Сюзанна нежно погладила Холта по плечу, хотя и не ожидала мягкости в ответ. Она сделала свободный выбор.
- Не могу сказать, что не хочу тебя. Нет смысла ждать дольше.
Глава 8
Если бы эмоции не сплелись в клубок, если бы потребность в Сюзанне не была такой невыносимой, возможно, Холт смог бы выказать нежность. Если бы кровь так не кипела, а желание не съедало заживо, попытался бы добавить романтики. Но он был совершенно уверен - не возьми он ее сейчас, немедленно, от отчаяния рассыплется на сотни зазубренных черепков.
Так что жадный рот лихорадочно горел от нетерпения, руки действовали настойчиво и грубо, и при первом же невероятном ощущении понял, что Сюзанна уже его. Однако этого недостаточно. Может, никогда не будет достаточно.
Сюзанна не дрожала и не колебалась. Уязвимость тонула в щедрости, которая понуждала принять и заполнить пустоту. Пока тонкие пальцы беспокойно сновали по мускулистой спине, Брэдфорд чувствовал только ее голод и никаких сомнений.
Холт сдвинул бейсболку с головы, затем сдернул ленточку с волос и скомкал в дрожащих ладонях шелк медового цвета, безжалостно терзая губы любимой.
Сюзанна открылась ему, мягко и приглушенно застонав от блаженства, когда языки вступили в поединок. Он так яростно жаждал ее, что исходящие от него вибрации разбудили ее страсть. Она поднялась на цыпочки, не осознавая, как неистово встречает его пламя своим огнем, как трепещет все тело от вожделения, так давно иссушающего душу.
И возник страх, страх от незнания, что случится, если она потеряет последнюю точку опоры. Она должна показать, что в состоянии и доставить мужчине удовольствие, и заставить его наслаждаться, и продолжать желать ее. Если сейчас окажется неуклюжей, померкнет ли убежденность в собственной женственности и не решит ли Холт, что она не соответствует его грезам?
Сюзанна никогда не испытывала такого - ничего, подобного этой безумной страсти, пульсирующей в воздухе так, что каждый вздох наполняет неодолимым соблазном. Однако невольно напрягалась рядом с Холтом, надеясь, что сумеет в полной мере ублажить его, пока все существо сотрясают невероятные волны ощущений.
Холт губами метался по прелестному лицу, вниз по шее, царапал кожу зубами и грубой щетиной. А его руки… Господи, руки были нетерпеливыми и беспощадными.
Сюзанна с трудом держалась на ногах, колени ослабли, рассудок затуманился от бешеной атаки. В отчаянии впилась ногтями в его спину, изо всех сил стараясь отползти от края, судорожно пытаясь вспомнить, что нравится мужчинам.
"Трепещет, как сорванная ветка, и натянута, словно струна". Холт подумал, что Сюзанна могла бы прекратить обороняться и дать себе волю в его объятьях. Но она держалась. Понимание того, что возлюбленная в состоянии не терять разума, тогда как он практически обезумел, навлекло своего рода злобное исступление. Холт сорвал и отбросил блузку прочь, потом толкнул Сюзанну на кровать.
- Черт тебя побери, я хочу получить все.
Тяжело дыша, схватил хрупкие запястья и прижал над головой.
- И получу.
Когда настойчивый рот снова атаковал ее губы, она застыла под решительной хваткой, а пульс зачастил, как у зайчишки.
Мужское тело походило на печь, горячая влажная плоть льнула к ней, заставляя Сюзанну содрогаться от истинного изумления. Твердые, как железо, пальцы все еще стискивали запястья, в то время как свободная рука бесчинствовала в беспощадном нападении. Сюзанна чувствовала ярость Холта, утопала в неутоленной неистовой страсти. Отчаянно пыталась глотнуть воздуха, хотела попросить подождать, дать передышку, но сумела только прерывисто всхлипнуть.
Ветер распахнул занавески, позволив сумраку вползти в комнату. Первые капли дождя застучали по крыше, словно стреляя в ставшие очень чувствительными уши, вторя сражению, затеянному Холтом. Снова загрохотал гром, еще ближе, как предупреждение о безрассудной мощи стихии.
Когда нетерпеливый язык добрался до нежной груди, Брэдфорд выдохнул горячий стон удовольствия. Здесь она была такой же сладкой, как летний бриз, и такой же опьяняющей, как виски. Пока Сюзанна извивалась под ним, он увлажнял и прикусывал тугие соски, теряясь в дурманящем вкусе и упругости, в то время как ее сердце неистово билось возле его рта.
И она жаждала его с равной силой. Холт ощущал, как бушует неодолимое возбуждение, улавливал страсть в рваных рыдающих всхлипах. Ее бедра выгибались дугой и вжимались в него, пока он не впал в безумие. Потом сполз ниже, прикусывая кожу, оставляя языком влажную дорожку, опаляющую жаром живот.
Теперь ее руки освободились, Сюзанна вцепилась в волосы мучителя, затем сорвала покрывало. Она не могла дышать. Надо сказать ему. Все тело пылало нестерпимой болью. Она хотела… Хотела…
Кто-то вскрикнул. Сюзанна услышала короткий горловой стон, затем поняла, что звук вырвался из собственного горла, и почувствовала, как изогнулась спина. Неведомые ощущения взрывались с ревом, заглушающим даже грохотавший в небе гром. Ошеломленно распласталась под Холтом, содрогаясь, когда он поднял голову и воззрился на нее.
Синие глаза потемнели, щеки пылали, как в лихорадке, тело вздрагивало толчками, даже когда ладони соскользнули с его спины и бессильно упали на разоренную кровать. Он и не представлял, какое впечатление произведет на него вид этого нежданного наслаждения на любимом лице.
Но твердо знал, что хочет большего.
И прежде чем Сюзанна пришла в себя, снова повел ее к вершине. Теперь она осознавала только немыслимый темп и нарастающую неотвратимую опасность. Дождь разошелся не на шутку, Сюзанна каталась с Холтом по постели, слишком захваченная происходящим, чтобы поражаться собственной жадности. Теперь и ее руки стали такими же грубыми и нетерпеливыми, как его, рот столь же беспощадным. Когда он стянул слаксы со стройных ног, легкий вздох выдал облегчение. Такими же беспокойными, как у него, пальцами она сдернула джинсовую ткань с его бедер, затем оба молниеносно прильнули друг к другу обнаженной горячей плотью.
Она жаждала его прикосновений, жаждала сама коснуться его. Одержимо стремилась обладать им. Жаждала забытья, бурного, неизведанного прежде голода, и это свирепое желание пожирало, будто дикий волк.
Теперь ни один из них не вспоминал о самоконтроле. Холт снова отправил Сюзанну на небеса, потом еще раз, и она взмывала и падала на сокрушительных волнах, каждая неистовее предыдущей, яростнее того, что он мечтал дать и стремился взять. Кровь вскипела в венах Холта, когда он проник в жаркое лоно, атакуя и овладевая, охваченный безумной спешкой и пылом. Возлюбленная вовлеклась в сумасшедшую скачку, длинные ненасытные пальцы впились в крепкие ягодицы.
Они снова были одни, и только океан яростно бился невдалеке, и только воздух пылал зноем. Здесь наконец-то восторжествовали мощь и свобода, безрассудная гонка и отчаянно рискованный полет. Сюзанна почувствовала, как Холт задрожал и захоронил лицо в ее волосах, достигнув предела. Напряженно сомкнулась вокруг мужской плоти и последовала за любовником в рай.
Холт пятнадцать лет гадал, на что это будет похоже. С мальчишеских лет мечтал о ней, воображал, вожделел. Но ни одна из фантазий и близко не соответствовала действительности. Сюзанна походила на вулкан, сначала тлеющий и вибрирующий, затем взрывающийся обжигающей лавой. И теперь растеклась под ним, словно растопленный воск, утоленная страсть придала телу трогательную податливость. Волосы пахли солнцем и морем. Холт подумал, что мог бы вечно лежать так, обнимая эту женщину, слушая барабанную дробь дождя по крыше и шум ветра, колышущего занавески.
Но нестерпимо захотелось полюбоваться покоренной принцессой.
Когда Холт переместился, Сюзанна протестующе пискнула и потянулась к нему. Он ничего не сказал, просто целовал до тех пор, пока она снова не расслабилась. Потом включил лампу на прикроватной тумбочке, и Сюзанна зажмурилась.
Господи, какая же она красивая - волосы рассыпаются по подушкам, кожа пылает, рот мягкий и распухший. Сюзанна напряглась, но он проигнорировал ее неудовольствие, неторопливо и внимательно изучая всю целиком.
- Как я и говорил, - пробормотал Холт, встретившись с ней взглядом. - Женщины Калхоун все как одна красотки.
Сюзанна не догадывалась, каких слов или действий он ждет от нее. Только осознавала, что он открыл для нее новый мир, совершенно необыкновенный мир, но она понятия не имела, парил ли он в таком же сводящем с ума полете. Тут Холт нахмурился, и у нее свело живот. Сузив глаза, он провел пальцем по ключицам, потом по изгибам груди.
- Мне следовало побриться, - проворчал Брэдфорд, ненавидя себя за то, что поцарапал и заставил покраснеть нежную кожу. - Могла бы и сказать, что тебе неприятно.
- Я ничего не заметила.
- Прости.
Холт мягко коснулся губами беззащитной шеи. Сюзанна с таким изумлением взглянула на него, что заставила почувствовать себя идиотом. Когда он откатился подальше, она наощупь нашарила его руку.
- Ты не причинил мне боли, - тихо утешила Сюзанна. - Все было замечательно.
И замолчала, надеясь, что он скажет то же самое.
- Надо впустить собаку, - хотя тон был неприветливым, но прежде чем покинуть комнату, Холт ласково сжал тонкие пальцы.
Теперь и Сюзанна услышала поскуливания, подвывания и скрежет по двери. Она заверила себя, что такое поведение не означает, что Холт неудовлетворен, просто он быстрее, чем она, умеет переходить от страсти к реальности. Между ними произошло что-то жизненно важное. То, за что можно уцепиться. Села и с изумлением оглядела, во что они превратили спальню - покрывало сброшено на пол, скрученные узлом простыни сбились в изножье, ее одежда - вернее, то, что от нее осталось, - перемешана с его.
Сюзанна поднялась и, стесняясь наготы, натянула мужскую рубашку, прежде чем поднять собственную. Из пяти пуговиц осталась одна, да и та висела на ниточке. Засмеявшись, прижала блузку к себе. Именно такого безумства ей и не хватало. Легко вздохнув, наклонилась в поисках пуговиц. Вероятно, Холт снова станет хладнокровным и собранным, возможно, в его жизни в отличие от ее ничего не изменилось, но она познала истинную страсть. И никогда не забудет этого.
- Что ты делаешь?
Сюзанна подняла взгляд и увидела Холта в дверном проеме. Очевидно, его ничуть не смущает абсолютная нагота, решила она и почувствовала, как снова скакнул и зачастил пульс. Он выглядел сердитым, она расстроилась, не понимая, что заставило его смотреть так угрюмо.
- Разыскиваю пуговицы, - ответила Сюзанна, держа их в одной руке, а тонкий хлопок в другой. - У тебя есть иголка и нитки?
- Нет.
"Разве она не знает, что творит со мной, стоя там только в моей рубашке с взъерошенными волосами и потемневшими глазами? Хочет, чтобы я пал на колени и умолял?"
- О.
Сюзанна сглотнула и попыталась улыбнуться:
- Ладно, пришью дома. Но придется позаимствовать твою рубашку. Мне пора.
Холт закрыл за собой дверь.
- Нет, - повторил он, пересек комнату и привлек любимую к себе.
На рассвете дождь прекратился, оставив после себя чистый промытый воздух. Сюзанна пробудилась от ленивой музыки воды, капающей из желобов. Не успев осознать, где находится, почувствовала, что рот захвачен горячим голодным поцелуем, тело резко, одним скачком, катапультировало из сонного дурмана в пресекающую дыхание страсть.
Холт проснулся от нестерпимого желания, жгучая потребность не ослабевала независимо от того, сколько он брал и как охотно она отдавала. Нет таких слов - или он не знал их, - которые могли бы выразить, что значила для него ее безоглядная щедрость. Прыжок от мальчишеских фантазий к вечному мужскому блаженству.
Он мог только показать.
Холт накрыл Сюзанну собой. Полностью заполнил. Глядя на милое лицо в бледном утреннем свете, понял, что никогда не будет счастлив, если Сюзанны не окажется рядом.
- Ты моя.
Брэдфорд произнес это решительно, словно клятву, пока она трепетала под ним.
- Скажи это.
Холт скомкал простыни в кулаках и уткнулся в нежную шею.
- Черт побери, Сюзанна, скажи это.
Но она сумела только выдохнуть его имя, потому что он снова тащил в бездну.
Когда ослабевшие руки бессильно соскользнули с его спины, Холт перевернулся и крепко прижал ее к себе. Сюзанна растянулась поверх него, и он с удовольствием ощутил, как ее голова покоится на его груди. Холт пенял себе, что слишком сильно давит на нее и слишком ускоряет события. Однако ужасно хотел услышать заветные слова.
Мужские пальцы сжались в кулаки в густых прядях, будто Холт рывком собирался вернуть ее назад, если она вздумает отодвинуться, умилилась Сюзанна, испытывая головокружение. Все тело болело, словно после драки, но чувствовало себя великолепно. Она улыбнулась быстрому глухому стуку сердца Холта и звонкой красоте птичьей трели за окном. Затем распахнула глаза, когда голову дернули. Холт действительно потянул за волосы, скорее рефлекторно, чем намеренно.
- Уже утро, - заметила Сюзанна.
- Так обычно и происходит, когда восходит солнце.
- Нет, я… ой.
- Прости, - пробормотал он, неохотно выпуская вьющиеся локоны. - Я, должно быть, заснул.
- Угу.
Холт провел руками вверх и вниз по узкой спине, наслаждаясь гладкостью и нежностью кожи.
- Да и ты заснула на ходу, прежде чем я смог заинтересовать тебя еще одним раундом.
Сюзанна покраснела, но, когда попыталась встать, он твердо пресек порыв.
- Куда-то торопишься?
- Мне надо домой. Тетя Коко наверняка с ума сходит.
- Она знает, где ты.
Чтобы легче удерживать Сюзанну на месте, он снова сменил позицию и начал покусывать уязвимую шею. Ничто не могло вдохновить больше, чем ощущение мгновенно участившегося пульса под губами.
- И, по всей вероятности, прекрасно понимает, чем ты здесь занимаешься.
Сюзанна уперлась в сильные плечи, не особенно надеясь, что удастся его сдвинуть.
- Я не говорила тете, куда пошла.
- Я сам позвонил ей ночью, когда впускал Сади. Хочешь расцарапать мне спину, да? До самого позвоночника?
Она невольно отпрянула, мысли лихорадочно метались.
- Ты… сказал тете, что я…
- Сказал, что ты у меня. Полагаю, остальное она додумает сама. Как хорошо… Спасибо.
Сюзанна протяжно выдохнула. О да, тете Коко не составит труда сложить два и два. И нет абсолютно никакой причины чувствовать неловкость или смущение. И все-таки ощущала и то, и другое. Не только по отношению к тете, но и к мужчине, чье обнаженное тело распростерлось рядом.
Одно дело находиться с ним лицом к лицу ночью. Утром же…
Холт поднял голову и внимательно вгляделся в Сюзанну:
- В чем дело?
- Ни в чем.
Холт выгнул бровь, она пошевелилась, словно пожимая плечами.
- Просто не знаю, что теперь делать. Никогда раньше так себя не вела.
Он хмыкнул:
- А как же заполучила двоих детей?
- Я не имею в виду, что никогда не занималась… никогда не занималась…
Холт усмехнулся еще шире:
- Что ж, привыкай, детка.
Обвел пальцем точеный подбородок.
- Хочешь, чтобы я выручил тебя утром… выказав хорошие манеры?
- Для начала прекрати смотреть на меня с таким вожделением.
- Ну уж нет, ты видишь только часть моего состояния.
Холт перестал гладить и слегка прикусил кожу там, где путешествовали пальцы.
- Предполагается, что я так страстно смотрю, чтобы ты не подумала, что по утрам похожа на ведьму.
- О…
Слово застряло в горле.
- На ведьму?
- А ты по идее должна сказать, что я был невероятен.
Сюзанна распахнула глаза:
- Вот как?
- Ага, и не только это, но и любые другие превосходные степени, которые сможешь придумать. А потом… - Холт опять перекатил глупышку, - по правилам ты обязана накормить меня завтраком, продемонстрировав тем самым, насколько разнообразны твои таланты.
- Не могу выразить, насколько благодарна за то, что ознакомил меня с процедурой.
- Никаких проблем. А после завтрака должна снова соблазнить меня и заманить в кровать.
Сюзанна засмеялась и прижалась к нему щекой в восхитительно доверчивом жесте.
- Придется попрактиковаться, но с парочкой омлетов, думаю, справлюсь уже сейчас.
- Угу, если найдешь что-нибудь в холодильнике.
- Подать тебе одежду?
- Зачем?
Сюзанна взглянула на Холта. Он с прежним вожделением пожирал ее глазами.
- Ладно, проехали.
Отойдя подальше, инстинктивно повернулась к нему спиной, нащупывая на полу рубашку.
- А что ты станешь делать, пока я буду готовить?
Холт поймал концы пушистых волос и позволил им скользнуть сквозь пальцы.
- Стану любоваться тобой.
Чем с наслаждением и занялся, наблюдая за тем, как Сюзанна мечется по его кухне, как скользит по стройным бедрам его рубашка, вдыхая аромат кофе, заполнивший воздух, вслушиваясь в низкий веселый голос любимой, разговаривающей с собакой.
Сюзанна почувствовала себя более непринужденно, погрузившись в привычные домашние хлопоты. Совместно посаженный кустарник желтел под окном, словно лучик солнечного света, а бриз все еще пахнул дождем.
- А знаешь, - заметила она, натирая сыр в яйца, - мог бы приобрести еще что-нибудь, кроме тостера, одной кружки и неглубокой сковороды.
- Зачем?
Холт откинулся на стуле, удобно развалившись, и потянулся за сигаретой.
- Ну, некоторые люди действительно используют кухню, чтобы готовить настоящую пищу.
- Только если не слышали о еде на вынос.
Увидел, что кофе закапал через край, и встал, чтобы налить две чашки.
- Что ты кладешь туда?
- Просто черный. Мне нужен хороший толчок.
- А по мне, так тебе нужно больше спать.
- Примерно через час я должна приступить к работе.
Держа миску с яйцами, Сюзанна замерла, глядя в окно. Холт узнал этот взгляд и погладил поникшие плечи:
- Не надо.
- Извини.
Сюзанна повернулась к плите и вылила взбитые яйца в неглубокую сковороду.
- Не могу не задаваться вопросом, что они делают, хорошо ли проводят время. Дети никогда не уезжали так далеко.
- Разве он не брал их на выходные?
- Нет, только пару раз на полдня, да и те не слишком удались.
Помешивая омлет, Сюзанна попыталась приободриться:
- Ладно, осталось потерпеть еще тринадцать дней.
- Ты не поможешь ни им, ни себе, вкалывая до изнеможения.
Чтобы отогнать раздражающее бессилие, Холт начал массировать напряженные хрупкие плечи.
- Я в порядке. Буду в порядке, - поправилась Сюзанна. - У меня более чем достаточно заказов, чтобы забыться в работе в предстоящие две недели. К тому же, пока дети отсутствуют, смогу уделить больше времени поискам изумрудов.
- Предоставь это мне.
Сюзанна посмотрела через плечо.
- Это наше семейное дело, Холт. И всегда было нашим.
- Теперь и я вовлечен в эту историю, поэтому справлюсь сам.
Она выкладывала омлет так же тщательно, как подбирала слова:
- Ценю твою помощь. Как и все мы. Но камни недаром называют калхоуновскими изумрудами. Двум моим сестрам угрожали из-за них.
- Именно потому это теперь моя задача. Вы с Ливингстоном в разных лигах, Сюзанна. Он умный и жестокий и не станет вежливо просить тебя уйти с дороги.