– Герда, господин Хемминг – представитель ВОК, – напряженно заговорил Лазарус, – его заинтересовало убийство магов. Поэтому он берет расследование под свой контроль.
Будь я опытным Гласом, подобное заявление вызвало бы возмущение, что кто-то пытается перехватить часть моих полномочий. Вместо этого я испытала облегчение: теперь у Рощина появятся помощники, и надобность во мне отпадет.
– Почему вас заинтересовало это убийство?
– Оборотень и вампир напали на магов – чем не повод вспыхнуть подспудной вражде?
– Разве точно доказано, что это оборотень? Может, собакообразная тварь, которую кто-то натравил на Пасечник?
– Собакообразная тварь? – заинтересовался Хемминг.
Лазарус, делая страшные глаза, усиленно замотал головой. Я понимала, что монструозные псы Томасовского здесь не замешаны. Но устроить ему пару неприятных минут хотелось невыносимо. В отместку за испуг, испуг за жизнь парней и за свою. Уверена, Артур легко докажет, что не затравливал боевиков псами, но понервничать ему придется.
Увы, отомстить колдуну не удалось – Контролера отвлекло появление жгучего брюнета.
– Натан, звонил Чернов, интересовался, когда ты освободишься.
Как и Хемминг, новоприбывший был высок и мускулист. Смуглый, кареглазый, он, в отличие от Контролера, носил темно-синие джинсы и белую футболку, подчеркивающую выпуклость бицепсов.
– Я сам ему перезвоню. Сходи к следователю, взгляни на кровавый след.
Помощник кивнул, не вдаваясь в расспросы. Проходя мимо меня, он замедлил шаг и скользнул взглядом снизу вверх. Морально я подготовилась к встрече. И все же… и все же, как можно оставаться равнодушной при виде сурово стиснутых губ, которые умеют рассказывать забавные случаи настолько весело, что начинаешь смеяться, хотя настроение хуже некуда? Или при виде почти незаметного округлого шрама на резко очерченной скуле, который во время улыбки превращается в еще одну ямочку на щеке? Как можно остаться безразличной? Секундная встреча – и помощник Хемминга, опустив глаза, вошел в дом. А я, не сумев нацепить на лицо маску бесстрастности, постаралась пробудить в себе злость воспоминанием о приставаниях Томасовского.
– Так что там за собакообразная тварь? – напомнил Хемминг.
– Лазарус, покажи, пожалуйста, фото.
Хоть моя просьба ему явно не понравилась, вампир, найдя нужный кадр, протянул телефон Контролеру. И пока внимание Хемминга приковывал к себе дисплей, я вкратце рассказала о претензиях колдуна, о попытке запугать монструозными собачками. Вдруг у Хемминга проснется совесть и он решит помочь, хотя бы в память о бабушке?
– Псы Веласкеса, – тихо проговорил мужчина и вернул Болконскому телефон. – Получается, одну собаку вы убили, но у Артура остались еще? Занятно…
Представитель ВОК подобрался, не скрывая охотничий азарт. В надежде забить еще один гвоздь в крышку гроба Томасовского, я выдвинула безумную идею:
– И еще. Вы не думали, что нападение на дом Пасечник вампира и оборотня в паре – это попытка бросить тень на репутацию Гласа и рыцарей?
– Чья попытка? Артура? – Хемминг хмыкнул. – Он далеко не глуп, чтобы устранять ваших помощников подобным способом. Да и зачем ему, если есть магический договор? Если Дар проснется и при этом вы не захотите оставаться Гласом, Томасовский получит все права на вашу жизнь.
Будто коня остановили на полном скаку, так и его слова осадили зарождавшуюся надежду на помощь. Какая у Хемминга совесть? О чем я, глупая, только думаю?
Контролер словно умел читать мысли, поэтому ободряюще произнес:
– Шанс избавиться от него у вас есть. Если своих псов колдун купил на давнишнем аукционе, использует их только для личной защиты, то претензий к нему нет. Но если их создал он…
Хемминг не улыбнулся, нет, – он довольно скалился.
Было любопытно, что за аукцион такой, но спрашивать не решилась. К тому же у меня имелись и другие источники информации – Лазарус и Руслан, которые, кстати, вели себя отстраненно, точно их не волновала наша беседа. Ох, кажется, по возвращении домой меня ждет головомойка. Единственное, что радовало, это что ее не спешили начинать при свидетелях – авторитету Гласа навредила бы ссора с собственными витязями.
– Одного из магов убил вертигр, – деловито заявил воротившийся помощник Контролера.
– Это того, что разорван на части? – уточнил Натан.
– Нет, второго. Расчленение, судя по признакам, совершено, когда боевик умирал от потери крови. И совершено хладнокровно, а не в состоянии слепой ярости, человеческими руками. Еще я обнаружил одиночные укусы в местах биения пульса.
– Значит, Рощин не ошибся: одного мага убил вампир, второго – вертигр.
Мужчины беседовали тихо, не обращая внимания на наше присутствие. Раз о моих сомнениях забыли, значит, можно удалиться домой?
– А теперь объясни девушке, почему ты уверен, что след оставлен вертигром, а не, допустим, – Хемминг поморщился, – гигантским, магически измененным псом.
Брюнет, быстро окинув меня недоверчивым взглядом, сделал лицо кирпичом и прочитал самую настоящую лекцию. Уж лучше бы я ее не слушала!
– Следы амурского тигра крупные, округлой формы, с четырьмя слегка вытянутыми пальцами и центральной подушкой. В среднем у самца длина отпечатка семнадцать сантиметров, ширина – восемнадцать. У оборотней, естественно, лапы больше. Немаловажно, что когти втяжные, поэтому при ходьбе не отпечатываются на поверхности. Тогда как у собаки когти оставляют оттиск. Кроме кровавого следа нашего преступника уличают инстинкты, которые на время подавили его человеческую сущность. В частности манера нападения – он вцепился жертве в затылочную часть шеи. Тигры обычно удаляют шерсть с добычи, в нашем случае это была одежда, затем вскрывают и выпускают желудок с его содержимым, который не едят. Ну и самое интересное: тигры начинают пожирать жертву с задней ее части. Наш вертигр успел откусить у боевика часть стопы, прежде чем его заставили отступить.
Меня вновь замутило. Спасло лишь то, что сзади находилась грядка с перечной мятой, свежий сильный аромат которой остановил тошноту.
– Так-так, в городе объявился вертигр-каннибал? – Контролер посерьезнел. – И ты не сказал об этом?
Брюнет пожал широкими плечами.
– Вываливать все новости на тебя сразу, Натан? Хорошо, учту на будущее.
– Так ты придержал еще что-то?
Стиль общения между Контролером и помощником был далек от сухого официального. Подобным образом беседуют давно сработавшиеся коллеги, друзья или родственники.
– Каннибалу не позволили подзакусить, он ушел из дома Пасечник в буйном исступлении, притом не обратившись, в звериной форме. Поэтому в ближайшее время он не утерпит.
– Значит, этой ночью нас ждет охота. – Хемминг посуровел. – Простите, Глас, но псами Томасовского я займусь чуть позже.
Словами не передать, как я расстроилась. Особенно когда поняла, что все, больше разговоров не будет – им не до меня сейчас. Хемминг отошел в сторону, чтобы поговорить по телефону, его помощник еще постоял рядом, сосредоточенно разглядывая дорожку под своими кроссовками, затем отправился доставать вопросами криминалистов, прочесывающих сад.
А мы ушли домой. Мое плохое настроение не спасло от разбора полетов. Больше часа Лазарус горячился, объяснял, что с Контролем не болтают по-свойски, не просят о помощи, пусть и завуалированно, и вообще от этой организации держатся подальше. Да только все его упреки прошли мимо, не зацепив. Мне не давала покоя мысль – почему помощник Хемминга смотрел на меня как на пустое место? Лишь повторение рассказа о Контролере, следователе и палаче в одном лице, дотошность и жестокость которого снискали ему прозвище Шмарре-Кошмаре, а также объяснения, что за псы Веласкеса такие, вытряхнули меня из тягостных раздумий.
– Иниго Веласкес прежде, чем стать вампиром, был алхимиком, – успокоившись, начал Болконский. – Искал философский камень и формулу бессмертия, пытался вырастить гомункулуса в колбе. После обращения он продолжил эксперименты, только уже применяя магию и силу вампирской крови. Кроме наркотика под названием апокалиптик он создал стражей в виде огромных, мощных псов, которых затем продал на интернет-аукционе. Слышал, что суммы предлагались заоблачные, ведь никто не знал, как сотворить подобных монстров. Только насладиться богатством Веласкес не успел – погиб во время охоты, устроенной на него магами совместно с вервольфами.
Слушая рассказ напарника, Руслан то и дело морщился и в итоге, не выдержав, заявил:
– У тебя неполные сведения. Веласкес не изобретал ритуал создания монструозных псов сам. Он нашел его в запрещенной некромантской книге и отыскал колдуна, готового его провести. Для ритуала требовалась собака бойцовской породы, сердце новообращенного оборотня и низший демон, которого легко вызвать и подчинить магу. Вампир с подельником убили десятки полуночников, прежде чем их остановили. Кстати, то, что я вам сообщил, – закрытая информация.
– Ты был среди тех оборотней, что уничтожили Веласкеса? – догадался Лазарус. – Это ведь произошло на территории твоей приемной семьи?
– Да. Прости, подробности тех событий я не имею права раскрывать, но ситуация оказалась серьезней, чем думали поначалу. Неудивительно, что Хеммингу интересно, купил Томасовский псов несколько лет назад на том аукционе или нет.
– Так аукцион состоялся несколько лет назад? – оживилась я. – Артур заявил, что собачки, как и диван с защитными символами, создавались для моей защиты. Выходит, им больше двадцати лет!
– Тогда колдун попался, – криво улыбнулся Лазарус.
Его уверенность, что угрозы в лице Томасовского теперь можно избежать, передалась и мне. Именно она придала мне сил, когда через пару часов нас вызвали для присутствия на допросах. То, что среди убийц магов-наемников оказался помешавшийся вертигр, заставило Рощина ускорить события. Допросы начались с подчиненных Чернова.
Предоставив списки мужчин-вертигров старше шестнадцати лет, Демид первым прошел проверку, чтобы затем остаться в допросной. За какой-то надобностью с мужем пришла и Эмма, поэтому моя задача усложнилась: приходилось не только изображать детектор лжи, но и сдерживать раздражение, когда ловила на себе презрительный взгляд магички.
Каждому оборотню Алексей Рощин задавал три простых вопроса: убивал ли он кого-то из наемников? Находился ли прошлой ночью в доме Главы магов? Подозревает ли, кто мог совершить преступление?
С умениями Гласа легко установить, лжет полуночник или нет.
Проблемы вызывал лишь третий вопрос, потому что строить догадки без малейшего на то основания заложено в природе всех мыслящих существ. Но следователь не жаловался и терпеливо выслушивал любые, даже невероятные версии, иногда делая пометки в блокноте.
В целом непыльная вышла работенка по сравнению с погоней за колыбельником или примирением ведьм. И все же морально я устала – помимо колких взглядов Черновой приходилось выдерживать любопытство допрашиваемых.
Отвечая Рощину, большинство оборотней разглядывало меня, как какой-то выставочный экспонат, как забавную аномалию. Затем наставал черед моих рыцарей. И редко у кого не появлялось понимающей улыбочки на лице. Догадываясь, о чем думают сидящие напротив мужчины, прикладывала все усилия, чтобы оставаться сконцентрированной и невозмутимой.
Последний оборотень, числящийся в списке, ушел незадолго до полуночи. Люди Чернова оказались чисты. Также никто из них не дал толкового ответа на третий вопрос.
– Может, это гастролеры? – выдвинул свою версию лидер вертигров. – Что, если вовсе и не Глафира была их настоящей целью, а кто-то из приглашенных ею боевиков?
– Склонен согласиться с твоим предположением, – кивнул Рощин, – но только с первой его частью: убийцы не из нашего города.
– То есть ты уверен, что цель – все-таки Пасечник?
– Да. Неясно, хотели убить ее или их интересовало содержимое ее сейфа, а боевики – нечаянные жертвы.
– Глафиру ограбили? – перебил сильно удивленный вертигр. – Что забрали?
– Амулеты, несколько фолиантов по магии огня и нож, использованный в ритуале создания Гласа, – спокойно перечислил Рощин – и сразу упал в моих глазах как специалист. Что это за следователь, который раскрывает такие сведения? Хотя, может, это я не понимаю особенности оперативной работы? Или же вервольф настолько уверен в друге и его окружении, что спокойно поведал важную информацию? К слову, Черновой следователь тоже не нравился – она напрягалась всякий раз, как Алексей обращался к ее мужу.
– Выходит, это случайное ограбление, а не заказное убийство?
– Нет, Демид, не случайное. – Вервольф покачал седеющей головой. – Женщина готовилась к встрече с кем-то опасным: отослала племянницу, пригласила боевиков и даже предположила, что воспользуется убежищем, раз поставила условие – открыть его только в присутствии Гласа.
– Кстати, как Глафира Яковлевна? Она пришла в себя? – не удержалась я от вопросов.
Весь вечер у следователя звонил телефон – судя по обрывкам фраз, его держали в курсе состояния здоровья магички.
– Нет, Пасечник пока не очнулась, – с едва заметным недовольством произнес законник и вернулся к диалогу с Демидом.
В начале допроса он смотрел на меня с сомнением, затем, часа через два, с некоторым уважением. Однако незаслуженное, а оттого непонятное раздражение по отношению к нашей троице осталось. Неужели, как и ментальному магу Мышкову, мы перебежали Рощину дорогу? И он испытывает недовольство из-за того, что некоторые его функции как следователя перешли к нам? Бред, конечно, ну а там кто его знает.
Допрос длился почти десять часов, и все это время я просидела за столом, никуда не отлучаясь. Теперь же вся выпитая минеральная вода резко напомнила о себе.
– Куда ты? – вскинулся Булатов. – Мы скоро поедем домой.
– Я быстро.
– Направо, в конце коридора, – понимающе шепнул Лазарус.
На мой уход кроме рыцарей обратила внимание только Эмма, да и то об этом я узнала лишь в коридоре, услышав стук каблуков за спиной. Пришлось ускорить шаг, чтобы оторваться от супруги Чернова.
В резиденции Совета магов, где и проводили допрос, я находилась впервые после амнезии. Возможно, раньше я знала это обветшалое здание как свои пять пальцев. Сейчас же, если бы не подсказка вампира, не смогла бы отыскать туалет, что наверняка вызвало бы недоумение Эммы.
Я шла по тускло освещенному коридору и не верила глазам. Давно не знавшее ремонта помещение пугало осыпающейся с потолка штукатуркой и выцветшей краской на стенах. Советский обезличенный дизайн остался еще со времен, когда здесь находились всевозможные кружки для детей. Потом был построен новый Дом юного техника, и здание продали.
Лазарус говорил, что сообщество магов слабо. Но я не подозревала, что кроме нехватки кадров у него еще и финансовые трудности. Грустно…
Я мыла руки, когда до туалета доковыляла Чернова. Именно доковыляла – босоножки на высоких каблуках не позволили ей угнаться за мной. Как и предполагала, Эмма пришла не ради физиологических потребностей. Воздушница увязалась за мной поговорить.
– Ты приняла решение? – задала она загадочный вопрос в лоб.
– Решение о чем?
– Останешься Гласом или разорвешь ритуал?
Я с сомнением посмотрела на женщину.
– А вам не кажется, что это слишком личный вопрос?
Эмма рассмеялась.
– Девочка, не зарывайся, когда тебе хотят помочь!
Ох, а что я такого спросила, что сразу стала "зарываться"?!
– Неужели правда хотите помочь?
В льдисто-голубых глазах женщины застыла боль.
– Да, я хочу помочь, Герда. – Она не лгала. – Ты выглядишь смирившейся со своей участью и, пожалуй, довольной, не подозревая, что все может измениться в любой момент.
Чернова обошла вокруг меня, будто осматривая, и вкрадчиво поинтересовалась:
– Ты ведь не была близка ни с одним из них, не так ли? Можешь не отвечать, это заметно.
Ужасно хотелось уйти и не слушать ее, но любопытство! Любопытство губит не только кошек. И я осталась.
– Что бы там тебе ни наплели маги, проводившие обряд, ты в опасности, – супруга Патриарха вертигров скорбно поджала губы, – особенно рядом с рыцарями.
Я молчала, боясь перебить ее.
– Они стремятся уложить тебя в постель? И делают это, скорее всего, незаметно, оплетая заботой и вниманием? Уступишь влечению – останешься Гласом навек. Выберешь кого-то одного, – Эмма выдержала драматическую паузу, – умрешь. Ревность отвергнутого уничтожит вас троих.
– И что же мне делать?
– Через четыре месяца разорвать ваши противоестественные узы… а до того носить пояс верности!
Вежливо улыбнувшись ее шутке, в лоб спросила:
– Почему вас волнует, останусь я в живых или нет? Откуда подобное неравнодушие к моей судьбе?
Чернова, удивившись прямоте, ответила не сразу.
– А что, если меня возмущает существование Гласов? Их не должно быть! Это ненормально, это против устоев морали! Да и против законов самой природы!
Последнее легко оспорить, ведь в животном мире существует как моногамия, так и полигамия. Ну да ладно, я сама считала, что отношения в триумвирате логичны, но неприемлемы лично для меня.
Хотела успокоить магичку, что за мой моральный облик переживать не стоит, – я не собираюсь оставаться Гласом. А потом, подумав, решила, что глупо раскрывать свои планы постороннему человеку, пускай в некотором роде и беспокоившемуся обо мне.
Из сумочки Эммы донеслась классическая музыка, кажется, Моцарт.
– Да, Иван. Не волнуйся, будем через полчаса. – Интонации голоса Черновой изменились до неузнаваемости: исчезли истеричные нотки и раздраженность.
Воркуя по телефону с сыном, она ушла.
Эх, а я ведь так и не узнала, чем закончилась история о Гласе, разорвавшем обряд… И тут меня осенило. Эмма и не нужна! Я могу расспросить о том случае Альбину, своего куратора.
На следующий день настал черед вампиров доказывать свою непричастность к убийствам в доме Главы магов. К моему большому огорчению, допрос стартовал в восемь вечера. Объяснялось это тем, что "зрелых" кровопийц, легко переносящих дневной свет, а тем более лучи летнего солнца, в подчинении Мастера Симеона было немного.
Если отпечаток лапы позволил четко определить, что первый убийца – вертигр-самец, то пол второго установить не удалось. И в вампирский список подозреваемых внесли всех.
Как и Чернов, Мастер, первым ответив на вопросы следователя, осчастливил нас своим присутствием. Свита, сопровождавшая Симеона на юбилее вертигра, осталась с ним и сейчас. Стыдно признаться, но имена вампирш я не запомнила, продолжив мысленно называть их Краснодевицей и Леди Морковкой.
Если мужчины молчали, то компаньонки Мастера трещали сороками. Следователь терпел недолго и вскоре настойчиво попросил Симеона или отослать дам прочь, или заткнуть. Тот поступил по-своему: приказал спутницам удалиться в другой конец комнаты.