Глупый, жестокий, слепой Мортимер Бранд, ты должен вернуться ко мне, к той, которая ловила каждый твой взгляд, каждую улыбку, каждое слово! Я так люблю тебя, я не могу без тебя жить, а ты одной фразой убиваешь меня, лишаешь мою жизнь смысла…
Лучшие речи мы произносим мысленно. Широко известный факт.
Люси вдруг затошнило. Виски - напиток для суровых, молчаливых мужчин, но никак не для юных дев.
- Мне надо идти… Возьми свою куртку.
- Погоди. Сиди. Люси, я виноват.
- В чем еще?
- В том, что не сказал тебе… молчал…
- А с чего это ты должен мне что-то говорить? Я же никто! Солнышко, Плюшка, Тыковка, слоненок Думбо, младшая сестричка Божественной Вероники, ее жалкая тень…
- Не смей так даже думать!
- Отпусти меня, мне больно.
- Ты не можешь так думать, поняла? Ты совсем другая! Я знаю, тебе казалось, что Вероника тебя затмевает, что ты всегда в ее тени…
- Ха-ха-ха. Три раза. Я не тень. Я - невидимка. Меня нет.
- Господи, что ж ты за дура-то, Люси! Да ты уже сейчас - больше чем она когда-нибудь сможет стать!
- Это точно! Во мне килограммов на десять больше…
Он гладил ее по лицу, и она умирала от счастья и тоски, потому что никогда, никогда ей не стать для Морта Бранда тем, чем стала для него Вероника…
- Если… я так… чертовски хороша… почему же ты встречаешься с ней, а не со мной?
- Ты еще слишком юная, девочка моя…
- Я не юная! И я не девочка! А ты - ты трус. Ты не можешь просто сказать: я не хочу тебя, Люси, потому что ты некрасивая. Ты начинаешь рассказывать сказки о моей прекрасной душе…
- Но я вовсе так не думаю, и я…
- Тогда поцелуй меня! Прям щас!
- Послушай, если это игра, то игра опасная. Я не о себе, но ты… ты не должна так вести себя с мужчинами, Люси, потому что…
- Ты не мужчина, понял?! И правильно Вероника сделала, что отвергла тебя!
- Ах так…
Он был старше ее на шесть лет, но тоже был очень, очень молод… И еще он был мужчиной.
Молодым мужчиной, еще не умеющим справляться с могучим зовом природы.
Они сплелись в объятии, жадно целуясь и торопливо срывая друг с друга одежду, а потом звездная ночь вдруг со звоном обрушилась на них, растворив в бешеном лунном свете старую крышу, и потолок распахнулся прямо в небо…
Восторг затопил Люси волной расплавленного золота. Морт вскрикнул, не в силах вытерпеть блаженство, превращающее его в бога.
Истина вспыхнула под зажмуренными веками, заплясала на искусанных губах, и время перестало существовать вовсе.
Первая ночь их любви.
Последняя ночь.
В школе она поняла, что беременна. С тех пор прошло десять лет.
- МАМА!
- Ой господи… задумалась. Что, Билли?
- Можно, мы с Презентом пойдем гулять в сад около большого дома?
- Ну… ладно, идите. Только ничего не ломайте и скажи этому чучелу, чтобы не смел копать!
Билли с неожиданным подозрением уставился на мать.
- А почему это вдруг? Всегда было можно, а теперь…
- Понимаешь, сегодня приезжал один дяденька… В общем, вполне возможно, со временем нам придется продать большой дом, а сад…
- Я не хочу!
В голосе мальчика прозвенело отчаяние, и Люси немедленно затосковала. Билли так счастлив здесь, в Грин-Вэлли, а если сделка состоится - придется уезжать. Оставаться под боком у Морта немыслимо. Даже если коттедж и не входит в список продаваемых объектов.
- Билли, давай мы не будем расстраиваться раньше времени? Еще никто ничего не купил, просто бабушка собирается…
- Я все равно никуда не поеду. Это наш дом. Настоящий дом. Я не хочу жить в Лондоне.
Билли выпятил подбородок, повернулся на пятках и ушел. Даже его худенькая спина выражала отчаяние…
С этим еще предстоит разбираться. Меньше всего на свете Люси Февершем хочется расстраивать своего маленького сына!
Месяц пролетел незаметно, Морт Бранд на горизонте не появлялся, и Люси слегка приободрилась. Возможно, все обошлось?
Начало мая больше напоминало июль. Жара стояла несусветная, все вокруг цвело, пчелы охрипли от гудения, птицы - от песен, и Люси могла бы чувствовать себя совершенно счастливой, если бы не проблема по имени Джереми Ривердейл.
Проблема эта всплыла сама собой в конце апреля. Их с Джереми пригласили на вечеринку общие друзья. Билли остался дома - играть с Презентом.
Вечер получился замечательный, потом Джереми подвез Люси домой, и как-то так получилось, что она пригласила его выпить кофе.
На самом деле она к этому готовилась. Подобные приглашения случались и раньше - и всегда заканчивались одинаково. Кофе, прощальный поцелуй и немой вопрос в кротких глазах Джереми - не последует ли за поцелуем что-то еще?
Никогда не следовало - Люси отделывалась веселым смехом и ничего не значащими фразами - но теперь, после встречи с Мортом Брэндом, Люси почувствовала слабое желание что-нибудь изменить. Назло Морту устроить свою личную жизнь. Заставить этот пресный и безгрешный роман сдвинуться с мертвой точки.
Значит, так: кофе, беседа, Джереми смотрит на часы, осторожно поднимается из-за стола, у самых дверей аккуратно заключает Люси в объятия, поцелуй…
Она собрала волю в кулак и ответила на поцелуй. Джереми обалдел, а Люси… Люси ничего не почувствовала. Совсем ничего.
Секундная вспышка желания где-то очень глубоко, на дне ее спящей души. Затухание. Все, конец. Люси ничего не ощутила - вернее, ощутила огромное облегчение, когда Джереми выпустил ее, чтобы отдышаться. При этом на его породистом худощавом лице расцвела улыбка, словно он выиграл приз. И Люси немедленно заметила, что Джереми похож на печальную лошадь.
Заметил ли он что-нибудь? Вероятно, нет. Он для этого слишком хорошо воспитан. А может, он по жизни привык целовать исключительно фригидных женщин. Бедняга Джереми!
Впрочем, бедняга Джереми явно взбодрился и решил продолжить завоевывание призов, так что ей пришлось даже упереться ему в грудь руками, чтобы освободиться. Джереми немедленно уподобился лошади, которую неожиданно огрели поленом по башке, и Люси почувствовала, что без объяснений выйдет неловко.
Объяснения вышли путаные и неубедительные - что-то насчет того, что она не готова к серьезным отношениям именно сейчас, но, возможно, позже…
Бла-бла-бла. На самом деле Джереми не особенно слушал. Он прижал руки к груди и принялся бурно извиняться за свое недостойное поведение, за грубость и бестактность, за несдержанность, проявленную им по отношению к хрупкой и ранимой душе Люси, а потом выскочил за дверь, ежесекундно кланяясь и заверяя, что позвонит ей, только если она позволит.
Честно говоря, она осталась стоять с открытым ртом. Бедный, бедный Джереми! Он действительно очень хороший человек, но что же делать, если мама родила его таким тюфяком? Люси почувствовала себя виноватой за то, что снова подала ему надежду, которой не суждено сбыться. Теперь-то уж точно - не суждено.
Потому что ей противно с ним целоваться. Потому что она и представить не может себя и Джереми в одной постели, занимающимися сексом… Нет, только не это.
Хрупкая и ранимая, значит? Интересно, а как бы он прореагировал на рассказ о ночи, проведенной на сеновале с Мортом Брэндом? Или на описание приюта для малолетних мамочек в Бедфорде?
Скорее всего, умер бы от ужаса, благословляя Люси слабеющей рукой.
Сама она никогда себя не осуждала, но в горькие минуты частенько представляла себя на Божьем Суде.
"Это не я, Господи, это все виски!"
"Так ты еще и пьешь, дочь моя?"
"Это я нечаянно!"
"За нечаянно бьют отчаянно. И потому приговариваю тебя к ранней беременности и дальнейшему соблюдению целомудрия. Пока на всю жизнь - а там видно будет".
Вот такие картинки!
На самом деле, она еще легко отделалась. По крайней мере, у них с Билли есть деньги…
Люси потащилась в ванную и скорчила себе самой противную рожу перед зеркалом. Опять сама с собой разговариваешь? Так и до помешательства недалеко. Была у них с Вероникой тетушка, считавшая, что дети рождаются от поцелуев в губы, а то и от разговоров с мужчинами на непристойные темы!
Всю следующую неделю она мучилась угрызениями совести и придумывала торжественную речь для Джереми. С двусмысленностью в отношениях пора заканчивать!
Как обычно, благим измерениям все время что-то мешало - то стирка, то уборка, то работа, то Билли. В итоге Джереми позвонил первым - и пригласил ее в ресторан, а Люси так растерялась, что приглашение приняла, с ужасом чувствуя, что совершает страшную ошибку. Ничего, она сразу скажет, что им надо серьезно поговорить!
И ничего не вышло. У Джереми оказался день рождения. Не преподносить же ему в качестве подарка сообщение о том, что между ними все кончено? Люси вообще было стыдно, что она начисто забыла об этом замечательном событии.
И они сидели в ресторане, и Джереми снова смотрел на нее своими преданными очами, поднимал тосты за ее здоровье, а потом отвез домой и проводил до самой двери…
Снова были вечерний кофе, поцелуй на прощание, уклонение от объятий, пространные извинения Джереми, натужный смех Люси… Как в дурном фильме, честное слово!
Наутро, в субботу, она проснулась от телефонного звонка и аж скривилась, услышав в трубке голос матери.
- Как твой ужин, дорогая?
- Какой… о господи, мама, такое ощущение, что ты за мной шпионишь.
- Была охота! Просто Лили Эллис видела тебя в ресторане с молодым Ривердейлом. Кстати, она интересовалзсь, не пахнет ли в воздухе помолвкой.
- Не пахнет! Мама, я же просила…
- Это Лили интересовалась, не я. Я - современная мать, в дела дочерей не вмешиваюсь, претензий не высказываю. Я вообще звоню тебе по делу. Дом продан.
- Что?! Кому? Когда?
- Честно говоря, еще в прошлый понедельник. Этому самому… Бранду.
- Но ты же обещала…
- Ничего я не обещала, не надо передергивать. Есть покупатель - отлично. Мы всем рады. Даже Мортимеру Бранду, раз у него есть деньги. Теперь что касается тебя…
- Мама, неужели нельзя было повременить?..
- Прекрати детский лепет и слушай. Новый владелец согласен оставить тебя на прежнем месте, но теперь, как ты понимаешь, аренду придется платить.
- Но как…
- Девочка моя, пока хозяйкой была я, денег с тебя, естественно, никто не брал.
- Значит, коттедж все-таки продан…
- Он не является самостоятельным объектом недвижимости. Скорее служебное помещение. Я вообще старалась не напирать на этот вопрос. Не думаю, что Бранду понравилась бы идея покупки здания вместе с одной из дочерей бывшей владелицы.
- Но ведь он все равно узнает…
- Естественно, потому и аренду платить придется. Это потом. Слушай, ты не могла бы слегка сменить тон? Я, между прочим, сделала все, что могла, и заслужила, как мне кажется, капельку благодарности.
- О да! Спасибо тебе, мама.
Сарказма леди Гермиона не уловила, потому как уже перешла к следующему пункту повестки дня, а именно к грядущему возвращению Вероники в Англию. Это Люси слушала уже вполуха, а когда мать повесила трубку, вспомнила, что так и не спросила ее насчет того, когда новый владелец собирается переезжать. И надо ли туда теперь идти убираться, как она это делала по субботам? Пожалуй, не стоит.
В результате она все равно решила пойти - не столько убираться, сколько для того, чтобы попрощаться с домом.
Билли и Презент буянили на заднем дворе, а Люси наполнила ведра и тазы мыльной водой и достала щетки и тряпки. Странно, но она совсем не чувствовала ни грусти, ни обиды… даже на маму.
К двум часам полы были вымыты, пыль вытерта, и Люси как раз полировала перила лестницы, когда распахнулась входная дверь и бодрый женский голос провозгласил:
- Эй, кто-нибудь дома? О, привет, вы, наверное, из службы уборки?
Люси уже открыла рот, чтобы опровергнуть данное утверждение, - но передумала. Так даже лучше. Легче уходить.
- Простите, мисс. Я не думала, что вы приедете именно сегодня. Если хотите, я могу уйти…
- Ни в коем случае, дорогуша! Здесь нужна армия таких, как вы. Когда здесь в последний раз жили люди?
- Три года назад…
- Тогда понятно.
Обладательница бодрого голоса оказалась изящной брюнеточкой в замшевых сапогах на высоченной шпильке и весьма откровенной мини-юбке. Непринужденность манер и резкий акцент выдавали в ней американку.
А кто сказал, что Мортимер Бранд собирается переезжать сюда в одиночестве?
Брюнетка прошлась по холлу, задумчиво рассматривая гобелены.
- Интересно, а когда они в последний раз делали ремонт? В прошлом веке? Так-с, посмотрим, что здесь можно сделать… В принципе я предпочитаю менее пыльные и менее древние развалины…
Люси обиделась за Февершем-хаус.
- Наверное, что-то вас все же привлекло, раз уж вы купили этот дом?
- Я? Упаси господи. Мой предел - ферма под Цинциннати. Это все большой босс. Мы люди подневольные…
Люси насторожилась. Может, все-таки брюнеточка не является пассией Морта?
Тем временем американка возвысила голос на октаву:
- Эй, Морт, иди сюда, тут барышня из сервиса! Мы-то подумали., что в дом залезли воры. Здесь со среды стоит сигнализация. Пойду позову этого глухаря. Заодно не буду путаться у вас под ногами - знаете, ничто так не привлекает внимание, как огонь, вода и чужая работа.
Брюнетка упорхнула, а Люси стремглав кинулась к окнам. Билли играет на заднем дворе, надо поскорее собрать вещи и уйти незаметно, пока не появился…
Шаги за спиной и знакомый голос. Очень хотелось спрятаться под кровать, но ведь нельзя же?
- Мисс, я полагаю… ТЫ?! - Ой!
Они с одинаковым изумлением воззрились друг на друга. Люси никак не ожидала увидеть Морта в драных джинсах и футболке с обрезанными рукавами, а Морт, в свою очередь, онемел при виде швабры в руках Люси. После паузы он с трудом выговорил:
- Я думал, это шутка… насчет чужих домов…
- Надо же мне на что-то жить!
- Нет-нет, я просто… Трудно представить: ты - уборщица…
Люси неожиданно развеселилась, но виду не подала и изрекла с важным видом:
- Это называется социально мобильная психика. Кто-то стремится наверх, кто-то скатывается на дно. Кстати, я не из сервиса, твоя подружка ошиблась.
- Я знаю. На фирме сказали, не раньше понедельника. Кстати, а что ты тут делаешь?
Мелкий бес в душе Люси разошелся не на шутку.
- Ну я подумала - вдруг тебе понадобится домработница? А что может быть лучше наглядной агитации?
- Ты что, серьезно?
- Конечно! Мечта всей жизни: вырасту, выучусь, продам дом сыну нашей уборщицы и наймусь к нему же в поломойки. В качестве вечного укора.
Морт ухмыльнулся, приходя в себя.
- Ужасная мечта для дочери САМОЙ кавалерственной дамы Гермионы. Правда, я никогда не понимал, в чем разница между мусором в доме простых людей и благородных аристократов. Ладно, бог с ним. Если уж у нас собеседование по трудоустройству, могу я поинтересоваться, чем занимается наш муж?
- А с чего ты взял, что у нас есть муж?
- Ну сынок-то в наличии. Вон он, бегает наперегонки с лохматым горным троллем. Похож на тебя, между прочим.
Люси усилием воли подавила панику. Спокойно. Он не видел Билли вблизи, а видел - так не понял.
- Да, это мой сын.
- А муж?
- Забыт и похоронен.
- Хорошо. В смысле… ладно, не важно. Хороший мальчонка. Я немного понаблюдал за ним. Сколько ему?
Она солгала мгновенно и не задумываясь:
- Восемь.
- Довольно высок для своего возраста. Как звать?
- Билли. Уильям Февершем.
Она специально назвала свою фамилию, чтобы остановить поток вопросов, но Морт гнул свое.
- Кто же его отец? Или я бестактен?
- Ты бестактен.
- Понятно. Ты - мать-одиночка…
- Тебя это смущает?
- О нет, нисколько. Вопрос только в том, не смущает ли это тебя. И мальчика.
- Не твое дело.
- Билли… младшего Ферфакса звали Уильямом.
- Моего дедушку, чтоб ты знал, тоже звали Уильямом. А Билли Ферфакс уехал в Южную Африку сто лет назад. Короче, размышляй над этим вопросом, а мне надо идти.
- А пошли вместе, а? В ресторан?
- Чего?! Зачем это?
- Разве старым знакомым нужен повод? Мне хочется с тобой заново познакомиться. Поближе.
Куда уж ближе-то…
- Не представляю, что нового ты можешь обо мне узнать. Разве у нас есть что-то общее? Миллионер и безработная мать-одиночка…
Выстрел попал в цель, Морт вскинул бровь, а Люси независимо вскинула швабру на плечо и прошествовала к выходу. Однако уйти он ей не дал. Железные пальцы впились в плечо.
- Это все из-за дома, я прав? Ты не можешь смириться, что его купил именно я.
К дому это не имело ни малейшего отношения, наоборот, она даже рада была, что дом не попал в чужие руки, но как это теперь объяснить Морту? Остается разыгрывать из себя обедневшую герцогиню.
- Мне наплевать, кто его купил. Раз уж он больше не мой - то все равно чей. А в ресторан с тобой я не пойду, потому что надоело ругаться. Ты вечно цепляешься к словам, Морт Бранд, и мне неохота это терпеть. Ты мне просто не нравишься, понял?
Морт и не подумал выпускать ее плечо. Улыбочка стала шире, глаза заблестели.
- Хочешь совет на будущее? Если мужчина тебе не нравится, не стоит так стонать, когда он тебя целует. Это вводит в некоторое заблуждение. И наводит на мысли.
- Я не стонала, что ты врешь?..
- Не стонала? А вот мы сейчас проверим… Он мгновенно притянул ее к себе и начал
целовать. Некоторая, весьма малая, ее часть сопротивлялась, колотила стиснутыми кулаками по груди Морта, но другая… Другая часть купалась в море блаженства, жадно отвечая на поцелуй. Люси чувствовала, как из-под пальцев Морта по ее коже разбегаются щекотные электрические искорки, как закипает кровь, как становится пусто и легко в желудке. Да, и, разумеется, она стонала.
Морт отпустил Люси так резко, что она едва не упала. Морт стоял, нахмурившись, и смотрел на золотоволосую красавицу, пылающую от смущения. Он пытался разгадать смысл тех тайных сигналов, которые подавало ему его собственное тело.
Никогда в жизни он еще не хотел женщину с такой страстью. Тем более женщину, в глазах которой горит такая ненависть.
Но ведь только что она отвечала на его поцелуи, прижималась к нему, была словно пламя, пойманное в ладони…
- Насколько серьезно у тебя с тем парнем?
- С каким… парнем?..
- С тем, которого ты ждала тогда у ворот.
- Ах, с Джереми… Очень серьезно!
Она опять лгала не задумываясь. Морт нахмурился.
- Но ведь у вас не все гладко, верно?
- В каком смысле?
- Ну рискну предположить, что кое-что в ваших отношениях с Джереми не ладится…
- Все у нас ладится и не твое это дело!
- Да? Оригинально. Жду не дождусь того момента, когда начнет не ладиться по-настоящему. Какова же ты будешь тогда… Впрочем, я все помню.
- Не хами. Получишь по физиономии во второй раз. И если уж у нас столь откровенная беседа… не боишься целоваться с уборщицей почти на глазах своей подружки?