– Верно. Но на следующее утро явился какой-то парень. Сначала он был удивлен, увидев меня, а потом… потом, когда он понял, что я спал с его женщиной, мило извинился, что помешал.
– Дерьмо, – буркнул Тревис.
– Ну, я ему и врезал.
– Разумеется, ты врезал.
– Правда, не знаю, почему я это сделал. – Калеб встал и принялся расхаживать по кабинету. – Это был его дом. Его женщина. Это я был там чужим, а не он. Я забыл об этом, понимаешь?
– Кто не забыл бы?
– Это было просто… просто…
– Это называется "свободные отношения". Впрочем, как их ни называй, это не твое.
– Если бы я знал, что лежу в постели другого мужчины, с его женщиной…
– Ты думал, что она хочет тебя, – осторожно проговорил Тревис, – а ей всего лишь хотелось разнообразия.
Калеб закрыл глаза:
– Именно. Не понимаю, почему это меня так задело.
Тревис встал и хлопнул брата по плечу:
– Не стоит на этом зацикливаться. Это была всего одна ночь. Маленькое развлечение… Все равно из этого ничего не вышло бы, верно?
– Верно, – согласился Калеб, стараясь отбросить неудобную мысль о том, что он утратил контроль над собой, затащив Сейдж в постель и ударив ее любовника…
И чувствовал, что стоит на пороге чего-то нового, когда проснулся утром, сжимая ее в объятиях…
– Эй, – сказал Тревис, – это просто случайность. Пора забыть о ней.
Это был хороший совет. Калеб кивнул:
– Все, что ты сказал, очень разумно.
– Тревис Уайлд, МВК, к вашим услугам.
– МВК?
– Мозговправитель Высшей Квалификации. А ты думал, что я гений, только когда дело доходит до денег?
Он улыбнулся. Калеб ответил тем же:
– Благодарю вас, доктор Уайлд.
– О нет, одной благодарностью ты не отделаешься. Ты должен выразить мне признательность, по крайней мере прочитав это письмо.
– Что? А… письмо твоего клиента. Того, кто хочет получить права на еще нерожденного ребенка любовницы его уже умершего сына.
– Кончай, Калеб…
– Ладно. Шучу. Одним словом, я подумаю, кого ему порекомендовать, потому что у меня нет возможности этим заняться. К тому же экспертиза отсутствует.
Братья подошли к двери. Улыбнулись, пожали друг другу руки, и Тревис ушел. Калеб вздохнул и вернулся к столу.
Удивительно, но он почувствовал себя лучше. Он действительно сделал из мухи слона. И теперь, спасибо Тревису, в его голове наконец все улеглось.
Всего одна ночь. И она стала историей.
Калеб открыл конверт и вытряхнул на стол содержимое. Два глянцевых снимка легли сверху, но его интересовало то, что находилось в тонкой папке.
Калеб открыл ее, прочитал первую страницу. Список лиц, которые должны будут участвовать в этом, судя по всему, довольно грязном процессе.
Томас Стинсон Колдуэлл. Шестьдесят два года. Адрес: Парк-авеню. Учредитель и президент империи недвижимости стоимостью… Калеб присвистнул. Ничего удивительного, что этот человек считает себя властителем вселенной. Томас был отцом покойного Дэвида Чарлза Колдуэлла, скончавшегося восемь недель назад в возрасте двадцати восьми лет.
Страница два. Женщина… Сейдж Далтон, двадцать четыре года.
Его пульс зачастил. Сейдж? Сейдж и Дэвид? Нет, это невозможно. Калеб потянулся к фотографиям. Перевернул их. Кровь отлила от его лица.
На одной фотографии был парень, которого он отправил в нокаут. На другой… На другой была Сейдж.
Глава 5
Дамская комната в "Сент-Риджис" была обильно украшена позолотой и мрамором. Все это великолепие отражалось в зеркалах.
Женщина, одетая в белую с золотом униформу, предупредительно держалась в тени.
– Если вам что-то понадобится, мисс, обратитесь ко мне, – сказала она, когда Сейдж несколько минут назад зашла сюда.
Сейдж поблагодарила. Потом посмотрела в зеркало… И вздрогнула.
Она выглядела ужасно. И это еще мягко сказано.
Она была бледной. И ужасно худой – кроме слегка округлившегося живота, прикрытого жакетом. Огромные глаза были окружены синими тенями.
Каждое утро ее тошнило. И она устала – и от беременности, и от работы в две смены в греческом ресторанчике рядом с домом в Бруклине.
– Тебе придется работать за двоих, – предупредил хозяин ресторана, черноглазый толстяк, – или я найду на это место еще кого-нибудь.
Сейдж были нужны деньги. Она вернулась в клуб только для того, чтобы забрать свои вещи, предупредить, что увольняется, и получить расчет.
– Я слышал, вы вчера устроили сцену, – заявил управляющий, встретив ее у дверей. – Я не собираюсь терпеть тут всяких примадонн, Далтон. Вы уволены.
Ей нужно было найти другую квартиру. В более безопасном районе. Это было вопросом номер один. Во-вторых, ей нужно было накопить деньги. Жалких сбережений, что у нее имелись, не хватит на ребенка.
Ее ребенка.
Сейдж обнаружила, что беременна, самым банальным образом. Сначала не пришли вовремя месячные. Потом появилась утренняя тошнота.
Наконец она купила тест на беременность.
– О нет… – простонала молодая женщина, увидев результат.
Сделав еще с полдюжины тестов, она поняла, что нет смысла отрицать очевидное.
Мужчина, которого она презирала больше всех на свете, оставил ей прощальный подарок.
Впрочем, это ее вина. Во-первых, она виновата в том, что занималась с ним сексом. А во-вторых, нельзя полагаться на таблетки, выпив одну в понедельник утром, а следующую только вечером во вторник, и не важно, где ты была – на прослушиваниях, на работе или на занятиях…
Но ведь она принимала эти таблетки не ради безопасного секса, ей нужно было отрегулировать менструальный цикл.
Что ж, это ей удалось!
Сейдж сдавленно рассмеялась, но, заметив в зеркале женщину в униформе, сделала вид, что закашлялась.
– Холодное в этом году лето, – пробормотала она.
Как только Сейдж узнала, что беременна, ею овладело беспокойство. Она, словно тигр в клетке, металась по комнате, пытаясь найти выход.
Она не могла позволить себе иметь ребенка. У нее не было ни денег, ни определенного будущего. Никаких планов, кроме одного – дожить до завтра.
Вполне разумные доводы.
Неразумным доводом был тот, что внутри уже зародилась маленькая жизнь. Это означало, что она никогда больше не останется одна, что она сможет растить своего ребенка так, как хотела бы, чтобы растили ее, – с любовью и надеждой, а не с горечью и отчаянием.
Сейдж решила оставить ребенка.
Ее ребенка. Только ее.
Этот ребенок не имел никакого отношения к незнакомцу, от которого она забеременела.
Ее странствующий рыцарь на поверку оказался низким подлецом, сразу подумавшим самое худшее. Он не позволил ей ничего объяснить.
А должна ли она была что-то объяснять ему?
То, что случилось между ними, было… было случайностью. Не имеет значения, что раньше с ней такого не случалось, да и секса как такового тоже.
Она – взрослая женщина.
А он… он просто донор спермы.
За исключением того, что оплодотворение произошло не с помощью врачей, а в его объятиях, с ласками и вздохами наслаждения…
Сейдж снова взглянула на себя в зеркало.
Смешно так много времени думать обо всем этом. Смешно и глупо. Подтверждением тому служили книги, которые она читала.
Беременные женщины часто находятся в плену у своих эмоций, и всему виной их гормональная система.
Сейдж достала из сумочки помаду. Хорошо, что у нее с собой еще румяна и пудра.
Надо было скрыть бледность и темные круги под глазами, чтобы превратиться в женщину, которую Томас Колдуэлл не сумеет запугать.
Возможно, Сейдж плохо разбиралась в мужчинах и сексе, но во всем остальном была далеко не глупа. Она понимала, почему он выбрал для встречи "Сент-Риджис".
В городе с множеством элегантных отелей у "Сент-Риджис" был особый статус. Здесь пахло деньгами.
Если вы принадлежали к одному проценту избранных, это напоминало вам, что ваша жизнь удалась. Если же вы относились к остальным девяноста девяти процентам, это быстро ставило вас на место.
Отец Дэвида прекрасно знал, на какой ступеньке социальной лестницы находится Сейдж. Начинающая актриса для него – все равно что прислуга. Как в каком-нибудь плохом романе – без гроша, без мужа, беременная и в полном отчаянии.
Ладно, первые три пункта не так ужасны.
И она не была в отчаянии. Положение трудное, но небезвыходное. Все можно решить, если постараться.
И каков вывод? Колдуэлл ее не знает. Он не знал как следует даже собственного сына, иначе ему пришлось бы признать, что он никогда не сможет усыновить ее ребенка.
Но то, что она беременна, ему стало известно. Каким образом – осталось для нее загадкой.
Возможно, он, узнав, где живет Дэвид, позаботился, чтобы частные детективы нарыли о ней всякой грязи. Возможно, нанял их уже после смерти сына. И они следили за ней, прослушивали ее телефонные разговоры, может, рылись в мусоре и нашли использованные тесты на беременность.
Впрочем, это не так уж важно.
Несколько недель назад Колдуэлл начал ей названивать, требуя, чтобы она призналась, что носит его внука – боже, что за ужасная мысль! – и согласилась продать ему ребенка.
Конечно, он был не настолько глуп, чтобы выразиться именно так. Он говорил о том, чтобы "обеспечить его, дать ему то, чего хотел бы Дэвид для своего ребенка".
Когда этот вариант не сработал, Колдуэлл стал более откровенен. Сколько она хочет? Миллион? Два? Четыре? Пять?
Сейдж нанесла на щеки румяна. Ярко-розовые пятна на мертвенно-бледной коже произвели обратный эффект. Женщина в униформе, вероятно, тоже это заметила, потому что молча протянула ей пачку бумажных носовых платков.
– Спасибо, – поблагодарила Сейдж и стерла румяна.
Ей надоело повторять, что ребенок не имеет к Дэвиду никакого отношения. Она перестала отвечать на звонки Колдуэлла. Игнорировала его сообщения. Последствия не заставили себя ждать. На прошлой неделе курьер доставил ей письмо.
"Вы выиграли, мисс Далтон, – писал он. – Я устал пытаться изменить ваше решение. Мой юрист составил документ, подтверждающий, что вы отказываетесь от любых настоящих и будущих претензий ко мне, касающихся установления родства и наследования. Подпишите его в нашем присутствии и в присутствии свидетелей, и вы обо мне больше никогда не услышите".
Вот почему она оказалась сегодня здесь. И если Колдуэлл напоследок желает получить удовольствие – увидеть ее в этой унижающей обстановке, – пусть увидит.
Он будет разочарован. Она не растеряется. И будет рада навсегда распрощаться с ним.
Немного губной помады? Неплохо. Поправить заколку, чтобы волосы не падали на лицо.
Сейдж повернулась и посмотрела на женщину в униформе:
– Как я выгляжу?
Та замялась:
– Ну… м-м-м…
– Вы правы. – Сейдж порылась в сумочке и достала оттуда долларовый банкнот, потом поколебалась и добавила еще один.
– Спасибо.
– Не нужно благодарить.
Трудно выглядеть так, будто ты принадлежишь к высшему обществу, в костюме, купленном на прошлогодней, а может, позапрошлогодней распродаже, и в туфлях-лодочках, приобретенных там же, не говоря уже о серой сумочке в тон туфлям – явно оттуда же.
– Я бы хотела, чтобы вы взяли, – тихо сказала Сейдж.
– Спасибо, мисс. И – удачи.
"Удача мне в самом деле не помешала бы", – думала Сейдж, проходя через обильно украшенный лепниной холл.
У нее было странное чувство. Томас Колдуэлл был очень настойчив, а потом неожиданно отступился. Почему? До сегодняшнего утра у нее не было никаких подозрений относительно его намерений, однако потом она задумалась.
Сейдж замедлила шаг. Впереди был лифт. А также внутренний телефон. Она могла позвонить ему в номер и попросить прислать ей бумаги почтой. Она подпишет их и нотариально заверит.
Так чего она хочет – навсегда изгнать его из своей жизни или разрешить ему и дальше досаждать ей?
Сейдж тряхнула головой и направилась к лифтам.
Она должна была встретиться с Колдуэллом в номере 1740. Он настоял на приватной обстановке, хотя она предлагала провести встречу в холле.
– Я не хочу подвергать себя риску и привлекать внимание средств массовой информации. Или вы как раз на это и рассчитываете?
Кабина лифта была отделана так же, как и дамская комната, – вся в позолоте и витиеватых листочках. Лифтер – маленький человечек в ливрее – будто сошел с опереточных подмостков.
– Ваш этаж, мадам, – сказал он, вежливо наклонив голову, когда открылись двери.
Поблагодарив, Сейдж вышла в украшенный золотом мраморный холл. Она шла по коридору и слышала, как бьется ее сердце в такт перестуку каблучков.
Чем скорее все это закончится, тем лучше.
Сейдж остановилась у номера 1740. Подняла руку, чтобы постучать. Опустила. Посмотрела на часы. Она пришла на шесть минут раньше. Ну и что? Войти, подписать бумаги, выйти…
Можно сделать одно дыхательное упражнение, которому она научилась на занятиях йогой. Вдохнуть – один, два, три. Задержать дыхание – один, два, три, четыре. Выдохнуть – один, два, три, четыре, пять.
Вот так. Уже лучше.
Сейдж расправила плечи. Постучала. Дверь начала медленно открываться, едва она до нее дотронулась. Это напоминало сцену из фильма ужасов – за исключением того, что дверь не скрипела. Она просто не могла скрипеть. Только не в этом отеле.
– Есть кто-нибудь?
Тишина.
Сейдж сделала шаг вперед:
– Здесь есть кто-нибудь?
Еще один шаг.
Она находилась в залитой светом гостиной, прекрасно декорированной… если только вам нравятся дорогие траурные церемонии. Справа виднелась еще одна дверь, вероятно, в спальню или в кабинет.
– Мистер Колдуэлл!
По-прежнему никакого ответа. Ее живот сжался.
– Мистер Колдуэлл, я не собираюсь играть в прятки, и если вы здесь…
В дверях смежной комнаты – в ярком солнечном прямоугольнике – появилась темная фигура.
– Здравствуйте, Сейдж, – произнес хрипловатый мужской голос.
Ей был знаком этот голос. Каждую ночь он преследовал ее во сне.
– Нет, – пробормотала Сейдж, чувствуя, как у нее в горле застучал пульс.
– Вот мы и встретились.
– Нет, – повторила она, отступая назад. – Калеб?
Улыбка, холодная и жесткая, делала его лицо похожим на маску.
– Умная девочка, – сказал он.
Она еще раз произнесла его имя, но потом ее глаза закатились. Ругательство сорвалось с его губ. Он успел подхватить ее.
Она действительно потеряла сознание или это игра? Сейдж была неплохой актрисой, что доказала еще тогда, в ту ночь, которую он провел с ней в постели.
В постели другого мужчины.
Нет, похоже, обморок был настоящим. Тело обмякло, на лбу выступили капли холодного пота.
Калеб хотел удивить ее. Застать врасплох. Заставить признать, что она надеялась выбить максимальную компенсацию…
Вместо этого она получила шок. Теперь ему придется иметь дело с истерикой или с чем-то похуже. Но это на него не подействует.
Она казалась такой хрупкой. Такой худой. Ее лицо было белым, как бумага, с темными кругами под глазами. Но запах кожи остался таким же. Мягким. Очень женственным. Деликатным. Ее голова упала Калебу на плечо и коснулась его шеи. Шелковистые волосы были такими, как он запомнил.
Воспоминания одной ночи. Какое они имеют значение? Ему известно, что она носит ребенка ее умершего любовника. Что она пытается выдоить миллионы из его нового клиента.
А он – чертов идиот, взявшийся за это дело.
Сейдж застонала. Это вернуло его к реальности. Калеб закрыл локтем дверь и положил женщину на обитую парчой кушетку.
– Сейдж. – Никакого ответа. – Сейдж. – Тон резкий, как лезвие ножа. – Черт возьми, – выругался он сквозь зубы, прошел в спальню, потом в ванную, взял полотенце, намочил его в холодной воде, отжал…
Он делал это и раньше. Принес мокрую ткань. Промыл ее рану. Беспокоился, переживал.
Черта с два он сейчас будет беспокоиться! Сейдж должна быть в сознании и в адекватном состоянии – вот и все, что требуется. То, что она плохо выглядит и что у нее в животе ребенок, для него ничего не значит.
Кроме того, несмотря на худобу, она была достаточно крепкой.
Сжав губы, Калеб вернулся в гостиную, присел на корточки рядом с кушеткой, смочил полотенцем ее лицо. Движения быстрые, автоматические. Ничего личного.
– Ну же… давайте… открывайте глаза.
Ее ресницы затрепетали. Глаза, темные и влажные, встретились с его глазами. Он бросил мокрое полотенце на кофейный столик и встал.
Прошло несколько секунд, прежде чем Сейдж пришла в себя, судорожно вздохнула и села.
В ее глазах замелькал страх. Калеб был удовлетворен. Именно это ему и нужно. Чтобы она смотрела на него и трепетала.
– Что… вы тут делаете?
Он обнажил зубы в улыбке, похожей, скорее, на волчий оскал.
– Разве вежливо так встречать старых знакомых, Сейдж?
– Что вы тут делаете? – Голос женщины обрел силу, но, когда она откидывала с лица волосы, ее рука дрожала. – Ведь вы не Томас Колдуэлл!
Калеб похлопал в ладоши.
– Браво! Вы исключительно догадливы. Нет, я не Томас Колдуэлл. – Он достал из кармана пиджака визитку и бросил ей на колени. – Я Калеб Уайлд. Адвокат мистера Колдуэлла.
Сейдж взяла карточку. Посмотрела на нее, потом на него. Ее глаза расширились. "Мужчина может утонуть в этих синих глубинах", – подумал он, ненавидя себя за то, что опять теряет контроль.
– Его адвокат? Но каким образом? Как вы?..
– Счастливый подарок судьбы, – холодно бросил он.
– И я должна этому верить?
– Я и сам не сразу поверил. – Его рот скривился. – Возможно, у судьбы извращенное чувство юмора.
Она не ответила. Потом сделала длинный прерывистый вдох и встала. Ее покачивало.
Ему захотелось обнять Сейдж. Это была автоматическая реакция. И все же она разозлила Калеба.
– Сядьте.
– Я ухожу.
– Хотите снова грохнуться в обморок? – Он взял ее за руку. – Да сядьте же, черт возьми!
Сейдж бросила на него гневный взгляд, вырвала руку и опустилась на кушетку.
– Где Колдуэлл?
– Я что, нарушил ваши планы? Вы ожидали увидеть человека, скорбящего о потере сына?
– Скорбящего? – Сейдж рассмеялась. – Для адвоката вы, мистер, – она посмотрела на его визитную карточку, – мистер Уайлд, не слишком проницательны.
– Ваша жертва не придет.
– Моя что?
Калеб сел в кресло напротив нее.
– Сколько? – спросил он.
– Что?
– Сколько вы хотите за ребенка?
– Вы с ума сошли?
– Послушайте, давайте не будем терять время. Вы заявили Колдуэллу, что не отдадите ребенка ни за какие деньги. Мы оба понимаем, что это блеф. Назовите сумму, и я скажу, насколько реальны ваши притязания.
Сейдж встала. Он тоже встал.
– Прощайте, мистер Уайлд.
Калеб смотрел на нее, прищурившись. Она хорошо играет, но ведь она актриса.