– Господи, здорово же я разболталась спьяну. Я не помню, что рассказывала тебе об этом. Но вообще-то да, – сказала она, остановившись посреди комнаты. – Возможно, я перееду в Сохо или в Трибека. Хочешь что-нибудь выпить? – Она быстро меняла темы. – Кофе? Холодный чай? Черт, можно даже открыть эту бутылку. Свен все равно ее не оценит.
– Хорошо бы чаю.
Марни исчезла, и Дилан остался стоять на месте, чувствуя себя немного неловко. Странное чувство. Он не привык к нему. И хотя он был уверен, что правильно поступил, приехав к ней, Дилан по-прежнему не до конца понимал, почему оказался здесь. С этим нужно было разобраться побыстрее, потому что Марни наверняка захочется получить внятное объяснение его появлению.
А может, она и не спросит.
Внимание Дилана привлекли стоявшие на полках фотографии в рамках, и он принялся разглядывать их, перебирая в уме возможные объяснения. На фотографиях Марни выглядела счастливой. Множество друзей. Путешествия. На одной из них стояла пожилая пара – родители Марни. Если он правильно помнил из ее рассказов той ночью, отец Марни умер от болезни, когда она еще училась в школе, а мать погибла в автомобильной катастрофе вскоре после того, как Марни закончила университет. Обычно такие трагедии сближают братьев и сестер, но Марни и Картер почти не общались. Дилану стало интересно, что будет теперь, когда Джина и Картер вместе.
На другой полке стояла фотография, которую он узнал. У Риз была точно такая же. На ней юные участницы Великолепной четверки непринужденно расположились в их общем доме в Хиллбруке.
– Не смейся, – сказала Марни, когда вернулась. Она несла поднос с двумя стаканами чая со льдом и ломтиками лимона. На маленькой тарелочке лежали сладости. – Я знаю, что у меня смешная прическа. Переходный возраст.
– У всех есть такие фотографии, – отозвался Дилан. Когда Марни поставила поднос на кофейный столик, он внимательно пригляделся к нему и с трудом сдержал улыбку. С двух сторон на подносе лежали причудливо сложенные тканевые салфетки, а под сладостями еще одна. – Я не хотел доставлять тебе столько хлопот.
Марни пожала одним плечом и села на другой стороне дивана лицом к нему, но на безопасном расстоянии.
– Трудно отделаться от старых привычек. Я знаю, что это выглядит немного жеманно, но моя мама встанет из могилы, если я подам гостю сладости на голой тарелке. – Она засмеялась. – И раз уж я приобрела так много недостойных леди привычек, то, может, эта салфетка хоть отчасти смягчит мою вину.
– Это звучит, как… – Дилан попытался подобрать слово, но не найдя ничего лучше, остановился на "резонно".
– Да нет. Я понимаю, что это полный бред. Но… – Она посмотрела ему в глаза. – Иногда мы делаем что-то просто потому, что нам хочется, хотя сами не знаем, почему нам этого хочется. И в результате возникает чувство вины, с которым невозможно справиться разумными и прагматичными способами.
Разговор приобретал неожиданный оборот. Дилану пришлось отдать ей должное: Марни дала ему понять, что он явился, как слон в посудную лавку, но сделала это весьма тактично. Однако…
– Чувство вины – это пустое. Особенно, когда тебе не в чем себя винить.
– Может быть, "вина" это не совсем верное слово. Но как насчет раскаяния за опрометчивые неправильные поступки? – Она не дала ему возможности ответить. – Дилан, мне казалось, ты говорил, что мы должны просто забыть о случившемся.
– Такое впечатление, что это самое умное, что мы можем сделать.
– Тогда почему ты здесь?
Проклятье. Дилан взял свой стакан и на время застыл, подыскивая ответ. Он практичный прагматичный человек, известный своим спокойствием и бесстрастной рациональностью. Но вот он здесь. Без какой-либо разумной причины, кроме той, что ему хотелось быть здесь. Дилан решил быть честным.
– У меня как-то не очень получается забыть.
– И ты пришел сюда, чтобы… – Марни подозрительно прищурилась, потом вдруг выпрямилась, как будто аршин проглотила. – Я понимаю, что из-за моего поведения у тебя могло создаться ложное впечатление, что стоит только тебе явиться сюда, и я сразу…
– Перестань. Я совсем не это имел в виду.
Она немного расслабилась, но продолжала смотреть на него с подозрением.
– Тогда что ты имел в виду?
– Честно говоря, не знаю, – признался Дилан. Ситуация складывалась хуже некуда.
Марни кивнула:
– Химия. Должна признать, я тоже ее чувствую, и это просто ставит меня в тупик.
– Да, ты права. Я просто теряю голову.
– Так бы сразу и сказал.
– Что?
– Теперь понятно, почему ты здесь.
Должно быть, его смущение отразилось на лице, потому что Марни засмеялась.
– Ты любишь держать все в строгом порядке, под контролем, а с этим ничего не выходит. Это был потрясающий секс, но просто не с тем, с кем надо. – Такой прагматичный подход со стороны Марни стал очередным открытием. И огромным облегчением. Несмотря на полную абсурдность ситуации. – Я никогда не могла понять, как люди могут говорить, что поддались порыву страсти, сознавая, что это плохо. Теперь я их понимаю. – В ее словах звучал какой-то мрачный подтекст, которого Дилан не понимал. Особенно после того, что она так категорично высказалась по поводу страсти. Марни сделала круглые глаза. – Но, знаешь, мы взрослые люди, и никто не пострадал.
Мысль разумная. Однако все его существо отказывалось смириться.
– Мне кажется, вопрос в том, что нам теперь с этим делать?
– Ты мне нравишься, Дилан. Но постарайся меня правильно понять. Ты и я? Вне постели мы несовместимы. Из этого ничего не выйдет.
Вот опять. Дилан снова чувствовал себя задетым. Но ему приходилось соглашаться с ней, и от этого стало обидно вдвойне. Плюс к тому, смешно было бы обижаться на правду.
– Совершенно верно.
– Значит, мы должны просто покончить с этим… – Марни поморщилась, и краска залила ее шею. Она откашлялась. – Я хочу сказать, пережить. Не обращать на это внимания, пока все не отомрет само собой.
Марни встала, и ее голос сделался по-деловому сухим, что, учитывая ситуацию, превращало "прагматичный подход" в абсурдный.
– Я очень рада, что нам удалось договориться. Теперь мне будет намного проще общаться… работать с тобой. – Поправившись, она еще сильнее покраснела.
Дилану удалось – и, как он считал, блестяще – справиться со своим либидо, несмотря на то что в ходе беседы они признали, как хорошо им было вместе, даже притом, что в целом это плохо. Но то, что Марни запнулась на слове, слишком много говорило о том, в каком направлении шли ее мысли, и произвело на него неожиданно сильный эффект.
Он тоже встал.
– Ну тогда ладно.
– Хорошо. – Взгляд Марни упал на его оттопырившиеся между ног брюки. Она машинально облизнула губы, и Дилан почти почувствовал прикосновение ее языка. – Я очень рада, что мы договорились.
– Ты это уже говорила.
– Я понимаю. – Она с трудом сглотнула, и он увидел, как ее затвердевшие соски проступили сквозь тонкую футболку, а пальцы начали барабанить по ноге. – Знаешь что?
Кровь застучала у Дилана в ушах.
– Что?
– Думаю, нам лучше перетерпеть.
Облегчение наступило мгновенно, быстро сменившись таким мощным всплеском желания, что у Дилана затряслись руки.
– О, слава богу.
Слабо улыбнувшись, Марни потянулась к нему.
Глава 6
Наверно, губы Дилана можно было назвать самым невероятным творением Господа на земле. Они умели быть мягкими и требовательными в одно и то же время. А его язык порочным и многообещающим. Все вместе составляло такую возбуждающую и одурманивающую смесь, что у Марни подгибались колени.
Она не могла определить, что на нее нашло, но никогда в жизни она так отчаянно не теряла контроль над собой. Это опасное ощущение пугало ее своей силой, но тем не менее она с радостью отдалась ему.
Это было что-то настоящее, мощное и, что самое главное, искреннее. И раз уж они оба были искренни, она без сожаления и угрызений совести могла позволить себе забыться.
Руки Дилана обхватили ее талию, он прижал ее к себе, заставляя дрожать от восторга. Когда его губы коснулись шеи Марни, ноги окончательно перестали ее держать, и ему пришлось прислонить ее к стене, поддерживая своим телом.
Какое блаженство. Желание прикоснуться к нему и раньше переполняло Марни, но она сдерживалась, пока он не поцеловал ее. Теперь она уступила ему, скользя ладонями по его рукам и плечам, ощущая мужественную силу, которую трудно было ожидать под строгим адвокатским пиджаком и галстуком.
Дилан напоминал ей пловцов-олимпийцев. Его гладкие мышцы с неожиданной легкостью удерживали ее в воздухе. Марни обхватила его ногами за талию, и стон, вырвавшийся из самой глубины его груди, придал ей ощущение собственной силы и власти.
Спальня располагалась рядом с гостиной. Дилан перенес ее на кровать, нежно положил на спину и, опираясь на руки, склонился над ней. Марни почувствовала, как ее спина выгибается, притягиваясь к нему, словно магнит. Она попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, но непослушные пальцы еле двигались, поэтому ее обрадовало, когда он, встав на колени, стянул рубашку через голову.
Бросив ее на пол, Дилан приподнял Марни и потянул вверх подол ее футболки. Она подняла руки, и футболка, скользнув вверх, полетела на пол, упав поверх его рубашки.
Была середина дня. Солнечные лучи освещали комнату, а Марни в полуобнаженном виде лежала на кровати с самым сексуальным мужчиной в городе. На какое-то мгновение она вдруг смутилась, но, заметив довольный взгляд Дилана, медленно скользящий по ее телу, забыла обо всем.
Она вся горела, ей хотелось большего. Марни протянула руку к пряжке на его ремне, но Дилан остановил ее. В недоумении подняв глаза, она увидела прямо над собой его кривую усмешку.
– На этот раз мы не будем торопиться.
В его голосе звучало обещание, от которого у Марни напряглись бедра и захватило дух. До этого у нее не было времени задуматься и оценить происходящее. И хотя ей по-прежнему не хотелось особенно задумываться, она почувствовала желание наслаждаться каждым мгновением.
Теперь Дилан, обычно такой спокойный и отчужденный, больше не выглядел так. Без рубашки, со спутанными волосами, с полуприкрытыми потемневшими глазами… Он казался почти хищным.
И Марни с радостью чувствовала себя его добычей.
Его губы следом за руками ласкали ее ключицы, груди и соски, заставляя вскрикивать.
Когда они коснулись ее рта, Марни запустила пальцы ему в волосы и прижала голову Дилана к себе.
Казалось, этот поцелуй длился вечно, сопровождаемый лишь слабыми стонами. По разгоряченной коже Марни пробегали мурашки. Она чувствовала, как часто стучит сердце Дилана, ударяясь ей прямо в грудь.
Обхватив его бедра ногами, Марни перевернулась так, что оказалась сверху, касаясь его всем телом от груди до щиколоток. Дилан застонал и, скользнув руками вниз по ее спине, с силой прижал Марни к себе.
Она повторила то, что он делал раньше, целуя его шею, проводя языком по ямке внизу шеи и ниже по рельефным мышцам груди. Когда ее язык коснулся соска, Дилан со свистом втянул воздух, и его руки стиснули Марни еще сильнее.
Дыхание Дилана сделалось шумным, а когда она стала расстегивать его джинсы, он запустил руки в ее волосы. Марни чувствовала свою власть, и это новое ощущение, которое, как ей казалось, нравится и ему, придавало ей смелости.
Он был великолепен, и Марни порадовалась, что не опустила жалюзи и могла видеть его при свете. Длинные сильные ноги, стройные бедра и торс, который стоил того, чтобы быть отлитым в бронзе для потомков. Она позволила себе медленно, с наслаждением обследовать его глазами и руками.
Дойдя до того, что делало его мужчиной, Марни ощутила между ног что-то близкое к ожогу. Потом с соблазнительной улыбкой Дилан перевернул ее на спину рядом с собой.
– Теперь моя очередь, – шепнул он ей на ухо.
В одно мгновение ее легинсы оказались на полу, и Дилан принялся ласкать ее тело, медленно продвигаясь снизу вверх, находя для поцелуев самые чувствительные места.
Марни пылала.
О, это была самая прекрасная пытка – медленная, нескончаемая, доводящая ее до края и возвращавшая назад, заставляя ловить ртом воздух и хотеть еще и еще. Марни вцепилась в изголовье кровати, а Дилан вел ее все дальше, все выше, пока не исчезло все вокруг, кроме наслаждения.
И когда ей казалось, что она достигла предела, Дилан снова поцеловал ее и медленно скользнул внутрь. Марни положила ему руки на плечи и обхватила ногами его бедра, крепко прижимаясь к нему, когда он начал двигаться, сначала медленно, а потом быстрее и с большей силой.
Когда все внутри взорвалось, Марни показалось, что она вот-вот разлетится на мелкие кусочки. Она смутно услышала финальный стон Дилана.
Комната, озаряемая последними лучами заходящего солнца, постепенно погружалась во мрак. Марни лежала, обвившись вокруг него. Она прерывисто, тяжело дышала. Кожа была скользкой от пота. Она бормотала что-то, уткнувшись ему в шею.
Дилан никогда в жизни не чувствовал себя таким выдохшимся и опустошенным. Тем не менее ему удалось поднять руку, чтобы убрать волосы с ее лица.
– Что?
Она чуть-чуть приподняла голову.
– Мне кажется, я не могу пошевельнуться.
– Так не шевелись. – Она была не тяжелой, и Дилан ничего не имел против такого эротичного покрывала.
– Но у меня ногу свело.
Он застонал и, собравшись с силами, помог ей перевернуться. Марни с удовлетворенным вздохом шлепнулась на спину и, театральным жестом прижав руку ко лбу, вытянулась.
– Вы просто кладезь неожиданностей, Дилан Брукс. Это было… какое-то безумие.
Час назад эти слова заставили бы Дилана снова потянуться к ней, но несмотря на то, что от них кровь в его жилах потекла быстрее, он просто не мог больше ничего сделать.
– Вы тоже произвели на меня большое впечатление, мисс Прайс.
Они лежали рядом, тихо глядя на все удлиняющиеся тени, и постепенно изнеможение уступало место дремоте. Но если поначалу им нравилось лежать в тишине, то теперь молчание становилось неловким.
– Дилан? – Вопрос прозвучал тихо, но весомо.
Он вздохнул:
– Да?
– Ты, конечно, можешь не уходить, но я не собираюсь просить тебя оставаться на ночь. – Слова Марни были обращены в потолок.
– Я вижу. – Теперь шар был на его стороне. – А ты что предпочитаешь?
– Учитывая все, о чем мы говорили, я думаю, будет лучше, если ты уйдешь.
– Мне уйти прямо сейчас или можно полежать еще несколько минут, чтобы прийти в себя?
– Ну зачем ты так.
Дилан совершенно выдохся и был не настроен играть в игры.
– Как, Марни?
Она повернула голову и посмотрела на него.
– Ты говорил, что собираешься жениться, но мы оба понимаем, что здесь у тебя это не получится.
– Не припоминаю, чтобы я просил тебя выйти за меня замуж.
– Конечно, нет. Но пока ты лежишь в моей постели, тебе не удастся найти себе правильную жену.
– А может быть, я не тороплюсь. Может, мне хочется какое-то время побыть вольным человеком, не имеющим никаких любовных связей.
– Понимаешь, ты мне не подходишь.
– Вот спасибо.
– Но я знаю, что тоже тебе не подхожу.
– Чистая правда.
– Но в то же время… черт. – Этот "черт" звучал как похвала. Она покачала головой. – Слушай, я просто пытаюсь поступить правильно. Для нас обоих.
Дилан прикрыл лицо рукой.
– Марни, после того, чем мы тут только что занимались, я не в состоянии разгадывать кроссворды. Говори прямо. Простыми предложениями.
Ее бровь поползла вверх, губы скривились.
– Ладно. Просто мне нравится твое тело. Вот и все.
– О’кей.
Марни недоуменно сдвинула брови. Это становилось забавным.
– Что значит "о’кей"?
– Это значит, что меня это устраивает. – Ее недоумение усилилось. Ситуация складывалась необычная, но нельзя сказать, чтобы какая-то неслыханная. Дилан находил ее весьма заманчивой. – Я хочу тебя не больше, чем ты меня. Но, как ты сказала… "Черт". На данный момент мне этого достаточно.
Дилан смотрел, как на ее лице сменялись разные чувства по мере того, как она осознавала, что он сказал. Наконец она покачала головой.
– Ты и вправду кладезь неожиданностей.
– А сейчас я слишком устал, чтобы вылезти из этой кровати.
– Тогда отдыхай. – Марни шутливо потрепала его по руке. Потом уголки ее губ приподнялись. – Если ты намерен остаться, силы тебе еще понадобятся.
Как и говорил Дилан, в понедельник Марни позвонила Джулия, сообщить, что она им подходит. Риз повела ее в ресторан, чтобы отпраздновать это событие. Позже у себя дома Марни встретилась с Диланом, чтобы устроить более интимный праздник.
Во вторник Марни отправилась по магазинам, чтобы купить одежду, подходящую для новой должности. Она три раза доставала мобильник, чтобы позвонить Дилану, и три раза убирала его обратно. Марни тянуло к нему, как к наркотику.
Нельзя проводить все свободное время в постели с Диланом. А жаль.
В среду утром она официально приступила к работе. Ее провели по всем кабинетам, познакомили с сотрудниками и быстро ввели в курс дел.
За короткое время в жизни Марни произошло очень много всего, но Марни это нравилось. Она оставалась без работы всего одну неделю, но уже скучала без нее. Она нуждалась в работе. Это давало Марни цель в жизни и ощущение собственной идентичности.
Ланч Марни съела за своим новым столом, заполняя бесконечные формы для новых сотрудников, а потом переключилась на то, чтобы подготовиться к встрече с Джулией, назначенной через полчаса и посвященной большой акции по сбору средств для фонда. До нее оставалось всего две недели, и Марни должна была сосредоточить свои усилия на подготовке к ней.
Она слышала рассказы Риз о прошлых акциях, и хотя сама была одним из мелких спонсоров "Брукс Фаундейшн", никогда не присутствовала на них. Черт, она никогда в жизни не присутствовала ни на одной подобной акции. "Центр помощи беженцам" получал деньги в основном в виде публичных или частных грантов, и мероприятия, которые они устраивали, были гораздо более скромными.
Проходившая в бальном зале "Гэлакси" в центре города, эта акция была настоящим большим событием. Молчаливые аукционеры, очень дорогие товары, открытый бар, буфет с закусками, живая музыка… Список гостей мог соперничать со списком "Кто есть кто" в Нью-Йорке. Освещение в прессе самое полное.
Марни надо было подобрать подходящее платье. Она добавила пункт о дресс-коде к списку вопросов, которые должна обсудить с Джулией.
– Надо полагать, вы и есть новая Риз.
Марни не закрывала свою дверь, но голос все равно удивил ее. Повернув кресло, она увидела стоящую в дверях хорошо одетую женщину, благодаря заметному количеству ботокса выглядевшую на средний возраст. Женщина показалась ей смутно знакомой.
Мать Дилана.
Марни вскочила и вышла из-за стола.