Пьетро быстро прошел к двери и распахнул ее. На пороге стояли четыре дюжих молодца.
- Вы не вовремя, ребята, - сказал он им, - зайдите за ящиками попозже. - И захлопнул перед их носом дверь.
- Теперь ты, может быть, объяснишь, что здесь происходит?
- Прямо сейчас?
- Да, прямо сейчас.
Паоло зажег сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым, который поплыл вверх тугими кольцами. Он всегда прибегал к этому эффектному номеру в трудных ситуациях, чтобы выиграть время и сосредоточиться. Появление Пьетро обескуражило его, он должен был решить, как вести себя теперь, когда тайна бриллиантов раскрыта.
- Видишь ли, - начал он не спеша, - Соня только что уехала, подарив мне на прощание Римлянина. В цилиндре типографского станка твоего деда лежало то, что ты видишь у меня в руках. Бриллианты на тысячу миллиардов лир. Теперь это сокровище по праву принадлежит мне.
Пьетро взял в руку один бриллиант, подбросил его вверх, поймал, снова подбросил. В детстве на море он любил выискивать в песке такие мелкие камешки и играл с ними.
- Тетя Анна тоже догадалась о тайнике, но ты опередил ее и первым достал этот мешочек. Выходит, в охоте за сокровищами победил ты?
Он сказал это спокойно и холодно, может быть, даже слишком холодно. Паоло впервые видел его таким - зрелым, уверенным в себе мужчиной, и эта перемена испугала его.
- Тринадцать лет назад твой дед отправил меня в Женеву за этими самыми бриллиантами, на которые он истратил тысячу миллиардов лир, - начал объяснять Паоло. - Я обещал ему хранить молчание и обещание свое выполнил. По сравнению со всеми вами у меня было преимущество, я знал, что капитал обращен в драгоценные камни. Но где спрятаны камни, я не знал, и это чистая правда.
Единственно, о чем умолчал Паоло, это об участии в операции ювелира Роберто Кортезини.
- Значит, тетя Анна умнее нас всех, - заметил Пьетро. - Мысль о бриллиантах не приходила ей в голову, но зато она точно высчитала, что в этой старой развалине должен быть тайник, а в нем - ключ к исчезнувшему наследству.
Паоло между тем аккуратно высыпал бриллианты в мешочек и протянул руку за последним, которым играл Пьетро. Бриллиант был белого цвета, в форме ладьи. Потом он завязал мешочек шнурком, надел пиджак, плащ и шляпу и спокойно направился к выходу.
- А это ты взять не хочешь? - показывая на станок, спросил его Пьетро. - Если тетя Анна узнает, что ты нашел бриллианты, она, чего доброго, наймет киллера, чтобы с тобой расправиться. Если же я скажу ей, что Римлянина во дворце не оказалось, она займется его поисками.
- А что ты будешь в это время делать? - спросил Паоло.
- Ничего. Дед предвидел, что мы доведем до краха дело его жизни, и оставил тысячу миллиардов, как спасательную шлюпку на тонущем корабле. Баснословные богатства предназначались самому умному из нас, способному возродить издательство или создать что-то другое, не менее значительное. Я никогда не отличался особыми талантами, и дед знал это. Он понимал: если деньги достанутся мне, я их истрачу или вложу в заведомо проигрышное предприятие.
Паоло внимательно посмотрел на племянника.
- Ты хочешь сказать, что тебя не волнует потеря такого богатства?
- Вот именно.
- В таком случае ты или самый благородный из всех Ровести, или, наоборот, самый хитрый. В последнем случае можно ожидать, что ты наймешь убийцу и он отнимет у меня не только бриллианты, но и жизнь. Впрочем, я фаталист. Как будет, так и будет, тем более что изменить уже ничего нельзя.
- Давай привинтим к цилиндру крышку, а потом дождемся грузчиков, пусть принимаются за работу.
- А что делать с Римлянином? - спросил Паоло.
- Скажем, чтобы отправили его в Милан, к тете Анне. Она хотела его получить, и она его получит. Бриллианты же, надеюсь, пойдут на возрождение издательства, или я не прав? Меня они больше не интересуют. Если я чего-то стою, то и без фамильного наследства обойдусь. Собственными силами.
Они привинтили к цилиндру крышку, накрыли станок полиэтиленовым мешком и сели на ящики в ожидании грузчиков. Паоло курил сигарету, а Пьетро, найдя в кухне початую бутылку виски, прихлебывал прямо из горлышка. Со стороны они были похожи на двух приятелей, присевших отдохнуть после тяжелой работы.
Пьетро вдруг весело рассмеялся.
- Я представил себе, как разозлится тетя Анна, - объяснил он удивленному Паоло, - когда обнаружит, что в станке ничего нет.
- Она может тебя заподозрить в краже, - сказал Паоло.
- Конечно, может. Скорее всего так и будет. Я свою тетку знаю, она наймет в детективном агентстве сыщика, и тот будет ходить за мной по пятам.
- Думаешь, она и до меня доберется?
- Не сомневаюсь, ведь она очень умная. Но ты уж сам выпутывайся из этой истории, а я, слава богу, освободился от семейного гнета да от денег тоже, с твоей помощью.
ГЛАВА 2
Соня остановилась, чтобы заплатить за проезд по автостраде, после чего свернула на Восточное шоссе. Всю дорогу от Венеции до Милана шел проливной дождь, и вести машину было трудно. Силия сидела рядом с Соней, а у нее на коленях спали крепким сном неразлучные Боби и Пупетт.
Соня молчала и казалась спокойной. На самом деле боль, которая в первые дни после смерти Марии Карлотты казалась непереносимой, теперь лишь притупилась, навсегда поселившись в ее истерзанном сердце. Она даже стала понемногу привыкать к этой горячей пульсирующей боли, которая - она знала это - не пройдет никогда.
Доехав до развязки, она свернула на Колоньо и, обогнав колонну рефрижераторов, въехала на старую узкую асфальтовую дорогу, которая привела ее прямо к остерии, над которой по-прежнему красовалась надпись: "Ресторан Сант-Антонио". Она поставила машину под навес, с которого ручьями стекала вода, и заглушила мотор. Собаки, выпущенные из машины, стали энергично отряхиваться, явно недовольные ненастной погодой.
Соня отперла дверь своим ключом и пропустила вперед Силию с таксами. Поднявшись по лестнице, она очутилась в своей комнате, где прошли ее детство и юность. Здесь ничего не изменилось, лишь толстый слой пыли напоминал о том, что в комнату давно никто не входил. На стеллажах все так же стояли стопки тарелок, бутылки с ликерами, мешки с кофе. За ширмой виднелась кровать. Соня заглянула в спальню отца. Здесь тоже все было по-старому, как при синьоре Бамбине: родительская кровать была застелена все тем же зеленым плюшевым покрывалом, на трюмо стояли знакомые с детства туалетные принадлежности покойной матери - пудреница и маленький пульверизатор для духов с резиновой грушей в шелковом сетчатом чехле с кисточкой на конце. Лишь на маленьком столике прибавилось лекарств - видно, отец чувствовал себя все хуже.
- Придется нам с тобой пока пожить в этой каморке, а там что-нибудь придумаем, - извиняющимся голосом сказала Силии Соня.
Верная служанка в ответ лишь пожала плечами: для нее главное было, что она рядом с Соней, а удобства - дело десятое.
- Собак надо покормить, - заволновалась она и принялась разбирать вещи.
- Нам бы тоже не мешало поесть, - заметила Соня. - Спущусь в кухню, посмотрю, что там происходит.
Кухня полностью преобразилась. Здесь теперь все было иначе, появилась современная бытовая техника. Персонал тоже сменился, Соня никого не узнала.
- Я Соня Бренна, - сказала она просто. - Где мне взять фартук?
Повар, опускавший в этот момент в кастрюлю спагетти, даже не обернулся. Два его помощника и официант посмотрели на нее с удивлением.
На стойке стояли тарелки с приготовленными порциями, и Соня спросила:
- Это на какой столик?
- Шестой, - ответил шеф-повар.
Соня взяла тарелки и с ловкостью опытной официантки внесла их в зал ресторана и подала сидящей за шестым столиком молодой элегантной паре.
- Вы сделали правильный выбор, заказав наши фирменные эскалопы под грибным соусом, - с приветливой улыбкой сказала она. - Гренки, на которых лежит мясо, тоже вкусные, чувствуете, как аппетитно они пахнут коньяком?
Молодых людей смутило заботливое внимание элегантной и красивой женщины, аристократические манеры которой не вязались с ролью официантки.
На обратном пути Соня подошла к стойке, за которой она увидела отца, и взгляды их встретились. Антонио Бренна, еще более постаревший со дня их последней встречи, сидел за кассой. Увидев дочь, он посмотрел на нее поверх очков, съехавших на кончик его длинного носа, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Соня остановилась на секунду, улыбнулась и поспешила на кухню.
К одиннадцати ресторан начал пустеть. К двенадцати в нем не осталось никого. Персонал тоже ушел. Официант спустил жалюзи и потушил светящуюся уличную рекламу. Антонио пересчитал выручку, положил ее в конверт и спрятал в глубине выдвижного ящика под кассовым аппаратом. После того он отправился в кухню, где дочь уже поставила на стол две чашки с горячим молоком.
- И что теперь? - спросил отец.
- Теперь я здесь, - ответила дочь.
- Лучше поздно, чем никогда, - проворчал Антонио Бренна и взял двумя руками чашку.
- Я заблудилась, не сразу нашла дорогу, - тихо ответила ему Соня.
Старый отец выпил молоко, обтер губы тыльной стороной ладони и устало посмотрел на Соню.
- Ты изменилась, - внимательно глядя на нее, сказал Антонио Бренна. - Теперь ты такая, какой я всегда мечтал видеть свою дочь. - И, опустив голову, добавил: - Я все знаю, в газетах прочел.
Соня промолчала, у нее не было сил рассказывать отцу о Марии Карлотте и о том, почему она умерла.
- Теперь нас только двое, - сказала она еле слышно, - ты и я.
- Скоро ты останешься без меня, один на один со своей несложившейся жизнью.
- Не говори так, папа, - остановила его Соня.
- Хотя, - продолжал он, - с годами я уже перестал понимать, чья жизнь не сложилась больше, твоя или моя. Впрочем, как бы там ни было, ты пока еще можешь на меня рассчитывать. Все эти годы я тянул лямку ради тебя. В душе я всегда был уверен, что рано или поздно ты обязательно вернешься. А теперь я чувствую, что мне недолго осталось, я старый и очень устал.
- Нет, папа, мы еще долго будем вместе, ты нужен мне. И к тому же я теперь осталась без средств. Ты когда-то верно сказал: шальные деньги долго не держатся.
- У тебя есть на что жить. Завтра я введу тебя в курс дела. Можешь даже ресторан закрыть, если хочешь, на жизнь тебе и без него хватит.
- Что ты, папа, мне нравится эта работа. Она по мне. Надо было столько всего пережить, перестрадать, наделать ошибок, чтобы понять наконец это!
Отец обнял ее, и она прижалась к его груди, как маленькая девочка в поисках защиты. Она не замечала, что отец стал худеньким маленьким старичком, - для нее он по-прежнему оставался самым сильным на свете.
- Наконец-то! - со вздохом облегчения прошептал отец.
- Наконец-то! - повторила за отцом Соня, и глаза ее наполнились слезами радости.
ГЛАВА 3
Паоло Монтекки неслышно отпер дверь и вошел в прихожую, освещенную лишь отсветом уличных фонарей. Была глубокая ночь. Паоло умирал от усталости и чувствовал себя опустошенным. До Милана он ехал с Пьетро Ровести: их пути разошлись на вокзале, где Пьетро остался ждать поезда на Рим.
Паоло снял шляпу, плащ, поставил на стол чемоданчик с бриллиантами и, осторожно ступая, чтобы не разбудить Лоретту, направился по коридору к спальне. По дороге он что-то задел головой и, вздрогнув от неожиданности, повернул выключатель: с потолка свисала широкая голубая лента. Через всю ленту шла надпись: "Добро пожаловать, Паоло!"
Какая она милая, Лоретта! И как она его любит!
Он разделся и встал под душ. Живительная струя сняла напряжение, скопившееся в нем за трудный и мучительно долгий день. В течение этого невероятного дня бывали минуты, когда Паоло вдруг начинало казаться, что он присвоил чужую собственность, украл, похитил заведомо принадлежавшее не ему. Но уже вскоре он, спохватившись, убеждал себя, что бриллианты справедливо достались ему как самому догадливому и предприимчивому.
Чем больше Паоло думал о свалившемся на него богатстве, тем глубже забирался он в лабиринт, откуда не было выхода.
Завтра утром он идет в банк и оставляет бриллианты в сейфе - по крайней мере, надежное место.
Паоло на цыпочках вошел в спальню. Лоретта спала. Он тихо лег рядом, придвинулся к ней, слушая ее дыхание.
Рука Лоретты обвила его шею.
- Неужели я могла спать, зная, что ты приедешь? - засмеялась Лоретта.
- Обожаю твои духи, - сказал Паоло.
Она погладила его по щеке. Этот жест напомнил ему Зораиду и чувство отчаянной нежности, которое он испытывал к ней ребенком.
"Какая Лоретта красивая, - подумал Паоло. - И как я ее хочу!" Но у него не было сил сосредоточиться на этой мысли. Лоретта гладила его, как ласковая мать, и ее нежность убаюкала Паоло.
Он проснулся в чудовищном настроении, разбуженный кошмарным сном, который силился и не мог вспомнить. Лоретта еще спала. Он прошел в кухню, сварил кофе. Поставил две дымящиеся чашки на поднос. Затем вышел в прихожую, открыл чемоданчик, вынул мешочек и достал из него один бриллиант. Он был голубой, каплевидной формы. Паоло попробовал представить себе удивление Лоретты, когда он, вернувшись в спальню с подносом, разбудит ее и вместе с чашечкой кофе подаст бриллиант. Но Паоло не удалось заставить себя улыбнуться. Никогда прежде на душе у него не было так муторно. Наследство, которое, как он себя уверял, досталось ему по праву, жгло ему пальцы. Он опустил бриллиант обратно в мешочек, взял поднос с кофе и пошел будить Лоретту. Лоретта уже просыпалась сама и встретила его улыбкой. Они выпили кофе, сидя на кровати. Лоретта была олицетворением деликатности, но, читая в глазах возлюбленного беспокойство, не могла удержаться от вопроса.
- Что с тобой? - мягко спросила она. - Плохо себя чувствуешь?
- А как, по-твоему, должен чувствовать себя человек, который продал душу дьяволу? - криво усмехнулся Паоло.
- Ты все шутишь.
- А что мне остается делать?
- У тебя неприятности?
Он попытался ее успокоить:
- Ничего страшного. Просто день предстоит сумасшедший. - И добавил: - Я должен рано уйти.
До того, как стать любовниками, они были соседями. Паоло переехал в этот дом после развода с Орнеллой. Лоретта, владелица небольшого антикварного магазина, занимала квартиру, примыкающую к той, что купил Паоло.
Им было хорошо вместе, и вскоре они решили соединить две квартиры в одну, пробив дверь.
В банк Паоло поехал на такси. Получив в аренду сейф, он положил туда бриллианты Ровести, после чего позвонил в Рим Пьетро, который еще не успел переодеться с дороги.
- Послушай, - решительно начал Паоло. - У меня было время подумать, и я понял, что не хочу оставлять эту кожаную штуку себе.
- Так я тебе и поверил! - усомнился Пьетро.
- Только что я арендовал в банке сейф, и теперь эта штука лежит там. Приезжай и бери ее себе. Могу предложить другой вариант: ты приезжаешь, и мы вместе подумаем, как разделить камешки между всеми наследниками.
На другом конце провода раздался хохот.
- Старикан и с того света решил подложить нам свинью, - захлебываясь от смеха, сказал Пьетро. - И ему это удалось, ей-богу. Знаешь, что я тебе скажу? Позвони моей тетке. А меня уволь - не желаю иметь никакого отношения к этому чертову наследству.
- Не дури! Тысяча миллиардов не та сумма, чтобы ее нельзя было разделить на всех.
- Обратись к тете Анне. Уж она-то с удовольствием за это возьмется и все сделает в лучшем виде.
Пьетро положил трубку.
Паоло нашел в записной книжке номер Анны Ровести.
- Я приехал из Венеции, - сказал он, назвав себя. - Жду вас в банке. Какой банк? Банко ди Рома. Дело очень важное, так что поторопитесь.
Когда час спустя Паоло Монтекки появился в редакции, у него было превосходное настроение. Еще бы, гора с плеч свалилась! Спору нет, деление наследства на более или менее равные порции противоречило воле старика, но Анна наверняка придумает, каким образом это сделать, чтобы все остались довольны.
Паоло был на седьмом небе. Вернувшись в редакцию, он нашел на своем письменном столе официальное извещение о назначении его главным редактором всего издательства "Ровести".
Он позвонил Лоретте.
- Как дела? - спросила она.
- Отлично! Произошло событие, которое нужно отметить.
- Событие? Какое?
- Потерпи до вечера: вечером все расскажу за бутылкой шампанского.
ГЛАВА 4
В ту ночь Соне приснилась Мария Карлотта. Она сидела на каменной скамье, освещенная ярким венецианским солнцем, и отщипывала зрелые янтарные виноградины от большой грозди, которую держала в руке. Когда Соня подошла к ней, она улыбнулась счастливой улыбкой и протянула матери виноградную гроздь.
- Хочешь?
Соня отрицательно покачала головой и уже хотела обнять дочь, но проснулась. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. Потом взгляд ее упал на ширму, и она вспомнила, что накануне вернулась в отчий дом. За окном синело чистое небо и светило солнце.
Боби и Пупетт, заметив, что хозяйка открыла глаза, дружно вскочили к ней на постель.
- Доброе утро, синьора, - выглянув из-за ширмы, с улыбкой сказала Силия. - Сейчас подам завтрак.
- Доброе утро, Силия, - улыбнулась в ответ Соня, поглаживая при этом собак, которые бурно выражали свою любовь.
Ей, привыкшей за жизнь к роскоши и комфорту, предстояло теперь заново привыкать к скромной жизни. Она потеряла все, и только Силия, верная, добрая, любящая Силия не оставила ее в беде.
Накинув поданный старой служанкой халат, Соня направилась в ванную и вышла оттуда уже одетой - в серых брюках и серой вязаной кофте, из-под которой выглядывал воротничок розовой блузки. Волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок, на шее - неизменные материнские бусы. Только сейчас она заметила, что ее комнатка изменилась до неузнаваемости: исчезли мешки и коробки, все сверкало чистотой. На буфете стояли свежие цветы. Вечно заваленный чем-то стол впервые был использован по своему назначению - накрыт к завтраку.
- Силия, ты настоящая волшебница! - восхищенно сказала Соня. - Что ты сделала с комнатой?
- Без ремонта тут все равно не обойтись, - тихо, чтобы не разбудить спящего за стеной Антонио Бренна, озабоченно заметила Силия. - И мягкую мебель надо перетянуть, сменить занавески. Честно говоря, я не представляю себе, как мы разместим вещи, которые придут из Венеции.
- Здесь за стеной есть пустая квартира, и она принадлежит нам, - успокоила ее Соня. - Думаю, места нам с тобой хватит.
Соня села к столу, взяла бриошь, намазала вареньем, налила в стакан апельсинового сока. С наслаждением вдохнула запах свежесваренного кофе. Часы на буфете показывали семь. Сколько лет она не вставала в такую рань? Вчера, ложась спать, она и не вспомнила про снотворное, а ведь уже много лет без него не засыпала. Да, жизнь ее начала меняться, и меняться кардинально.