"Никаких признаков холодности, недовольства и брезгливости!" – радостно и облегчённо отметил минут через сорок пять Ник. – "Наоборот, всё происходит живее, непринуждённее и разнообразнее, чем обычно…. Может, это смена обстановки предаёт остроту ощущениям? Любопытная Аделаида Макаровна до сих пор шаркает подошвами тапок по коридорному полу туда-сюда, никак не может угомониться…".
Ещё через некоторое время он шёпотом озвучил на ухо жене имя человека, похитившего доктора Пал Палыча.
– Ну, надо же! – искренне, без малейшей тени наигранности, удивилась Матильда. – Зачем Олежке Быстрову это надо? Он, безусловно, человек очень неприятный, скрытный, хитрый, что называется – себе на уме.…Но, чтобы похищать людей? Что-то здесь ни так, помяни моё слово…. Может, записная вертихвостка Верочка что-то напутала? Молодая, невнимательная, легкомысленная, голова напрочь забита мыслями о кавалерах – сегодняшних и завтрашних…. Или Олег Абрамович, действительно, встречался с Пал Палычем, но к его исчезновению не имеет отношения? Говоришь, что милиция уже в курсе? Вот, пусть они и разбираются, раз им за это платят денежки…. Милый, ты что же, собрался спать? Даже и не мечтай, лентяй! По крайней мере, в течение ближайшего часа…
Утром его разбудила незабвенная Аделаида Макаровна.
– Николаша, вставай! Уже полдесятого! – ехидно пропела тёща через приоткрытую дверь. – Фу, как у вас тут пахнет! Натуральным развратом…. А ещё табачиной. Курили, наверное? Вот же, молодёжь пошла! Полночи безобразили, уснуть не давали. Мы – в своё время – вели себя куда как культурнее и интеллигентнее…. Кстати, ты, зятёк, один остаёшься в квартире, я ухожу в поликлинику. Завтрак на столе.
– Как – один? – подскочил на кровати Ник. – А где же Маша?
– Усвистала уже куда-то наша ласточка, ни свет, ни заря. Уже почти два часа, как тому назад…
Ник торопливо натянул штаны, накинул на торс футболку и вышел в коридор, понимая, что вчерашние странности не закончились – ведь жене на работу надо было только к десяти.
В прихожей Аделаида Макаровна старательно поправляла на голове – перед старинным овальным зеркалом – старомодную круглую шляпку.
– А куда уехала Маша? – спросил Ник хриплым со сна голос. – Может, она мне оставила записку?
– Мария – записку? Ха-ха, нашёл писательницу! Нет, ничего она тебе, Николаша, не оставляла. Встала, заперлась в ванной, позвонила кому-то. Три раза, – зачем-то уточнила тёща. – Потом быстро-быстро собралась, даже кофе толком не попила, так торопилась. Вырядилась в свою короткую бесстыжую юбку и откланялась…. Сказала, что ей надо в центр. Якобы, по срочному делу. Мол, намечаются важные переговоры с зарубежными партнёрами…. Отечественных мужиков ей, видите ли, уже мало! Легкомысленная вертихвостка! Впрочем, как и все нынешние девицы…
Дверь за тёщёй захлопнулась, звонко клацнула собачка замка.
"У меня же целый день свободен!", – вспомнил Ник. – "Надо провести его максимально полезно и эффективно, чтобы потом не было мучительно стыдно…. Стыдно – за что? За бесполезность и неэффективность, ясен пень! Итак, первым делом, надо установить, куда это уехала Матильда. А, вторым? Для начала, надо разобраться с первым…".
Ник набрал телефонный номер жены, в ответ на кухне громко зазвучала мелодия из знаменитого кинофильма "Крёстный отец". На краюшке обеденном столе обнаружилась знакомая светло-сиреневая трубка мобильника, щедро украшенная блестящими стразами.
"Наша Маришка забыла взять телефон с собой. В страшной спешке, надо думать…. Как-то это не похоже на неё. Совершенно не похоже! Ведь общеизвестно, что для современной молодой женщины мобильник – лучший друг, товарищ, брат, любовник и верный помощник…", – растерянно отметил внутренний голос. – "Забыла ли? Может, специально оставила, чтобы её не беспокоили и не отвлекали от неких сверхважных дел?".
Он направился к кухонному окну, но, не дойдя до него метра два-три, остановился: занавески на окне были раздвинуты в стороны. Казалось бы, ну, и что из того? Раздвинуты и раздвинуты. Какая разница?
– Не скажите, уважаемые господа и дамы! Не скажите…, – назидательно усмехнулся Ник. – Во время реальных боевых действий лучше не мелькать – лишний раз – в оконном проёме. А в дневное время – особенно…. Не то, чтобы у меня возникли какие-то предчувствия. Просто на душе как-то неспокойно. Неспокойно и чрезвычайно пакостно…
Пришлось вернуться в комнату, где они с Маришкой провели бурную и бесконечно счастливую ночь. Там одно из широких окон выходило на ту же сторону, что и кухонное, но было плотно задёрнуто тяжёлыми и непрозрачными портьерами-шторами.
Очень медленно и осторожно – миллиметр за миллиметром – Ник отодвинул пристенный край портьеры, через узкую щель внимательно, насколько это было возможно, оглядел двор и коротко выругался сквозь крепко стиснутые зубы:
– Маразм крепчал, мать его!
Во-первых, там, где был припаркован его светло-серебристый "Опель", теперь задумчиво шевелил длинными усищами огромный колорадский жук. Огромный, это в том смысле, что размером с "Опель", ну, ни как не меньше…. Жучара жизнерадостно отливал на утреннем солнышке всеми оттенками старинной бронзы, а вдоль его мощной спины тянулась широкая, идеально-ровная полоса-серебрянка.
"Знать, всё же, это он и есть, мой собственный автомобиль – раз наличествует серебристая полоска", – предположил Ник. – "Только, возможно, заминированный на этот раз. А, может, и нет…. В любом случае, теперь придётся искать другое средство передвижения. Более надёжное в плане элементарной безопасности…. И надо будет известить об этом милом сюрпризе Ивана Ивановича. Пусть он сообщит ментам, а те, в свою очередь, тщательно проверят "Опель" – на предмет серьёзных сапёрных заморочек…. Известить? Наверняка, мой мобильник нынче прослушивается. То есть, если автомобиль, действительно, заминирован, то и телефон поставлен на прослушку. Как же иначе? Основополагающие принципы успешных диверсионных мероприятий ещё никто не отменял…. Позвонить по Машиному мобильнику? Пожалуй, дрянная и никчемная идея. Не стоит впутывать любимую женщину в эти игрища с непонятными правилами. Кто их всех, уродов неизвестных, знает…".
Во-вторых, в глубине двора неторопливо прогуливались в обнимку две двухметровые чёрно-бурых гориллы, толкая перед собой вместительную детскую коляску небесно-голубого цвета. За спинами клыкастых обезьян располагались американские автоматические винтовки М-16, а из-за высокого бортика коляски ненавязчиво высовывалось нежно-розоватое слоновье ухо. Кроме того, за самодельным дворовым столиком трое индейцев-сиу – в боевой раскраске, с шикарными перьевыми уборами на головах – увлечённо стучали костяшками домино. В торец дальнего края столешницы были воткнуты три классических томагавка.
В-третьих, на крыше крыла дома – перпендикулярного к "тёщиной" его части – обнаружилась неприметная личность в тёмно-коричневом комбинезоне, которая запросто могла оказаться снайпером-киллером. При неизвестном типе в комбинезоне, правда, не наблюдалось ничего похожего на стрелковое оружие, но это абсолютно ни о чём не говорило. Сейчас винтовки в руках нет, а через секунду-другую она появилась и метко поразила намеченную цель…. Обычное, в общем, дело. Для тех, кто понимает, конечно…
Вместе с тем, по асфальтовым дорожкам перемещались и совершенно обычные люди: шустрые бабульки с хозяйственными сумками, юноши и девушки с портфелями и тубусами под мышками, разномастные стайки беззаботных детишек. А ещё из-за угла дома высовывался капот милицейского УАЗика, рядом с которым нервно покуривал старший лейтенант Лёня.
– Похоже, что обложили со всех сторон, – отходя от портьеры, сердито проворчал Ник. – Вот же, уроды фантомные! Одна засада, две? Собственно, без особой разницы. Сейчас главное – отыскать Маришку…. Ладно, будем переходить – по полной программе – на нелегальное положение. До завтрашнего утра, понятное дело…
Он прошёл в тёщину спальню и, немного подумав, приступил к кардинальной смене облика. Много чему тогда, во время диверсионной службы в одной беспокойной южной стране, его успели научить.
Первым делом Ник устроил вдумчивую ревизию многочисленным парикам Аделаиды Макаровны и, в конечном итоге, выбрал самый длинный и пышный – в мелких кудряшках, цвета воронова крыла. Нахлобучил на голову, с минуту повертелся перед зеркалами трёхстворчатого трюмо и довольно хмыкнул:
– Страхолюдно, конечно. Зато необычно и импозантно…
С верхней одеждой тоже особых проблем не возникло, благо тёща была женщиной рослой и костистой. Он отобрал широкую бежевую блузу с кружевным белым воротником и бесформенную тёмно-серую юбку длиной по щиколотку.
– А с косметикой скупиться не стоит, – решил Ник, открывая палехскую шкатулку с соответствующими причиндалами. – Будем создавать образ пятидесятилетней жизнерадостной вдовушки, ищущей нового спутника жизни. Такой вот бой-бабы. Помада нужна сугубо ядовито-розовая, тени с лёгкой прозеленью и, главное, румян на щёки – побольше…
Подбор обуви слегка затянулся, ступни ног у Аделаиды Макаровны оказались на удивление узкими, с очень низким подъёмом.
– Надо же, как оно всё непропорционально! – гневно возмущался Ник, с трудом снимая с ноги очередную туфлю. – Безразмерные и толстенные ручищи – как у матёрого деревенского молотобойца, и при этом такие элегантные, практически графские ступни. Вот и пойми всех этих женщин…. Что теперь прикажете делать? Не босиком же ковылять, привлекая к себе нездоровое всеобщее влияние?
Впрочем, удалось разрешить и эту трудность. В кухонной кладовке Ник отыскал подходящие летние сандалии покойного – уже лет семь как тому назад – тестя, и решил, что с белыми дамскими носками данная обувка будет смотреться вполне даже прилично.
Для завершения цельности образа он нацепил на нос стильные пляжные очки с тёмно-жёлтыми стёклами. Потом сложил в шикарную кожаную сумку, с которой Аделаида Макаровна ездила в разнообразные санатории, свою настоящую, то бишь, мужскую одежду, в боковые карманы сумки запихал кошелёк с деньгами, упаковку с заветными таблетками, карманный фонарик на батарейках и перочинный нож – швейцарский, с множеством лезвий и специальных насадок самого различного назначения. Чуть-чуть посомневавшись, бросил поверх одежды – на всякий случай – тёщин паспорт и права на вождение машины, обнаруженные на трюмо, в нагрудный карман блузки опустил ключи от её же "Жигулёнка", зажигалку, початую пачку сигарет и, тихонько притворив входную дверь, вышел на лестничную площадку.
Привычку – везде и всюду непроизвольно намечать запасные пути экстренного отхода – Ник приобрёл ещё за годы своей отнюдь непростой армейской службы. Плюсом, профессия охранника наложила свои специфические отпечатки…. Поэтому он уже давно, ещё несколько лет назад, посетил чердак тёщиного дома, тщательно облазил его и сделал нужные выводы.
Поднявшись на площадку последнего девятого этажа, Ник взобрался по хлипкой пожарной лесенке к люку, ключом от почтового ящика отомкнул солидный и надёжный – по внешнему виду – навесной замок и уже через полминуты оказался на чердаке. Опустив крышку люка на прежнее место, он, осторожно лавируя между кучами строительного мусора, которые, очевидно, появились здесь ещё во времёна завершения строительства дома, зашагал – сквозь серый, чуть подрагивающий полусумрак – направо. Примерно через сто пятьдесят метров повернул под прямым углом.
Тёщин дом был выстроен в виде гигантской буквы "П", поэтому Ник вскоре оказался в его правом торце (квартира Аделаиды Макаровны располагалась в середине горизонтальной "палочки" буквы), аккуратно и почти бесшумно выломал петли очередного люка, осторожно отодвинул его в сторону и по такой же ненадёжной металлической лесенке спустился на площадку девятого этажа. Там он отдышался, тщательно отряхнул с одежды чердачную пыль, вызвал лифт, спустился вниз и вышел на улицу.
Для июля месяца было достаточно прохладно – плюс тринадцать-четырнадцать градусов не более. По безрадостному небу лениво ползли серые рваные облака, северный промозглый ветерок напоминал о наличии в природе сентября месяца…
– А я-то, дура старая, вырядилась в тоненькую блузку, – присаживаясь на скамейку, сообщил Ник сизым голубям, беззаботно прогуливающимся по недавно подстриженной траве газона. – И зонтик оставила дома. Эх, голова пустая, садовая! Старость, она, как известно, совсем и не радость….
Он вытащил из пачки мятую сигарету, щёлкнув зажигалкой, прикурил и несуетливо огляделся по сторонам. Нет, никакой легкомысленной бравадой здесь и не пахло. Всё происходило в полном соответствии со строгими правилами и инструкциями, выстраивающими поведение нелегала на территории, занятой противником. Мудрые правила, во-первых, предписывали – в данной конкретной ситуации – ни в коем случае не суетиться и не торопиться, ибо резкие движения всегда режут глаз, непроизвольно привлекая внимание…. Привлекают внимание – кого? В том-то всё и дело, что чёрт те кого! То есть, всех подряд, без единого исключения.…Во-вторых, только обладая максимально-полной информацией о противнике (в том числе, и о потенциальном), нелегал имеет реальные шансы – долгое время оставаться нераскрытым. То бишь, может смело и однозначно надеяться на продление собственного жизненного цикла на достаточно протяжённый временной отрезок. В том смысле, что хотя бы до следующего утра. Хотя бы…
За прошедшее время во дворе произошли значительные и заметные с первого же взгляда перемены. Теперь – вместо диких индейцев-сиу – в домино резались самые обыкновенные заводские работяги, а вслед за небесно-голубой коляской чинно вышагивала ничем неприметная пара среднего возраста. А вот гигантский тёмно-бронзовый колорадский жук и милицейский автомобиль никаких внешних изменений не претерпели, только теперь возле УАЗика, заменив старшего лейтенанта Лёню, нервно покуривал неизменную "Приму" сержант Агафоныч.
"Вот оно даже как!", – смекнул Ник. – "Следовательно, "Опель", действительно, заминирован! А "индейцы-сиу" и "обезьяны" с детской коляской уже не опасны: видимо, у них имеется чёткое задание, не допускающее даже малейших импровизаций. А, именно, внимательно наблюдать за тёщиной парадной, не более. Только наблюдать…. Кстати, профессиональный облик всех этих деятелей-наблюдателей вызывает серьёзные нарекания и не выдерживает никакой критики. Работяги-доминошники больно уж чистенькие какие-то, чрезмерно опрятные, выбритые до синевы, подтянутые и жилистые. Эдакие сознательные комсомольцы из шестидесятых годов двадцатого века. Не пьют и не курят, занимаются спортом по выходным, регулярно посещают библиотеку, знакомясь с трудами классиков марксизма-ленинизма…. Да и больно уж пафосно и демонстративно громко они стучат по столешнице доминошными костяшками. А вот парочка счастливых родителей…. Определённо, они иностранцы! Почему? Это трудно объяснить, специфические ощущения, не более того. Но, всё же…. Иностранцы? О-го-го! Похоже, что наша непростая головоломка выходит на новый, уже международный уровень. Жаль, что не видно, как поживает на крыше дома наш потенциальный снайпер-киллер в тёмно-коричневом комбинезоне…. И, вообще, надо поторапливаться. Не хватало ещё нос к носу столкнуться с обожаемой тёщей. Аделаиды Макаровна – женщина очень наблюдательная и памятливая. Заметит неизвестную особу, нагло разгуливающую в её блузе и юбке (это не говоря уже про любимый парик воронова крыла), тут же устроит грандиозный скандал, а то и в драку кинется со всем пылом и усердием, не дожидаясь внятных объяснений…".
Он неторопливо поднялся со скамьи, повесил сумку на плечо, подошёл к урне и аккуратно отправил туда окурок. Потом развернулся и уверенной походкой двинулся к заасфальтированной площадке, где жители дома парковали машины.
Нрав у "Жигулёнка", видимо, был сродни характеру своей хозяйки. Машина долго фыркала и пыхтела, но ехать вперёд упорно и категорически отказывалась.
– Вот же, вредная и сволочная тварь! – не стерпев, выругался Ник и с силой ударил ладонями по рулю, отплетённому разноцветными пластиковыми нитями-проводками. – Дрянь упрямая!
"Тварь" и "дрянь" неожиданно ожила и без предупреждения бодро рванула вперёд…
– Ну, и характер! – возмущался Ник, отчаянно крутя баранку в разные стороны и судорожно ища подошвой ботинка педаль тормоза, которая оказалась сдвинутой – с привычного места – в сторону на добрые восемь-десять сантиметров. – Спасибо тебе, любимая тёщенька! Спасибо, родная! За дочку-вертихвостку, за автомобиль послушный…
К центру он решил двигаться по Кольцевой. Куда конкретно – к центру? Было несколько мест, где, в первую очередь, следовало искать Матильду: бутик дамских модных нарядов, где она трудилась Генеральным директором, салон красоты, солярий, парочка навороченных ресторанчиков, в которых у деловых людей, связанных с миром моды, было принято проводить переговоры, ещё кое-какие – по мелочам.…Так что, определённо, имелись реальные шансы – быстро отыскать легкомысленную супругу и устроить ей образцово-показательную головомойку. Или же – уберечь Маришку от возможных неприятностей? После истории с заминированным "Опелем" ситуация – в представлении Ника – заметно накалилась, обещая самые невероятные сценарии и варианты дальнейшего развития событий…
На Кольцевой было на удивление малолюдно, в смысле, "маломашинно".
Трезво оценив технические возможности тёщиного "Жигулёнка", Ник встал в крайний правый ряд и со скоростью шестьдесят пять километров в час покатил к югу. Ехал себе – в гордом одиночестве – и медленно прокручивал в голове события последних суток. Просто так прокручивал, без каких-либо особых надежд на успешное и гениальное решение, чисто – на всякий случай…
Раздался едва слышный скрип-скрежет и тут же сзади громко и настойчиво засигналила чья-то машина. Ещё не понимая, что происходит, Ник только непонимающе передёрнул плечами и автоматически прибавил газу. "Прибавил газу", это, конечно, сильно сказано: скорость автомобиля возросла километров на десять в час, на большее старенький "Жигуль" был просто-напросто не способен.
Его уверенно обошёл грязно-белый, явно не новый "Ауди", отчаянно сигналя, начал нагло и бесцеремонно прижимать к обочине. В зеркале заднего вида Ник заметил, что на хвосте "Жигулёнка", препятствуя уходу влево, цепко висит чёрная потрёпанная "Волга".
"Ничего не сделать, придётся останавливаться", – понял он. – "В обеих машинах находятся обыкновенные люди и, вообще, никаких галлюцинаций не наблюдается. Значит, я имею дело с банальными автоподставщиками. Неприятно, конечно. Но и не смертельно, в конце-то концов…".
"Жигули", "Ауди" и "Волга", затормозив, синхронно остановились. Видя, что пожилая неуклюжая тётка уже вылезла из машины, водитель "Волги", посчитав, что дело сделано, резко газанул и уехал дальше по трассе.
"Видимо, решил поискать других сладких лохов", – понимающе усмехнулся про себя Ник. – "Мол, здесь справятся и без него…".
Вообще-то, как советуют с телевизионных экранов мудрые и высоколобые эксперты по скользким делам, вылезать из машины – при сложившихся обстоятельствах – ни в коем случае нельзя. Мол, сразу же надо закрыть все окошки, зафиксировать все двери, вызвать по телефону гаишников и страхового инспектора, и до их приезда оставаться в автомобиле, никак не реагируя на крики и угрозы наглых жуликов.
Всё это, бесспорно, было так, за исключением одного важного нюанса. Гаишники, они совсем даже не идиоты. Сразу догадались бы, что перед ними совсем не та личность, фотографии которой вклеены в паспорт и автомобильные права милейшей Аделаиды Семёновны.