– Да, конечно, слухи всегда…
– Это не слухи. Они действительно есть. Небольшие, но полные нокара – и других странных веществ.
Котори с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть. Он и подумать не мог, что где-то на просторах Миктакора могут на полном серьезе скрываться контрабандные склады. Запоздало пришла мысль, что теперь он принял земли жены и ее рода как законный муж. А значит, и всего, что находится на тех землях.
– Кое-что из этих веществ, – продолжила Кассандра, – пошло в помощь другим заговорщикам. И был создан смертоносный яд. Им и уничтожили короля.
– И Вернера Эстеллара?
На лице Кассандры отразилось недоумение. Потом она покачала головой:
– Ничего не знаю о Вернере. Мои родители хотели свергнуть королевскую власть, прочие семьи их не интересовали.
– Но зачем? Что такого неугодного было в Алестусе?
– Я не знаю. Родители помогали кому-то в Таркоре, для кого это было важно. Они же… они находили это забавным.
Тут уж Котори все-таки не удержался и фыркнул:
– Ничего себе забавы! За такое убивают.
– Вот именно. Это и сделала Тэа Шантон. Она узнала о том, что Денривы замешаны. Вероятно, пока не узнала, кто еще.
Котори не знал, что сказать. Голос Кассандры оставался ровным, было совершенно невозможно распознать, какие эмоции она испытывает при том, что говорит. Она никогда не рассказывала, скучает ли по семье, что думает о происходящем, и как относится… да хоть к чему-то.
Она сама разрешила его сомнения. Женщина снова взяла в руки пяльце с канвой и иголку:
– Я не виню ее. Мои родители действительно сделали то, что сделали. Они представляли угрозу. И иначе… они бы пошли дальше, помогли убить и саму Тэа, и принца Дэйна. А заговоры сейчас не нужны Шестому дому.
– Почему?
Рука с иглой остановилась над вышивкой, взгляд Кассандры устремился вдаль, сейчас он чем-то напоминал о тех людях, что употребляют нокар. Но на самом деле, женщина смотрела куда-то вглубь себя. И видела образы, которые могли стать возможным будущем.
– Потому что скоро вернутся драконы.
Остаток вечера прошел в молчании или в разговорах ни о чем. Котори это полностью устраивало, но в то же время он никак не мог отмахнуться от того, что рассказала ему Кассандра. И оставив книгу, он все-таки отправился к брату.
Он не говорил с ним с момента королевского бала. Тогда Шиай рассказал, что решил устроить его будущее и все такое прочее – а пару минут спустя королева объявила о помолвке. Сколько потом Котори не пытался встретиться с Шиаем, тот упорно сказывался занятым, либо его просто не было.
Но сегодня Котори твердо решил идти до конца. Он не стал стучаться в кабинет брата или узнавать у слуг, там ли он. Котори просто распахнул старую дубовую дверь и переступил порог.
Шиай сидел за своим столом, таким большим, что он почти терялся за ним и за грудой бумаг. Когда-то этот стол принадлежал Лайзу, пока глава семьи Леоронов не удалился в загородное поместье, проворчав, что он и так слишком задержался в затхлом городе. Впрочем, у Лайза столько бумаг не было. Котори помнил, что отец их терпеть не мог.
Кивнув слугам, вбежавшим вслед за Котори, Шиай откинулся на стуле, таком же непомерно огромном. Он казался маленьким и усталым, так что на какое-то мгновение Котори даже устыдился своего вторжения. Но всего на мгновение.
– Нам нужно поговорить, Шиай.
– Присаживайся.
Но Котори остался стоять. Он уже достаточно засиделся этим вечером, да и не хотел чувствовать себя напроказничавшим мальчишкой, которого Лайз точно также усаживал перед столом, чтобы отчитать.
– Мы давно с тобой не разговаривали, – Котори внезапно понял, что совершенно не представляет, с чего начать.
– Потому что, в основном, мы говорим о делах. А в последнее время тебе было не до них. Как Кассандра?
Котори пожал плечами: это был лишний вопрос. Поместье, конечно, большое, но не настолько, чтобы в этот кабинет не просачивались новости – когда они, конечно, есть.
– Зачем ты это сделал? – наконец, спросил Котори то, что хотел узнать последний месяц.
– Тебе давно пора было обзавестись женой. А она хорошая девушка с солидным приданым.
– Поэтому ты и согласился, когда королева предложила этот брак? Или сам подал ей идею?
Лицо Шиая оставалось спокойным и невозмутимым, что только больше злило и раззадоривало Котори. Он подходил все ближе к огромному столу.
– Сколько же стоили Денривы? Сколько ты получил, продав меня?
– Не я получил, – спокойно ответил Шиай, смотря на брата снизу вверх. – Это деньги, земли и влияние, которые перешли от семьи Денривов к нашей.
– Тебе что, было мало?
Котори был так близко к столу, что почти упирался в старое вытертое дерево. Он положил руки прямо на бумаги, ничуть не заботясь о них, и внезапно севшим голосом спросил:
– Оно стоило того, чтобы меня продавать?
Он увидел ответ в глазах молчавшего Шиая. В том, как они блестели, как отражались все амбиции, которые тот и не думал скрывать. Величие рода… Лайз никогда не думал о таких вещах, он просто тихо наращивал военную мощь и ждал. Наблюдал за тем, что происходит в Шестом доме и ждал. Ждал, а потом, когда выдался удобный случай, выдал Шиая за сестру королевы. С согласия обоих, между прочим.
Лайз никогда не был настолько амбициозен, чтобы сметать все на своем пути и ни о чем не заботиться. Он ждал и всегда использовал удачные моменты.
И только сейчас, заглянув в глаза брата, Котори понял, что Шиай вовсе не такой. Он не будет ждать. Он найдет в своих бумагах то, что покажется ему самым коротким путем к цели, и пойдет им. Не важно, чем придется пожертвовать.
Не во имя величия семьи. Во имя собственного.
– Что ты сделал? – голос Котори стал хриплым. – Что?
– Всего лишь устроил твой брак с единственной представительницей одной из семей Круга. К тому же, Кассандра хороша собой.
– Нет. Что еще ты сделал?
– Я…
– Ты сметешь все на своем пути, потому что хочешь большего. Что ты сделал?
Шиай нахмурился. Его темные глаза в тусклом свете кабинета казались совершенно черными – Котори знал, что точно также выглядят его собственные. Но надеялся, в них не отражается того же безумства.
Леороны уже семья Круга. Леороны уже имеют власть и вес. Леороны отправляют караваны по всему Сумеречному миру. На силу Леоронов во многом опирается королевская власть. Теперь, благодаря Кассандре, у Леоронов есть и магическая наследственность. Леороны…
Внезапно Котори понял. Он вспомнил, как отец рассказывал ему о деньгах. О том, как возвысилась семья Эстелларов за счет обширных богатств, нажитых дедом Конрада, нынешнего лорда Эстеллара. Они быстро вошли в число семей Круга, потому что у них появилось влияние. И не исчезло до сих пор.
– Вестер, – Котори не спрашивал, он и так уже понял. – Как же ты провернул это, братишка?
– Помогла парочка зачарованных штук. Думаю, Эстеллары поняли, что дело не в яде или загадочной болезни, но не хотят афишировать. Понимают, что кто-то точит против них зуб, а сделать ничего не могут.
– Точит зуб. Так это называется.
– Пройдет не так уж много времени, и Эстеллары исчезнут: у них только дочь, Конрад скоро состарится, а Маргрит всего лишь женщина. Они исчезнут, и мы станем самой влиятельной семьей Круга. А там… кто знает, что станет с Шантонами. У них нет больше родственников, а значит, власть перейдет к тому, кто сможет ее взять.
– Так вот что ты хочешь. Метишь на трон.
Шиай покачал головой:
– Конечно, нет. Но вот мои дети – возможно.
– Маргрит Эстеллар беременна. Если у нее будет сын, твои планы пойдут прахом.
Котори выпрямился, невольно ощущая торжество: Шиай разработал такую схему, пошел на убийство, но все это ничего не стоит. И Котори с удивлением понял, что радуется этому. Но Шиай оставался спокоен:
– Это будет всего лишь младенец. Они смертны.
– И ты пойдешь на это? Ради власти?
– Все идут на это ради власти.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. И как будто узнавали что-то новое, выясняли в знакомых чертах новые факты.
Развернувшись, Котори вышел прочь из кабинета. Он даже не потрудился закрыть дверь.
Дани Эстеллар
Раньше Дани почему-то считала, что в домах терпимости нет окон. Ей представлялось, что бордели – этакие коробки, утопающие в пороках. На самом же деле, оказалось, внутри ароматы духов и каких-то сладостей, которыми угощают посетителей. Тут всегда был вкусный чай, а принимали клиентов девушки вовсе не в своих комнатах, а в так называемых "гостевых". По сути, жилая часть "Шипов и роз" не соприкасалась с рабочей.
Усевшись у окна, Дани смотрела сквозь мутное окно на улицу, на просыпающийся город и торопящихся по своим делам людей. В этот ранний час дом терпимости затихал: клиенты давно ушли, а девушки рано не вставали. Хотя если отправиться на кухню, то наверняка можно найти там добродушную Мариэллу, которая готовит для девочек. А возможно, и саму Мариссу Деленар.
Последняя была женщиной средних лет, всегда с идеальной прической, локонами уложенной на голове, затянутая в корсет, со спокойным голосом и подкрашенными глазами. Она сама не обслуживала клиентов, хотя и беседовала с большей частью из них в общей гостиной, куда они спускались после девочек – или до визита к ним.
Когда месяц назад Дани Эстеллар и Дерек Валентайн объявились на пороге "Шипов и роз", Марисса встретила их спокойно и предоставила убежище. Только уточнила, что обязательно упомянет о гостях в следующем письме леди Эстеллар – через посредников дом терпимости тайно принадлежал именно Маргрит Эстеллар, именно перед ней отчитывалась Марисса. Понятное дело, она бы не стала никого скрывать без ведома госпожи.
Дани боялась, что мать не побоится даже явиться сюда, в бордель, но дни шли, а этого не происходило. Эстеллары не афишировали, что их дочь сбежала, хотя слухи и просачивались в Таркор. Но Маргрит и Конрад были уверены, что Дани сбежала с Валентайном – а об истинной причине, о случайности всего произошедшего, девушка не стала писать.
Тем более, это не было такой уж неправдой. Пусть и не сразу.
Дани перевела взгляд на постель. Марисса предоставила им довольно тесную, но в то же время уютную комнату, центральное место которой занимала огромная кровать из красного дерева. Дерек спал, уютно устроившись среди многочисленных одеял и подушек. И со своего места Дани видела, как спокойно поднималась и опадала его грудь при дыхании.
Все произошло на следующую ночь, после бала. Проведя какое-то время в "Шипах и розах", оторвавшись от погони, Валентайн внезапно стал собираться.
– Ты хочешь оставить меня тут? – внезапно запаниковала Дани.
Валентайн удивился:
– Конечно, нет, глупышка. Ты пойдешь со мной. И увидишь то празднование Ночи огня, которое немногие аристократы видели.
Надев плащи, они устремились во мрак. Сначала проехали на экипаже, а потом долго шли пешком, так что Дани успела порядком устать. Она недоумевала, куда ведет ее Валентайн, а когда увидела зарево от костров, удивилась еще больше.
Она не могла сориентироваться, где они находятся, но точно знала, что уже за чертой города. Вокруг были неясные очертания холмов, с трудом угадывающиеся во мраке.
Но костры горели ярко. И огонь весело взвивался в небо, от чего Дани сразу же стало жарко. Она до сих пор была в бальном платье, но тут оно оказалось совершенно не уместно – правда, никто не обращал внимания.
Множество мужчин и женщин расположилось вокруг огня. Они были в простой одежде, обычные горожане, никаких аристократов. Они смеялись, общались и пили что-то из кожаных бурдюков, передаваемых по кругу. Играл какой-то музыкальный инструмент вроде флейты, били барабаны. И в их четком ритме извивалось несколько танцовщиц – но приглядевшись, Дани поняла, что это вовсе не танцовщицы, а такие же простые горожанки.
Усадив Дани на одно из бревен рядом с костром, Валентайн отловил бурдюк и вернулся к ней.
– Вот так радуются простые смертные, – сообщил он девушке и хлебнул из бурдюка.
Дани тоже попробовала, но тут же закашлялась: для нее напиток оказался слишком крепким, а сильный запах так и бил в нос, он один был способен вызвать слезы на глазах.
– И часто здесь такое? – спросила Дани.
– Периодически. Но во время праздника, конечно, самое раздолье. Никто не стесняется своих желаний.
И притянув девушку к себе, Валентайн крепко ее поцеловал. Она успела только охнуть.
Много позже той же ночью один из празднующих, случайный горожанин, имени которого Дани так и не узнала, разговорился с ней и поведал, что обычаи приветствия огня пошли еще с древних времен. Племена кохне, населявшие эти земли задолго до того, как они стали Шестым домом, приветствовали огонь.
– А королева знает об этих обрядах? – удивилась Дани. – Неужели она их позволяет?
Горожанин посмотрел на нее как-то странно, а вскоре девушка и сама поняла почему.
Ночь становилась все разнузданнее, бурдюков становилось все больше, а некоторые пары развлекались друг с другом, не стесняясь чужих глаз – так что Дани стыдливо отводила свои. Она толком не могла определиться со своим отношением к происходящему: с одной стороны, ей все безумно нравилось, сердце так и отзывалось на ритм барабана, а с другой, казалось какой-то дикостью, не тем, на что пристало смотреть леди и в чем участвовать.
А потом Дани увидела ее.
Тэа Шантон шагала в ритме барабанов и была абсолютно обнажена. Без пышного придворного платья Дани даже не сразу ее узнала – но это действительно была королева. На ее коже играли ответы огня, а волосы были распущенны.
Только тогда Дани вспомнила, что среди предков Шантонов, кажется, были кохне. Которые, видимо, пронесли сквозь поколения дикость и свои обычаи.
На какой-то миг Дани запаниковала, что королева идет к ней. И сейчас Тэа удивится, увидев юную леди, отчитает и отправит к отцу, подробно сообщив, где та была и что делала.
Но Тэа Шантон подошла к одному из мужчин – не сразу, но Дани узнала и его. Потому что знала лишь одну семью в южном Таркоре, у которой были столь светлые волосы.
Къяр Ревердан был одет, но Дани видела, какими глазами он смотрит на Тэа. Королева протянула ему руку, и Къяр поднялся со своего места у огня, сжал ее ладонь, рядом с ним Тэа сразу стала казаться маленькой и хрупкой. Они оба ушли куда-то в темноту, подальше от глаз и огней. А Дани еще долго не могла избавиться от видений, услужливо предоставленных ее воображением: упругое тело Тэа выгибается под мускулистым бледным Къяром.
Но скоро в ее мысли ворвалась реальность в лице Валентайна. Он не стал разговаривать. Просто увел Дани подальше, где она тут же поежилась от холода – после костров ночь казалась прохладной. Но поцелуи Валентайн принесли новый жар.
Они ушли с того места среди холмов уже под утро, когда все вокруг заливало серое предрассветное марево. Придерживая порванное платье, Дани обернулась, пытаясь отыскать взглядом королеву или лорда Ревердана. Но увидела только тлеющие остатки костров да спящих людей.
– Кушай, а то совсем исхудала.
Пухлая Мариэла, отвечавшая в "Шипах и розах" за кухню, почему-то считала, что Дани слишком тощенькая. Стоило той спуститься, Мариэла тут же поставила перед ней тарелку супа, вручила ложку и пару минут причитала.
– Все у меня нормально, – привычно проворчала Дани, запуская ложку в суп. – Надеюсь, ты не все налила мне, и девочкам хоть что-то осталось.
Мариэла только всплеснула руками: кажется, она никогда и никого не оставляла голодным. Поэтому Дани так любила эту тесную кухоньку – вместе с жарой тут царила потрясающая атмосфера, которой никогда не было дома, но которой так хотелось.
Марисса тоже сидела здесь. Небрежно закинув ногу на ногу, она курила, распространяя вокруг удивительный аромат курительных листьев. Ее лицо, как и всегда, хранило совершенно невозмутимое выражение.
– Когда вы отправитесь к королеве? – спросила она.
– Пока не знаю. Дерек хочет попасть на аудиенцию, но пока у него не выходило.
– Интересно.
Марисса выпустила в потолок струйку дыма, заслужив очередное неодобрительное покачивание головой от Мариэлы. Кухарка считал курение злом, и новомодное увлечение скрученными листьями – еще большим злом.
– А что ты будешь делать после этого?
– После чего? – не поняла Дани.
Марисса перевела взгляд с потолка на девушку:
– После того, как Валентайн расскажет королеве о погоне за вами. Она примет меры – так или иначе. И Валентайн вернется к привычной жизни. А ты?
По правде говоря, Дани вовсе не была уверена, что королева так уж сразу кинется что-то делать. Каванары – слишком влиятельная семья, а сам Дерек – всего лишь владелец одного из постоялых дворов.
Но возможно, Дани просто хотелось, чтобы королева ничего не делала. Тогда бы им снова пришлось скрываться, вернуться в маленькую комнату под крышей "Шипов и роз", где бы они любили друг друга. А по утрам Дани снова наблюдала за городом через окно и спускалась поболтать с Мариэлой, а чуть позже – с девочками.
Ведь иначе что? Возвращаться домой с побитым хвостом? Делать вид, что ничего не произошло? Маргрит наверняка примет блудницу и убедит отца. Но всю оставшуюся жизнь притворяться, что душный дом и есть предел ее мечтаний?
Ответить Дани не успела: в дверях появился Валентайн. Как и кухарка, он поморщился от ароматов курительных листьев, но его взгляд сразу же нашел Дани:
– Собирайся. Мы едем во дворец.
Видя перед собой Тэа Шантон, Дани не могла отделаться от воспоминаний. О том, как отсветы огня танцевали на ее теле, как волосы струились по плечам, как она увела за собой лорда Ревердана.
Теперь Ее Величество ничуть не походила на ту женщину. Хотя в ее глазах можно было различить отсветы того пламени, она была строгой и сдержанной. В темном платье, огромная юбка которого тяжелыми складками ниспадала со стула, на котором сидела королева. Ткань украшали тончайшие кружева и мелкие капли драгоценных камней.
Перед этой сдержанной роскошью Дани ощущала себя неуклюжей простушкой. Тем более, и платье на ней было хоть и аккуратное, но без всяких изысков – в последнее время одеждой с нею делились девочки "Шипов и роз", поэтому об особом великолепии речи не шло.
Только Дерек не терял присутствия духа. Он отвесил королеве поклон, сказав приличествующие случаю слова приветствия. Дани присела в реверансе, что-то пробормотав себе под нос. Она обратила внимание, что королева не предложила им сесть, как равным.
– Рада видеть вас, – сдержанно сказала она. – По правде говоря, ваша просьба об аудиенции удивила меня. Я целиком и полностью поддерживаю лорда и леди Эстеллар в том, что касается леди Даниэлы.
Дани сначала даже не поняла, о чем это толкует королева. При чем тут родители?