Она улыбнулась. Улыбка была горькой.
– Хорошо. Как насчет того, чтобы поинтересоваться, были ли мы с Дэвидом любовниками?
– А вы не были?
– Поверил бы ты мне, если бы я сказала, что нет?
Что-то шевельнулось у него внутри.
– Попробуй.
Время шло, но женщина молчала.
– Черт возьми, Сейдж, мне нужна правда. Вы были любовниками?
– Нет. – Калеб увидел в ее глазах слезы. – Он был моим другом. Моим лучшим другом… – Ее голос сорвался.
Он хотел притянуть ее к себе, успокоить, но не мог. Не сейчас. У него перед глазами стояла картина – она и Колдуэлл…
– Это был самый ужасный день в моей жизни, – прошептала Сейдж, – когда я потеряла его.
– Почему вы жили вместе?
Она досадливо хмыкнула:
– Это все, что беспокоит твое раздутое эго?
– Отвечай, – потребовал Калеб.
Дьявол, живший в нем, натренированный в агентстве и требующий не доверять никому, неожиданно взял верх.
– Мы не жили вместе. Это не то, о чем ты подумал. Дэвиду нужно было где-то остановиться. Я предложила пожить у меня, пока он не найдет что-нибудь.
– Значит, вы были просто соседями?
Сейдж прищурилась:
– Мы были друзьями. Все. Конец истории.
Калеба волновал еще один вопрос. Он ненавидел себя, но должен был это выяснить.
– И где он спал?
– Проклятье, Калеб! Тебе не нужна правда!
– Где? – повторил он.
У него, конечно, были знакомые женщины – просто знакомые. Мужчины и женщины могут дружить, не вмешивая в отношения секс. Но как мужчина мог жить рядом с такой женщиной и не хотеть ее? Не желать прикоснуться к ней?
– Он спал на диване, там же, где и ты. Мы называли эту комнату трансформером – универсальной спальней-гостиной.
– Мы… – протянул он.
Она повернулась к нему. Ее глаза блестели от гнева… Или от слез?
– Мы, – отрезала Сейдж. – Именно. Потому что для меня Дэвид был даже больше чем другом. Он стал моей семьей, моим братом. Он всегда был готов помочь мне, всегда… пока однажды ночью его не сбила машина.
– Черт возьми, – глухо пробормотал Калеб. Он потянулся к Сейдж, однако она отстранилась:
– У нас с Дэвидом не было сексуальных отношений. И не могло быть. Он гей!
– Гей? – пробормотал Калеб.
– Гей. – Сейдж вытерла слезы и смерила его таким взглядом, который ему никогда не забыть. – А ты – стопроцентный болван!
Она вышла из кухни, хлопнув дверью. Калеб не сдвинулся с места. Он не смог бы это сделать, даже если бы в окно влетела граната.
Дэвид Колдуэлл никогда не был любовником Сейдж.
А он, Калеб Уайлд, был. Да. Верно. Он болван.
И даже больше того.
Он… он…
Калеб упал на стул.
Он… о боже!
Он станет отцом.
Глава 8
Сейдж захлопнула дверь ванной. Ей было трудно дышать. Она не знала, кто из них больший дурак – она или Калеб.
Ему не пришло в голову задать хоть один вопрос о той ночи.
Впрочем, с какой стати? Она встретилась с ним в девять часов. Привела к себе домой в десять. Переспала с ним через час после того, как прошла мимо гостиной, думая, что он спит…
Или, возможно, надеясь, что не спит.
Не важно. У них был секс. Вот и все. Это ничего не значило для него и, конечно, ничего не значило для нее…
Ложь. Ложь. Ложь! Это означало многое. По крайней мере, она в это верила.
И теперь она носит его ребенка.
Боже, какая путаница!
Двадцать четыре часа назад, войдя в номер отеля и увидев Калеба, Сейдж решила, что ничего хуже случиться не может.
Как бы не так!
Зачем она сказала ему правду? Вчера она не колебалась. Ложь казалась естественной, как дыхание. "Нет, – сказала она, – не от тебя".
Так что же изменилось?
Неожиданно она оказалась неспособна держать язык за зубами. То, что она призналась Калебу, все осложнило.
Ничего хорошего из этого все равно не выйдет, уж ей ли не знать? Она повторяла историю своей матери: встретила парня, занялась с ним сексом, забеременела – залетела, если использовать терминологию мамы.
Сейдж посмотрела на себя в зеркало. Вот она – женщина, которая принесет в этот мир ребенка с клеймом незаконнорожденного…
Это устаревшая точка зрения. Но не для нее. Сейдж выросла в маленьком городке с консервативными взглядами, с матерью, неспособной оставить позади свое прошлое.
В глубине души Сейдж надеялась, что, услышав правду, Калеб скажет… Что?
Он признает, что ребенок его? Возьмет на себя роль отца? Ну, хотя бы частично. Выходные, пара недель летом. Туристические походы или походы на концерт. Совместные прогулки время от времени. Главное – чтобы, когда другие дети будут говорить "вот мой отец", ее ребенок не стоял бы потупив глаза.
Сейдж опустилась на закрытое сиденье унитаза. Ей нужно сконцентрироваться на ежедневных проблемах. Найти квартиру. Найти работу…
Она не знала, кто ее отец. Не знала даже имени. В их доме не было ни одной его фотографии. Зато все детство Сейдж выслушивала постоянные причитания матери, как была загублена ее жизнь.
– Он был обманщиком, – говорила та, – как и любой мужчина, готовый сказать что угодно, лишь бы залезть к тебе в трусы. И любая женщина, поверившая этой лжи, не заслуживает счастья.
Это было циничное определение сильного пола. Но оно оказалось эффективным.
Сейдж видела множество тому подтверждений, начиная со старших классов, когда девочки теряли голову от мальчиков, лгущих им, и заканчивая молоденькими актрисами, которые влюблялись в продюсеров, клявшихся сделать их звездами.
Что же касается секса…
Сейдж пробовала. Однажды. В первый год жизни в Нью-Йорке – в основном потому, что ей надоело слушать рассказы знакомых девчонок о том, как это здорово. Но вышло совсем не здорово, и она никогда не повторяла опыт…
До той самой ночи, три месяца назад, когда оказалось, что с подходящим мужчиной секс может быть совсем другим. За исключением того, что Калеб оказался из тех типов, которых описывала ее мать, которым, кроме секса, ничего не нужно.
– Сейдж!
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она вскочила, открыла воду, создавая видимость того, что занята чем-то полезным, а не пытается остановить бешеное вращение мира, уходящего из-под ее контроля.
– Сейдж, все в порядке?
Она едва не рассмеялась. Все, разумеется, в порядке, за исключением того, что она беременна, одинока и совершенно сбита с толку. Зачем она сказала Калебу правду, которая ему не нужна?
– Да, – откликнулась Сейдж. – Сейчас выйду.
Она уперлась руками в раковину, наклонилась и сделала пару глубоких вдохов.
Старая поговорка утверждает, что правда делает человека свободным, но, должно быть, не всем старым поговоркам можно доверять.
Итак, начнем сначала. Почему она призналась?
Возможно, из-за того, как Калеб повел себя сегодня. Он запретил проводить процедуру.
Это было своего рода заявление.
Современной женщине не стоило бы на это реагировать, однако Сейдж понравилось, что рядом с ним она почувствовала себя желанной и защищенной. Он снова стал ее рыцарем, пусть и ненадолго.
– Сейдж? – Он подергал дверную ручку. – Если тебя тошнит…
Она щелкнула замком.
– Все в порядке.
Похоже, она его не убедила. Да это и невозможно. Сейдж видела себя в зеркале. Ее лицо было бледным, волосы тусклыми.
– В таком случае, – сказал Калеб, – нам нужно поговорить.
– Мы уже поговорили.
– Нет.
Ну вот, началось. Красивый, богатый, иногда милый, иногда не очень, мужчина, перевернувший ее мир, готов бросить к ее ногам деньги в ответ на обещание навсегда исчезнуть из его жизни.
Это было, конечно, лучше, чем то, что сделал ее биологический отец, но не слишком.
– Послушай, – устало произнесла Сейдж, – хватит ходить вокруг да около. Я знаю, что ты хочешь предложить мне.
– Неужели телепатия? Очень полезный талант.
– Да. Этим я сэкономлю тебе кучу времени. Мне нужно…
– Ты уже перечисляла: место для жилья, работа. А сейчас моя очередь.
Она мечтала, чтобы Калеб ушел. Но пусть говорит, иначе она никогда от него не избавится.
– Хорошо.
Сейдж прошла в гостиную. Прошествовала – пожалуй, более подходящее слово. Как женщина в джинсах и майке ухитряется выглядеть по-королевски, было выше его понимания. Но в этой женщине многое было непонятным и интригующим.
Прежде Калеб таких не встречал, а хорошо это или плохо, еще предстояло выяснить.
Он сел на стул.
Сейдж – на кушетку. Спина прямая, руки на коленях. Лицо бледное, но в остальном, похоже, все нормально.
Она пробыла в ванной так долго, что он начал беспокоиться. Неужели беременных часто тошнит?
Калеб ничего не знал о беременности.
Его сестры были слишком заняты своей карьерой. Джейк только что женился. Тревис… ну, это же Тревис. Трудно представить, что он остановится на одной женщине, уже не говоря об отцовстве.
Не то чтобы Калеб принял какое-то решение. То, что произошло, было случайностью, но, если бы он искал женщину, которая родила бы ему ребенка, выбор бы остановился на Сейдж.
Это было бы лучшее решение.
Она была яркой. Интересной. Смелой. И еще она была веселой, если не спорила с ним, хотя и это ему в ней нравилось.
Женщины никогда с ним не спорили. Они были готовы согласиться со всем, что бы он ни сказал.
Сестры подшучивали над Калебом. "Ну, прямо общение с царской особой", – смеясь, заметила Эм, увидев, как его очередная подружка с придыханием уверяла Калеба, что он абсолютно прав относительно одной политической интрижки, о которой она наверняка даже не слышала.
Вдобавок ко всему, Сейдж была просто красавицей.
Волосы – словно солнечный свет. Глаза – как море. Клише, конечно, но правда. Розовые нежные губы, изогнутые в улыбке или дрожащие от гнева и невероятно сладкие на вкус.
В этой чертовой майке ее фигура казалась бесформенной, но Калебу было известно, как она выглядит без одежды.
Все это было выгравировано в его памяти.
Ее груди. Их деликатный вес в его ладонях. Бледно-розовые соски. Они перекатывались у него во рту, когда он ласкал их своим языком.
Его взгляд опустился ниже.
Сейдж не выглядела беременной, хотя… да. Калеб обнаружил легкую округлость живота под майкой. Что бы он ощутил, накрыв эту округлость ладонью, а потом сдвинул бы руку вниз – к жаркому лону?
– Калеб!
Знает ли она, о чем он думает, чего он хочет сейчас и хотел все три месяца?
Его тело вспыхнуло, охваченное чувственным пламенем. Он встал, подошел к окну и уставился на улицу, пытаясь взять себя в руки. Сейчас не время отвлекаться.
Калеб составил план, который легко можно осуществить. Сначала он решил, что не станет заниматься всеми деталями. Адвокат, который сам себя представляет, глупец. Вот что говорят люди.
Но зато это честно. Едва ли у Сейдж появятся возражения. Закон и логика на его стороне.
Калеб сделал глубокий вдох. Потом выдохнул. Надел на лицо бесстрастную маску юриста. Он повернулся и удивился, увидев, что она тоже встала. Он нахмурился и кивнул на стул:
– Сядь.
Сейдж подняла брови.
– Извини. – Он заставил себя улыбнуться. – Я хотел сказать, что мы только тогда сможем чувствовать себя нормально, когда обсудим нашу э-э-э…
– Ситуацию, – подсказала она. – Не так ли ты это назвал?
Он чувствовал, что теряет почву под ногами.
Почему она продолжает стоять, скрестив на груди руки? Вероятно, ждет, когда сядет он. Ладно. Калеб вернулся на диван.
Наконец Сейдж тоже села. На стул. Они заговорили одновременно:
– Послушай, Калеб, конечно, ты не ожидал…
– Сейдж, дело в том, что я не ожидал…
– Сначала ты, – предложил он.
– Я должна перед тобой извиниться.
Она облизала губы. В тот момент, когда маленький язычок коснулся розовой полоски кожи, он ощутил на своих губах ее сладкий вкус.
Черт!
Калеб вскочил. Пару раз решительно прошелся из угла в угол, насколько это возможно для крупного мужчины в комнате размером с коробку для обуви.
– Да, – сказал он, – именно. Ты должна была сразу сказать мне правду. Но я тебя прощаю.
– Очень мило с твоей стороны.
Отлично. Что заслужил, то и получил. Он выглядел идиотом, но ни за что не признался бы в этом.
– У нас возникла проблема, которая требует решения. – Калеб едва не скривился, услышав собственные тяжеловесные слова.
Сейдж пригвоздила его взглядом, который можно определить только как убийственный.
– Я, – заявила она, – собираюсь оставить этого ребенка.
– Ты собираешься?.. Ты думала, что я попрошу тебя не оставлять его?
– Я просто решила внести ясность.
Теперь он получил по полной программе: ледяной взгляд, гордо поднятый подбородок, сложенные на груди руки.
– Разумеется, ты сохранишь ребенка. Это я и собирался обсудить: ребенка, тебя, меня. Как нам со всем этим справиться.
Сейдж немного расслабилась:
– У меня есть кое-какие мысли.
– Я не сомневаюсь, что у врача ты уже была.
– У медсестры в клинике.
– А у специалиста?
В его тоне было нечто, не понравившееся ей. Также Сейдж не нравилось, что он стоит, а она сидит. Не поступил ли он так специально, чтобы получить преимущество?
Сейдж встала. Все равно Калеб выше и крупнее ее, но стоя она по крайней мере не чувствовала себя просительницей.
– Нет, – ответила она холодно. – Не была.
– Начиная с этого дня ты обязательно должна посещать специалиста.
Молодая женщина прищурилась:
– Должна?
– И эта квартира… Ты не можешь здесь оставаться.
– Ты слышал меня или нет? Я же говорила…
– А диета? Ты нормально питаешься?
– Жидкая овсяная кашка и побеги люцерны. – Сейдж мило улыбнулась. – Ну а ты что ешь?
– Мы говорим не обо мне, а… – Наконец до Калеба дошло. Его лицо, эти идеально вылепленные черты, залил румянец. – Очень смешно, – буркнул он.
– Послушай, – начала она, – я ценю твою заботу, но до сих пор успешно справлялась со всем сама.
– Когда ты переедешь?
– Ты считаешь, что мои планы слишком неопределенны?
– У тебя нет планов, у тебя идеи. Это большая разница.
– Согласна.
– Ребенку нужны планы, а не идеи.
– Моему ребенку.
– Нашему ребенку.
Ее ребенок.
Его ребенок.
Их ребенок.
Она носит его ребенка, и она в Нью-Йорке, а он в Техасе, за тысячу миль…
Ну так что? В современном мире расстояния ничего не значат. К тому же в его распоряжении самолет.
– Вот что я решил…
– И что ты решил?
– Дай мне закончить.
– Позволь мне избавить тебя от этого. Твои деньги мне не нужны.
– Извини, не понял.
– Повторяю, мне не нужны твои деньги. И не прикидывайся удивленным. Я знаю, чем все закончится.
– Правда?
– Ты выпишешь чек. А я подпишу кое-какие бумаги. Таков твой план, но…
– Какие бумаги?
Сейдж моргнула:
– Что?
– Если тебе известно, что я собираюсь сказать, ты должна знать, какие бумаги я попрошу тебя подписать.
– Отказные. Или как они там у вас называются? В них будут слова: "да, я приняла этот чек", "нет, я больше никогда не буду вас беспокоить" и…
Калеб мгновенно подошел к ней и схватил за плечи:
– Ты ничего не понимаешь!
– Отпусти меня!
– Ты не слышала, как я сказал, что это наш ребенок?
– Слышала. Это была фигура ре…
– Фигура речи! Проклятье… – выругался Калеб и, притянув Сейдж к себе, поцеловал.
"Что ты делаешь, Уайлд?" Вопрос сформулировала рациональная часть его сознания. Другая же часть сознания отмахнулась от него.
Вероятно, с Сейдж произошло то же самое. После секундного протеста она привстала на цыпочки, обвила его шею руками и ответила на поцелуй.
Поцелуй был точно таким, каким он его запомнил.
Жарким. Глубоким. Пронизанным электричеством. Все остальное стало не важным.
– Я никогда не переставал думать о тебе, – прошептал Калеб, обнимая ее. – Я хотел тебя каждый день, каждую ночь, каждую минуту…
Он снова поцеловал Сейдж. Она ответила. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, на постель, где все начиналось.
Калеб быстро раздел ее. Сейчас ему было не до деликатности. Слишком много времени прошло с тех пор, как он держал ее в объятиях.
Потом в разные стороны полетела его одежда.
– Калеб, – позвала Сейдж, протягивая к нему руки.
Он опустился на колени и вошел в нее. Она ждала его, горячая, влажная.
– Слишком быстро, – простонал он и попытался замедлить темп.
Сейдж не позволила. Потому что это не было слишком быстро – ни для нее, ни для него. Калеб сжал ее руки и закинул их ей за голову. Стон, знаменующий его освобождение, слился с ее удовлетворенным стоном. Они вместе достигли вершины мира.
Когда их дыхание выровнялось, Калеб спросил:
– Все в порядке?
Сейдж улыбнулась:
– Да.
– А ребенок?
– Ему это не повредит.
Он поцеловал женщину. Не выпуская ее из объятий, перекатился на спину.
– Ты уверена, что я не причинил ему никакого вреда?
Она дотронулась ладонью до его щеки:
– Абсолютно.
Калеб медленно провел пальцем по ее губам, горлу. Легко, словно перышком, коснулся сосков.
– У тебя прекрасная грудь.
Сейдж вспыхнула. Боже, как ему нравится, когда она краснеет! Он принялся покрывать поцелуями ее живот. Живот действительно слегка округлился.
– Это только недавно стало заметно, – сказала она, словно прочитав его мысли.
– Теперь ты выглядишь еще лучше.
– Ты думаешь?
– Я знаю.
– М-м-м… – Сейдж откинула его волосы со лба. – Калеб…
– Да?
– Я действительно не хочу, чтобы ты думал… то есть чувствовал…
Он остановил ее поцелуем.
– Это наш ребенок, Сейдж. Я жалею только об одном: что меня не было здесь раньше.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не плачь… Пожалуйста. – Он заглянул ей в лицо. – Мы все пройдем вместе, понимаешь? Здесь больше нет тебя и меня. Только мы.
– Понимаю, – прошептала Сейдж.
Калеб наклонил голову и поцеловал ее в щеки, в губы, чувствуя на языке соленый вкус слез.
– Сейдж, – сказал он хрипло, когда она открыла ему свои объятия.
Более того. Открыла ему свое сердце.
Сейдж проснулась одна.
Ее сердце дрогнуло. Неужели Калеб ушел? Она потянулась за халатом…
И улыбнулась, когда мужчина вошел в спальню.
Как он красив – без рубашки, с взлохмаченными волосами и приспущенными на бедрах джинсами.
– Доброе утро, детка, – приветствовал он ее.
Она заморгала:
– Уже утро?
Он подошел к кровати и подарил Сейдж пахнущий кофе поцелуй.
– Утро, вечер… Понятия не имею. – Калеб снова поцеловал ее, медленно и нежно. – Я приготовил кофе. И травяной чай.