, как же я без тебя?
- Хватит друг друга обманывать.
- Но мы любим друг друга.
- Мы страдаем друг с другом. Нам не дано испытать счастья полного слияния, и наши безумные ночи только подтверждают это.
- Я провела эту ночь с Савелли, - призналась Соня.
Джулио молча зарылся лицом в подушку.
- Джулио, почему ты молчишь? - в отчаянии взмолилась Соня. - Скажи хоть что-нибудь, оскорби меня, ударь!
Джулио повернулся к ней лицом.
- Никогда ты не будешь принадлежать ему полностью, потому что мы принадлежим друг другу, - сказал он тихо. - Никому не разорвать нить, которая нас связывает, пока мы живы. Но это не значит, что мы должны быть вместе. У тебя своя дорога, у меня - своя. Я принял решение, я ухожу.
Остановившимся взглядом Соня уставилась на занавеску, которую шевелил свежий утренний ветерок.
- Значит, ты сознательно бросаешь меня в объятия Савелли? - спросила она после некоторого молчания.
- Да благословит тебя бог, - сказал Джулио и встал с постели.
- Джулио! - только и смогла вымолвить Соня сквозь душившие ее рыдания.
Джулио, не оглянувшись на нее, направился к двери и распахнул ее. Боби пулей влетел в спальню и взобрался на постель.