Не знай Шуэта, что это неправда, история показалась бы вполне правдоподобной. Может, оставить эту тему? Но перед ее глазами стояло измученное лицо Вины, и она продолжала:
– Пойми, Нихил, это их дело. Ты никогда не узнаешь, что случилось в действительности. Почему бы тебе не поверить тому, что видишь собственными глазами? Тетя Вина явно счастлива с ними. Иначе согласилась бы приехать и жить с тобой.
– Почему тебе вдруг так захотелось, чтобы я помирился с отцом? – резко спросил Нихил.
– Я говорила! Тетя Вина приехала ко мне и была очень расстроена, я просто пытаюсь помочь. Но чем больше я говорю с тобой, тем сильнее убеждаюсь, что совершенно бесполезно вдалбливать что-то в твою тупую голову!
– А мне кажется, тетушка встревожена тем, что твой отец не согласится на свадьбу, если мои родители вместе с ним не будут контролировать каждый мой шаг. Интересно, откуда у нее взялась эта идея? Боюсь, что только от тебя.
Мысль о том, что она стыдится его происхождения, терзала Нихила с того дня, как они стали встречаться. Шуэта еще не рассказала отцу о помолвке. Он твердил себе, что даст ей время, но она так настаивала на его примирении с родителями, что ему было трудно держать себя в руках.
– Я никогда не говорила с ней о том, что может сказать мой отец! – воскликнула Шуэта. – В самом деле, Нихил, ты слишком далеко заходишь! Даже если мой отец скажет "нет", я все равно выйду за тебя.
Нихил пожал плечами. Его взгляд бы непривычно отчужденным.
– Твой отец возненавидит саму идею о том, что мы можем пожениться, верно?
Шуэта поколебалась. Она была не совсем уверена в реакции отца и подозревала, что тот будет не слишком доволен ее выбором, но весьма затруднительно объяснить Нихилу в его нынешнем настроении, что ее отец имеет вполне определенные мнения по всем вопросам и редко одобряет ее решения.
– Не могу сказать точно, – выдавила она наконец. – Но какое это имеет значение, верно?
Он не ответил.
– Верно, Нихил? – повторила Шуэта.
– Для меня не имеет, – медленно выговорил Нихил. – Знаю, ты постоянно твердишь, что вышла из тени отца, но на деле всегда пытаешься оправдать его ожидания.
– Что?
– Теперь, когда ты обнаружила, что мои родители действительно женаты, все, что тебе нужно, – мое примирение с ними, чтобы представить идеальную семью из книжки с картинками своему отцу. Исправившийся, достаточно успешный сын, родители в законном браке…
Шуэта смотрела на него несколько секунд, прежде чем в ней стал разгораться гнев.
– Если бы для меня это было важно, я бы, прежде всего, отказалась от встреч с тобой! Могла бы следовать своим планам и выйти за Сиддханта или кого-то вроде него. Зачем мне было соглашаться на помолвку?
– Полагаю, дело еще и в том, что тебе нравится спать со мной, – выговорил Нихил, немного помолчав.
Его голос даже не был холодным. Скорее, деловитым. И от этого ей стало еще хуже.
– Не очень-то ты высокого мнения обо мне, так? – спросила Шуэта, стараясь сдерживаться.
– Я мог бы сказать то же самое о тебе, – отпарировал Нихил.
И Шуэта внезапно поняла, что с нее хватит. Нихил не доверяет ей, и что бы она ни сказала, его не убедить. Какая ирония: при том количестве связей, которые были у него в прошлом, скорее у нее были обоснованные причины не доверять ему.
– Может, нам стоит отдохнуть друг от друга, – сказала она и сама удивилась тому, как спокойно это произнесла, хотя ее и одолевали смятенные мысли. Какая-то часть ее сознания боролась с глубокой обидой, тогда как другая задавалась вопросом: не сошла ли она с ума.
Нихил словно оцепенел:
– И все это только потому, что я не собираюсь слушать тебя и бежать к родителям?
Она прикусила губу. Дело не в этом, а в том, что он ей не доверяет, а она не вполне убеждена, что он ее любит. Сделай Нихил в этот момент хоть малейшее движение, она бы с благодарностью бросилась в его объятия. Но он не шевелился, продолжая мрачно на нее смотреть.
– Не только, – ответила она наконец. – Я не верю, что ты действительно хочешь этой свадьбы. Тебе просто удобно, потому что мы так долго знакомы, я знаю о твоей семье все и тому подобное…
Вот она сказала это.
Его лицо окаменело, но она продолжала:
– У нас не слишком много общего. Я не вращаюсь в тех же кругах, что и ты, я вовсе не вписываюсь в компанию твоих знаменитых друзей и вскоре просто надоем тебе…
– Пощади, – отмахнулся он. – Я слишком часто слышал "дело не в тебе, а во мне", чтобы поверить. Но если ты хочешь именно этого, мы на время расстанемся. – И не дождавшись ответа, он сказал: – Дай мне знать, если решишь вернуться.
Шуэта молча кивнула, и Нихил шагнул к двери, но на полпути обернулся, и Шуэта почувствовала, как в ней загорелась надежда. Но взгляд ее любимого мужчины по-прежнему был мрачным, и надежда умерла так же быстро, как родилась.
– Если мы снова станем встречаться, то лишь при условии, что ты не станешь пытаться вмешиваться в те стороны моей жизни, которые тебя не касаются, – жестко заявил он.
– Попытаюсь запомнить, если когда-нибудь поддамся соблазну вернуться к тебе! – горячо воскликнула Шуэта.
– Всегда лучше с самого начала выяснить отношения, – пожал он плечами.
Шуэта неожиданно задохнулась от бешенства. Несмотря на все им сказанное, он казался совершенно уверенным, что она приползет к нему. Словно имел дело с ребенком, закатившим бессмысленную истерику. Он даже не хотел признать существование подлинной проблемы, предпочитая вместо этого верить, что она порвала с ним, потому что стыдится его происхождения.
Она театральным жестом стянула с пальца обручальное кольцо и вынула из ушей серьги.
– Может, тебе стоит взять это с собой, – отчеканила она ледяным голосом. – На случай, если я не передумаю.
Что-то дрогнуло в лице Нихила, и Шуэта поняла, что сделала что-то непоправимое. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Но она продолжала с вызывающим видом протягивать ему украшения.
– Продашь все это, если не передумаешь, – бросил он, прежде чем выйти.
Остаток дня превратился в ад. Не в силах плакать, она бродила по комнате, перебирая в памяти все, сказанное Нихилом. Становилось ясно, что именно он о ней думает. Наверное, его можно в чем-то извинить, но она была не в том настроении, чтобы искать ему оправдание. Все, о чем она могла думать, – как была права с самого начала, считая, что он ее не любил.
– Мне нужна неделя отпуска, – сказала она Дипе на следующий день.
Она ожидала, что Дипа устроит ей сцену. Но бессонная ночь оставила темные круги у нее под глазами. Она выглядела, как человек на грани нервного срыва. Дипе стоило взглянуть на нее, как она тут же кивнула:
– Конечно. Передай свою работу Фейзалу. Он у тебя в долгу, за тот случай, когда сломал запястье. Хочешь уйти завтра или с понедельника?
– Завтра, пожалуйста, – попросила Шуэта и ушла из комнаты, забыв поблагодарить Дипу. Сидевший рядом сотрудник вскинул брови.
– Становишься доброй на старости лет, Дипа? – спросил он.
Она рассмеялась и покачала головой:
– Шуэта – хороший работник. И все равно скоро Дивали, так что работы будет мало. Должно быть, что-то случилось: она ведет себя очень необычно.
– Неприятности с бойфрендом?
– Как всегда. А в этом случае бойфренд – крутой парень. Иногда я радуюсь тому, что уже не так молода, замужем и меня все это не касается.
Шуэта многое бы отдала, чтобы не терзаться сердечной болью, но, к сожалению, не было такой кнопки, нажав на которую, можно было бы отключить эту боль.
Она автоматически показала Фейзалу все документы по аудиту, который сейчас вела.
– Все в порядке? – осмелился спросить тот, когда они закончили. – Выглядишь расстроенной.
Шуэта сделала усилие собраться.
– Все прекрасно. Мне просто нужно отдохнуть. Ты уверен, что все понял?
– Думаю, да. Ты будешь в городе или уедешь в Пуну? Мне нужно будет позвонить тебе, если на чем-то споткнусь.
Пока он не упомянул о Пуне, Шуэта и не думала туда ехать, но теперь это казалось вполне логичным.
– Возможно, уеду завтра. Давно не виделась с отцом.
Перед уходом из офиса она заказала в Интернете билеты на автобус. Нихил пытался ей дозвониться, и она почти ожидала, что он будет ждать ее у дома. Но черной блестящей машины не было. Не зная, огорчаться или радоваться этому, она поднялась по лестнице на второй этаж. Сборы были недолгими, и поскольку делать было все равно нечего, она включила телевизор и стала переключать каналы, пока не остановилась на церемонии награждения болливудских фильмов в прямом эфире. Подобных церемоний теперь было более чем достаточно, и она смутно помнила, что Нихил говорил с ней именно об этой.
Может, оттого она и осталась на этом канале, тупо наблюдая, как смазливая старлетка двигается по сцене в окружении полуголых танцоров. Номер подошел к концу, и старлетка сбежала со сцены под громовые аплодисменты. На сцену поднялась Анджалика Арора, и Шуэта села.
Анджалика, в сари, расшитом золотыми пайетками, и блузе с американской проймой, выглядела сногсшибательно. Она была сильно накрашена, и даже под беспощадным светом юпитеров выглядела на добрых десять лет моложе, чем на самом деле. Она совершенно затмила стоявшего рядом молодого актера-дебютанта. Они попеременно говорили в микрофоны, ведя тщательно отрепетированную, но якобы импровизированную беседу, полную намеков и шуточек, понятных только болливудской тусовке. Анджалика объявила следующую номинацию и спустилась со сцены. Камера проследила ее путь, а когда она уселась, Шуэта с ужасом увидела, что ее сосед – Нихил. Он выглядел мрачным и отчужденным, в своем смокинге идеального покроя и зачесанными назад волосами. Оператор показывал его несколько секунд, и Шуэта жадно вбирала каждую деталь его внешности.
Она ругала себя, называя дурой, но не отрывалась от телевизора, пока программа не закончилась. Ни Анджалику, ни Нихила больше не показали, но она постоянно гадала, ушли ли они вместе. Под конец она раздраженно тряхнула головой. В обязанности Нихила входило посещение подобных мероприятий: судя по тому, что он сказал, они даже не слишком ему нравились, но помогали установить полезные для бизнеса контакты. И, конечно, несправедливо ожидать, что он будет сидеть дома и расстраиваться, тем более что это она порвала с ним.
В пять часов утра она встала с постели после почти бессонной ночи, и меньше чем за полчаса приняла душ и оделась. Она хотела перед уходом позавтракать, но аппетита почти не было.
Она так часто ездила в Пуну, что почти не замечала поразительных видов Западных Гат из окна автобуса, мчавшегося по скоростному шоссе. Из головы не шел Нихил и выражение его лица, когда она попросила его уйти. Постепенно она начала осуждать свое поведение. Может, ей не следовало так спешить? Нужно было попытаться понять, почему он решил, что она стыдится его. Вполне возможно, у него сложилось такое впечатление из-за того, что она что-то не так сказала или сделала. А вместо того, чтобы подождать, пока оба успокоятся, она решила отдать ему кольцо.
Отец ждал ее у автобусной остановки в своем потрепанном старом "фиате". На этой машине он ездил последние пять лет, и никто не мог убедить его купить что-то современное.
– Необязательно было встречать меня, – как всегда, упрекнула Шуэта.
Но никакие уговоры не могли удержать доктора Матера от поездок на автобусную остановку в ожидании приезда дочери. Он взял ее чемодан, положил в багажник, и у Шуэты вдруг сжалось сердце: она заметила, что движения отца были медленнее, чем в прошлый раз. Несмотря на прекрасное здоровье, доктор Матер старел.
– Как поживает тетушка?
Тетка никогда не приезжала встречать ее. Оставалась дома и готовила гору блюд в честь приезда племянницы.
– Ей не терпится увидеть тебя. Ты давно нас не навещала.
Он был прав. С тех пор как появился Нихил, она ограничила визиты в Пуну. Твердила себе, что отец и тетя заняты своей жизнью и поэтому не стоит мчаться в Пуну каждый раз, когда она чувствует себя одинокой. Впервые она осознала, что они, должно быть, скучают по ней.
– Я была занята, – пояснила она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком виновато. – Зато я приехала на всю неделю.
Отец быстро взглянул на дочь, но она не заметила этого, поглощенная собственными мыслями. Он ничего не сказал. Но вот тетка была куда более красноречива.
– Ты больна, дитя мое? – спросила она, едва увидев Шуэту. – Под глазами темные круги, и ты выглядишь вполовину не такой бодрой, как обычно.
Шуэта только поморщилась. Ей казалось, что в обозримом будущем ей вообще не захочется улыбнуться.
– У нее тяжелая работа, – напомнил отец, вкатывая в дом чемодан. – Дай ей немного отдохнуть. Возможно, ей не хочется выдерживать град вопросов.
Но когда Шуэта вышла, он вопросительно поднял брови.
– Что-то случилось, – сказала тетя Анита. Сама того не зная, она отреагировала точно так же, как Дипа при виде Шуэты. – Я никогда ее такой не видела.
Доктор Матер что-то недовольно проворчал. Но Анита слишком хорошо знала его, чтобы дуться. Даже сама Шуэта, возможно, не сознавала, как сильно он любит дочь.
Дня через два Шуэта немного успокоилась. Сердце по-прежнему болело при мысли о Нихиле, и пару раз она едва не сдалась и не позвонила ему. Но общество отца и тетки помогло. Оба были не из тех, кто выставляет чувства напоказ, но они глубоко любили ее, и рядом с ними она чувствовала себя спокойнее и могла рассуждать здраво.
Нихил не звонил, и это служило подтверждением, что он тоже посчитал разрыв лучшим выходом. Гордость не давала ей сделать первый шаг, и по мере того, как шли дни, она все более смирялась с тем обстоятельством, что они с Нихилом никогда не будут вместе.
– Па, ты помнишь мистера Нейра? – спросила она однажды, как надеялась, небрежно и мимоходом.
Доктор Матер работал в саду и ответил только, когда тщательно полил все розы.
– Строительный подрядчик?
– Да. У него… э-э… был сын, который учился со мной в одном классе.
– Нихил? Я его помню. Мне всегда было жаль мальчика, у него было много проблем. В конце концов его исключили из школы, так ведь?
Шуэта в удивлении уставилась на него.
– Но ты ведь был тогда в совете? Я думала, это ты решил его исключить.
– Это было решением совета, – нахмурился отец. – Его поймали за курением на школьном дворе, но до этого у него был целый список дисциплинарных проступков. У нас фактически не было выбора. Но мы вызвали отца в школу и посоветовали постараться держать мальчика в руках. Кроме того, мы выписали свидетельство о переводе, вместо того чтобы выдать ему письмо об исключении, когда он сказал нам, что уезжает из Пуны. Но откуда такой внезапный интерес?
Он смотрел на нее в упор, и Шуэта невольно покраснела.
– Недавно я его встретила, – пробормотала она. – Он преуспевает, управляет собственной большой компанией по организации мероприятий.
– Это меня не удивляет. У него были большие способности, я заметил это, когда он еще учился в школе, – сказал доктор Матер, но тут же отвлекся при виде жирной гусеницы, возлежавшей на листе розы. Однако когда Шуэта вошла в дом, он поднял глаза и задумчиво покачал головой. Сестра наверняка бы поняла, что выражает его взгляд.
Войдя в гостиную, Шуэта включила телевизор и принялась переключать каналы. Глубина ее отчаяния была такова, что она нашла канал, который вчера транслировал церемонию наград, в надежде, что они повторят шоу. Видеть Нихила по телевизору – лучше, чем вообще не видеть.
Однако передавали ситком о ссорившихся сватах, и она, брезгливо поморщившись, выключила телевизор.
Возможно, ей стало бы гораздо легче, знай она, что Нихилу так же плохо, как ей, если не хуже. Несколько дней после ссоры он старался воспламенить в себе гнев против Шуэты. Но вскоре ярость сменилась тупой обреченностью. Чем больше он думал об этом, тем сильнее убеждался, что колебания Шуэты перед тем, как заключить помолвку, и ее настойчивые просьбы помириться с родителями связаны с тем, что она стыдится его происхождения. Беда в том, что у него больше не осталось воли негодовать по этому поводу, а временами он даже думал, что она права.
Резкий переход от гнева к депрессии еще больше угнетал его дух. Он был уверен, что по-прежнему хочет Шуэту: пусть все остальное было неясным и запутанным, этот факт оставался очевидным и неопровержимым. Он даже приехал домой к Шуэте, чтобы попытаться ее уговорить, но Прайя объяснила, что Шуэта гостит у отца. Больше она ничего не сказала, да Нихил и не спрашивал. Он хотел все обдумать, спокойно и рационально, а ехать за ней в чужой город означает окончательно ухудшить положение.
Но тут позвонила Вина:
– Нихил, я пыталась позвонить Шуэте, но она не отвечает. С ней все в порядке?
– Понятия не имею, – глухо ответил Нихил. – Мы больше не помолвлены.
Он подождал, пока поток взволнованных слов и жалоб иссякнет, после чего отрезал:
– Я не хотел бы говорить об этом, тетушка.
– Вы поссорились?
– Нет, все было прекрасно. Ей просто не понравилась форма моего носа, – пояснил Нихил, не скрывая сарказма. – Конечно, мы поссорились.
Мачеха молчала так долго, что у Нихила было время пожалеть о своей грубости.
– Прости, – начал он, но Вина не дослушала.
– Вы с Шуэтой поссорились из-за твоих родителей? Потому что я снова попросила ее поговорить с тобой? Иначе она бы словом об этом не обмолвилась.
– Да, она сказала мне, – медленно выговорил Нихил. – Почему ты просила ее?
– Надеялась, что она сумеет заставить тебя передумать, – сокрушенно ответила Вина. – Знаю, что мне следовало бы сделать это самой, но я пыталась, и этим только рассердила тебя.
– Ты не виновата, – мягко заверил Нихил.
Вина, в порыве самоуничижения, могла совершенно расклеиться.
– Виновата. Это я разрушила ваши жизни!
– Постой, – озадаченно пробормотал Нихил. – О чьих жизнях ты говоришь?
Но в ответ послышались всхлипывания. До Нихила донесся голос отца. Он, похоже, безуспешно пытался успокоить Вину и наконец угрюмо сказал в трубку:
– Тетушка слишком расстроена, чтобы говорить с тобой сейчас. Я попрошу перезвонить, когда ей станет немного лучше.
Нихил ответил не сразу. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз говорил с отцом. Так странно слышать его голос.
– Но что случилось? Почему она утверждает, что разрушила мою жизнь?
– Все наши жизни, – сухо поправил отец. – Мы с ней не согласны, но сейчас она постоянно себя корит.
В трубке раздался голос Вины, которая со слезами протестовала, в чем-то обвиняя себя. Очевидно, мать Нихила ее утешала, и Вина постепенно успокоилась.