- Ну твоя реакция на оргазм. Какая-то мужская.
- Чего? - Я недовольно скривилась. Противненький разговорчик.
- Обычно после оргазма резкий спад бывает у мужчин, - принялась увлеченно вещать Рене, - поэтому они сразу теряют интерес к сексу и хотят побыстрее уснуть. А женщины наоборот - еще долго находятся в приподнятом состоянии после того как кончат и вполне нормально могут продолжать половой акт пока мужчина не созреет. А ты…
- Фу, Рене, ну хватит! Тебе что, нравится издеваться надо мной? - Не выдержала я и попыталась встать. Щеки у меня просто пылали.
- Господи, ну что с тобой, Клер! - В сердцах крикнула Рене и за руку дернула меня на прежнее место. - Что такого произошло…
- Ты что, не понимаешь?!
Она повела плечами.
- Рене, я понимаю, что виновата сама, что никто не заставлял меня, но сейчас я чувствую себя так, будто… ну не знаю, в общем отвратительно. Как будто я какая-то грязная вся и… для тебя это забавно может быть, но то, что ты меня увидела в такой ситуации - я… даже не могу с тобой после этого разговаривать. Так гадко себя чувствую - ты не представляешь! А тут ты еще со своими разговорами как будто диссертацию про шлюх пишешь… Меня тошнит от всего этого!
Рене устало возвела глаза.
- Я не шучу. - Пробормотала я, не решаясь посмотреть на нее.
- Но тебе же это нравилось, я видела, Клер. - Спокойно отозвалась она.
- Лучше бы ты ничего не видела.
- Здесь, на записи, есть этот твой взгляд. Ты смотрела на меня, Клер. И тебе это нравилось. Нравилось, что я вижу тебя.
- Это гадко! Я себя не контролировала!
- Но разве может быть что-то лучше чем быть естественной?! Разве может быть что-то… более яркое? Тебе же понравилось!
- Мне противно!!!
- Черт, Клер, ты так нелогична. - Обессилено пробормотала Рене и стала нервными движениями вертеть камеру.
- Здесь все нелогично, - так же устало отозвалась я, - и ты сама тоже нелогична, и вообще мне здесь не место. Давно надо было уехать.
Рене промолчала, будто забыла про меня. Просто сидела и возилась со своей идиотской камерой. Мне наверное самое время было уйти, но почему-то я продолжала сидеть, уставившись в деревянный пол беседки.
- Все, я стерла запись. - наконец ожила Рене. - Ничего не осталось, можешь посмотреть. - Она протянула мне камеру. Я отмахнулась.
- Если бы ты еще из головы своей могла все стереть…
- Считай что это так. - Заверила меня она. - Пойми, я просто не знала что у тебя будет такая дурацкая реакция. Если бы я знала - я бы не стала снимать вас. Наверное тебе было бы легче, если бы ты считала, что никто кроме вас двоих не знает про это. Я как-то не учла что ты совсем не из нашего мира.
- Я из обычного мира. - Вздохнула я. Эти извиняющиеся интонации Рене совсем сбили меня с толку. Как-то не похоже было на нее…
Мы помолчали некоторое время. Этого мне хватило чтобы немного прийти в себя. Наверное я совсем расслабилась, потому что в голове у меня вдруг всплыла недавняя картинка - Рене держит в объятиях прекрасную Барби. И я вспомнила почему-то те странные чувства, которые испытала тогда. Вопрос вырвался у меня неожиданно, как будто сам собой. И когда он прозвучал, я внутренне врезала себе оплеуху, хотя было уже поздно.
- Ты не ревновала меня, Рене?
В панике от того что услышала сама от себя, я тем не менее взяла где-то силы поднять на нее взгляд. О боже! Что я несу! Но глаза наши уже были на одной прямой. Мы замерли, полностью утратив ощущение времени. Сейчас мы обе знали о чем я спросила, и обе знали, что смотрим друг другу в самое сердце, где спряталось все то, о чем никогда не решимся заговорить вслух. С ужасом я осознала, как много может узнать сейчас обо мне Рене, но было уже поздно. Я впустила ее сама… И она наверняка прочитала то, о чем мне самой предстояло еще только узнать. Губы Рене слегка дрогнули в улыбке, но она их сдержала.
- А с чего это я должна тебя ревновать? - Настырно вопросила она, спасая нас обеих этим непонимающе-пустым тоном. И тут же засуетилась: - Ладно, Клер, мне надо исчезнуть ненадолго, а то Поль задницу надерет. Потом поболтаем.
Она как-то слишком поспешно поднялась и, сделав мне ручкой, потопала к выходу.
Я, как каменное изваяние, продолжала пялиться на то место, где она сидела.
Уже спустившись со ступеньки беседки, Рене вдруг остановилась, будто увидела что-то интересное у себя под ногами и пробормотала едва слышно:
- Я никогда не ревную к сексу, это глупо.
Потом посмотрела на меня из-за плеча, озарив на секунду ясным солнечным светом и добавила:
- К тому же ты была со мной. Ты что, так и не поняла?
4
Кажется, это была суббота. Какого-то месяца, какого-то года. Какого-то
тысячелетия. Я уже давно потеряла счет времени, и только яркое солнце и зелень
деревьев напоминали о том, что прошло не так уж много тысячелетий - лето в наших
краях длится лишь пару месяцев. Впрочем, в Изумруде могло быть вечное лето.
Могло быть все что угодно. А ведь на самом деле мне стоило бы запомнить этот
день! Записать красными буквами на стене, и каждый год отмечать этот день
бутылкой дешевой водки. Даже название я этому празднику придумала уже - День
Тупой Беспросветной Дуры! Но вот досада-то! Не догадалась я запомнить сию
знаменательную дату. Как ни стараюсь - вспомнить не могу. Но вот то, что это
была суббота - уверена на все сто!
По субботам в Изумруде всегда что-то праздновалось. Парк вокруг Большого Дома
украшали блестящими фонариками, столы в баре сдвигались, откуда-то извлекалась
гора разноцветных новогодних хлопушек, а повар превосходил себя, балуя нас
чем-нибудь вовсе уж экзотическим. И вот судя по тому, что в тот день Изумруд с
самого утра стоял на ушах, я и поняла, что была суббота. К тому же это был день
рождения Джула.
Рене суетилась больше всех. Неожиданно появлялась то здесь то там, давала ценные
указания, задиралась, по-детски злилась, громко хохотала и так же внезапно
исчезала. Для меня отсутствие ее бдительного контроля было прекрасным поводом к
тому, чтобы найти в этом водовороте обнаженных и немного одетых тел Чака и
поболтать по душам, но не так проста была Рене. Не успела я начать охоту, как
была бесцеремонно схвачена моей подружкой, усажена на самую просматриваемую
полянку возле Большого Дома и задействована в самом архиважном занятии. Даже не знаю, как Рене удалось убедить меня в том, что тупое вырезание кружочков конфетти из фольги - "дело жизни и смерти", и что если Джулиусу на его день рождения не вывалить на голову ведро(!) конфетти, непременно наструганного моей рукой, праздник будет безнадежно испорчен. Короче, убедила она меня. И тут же испарилась вместе с черным Джамбо где-то во внутреннем дворике Большого Дома. А я усердно принялась за конфетти. Занятие не очень пыльное и напряженное, поэтому у меня хватало времени еще и время от времени пялиться в сторону бара и бассейна, где мог появиться Чак. В баре Лио и Дин возились с электрическими гирляндами - делали вид, что умеют делать что-то
помимо фрикционных движений. Бедные гирлянды… Впрочем, наблюдать за парнями
было приятно. Пару раз я даже щелкнула ножницами по пальцам, но грязные мои
мыслишки были такими сладкими, что я даже не почувствовала боли от порезов.
Внезапно, когда грезы мои достигли совсем уж непотребных границ, мне на плечи
опустились чьи-то руки.
- Привет, Диана-охотница! - Обжег мое ухо голос Поля. Электрический заряд от
макушки до пяток. Обычное дело - должно быть на завтрак Поль лакомится живыми
электрическими угрями. Я едва сдержала свой женский инстинкт переворачивания на
спину. Нет, ну это же неприлично. Кстати, а где он пропадал целую неделю? Я не
видела его с тех пор, как он спугнул меня в Большом Доме (хотя может все-таки
приснилось?). Наверное сейчас он скажет мне пару недобрых слов по этому поводу.
Или вообще попросит освободить изумрудное пространство. Да нет же, глупости все
это. Мужчина, которого я так отчаянно хочу, не станет выбрасывать меня как
собачонку. Должна же быть в нем элементарная жалость!
Поль сел на траву напротив меня и забрал из моих ослабевших лапок ножницы (такие
здоровенные! Наверное, Рени подсунула мне секатор. На всякий случай не забыть
пересчитать пальцы). Некоторое время он недоуменно смотрел на мои
окровавленные руки, а я смотрела на его обнаженную грудь в вороте гавайки, и
боялась поднять глаза выше. Если бы я все-таки решилась встретиться с ним
взглядом, то непременно попросила бы его сделать что-нибудь нехорошее.
Поцеловать меня для начала. Фу, какая пошлость просить об этом…
- Ты зачем это делаешь? - Спросил он, заметив горку блестящих кружочков у моих
ног.
- Рене сказала, что надо конфетти, - пропищала я отвратным детским голоском.
Он тихо засмеялся. Ох, лучше бы ему этого не делать! Я едва не застонала.
- Рене пошутила. У нас полно конфетти, Клер.
- Пошутила?! - Слабо возмутилась я. Игра плохого актера. Плевать мне на
"пошутила" и на все на свете. Я взглядом пожирала его небритый подбородок,
представляя как… Черт, я бы отдала пару десятков лет своей юной жизни только
что бы прижаться губами к этому подбородку. На губы я уже боялась смотреть.
Столько жизни у меня, наверное, нет. Да, странная форма одержимости - я совсем
не думала о Поле когда он не был рядом, не страдала, не мечтала, но стоило ему
оказаться поблизости, как я тут же превращалась похотливое животное, готовое
следовать за ним на край света и слепо выполнять любое его желание. Кто бы
научил, как бороться с этим…
- Не сердись на Рене, - попросил Поль, - шутки у нее глупые бывают, но это ребячество. Хотя ее иногда трудно понять.
- Ну да, я знаю. - Промямлила я для поддержания разговора. Слишком это было
непросто - поддерживать разговор и одновременно бороться с мыслями о сексе.
- Ты была ночью в Большом Доме недавно. - Неожиданно произнес он немного
изменившимся голосом. - Скажи мне зачем.
Ну вот, доехали-приехали. С этого и надо было начинать. Разговор ступил на
опасную почву, и это немного меня отрезвило. Лишь немного. Странная такая есть у
меня черта - когда меня на чем-то подлавливают, я начинаю кусаться. Или я уже говорила это?..
- Я не знала что это запрещено. - Твердо сказала я. И сама себе порадовалась. По
крайней мере, контроль над телом возвращался. - Тем более я услышала крик Рене.
Так кричат люди, когда им больно.
- И ты как отважная тигрица кинулась ей на помощь? - С насмешкой спросил он. -
Зачем, Клер? Что тебе до нее? У нее своя жизнь - у нас с ней своя жизнь. И никто
не должен переступать границ этой нашей с ней жизни. - В его голосе не было
угрозы, и это совершенно сбило меня с толку.
- Я не собираюсь переступать ваши границы. Я даже думать не хочу о том, чем ты
там с ней занимаешься, но если она позовет меня на помощь, я сделаю все что
смогу. Я ее не оставлю, понимаешь? - Неожиданной отвагой сказала я. Как будто кто-то посторонний управлял моими мыслями и моими голосовыми связками. Я знала, что могу заткнуть этого чужака в себе, но почему-то не сделала этого.
- Как мило это у тебя получается. - Прошептал он. И тут же без предисловий: - Клер, мне кажется, она влюблена в тебя.
От растерянности я забыла про свою защиту и беспомощно вскинула глаза, тут же
получив ожог от его взгляда. Он уже не улыбался. Смотрел пристально и задумчиво,
будто изучая что-то в моем лице.
- Что…
- Ты сокровище, Клер.
- Сокровище? - не поняла я. Не помню, чтобы кто-то называл меня так.
- У Рене тонкий вкус. Долгое общение со мной привило ей любовь к
по-настоящему изысканным вещам. И она сразу увидела, что ты алмаз, случайно
попавший на нашу помойку, где валяются только красивые конфетные обертки. Вряд ли ты заметила, но ты стала душой этого места, у которого изначально не было и не
должно было быть души. Потому что мы не стремились к этому. Потому что, не
смотря на то, что ты видишь вокруг, на самом деле здесь есть лишь я и она, Рене.
А остальное… дешевые яркие картинки, которые радуют глаз - и только. И сам
Изумруд - это только декорация. Я не любил его никогда, Рене не любила его
никогда. Это всего лишь пространство где мы обитаем. Но ты, Клер!.. Ты почему-то
полюбила это дурацкое место, увидела в нем что-то, скрытое от нас, какое-то
таинственное очарование, которое теперь начинаю видеть даже я. - Он заметил мой
изумленный взгляд и снисходительно покачал головой. - Ты не понимаешь откуда я
знаю обо всем этом? - Камеры, Клер. Я очень часто наблюдал за тобой. Я видел
странный свет в твоих глазах; я видел, как
по утрам вздрагивают твои ноздри когда ты выходишь на порог своего дома и
делаешь с таким наслаждением первый вдох; я видел, что шипы ежевики скользят по
твоим ногам, не оставляя следов… Ты срослась с этим местом, стала его душой, -
он усмехнулся и вдруг отвел глаза, - знаешь, недавно Рене сказала мне - "Ты
знаешь как пахнет утро? - Мокрой бумагой и озоном. Почему Клер это нравится?" И
тогда я понял, что кое-что в жизни мы упустили. И некоторым вещам я не смог научить Рене… - он задумчиво нахмурился, но тут же вернулся в реальность. - Хотя я не о том хотел, на самом деле мне надо тебя предупредить насчет нее. В чем-то она взрослая, взрослее нас с тобой. Но она все равно совсем еще дитя. Как ребенок требует свою игрушку здесь и сейчас, не взирая на сложности и препятствия. И игрушка эта, Клер - ты. Понимаешь о чем я?
Открыв рот, я впитывала в себя каждое его слово. Голос Поля проникал вглубь
меня, в самое сердце и прожигал там сияющие дорожки. Пусть оказалось, что за
мной следили, пусть меня сравнивали с игрушкой, вещью, пусть что угодно, но никогда в
жизни никто не называл меня сокровищем, никогда никто не проявлял такого
внимания к моей глупой никчемной персоне, не пытался заглянуть мне в душу - да
кому нужна была она, эта моя душа! Только Рене и Поль… Да, я изменилась. Изумруд изменил меня, но я знала, что чудо закончится, стоит мне выйти за ворота. Снова я облачусь в тесные майки и джинсы и стану Светой Медниковой, дочерью (ой, это того самого?!!) Левы Мендикова и сестрой Лолиты Лори (что правда, ты правда сестра той самой
Лолиты????). И это приводило меня в отчаяние. Но сейчас, пока я все еще
оставалась Клер, пока я все еще оставалась Дианой-охотницей - возлюбленной
цыгана, девочки и собаки - я не верила, что на свете существует Света Медникова.
И я хотела слушать голос Поля бесконечно.
- Что с тобой? - Поль участливо коснулся моего плеча.
- Просто… странно это слышать. - Тихо отозвалась я. Теперь уже я не боялась
смотреть в его глаза. Со сладостным упоением тонула я в них, и мир вокруг нас
куда-то исчезал, растворялся, оставляя меня наедине с этими глазами…
- Что - странно? - Не понял он.
- То, что я сокровище и все такое… я никогда этого не знала. - Я улыбнулась.
Поль вздохнул и покачал головой.
- Ах, Клер, ты так отважна и в то же время так уязвима. Твоя искренность… странно, тебе совсем не хочется притворяться кем-то другим, как все здесь делают. Наверное ты редкостная лентяйка. - Не спуская с меня глаз, он взял мою окровавленную руку, поднес ее к лицу и осторожно потерся щекой, оставляя на своей коже бороздки моей крови. В этом было что-то такое, от чего сердце мое подскочило под самое горло и я едва не кинулась на моего сладострастного мучителя. Но он быстро отпустил мою руку и, принялся что-то рассматривать на земле. Потом сказал:
- Я лишь хочу предупредить тебя, Диана-охотница. Будь осторожна с Рене, ведь все
совсем не так как ты думаешь, все намного глубже и опасней. Для тебя. И для нее
быть может. Ты разбила самое искушенное сердце, но порой даже я не могу понять
какие чудовища живут в этом сердце. Оно слишком мудрое, чтобы быть юным, но оно
юное… И в этом проблема, Клер. Зная о жизни и об окружающем мире очень многое,
Рене в то же время не имеет своего жизненного багажа, опыта, чтобы уметь
разложить все по полочкам в своей голове, сопоставить практику и теорию. Из-за
этого противоречия у нее родилась собственная логика, собственная мораль,
которая отличается от морали большинства людей. Она человек очень благородный и,
кажется, не способный на сознательное зло, но порой она совершает такие гадкие поступки, которые даже я не в силах понять. Но в этом-то и фокус. Надо
быть Рене, что бы понять, почему она поступает так а не иначе. С ее
собственной позиции - она делает благо. Но слишком часто благо это приходит на
острие бритвы… Ладно, Клер, кажется ты далека сейчас от всего этого, я выключаю радио. - Он покачал головой и устало вздохнул. - Просто не расслабляйся рядом с ней, хорошо? Вот и все о чем я прошу. Наши с Рене симпатии почему-то часто совпадают, поэтому я тоже немного привязался к тебе. Не хочу, чтобы она случайно тебя погубила, понимаешь? - Поль наконец-то снова поднял на меня глаза и добавил: - Но не забывай, мы почти враги с тобой, девочка. Не знаю как я поступлю, если ты попытаешься утащить Рене в свою жизнь.
- Там она мне будет не нужна. - Прошептала я. Подумав про себя, что СВОЕЙ жизни
у меня никогда не было и не будет. Во всяком случае, в этой СВОЕЙ жизни я и
сама-то себе буду не нужна. - Я никогда не сделаю ничего против тебя.
- За это ты должна требовать награду. Не знаю что вы при этом чувствуете, но сейчас кажется мне хочется этого самому. - Он улыбнулся краем рта, слегка потянул
меня к себе, я послушно и благодарно упала ему навстречу и тут же
впилась в его губы. С такой страстью и нежностью могла бы целоваться, наверное,
только монашка, сойди к ней ночью ее возлюбленный идол, которому берегла она
свою невинность. Да, как это ни дико звучит, в том сладком исступлении, с
которым я целовала Поля, было что-то от благоговения. Будто мне позволили
прикоснуться к святыне. Никогда ни до ни после я не испытывала такого странного
ощущения. Я не верю во всякие сверхъестественные вещи, но даже сейчас, вспоминая
о Поле, я думаю, что может быть, он был ангелом на самом деле? Это многое
объяснило бы, да…
Вечность закончилась когда я начала задыхаться. Мои глаза все еще были блаженно
закрыты, но я чувствовала, что Поля уже нет. Будто невидимую тончайшую накидку
сдернули с окружающего мира, и снова все стало на свои места. Только я
продолжала сидеть как дурочка с закрытыми глазами и жадно впитывать в себя этот
воздух, которым совсем недавно дышал мой идол. А это было только начало
безумного безумного дня…
С наступлением темноты парк преобразился. Сотни, а может тысячи маленьких
разноцветных фонариков превратили дом в настоящий сказочный замок. Парк сиял и