Он помедлил, не отводя от нее взгляда. И наконец сделал еще один, последний шаг. Еще ближе, по-прежнему не касаясь, несмотря на то что она звала.
И он не коснулся. Оба продолжали стоять, не двигаясь, разделенные миллиметрами, впившись друг в друга глазами, в ожидании, волновавшем все больше и больше. Поцеловать ее. Или она спонтанно воспламенится. Он должен крепко прижаться к ней губами, дать волю умелым рукам узнавать ее снова. Дарить ей удовлетворение. Он обязан.
Дейзи подпрыгнула от звука, резко рвавшегося откуда-то из кармана бойкой мелодией знаменитого хита отца. Себ отступил. Дейзи неуклюже нащупывала телефон, чувствуя, что вот-вот расплачется то ли от разочарования, то ли от облегчения. Она еще не переехала, а что с ней происходит. Готова умолять его о поцелуях. Ну да, очень смахивает на деловые отношения. Вспотевшие ладони наконец нащупали телефон. Она поняла, что не в состоянии сфокусировать внимание. Нажав дрожащими пальцами кнопку, поднесла его к уху.
– Алло.
– Дейзи, это ты, собственной персоной?
– Роуз!
Дейзи в знак извинения улыбнулась Себу. Сердце продолжало колотиться.
– Вай сказала, чтобы я позвонила тебе прямо сейчас. Где это ты была? Не думаю, что круто отключаться от связи без предупреждения, а, сестренка? Ничего хорошего.
Сейчас что, четыре часа дня? А казалось, прошло много времени с того момента, как она проснулась этим утром в собственной постели. В Нью-Йорке сейчас еще совсем рано. Воображение рисовало сестру с чашечкой кофе, удобно устроившую ноги на столе – гремучая смесь готовности к деятельности, раздражительности и непринужденного стиля.
– Все как-то немного сумбурно.
Ее дыхание прерывалось, но это вполне допустимо. К счастью, сестра, скорее всего, спишет все на девичью восторженность.
– Роуз! У меня новости, я обручена.
В трубке наступило довольно долгое молчание. А затем:
– Но ты даже не ходила на свидания. Ведь это не Эдвин, правда? Помню, как ты говорила, что он скучный.
– Нет, что ты! Конечно, не Эдвин! – Дейзи почувствовала, как запылали щеки. – Мы расстались несколько месяцев назад. Он не скучный, просто очень пунктуальный. Я обручилась с Себом, Себастьяном Бересфордом. Ты его знаешь, Роуз, он автор книги о Карле II и его внебрачных детях – той самой, что тебе понравилась.
– Красавчик профессор? Английский ответ Индиане Джонсу? – Она громко и восторженно выкрикнула это, Дейзи поняла, что Себ все услышал. – Ради бога, как ты с ним познакомилась? На какие же вечеринки в наши дни нужно ходить? Торжественные обеды? Академические званые вечера? – Роуз рассмеялась. В ее словах прозвучал невысказанный намек: как эта маленькая глупышка Дейзи нашла что-то общее с таким известным ученым?
– По работе, – с некоторой чопорностью пояснила Дейзи. – Он владелец Хоуксли-Касл.
– Разумеется. Это ведь он только что получил титул барона?
– Графа.
Смешно произносить это слово, а еще она кожей ощущала на себе иронический взгляд Себа, а потому поспешила развернуться к нему спиной, испытывая большое желание оказаться за пределами комнаты, чтобы как-нибудь закончить неудобный разговор.
– Граф? – Роуз зашлась в новом взрыве смеха. – Серьезно? Значит, вы с Вай не разыгрываете меня?
– Это правда.
– Нам стоит познакомиться, если ты действительно собираешься выходить за него замуж. Я приеду на благотворительный концерт. Это единственное, что я могу сделать по другую сторону Атлантики. А еще турне, которое совершенно сбило меня с толку. Мне не справиться со всем этим в данный момент.
Роуз вела все рекламные дела родителей, в том числе связанные с организацией ежегодного благотворительного концерта отца. Его решение снова собрать группу для турне намного увеличило нагрузку сестры. Тем не менее ей придется внести новые изменения в свои планы.
– Познакомишься совсем скоро. У нас бракосочетание через три недели, и ты будешь подружкой невесты. Ты ведь приедешь, правда?
– Что? Когда? Почему, Дейзи? Что за спешка?
– Не спешка. Нам не хочется ждать, вот и все.
– Дейзи, ну ты же себя знаешь. Всегда забегаешь вперед. Боже мой, помнишь, как ты решила, что нашла единственного в шестнадцать лет, а потом в пансионе Святого Мартина. Потом был Эдвин, и ты рассказывала, какие вы родственные души. А потом, однажды проснувшись, осознала, что все они просто лягушки, а вовсе не принцы. Симпатичные лягушки, и все же – лягушки. А этот чем отличается? Ну, если не принимать во внимание потрясающую внешность, сильный интеллект и, разумеется, титул?
В семье Дейзи ее часто дразнили из-за порывистой романтической натуры. Но вот так выговаривать все это? Сестра снова заставила почувствовать себя маленькой. Совсем бестолковой. Но на этот раз Роуз ошиблась. С ним все не так, как с остальными. И нет у нее иллюзий по поводу родства душ. И вовсе она не влюблена.
– Это другое. Когда ты встретишься с ним, поймешь. – Хотелось быть убедительной, тем более это правда.
– Ну ладно. Если уж ты говоришь, что на этот раз все иначе, готова тебе поверить. – Роуз хотела улышать мнение Вай, после чего они доведут до сведения Дейзи свое суждение. Вот так. Они всегда так поступают.
– Но ты приедешь, Роузи-Поузи? Я просто не смогу выйти замуж, если тебя не будет рядом. – Ее дыхание на мгновение прервалось, голос предательски дрогнул. Возможно, старшие сестры любят командовать, бывают надоедливыми и в детстве постоянно просили отстать, но они ее сестры, она сейчас так нуждается в них.
– Ну конечно приеду, глупышка. И еще сделаю кольца. Мой свадебный подарок вам. Сообщи, какой у него размер пальца.
– Хорошо. – Дейзи страстно желала рассказать сестре правду.
– Ну, мне пора. Нужно переделать кучу всяких дел. Скоро поговорим. Позвони мне, если что-нибудь понадобится.
– Позвоню. Пока. – Дейзи взглянула на Себа. – Это вторая моя сестра.
– Уже догадался.
– Она делает кольца. В качестве хобби, конечно. Но она в этом очень хорошо разбирается и могла бы стать профессионалом. Роуз предложила сделать кольца для нас, мне нужен размер твоего пальца.
Дейзи почти не сомневалась, что он не собирается носить кольцо, однако Себ кивнул в знак молчаливого согласия. Какое облегчение!
– А почему твоя сестра не занимается этим профессионально?
– Она очень хороший пиарщик. Мама и папа всегда полностью полагаются на нее и на Вай. Они всегда сильно заняты. А в семье вести дела гораздо легче. С теми, кому доверяешь.
Ее любящие, снисходительные, великодушные, но по-детски непосредственные родители.
– А как насчет тебя? Что ты для них делаешь?
– Я фотографирую. Это все, на что я гожусь. – Дейзи не смогла скрыть горечь.
– Странно, у меня сегодня сложилось иное впечатление. Они были поражены, увидев тебя, – все эти заклания тучных тельцов и слезы умиления.
– Просто я нечасто показываюсь дома и не допускаю их в свою жизнь. Это сводит с ума мать, она до сих пор не верит, что я умею обходиться без нее.
– Почему бы и нет?
– То, в чем преуспели сестры, у меня занимало вдвое больше времени. Я позже начала говорить, ходить, читать. У меня отвратительный почерк, я ненавидела математику. В школе всегда были трудности с поведением, еще я любила поболтать.
– Ты и еще половина населения страны.
– Но у этой половины, вероятнее всего, нет таких старших сестер, как Роуз и Вайолет. Думаю, нет такого учителя, который не просил меня быть немного более похожей на сестер. Почему моя работа не отличается тем же качеством, мои манеры не столь же хороши? К тому времени, как меня исключили, мои недостатки уже были высечены на скрижалях истории. Я была чем-то вроде семейного котенка: очень миленький, но многого ждать не приходится. Ну, разумеется, мое исключение тоже делу не помогло.
– Тебе, наверное, приходилось не просто.
– Мне все это казалось унизительным. – В память врезалось именно ощущение потерянности. – Подробности и комментарии появились в газетах. Знакомые выражали сочувствие родителям, словно моя жизнь оборвалась во цвете лет. В шестнадцать! Вот мама и папа снова постарались сделать то, что для них привычно. Стали тратить на меня деньги и замазывать трещины. Обещали устроить в другую школу или, как мама предлагала, дать возможность поработать в ее модельном агентстве. Я могла бы стать светской львицей или моделью. Просто не подходила для чего-либо еще.
– Но ты не стала ни тем ни другим.
– Я отказалась. Кажется, самое худшее в том, что вся семья восприняла произошедшее несерьезно. Они ни разу не спросили, что я чувствую, чем хочу заняться. Кем хочу стать. Я слышала, как отец говорил маме, что я никогда не сдам никаких экзаменов, и не стоит об этом даже говорить. – Она пыталась не допустить болезненных воспоминаний, нарушающих душевное равновесие. Очень больно осознавать, что даже собственные родители не верят в тебя. – Не хотелось, чтобы они исправляли мои ошибки. Я решила сделать это сама. Поступила в местный колледж, затем в художественную школу. Окончательно рассталась с домом в первом семестре. Я испытывала потребность доказать им и себе, что не нуждаюсь в заботе. И вот чем все это закончилось.
– Мне кажется, это только пошло тебе на пользу.
– Забеременеть после одной-единственной ночи? Возможно, в чем-то они были правы.
– Беременность? Ну да. Но у тебя правильный взгляд на события. Ты рассказала мне, а это можно считать чертовски смелым поступком. Ты жертвуешь собственными мечтами ради малыша. Думаю, это делает тебя особенной.
– Ну, пусть так. Конечно, требуется определенная храбрость, чтобы стать графиней или спать с королем для дальнейшего социального продвижения.
– Так и есть. На чем мы остановились, когда позвонила твоя сестра?
Дейзи снова почувствовала сладостное притяжение, исходившее от него, сквозившее в каждом движении, складке губ, мерцании глаз, игре мышц на плечах.
– Ты говорил о своем желании нарушить закон. – Она чувствовала, но не собиралась туда. Не сегодня, не сейчас, когда в душе царит смятение чувств.
– Трусишка.
Все так мягко, нежно, полно обещаний. Затем он выпрямился, пристальное внимание куда-то ушло.
– На чем я остановился? Ты готова осмотреть оставшуюся часть нашего дома? Давайте перенесемся в восемнадцатый век и начнем исследовать георгианское крыло замка. Только должен предупредить, оно довольно большое. Мне кажется, можно придерживаться первого и второго этажей, и на сегодня хватит. Третий этаж практически пустует, а чердаки никто не трогал на протяжении нескольких лет.
– Чердаки?
Трепет восторга мурашками пробежал по коже. В детстве она обожала бродить по чердакам своего дома, исследуя ящики с семейными драгоценностями. Правда, открывать в недавно отремонтированном доме было почти нечего. Фотографии, рассортированные по датам? Да. Диадемы с брызгами бриллиантов или тайные любовные письма? Нет. Но в доме, который дышит историей, ей непременно удастся что-нибудь найти.
– А ты не станешь возражать, если я разок загляну на чердак?
– Разок? Думаю, тебе стоит воздержаться от этого не меньше шести месяцев. Моя семья очень склонна к собирательству, мне даже приходило в голову создать каталог всего, что накоплено ими. Только подозреваю, что большую часть составляет разная рухлядь. К тому же подобных залежей здесь много по всем углам. Дому требуется модернизация. Не знаю, есть ли у тебя таланты в этой области, но, пожалуйста, чувствуй себя совершенно свободно, если считаешь, что нужны изменения. До тех пор, пока они соответствуют заявленному историческому облику здания.
– А мне-то уж пришло в голову выкрасить весь фасад в розовый цвет и добавить бетонную пристройку. – Настроение Дейзи начало заметно улучшаться. Дом с двадцатью спальнями и таким же количеством приемных, плюс бильярдные комнаты, кабинеты и галереи – это вряд ли маленький проект. Взяться за такую работу – значит обрести цель, собственное место. Может быть, удастся превратить Хоуксли-Касл в дом. В свой дом.
Глава 5
Доброе утро, проголодалась? – Себ обернулся к Дейзи, проскользнувшей в кухню на цыпочках, словно она не хотела беспокоить его своим присутствием.
– Ужасно хочется есть. Я все ожидаю, когда начнется тошнота. – Она чуть ли не извинялась, будто он поймал ее на мошенничестве, поскольку у нее нет болезненных ощущений. Ему приходится принимать на веру эту беременность, хотя Дейзи предоставила много шансов получить подтверждение.
– Может, тебе посчастливится вовсе ее избежать. Как спалось?
– Хорошо, спасибо. Оказалось, пятисотлетние кровати на удивление удобны.
Проблема с ее размещением преследовала его с тех пор, как она согласилась переехать. Пришлось хорошенько подумать, ведь она не гостья. Себ не был готов делить личное пространство с кем бы то ни было, несмотря на то что некая часть его существа жаждала узнать, каково это – прилечь рядом с такими вот длинными гладкими конечностями. К счастью, георгианские дома создавались, кажется, именно с учетом подобной проблемы. Когда он впервые взял отпуск и приехал в Хоуксли, чтобы попытаться навести порядок и распутать беспорядочное состояние дел после отца, то выбрал для себя комнаты деда и бабушки, а не собственную детскую. К его нынешней комнате примыкала другая, которая принадлежала старой графине с того времени, как супруги с меньшим постоянством стали разделять супружеское ложе, спальню и ванную. Из окон открывался чудесный вид на озеро и дальние леса и поля. Покои несколько поблекли, поскольку последний раз их декором занимались в середине прошлого века. Но мебель, относящаяся к старому наследию замка, несла отблеск былого очарования.
– Эта ведет в мою комнату. Ты можешь ее запереть, если хочешь, но я этого не делаю.
Прозвучало как приглашение. Или предупреждение?
Он никогда не обращал внимания на эту дверь. Вплоть до прошлой ночи, когда она замаячила перед глазами, а ему меньше всего хотелось ее замечать. Он знал, что Дейзи по другую сторону. Стоит лишь повернуть дверную ручку. Его челюсти невольно сжались, хотя он по-прежнему продолжал хранить видимое спокойствие. Невозможно отделаться от видения – небольшая, деревянная, ничем не примечательная дверь в соседнюю комнату.
– Ты запирал дверь?
– На задвижку.
– Правильно, а то не дай бог какому-нибудь привидению эпохи Регентства придет в голову заглянуть среди ночи.
Дейзи налила в чайник воды. Обычное повседневное действие и такой большой шаг.
– Думаю, задвижка нужна не для привидений, для которых она не может служить препятствием, а для тех, у кого другое на уме. Кофе?
– Сюда, пожалуйста. – В целом вполне домашняя благопристойная сцена.
– Я скучаю по кофе. Не имею ничего против отказа от алкоголя или голубого сыра, который ненавижу, но обходиться без скини-латте – безумное и изощренное наказание.
– Мы могли бы приготовить кофе без кофеина.
– Мне кажется, тогда теряется основное достоинство напитка. Я лучше заварю лакрицу. – Она с большим энтузиазмом бросила взгляд на полную тарелку. – Выглядит просто замечательно, спасибо.
– Я подумал, у нас впереди напряженный день, нужно, чтобы на все хватило сил. Регистрация назначена на десять, к врачу я тебя записал на одиннадцать. Думаю, так будет удобно. Кроме того, стоит посвятить прислугу и персонал в наши планы.
– Прекрасно. – Громкий раскатистый звон раздался по всему дому, заставив завибрировать все окружающие предметы. От неожиданности Дейзи подскочила. – Боже правый, что это было?
– Дверной звонок. Должен признать, он несколько резковат, но дом так велик, что это единственный способ узнать о посетителе. К тому же он не столь навязчив, как дворецкий. И обходится гораздо дешевле.
– Это горгона? Если я превращусь в камень, очень надеюсь, ты снова придешь на помощь.
Он постарался сдержать усмешку, услышав подходящее прозвище. Однако в груди этой горгоны билось поистине золотое сердце. Холодная внешность миссис Саффолк требовала времени, чтобы разглядеть и оценить по достоинству прекрасные душевные качества.
– У работников есть ключ от задней двери. Между офисами и жилой частью здания только две работающие двери, которые я запираю на ночь.
– Интересно об этом узнать. Не хочется окаменеть в собственной кровати.
Снова нетерпеливо и низко загудел дверной звонок.
– Уже иду.
Себ отодвинул три засова и прокрутил гигантского размера железный ключ, заскрипевший в замке, машинально отметив, что стоит смазать его маслом. Нажал на огромную дверь и оказался лицом к лицу с будущей тещей. Та стояла с громадной, до предела набитой сумкой и бутылкой шампанского.
– Боже мой, Себ, вы выглядите так, словно увидели привидение. – Она сунула ему газету и шампанское, пробормотав на ходу: – Страница пять, дорогой. А где Дейзи?
– Доброе утро, миссис Хантингдон.
– Не надо "миссис", лучше Шерри. "Миссис" заставляет чувствовать себя такой старой. В конце концов, условности ни к чему, раз мы станем одной семьей.
Семья. Не то чтобы он так уж много знал об этом семействе, но то, что эта высокая, обаятельная женщина не типичная теща, понял сразу.
– Хорошо. Сюда, пожалуйста. Дейзи завтракает. – Он повел ее через холл, морщась, как только замечал оценивающий взгляд, останавливающийся то на пыльном карнизе, то на клочке отставших обоев. – Мой дед считал, что все должно оставаться в первозданном виде.
– Похоже на музей. Под стать вашей профессии, мне кажется. – Не похоже на комплимент. У кухни Шерри опередила его, обняв остолбеневшую от неожиданности Дейзи. – Бекон? Ох, Дейзи, милая, у тебя и так мало шансов достичь образцовой формы, а на такой еде не останется вовсе. Нет-нет, мне не надо, спасибо. Я никогда не завтракаю.
– Мама? Что ты здесь делаешь?
– Дорогая, нам пора планировать свадьбу, времени совсем мало. Ну и где еще я могу находиться? Заканчивай с завтраком. Пока будем ездить по делам, заодно купим тебе фруктов. Страница пять, Себ.
Он с сильно бьющимся сердцем открыл газету и уронил на стол. С фотографии улыбались они с Дейзи. "Безупречный профессор-граф и Дикое Дитя скоро поженятся", – кричал заголовок.
– Я так и знала.
Оскорбленный тон Дейзи вывел его из оцепенения.
– Они пишут о моем исключении. А почему бы не написать о первой фотографии или успешном бизнесе?
– Подозреваю, точно так же они прошлись и по моим родителям – разводы, новые браки, выпивка, наркотики и безвременная смерть.
– Да.
В этом нет ее вины. Хотя, если бы она не была тем, кем была, вызвало бы это такой интерес?
– Мне жаль, – добавила она.
Себ положил руку на ее плечо.
– Не глупи, Дейзи, конечно, так и должно быть. Себ для них не менее интересная тема, чем ты. А может быть, и более. – Шерри смотрела на них остро и оценивающе.
– Да. Мы же знали, что поднимется шумиха. Мне казалось, она начнется не так скоро. – Если бы только Дейзи не приезжала в Хантингдон-Холл, не вовлекала во все это родителей.
– Самое лучшее – просто игнорировать. Пойдем, дорогая. Покажи, где у вас проводят свадебные церемонии.
– Ну, правда, мам! Я могу все организовать сама без особых затруднений. Мне вовсе не нужно, чтобы ты делала что-то за меня.
– Мне хорошо известно, что ты предпочитаешь все делать самостоятельно, Дейзи.