Лиза поехала на Грановского прямо от Инги - благо та жила неподалеку, на Маяковке. Она постаралась незаметно проскользнуть по коридору к себе в комнату - кажется, Ольги не было дома, свет не пробивался из-под двери.
В комнате все было на месте. Вид измятой постели заставил Лизу покраснеть; она торопливо скрутила постельное белье, бросила его на пол.
Дверь открылась так тихо, что Лиза увидела Ольгу, когда та была уже в комнате. Отшатнувшись в угол, она смотрела на соседку.
- Что, боишься? - невесело усмехнулась Ольга. - Не бойся, нападать больше не буду.
Вид у Ольги был ужасный: правый глаз совсем заплыл, губа рассечена - наверное, Ринат не ограничился одним ударом.
- Ну, чего смотришь? - зло спросила она, поймав сочувствующий Лизин взгляд. - Конечно, разукрасил, не без этого. Они, татары, все такие яростные - не любят, чтоб против ихнего делали.
Не дожидаясь Лизиного приглашения, Ольга села на стул, охнула:
- Чуть ребро не сломал, сволочь!
- Зачем же ты с ним, Оля? - осторожно спросила Лиза.
Впрочем, она уже знала, какой услышит ответ: с самого детства она наслушалась рассказов матери о несложившихся женских судьбах, нагляделась на растрепанных, рыдающих соседок, среди ночи выбегающих на улицу под пьяный мат супругов. Все эти женщины на следующий день со вздохом говорили: что ж, куда денешься, все они такие, где ж лучшего найти, а мой хоть получку приносит…
- Зачем, зачем! - ответила Ольга, потирая бок. - Люблю его, вот тебе и зачем!
Это было сказано так по-детски, что Лиза едва не заплакала. Можно уйти от человека, с которым связывает привычка, можно уйти от того, кто приносит получку, - но как оставить того, кого любишь?..
- А он что, всегда такой? - спросила она.
- Да нет же, что я, дура - если б он всегда такой был!.. Только как выпьет или как бабу новую увидит.
- И часто пьет? - Лиза едва сдержала улыбку.
Ольга не ответила. Взгляд у нее был совсем потухший, уголки блеклых, ненакрашенных губ горестно опустились.
- Господи, ну что за жизнь у меня такая горемычная? - вдруг запричитала она, как простая деревенская баба. - Никак мне счастья нету, куда ни кинься!
Она упала головой на стол и зарыдала - громко, со всхлипами. Лиза растерянно смотрела на нее: чем тут утешишь? Вдруг, так же мгновенно, как начала, Ольга прекратила рыдать и биться, вытерла слезы ладонью.
- Думаешь, я психопатка? - спросила она. - Просто жизнь нервная была. А он - моя первая любовь, - сказала она все с той же полудетской серьезностью. - А что ты думаешь? Конечно, мне не шестнадцать, и замуж сходила, и ребенок имеется, а Ринатка - первая любовь, вот хоть убей!
Ольга достала из кармана сигареты, закурила, стряхнула пепел в стоящую на столе чашку.
- Не куришь? - спросила она. - Да ты садись, чего стоишь?
Лиза послушно опустилась на диван. Сейчас начнется долгий рассказ, поняла она.
- Ты не обижайся, что я на тебя накинулась, - примирительным тоном произнесла Ольга. - Я ж понимаю, ты не виновата: он на все бросается, что только шевелится. Такой парень ебучий, жуть! И как мне его не любить: он хоть трахает, и видно, что хочет. А другие - только выпить, ничего им больше не надо. А Ринатка - он добрый вообще-то и не жадный: духи подарил, в кафе водил однажды - так-то, конечно, с собой приносит, а однажды водил. Я ведь не старуха, мне двадцать семь всего - тоже ласки хочется. Шесть лет лимитой на ЗИЛе отпахать - это как? Шесть девок в комнате, каждая водит, на каждой койке сопят - сдуреешь! И никто тебя за человека не считает, чуть что не так - каждому давай. А комендант - так тот просто повадился; если и все так, все равно требует. "А то, - говорит, - вылетишь у меня в два счета из Москвы, напишу, что ты наркоманка". Замуж вышла, думала, теперь отвяжутся. Так нет, куда там - сам же законный супружник, если на ночевку записывать не хотят, говорит: пойди, дай коменданту - запишет.
- Как это, на ночевку записывать? - спросила Лиза.
- Ну как, очень просто: женское ведь общежитие. Спасибо еще, ребенка разрешают держать. А если муж хочет на ночевку остаться, за две недели надо записываться, и очередь еще - все ведь хотят, а общага не резиновая.
"Господи, какой кошмар! - подумала Лиза. - Да как же можно так жить? И зачем?"
- Но ведь он твой муж! - воскликнула она. - И ребенок, говоришь, у вас - как же можно, чтобы кто-то его на ночевку записывал? И что же, он тоже это терпел?
- А чего ему? - равнодушно произнесла Ольга. - Ему ж еще и лучше, алкашу: у него так и так не стоит, чего ему лишний раз залупаться с комендантом?
- А теперь он где?
- Сидит, - ответила Ольга. - Ножом пырнул одного по пьянке, теперь сидит - туда ему и дорога.
- А ребенок?
- У матери, в Мценске - знаешь такой город?
- Знаю. Леди Макбет Мценского уезда…
- Кто?
- Да никто, так просто. Почему же ты ребенка сюда не заберешь?
- Ой, ну куда мне было еще ребенка брать? Я и так Бога молю, что прописку себе вырвала наконец, думаешь, само собой это далось? Еще бы и ребенка… Как штамп в паспорт поставили о прописке - все, в тот же день с ЗИЛа ушла, дворничихой вот устроилась, комнату получила. Теперь, если пятнадцать лет отработаю, комната моя будет считаться - пока что служебная. Я вот думаю: если с Ринатом сладится у меня, может, и заберу Витьку: я ж, конечно, скучаю, а он вроде к детям ничего, нормально…
Страшная, беспросветная жизнь подступила Лизе, казалось, к самому горлу. Пятнадцать лет работать за убогую комнату, терпеть издевательства мужчины, которого любишь, жить в разлуке с сыном… Неужели все так живут?
Наверное, Лиза произнесла это вслух, потому что Ольга ответила:
- Конечно, все - а куда денешься? Ты вот вроде интеллигентная, чистенькая такая - а тоже ведь так живешь, разве нет? Если больших денег нет, чтоб красиво жить, или лапы волосатой, чтоб толкала, - никуда и не денешься.
Лиза не стала спорить: в этот вечер ей нечего было возразить Ольге. Вдруг показалось, что в ту жизнь, о которой Ольга даже не подозревала, ей, Лизе, тоже нет больше доступа…
- Ну ладно, - вздохнула Ольга, вставая. - Пойду отосплюсь. И ты тоже спи - устала, наверно.
- А… А Ринат не у тебя сегодня? - осторожно спросила Лиза.
- Да нет, ему завтра на смену рано. А может, брешет. Спокойной ночи!
Растревоженная Ольгиным приходом, Лиза долго не могла уснуть. "Все-таки надо искать другое жилье, - подумала она. - Конечно, Ольга неплохая, но как жить с ней рядом? Ведь повеситься захочется, глядя на все это. Да и Ринат наверняка не захочет ограничиться одним визитом…"
Новое жилье она нашла на удивление быстро, через две недели. Все это время она старалась приходить домой попозже, быстро запиралась в своей комнате, боясь шевельнуться, прислушиваясь к смеху, плачу, ругани и страстным крикам Ольги и Рината.
Тот действительно несколько раз стучал в Лизину дверь под утро, но она делала вид, что спит, стараясь даже не дышать. Однажды он остановил ее в коридоре, прижал к стене.
- Ты чего? - спросил он, дыша Лизе в лицо горячим спиртным духом. - Не понравилось, что ли? Чего дверь запираешь?
- Пусти! - Лиза попыталась оттолкнуть Рината. - Пусти, а то закричу сейчас!
- Ну и дура! - Ринат зло сплюнул на пол. - Еще сама попросишься - видно же, на стенку лезешь!..
В тот же день Лиза отнесла объявление в газету "Из рук в руки", указав Колин телефон.
- Слушай, сколько народу желает сдать комнату девушке! - воскликнул Николай, когда Лиза позвонила ему через день после выхода объявления. - Правда, почти все спрашивают, не хочет ли она расплатиться натурой. Чем ты думала, когда такое объявление давала, - не знаю!
Из всех звонивших Лиза выбрала женщину с интеллигентным голосом. Правда, Тамара Сергеевна, поселившая ее в соседки к Ольге, тоже казалась интеллигентной…
- Не волнуйтесь, девушка! - успокоила ее женщина, предлагавшая комнату на Рождественском бульваре. - Одна соседка, древняя старушка. Ухаживать за ней не надо, мы - ее родственники, сами приходим каждый день. Жалко просто: комната наша пустует, а деньги, сами понимаете, не лишние.
Комната была похуже, чем на Грановского, - запущенная, маленькая. Зато никакой Ринат ходить не будет, подумала Лиза и согласилась.
В тот день, когда она перевозила свои вещи на Рождественский, за дверью Ольгиной комнаты слышался смех: хорошая полоса наступила в жизни соседки…
Первое время старушка не выходила из своей комнаты вообще - впрочем, и Лиза возвращалась поздно: в Большом начался балетный фестиваль, и Инга взяла для нее билеты почти на все спектакли, попросив за это по утрам водить Тошу на детский балет.
Лиза любила Большой театр до самозабвения. Сидя в бельэтаже, пока не начался спектакль, она то и дело бросала взгляды в директорскую ложу, словно надеясь увидеть в ней Виктора. Где он теперь, ее изысканный нефтяной король? Наверное, живет в своем подмосковном особняке или уехал в Швейцарию к сыну - впрочем, тот, конечно, уже окончил там школу и учится где-нибудь в Штатах…
Лиза дала себе слово не звонить Виктору: что она скажет, если даже удастся его разыскать? Согласится дружески встречаться, снова ходить вместе в театры и рестораны? Но ведь уже в те далекие дни - два года назад! - все шло к тому, что их отношения должны были стать более близкими; и если бы не встреча с Арсением…
Из театра Лиза возвращалась пешком: приятно было идти по вечернему городу, начинало казаться, что она снова не чужая здесь, что и для нее призывно светятся окна и парадные подъезды. В эти вечерние часы она становилась похожа на себя прежнюю: снова вспыхивало в глубине зеленых глаз обещание будущего счастья, снова казалось, что завтрашний день таит в себе чудо…
Старушку звали Полина Ивановна - так она представилась Лизе, появившись как-то на кухне субботним утром.
- Ой, а я уже думала, с вами что-то случилось! - сказала Лиза, увидев соседку. - Вас совсем не видно…
- Я работаю, - церемонно заметила Полина Ивановна. - Прихожу усталая, ем у себя в комнате и ложусь спать. Мне даже некогда посещать друзей, а у меня очень много высокопоставленных друзей, все они рады меня видеть. Я бывала в Кремле, представьте себе! Сам Молотов пользовался моими услугами, но это строго между нами, ни-ко-му!
Лиза испуганно посмотрела на старушку. На вид ей было, наверное, лет девяносто. Она была высокая, костлявая, на редкость неопрятная и к тому же, кажется, почти ничего не видела: шла, держась за стенку.
Где она может работать, при чем здесь Молотов? Присмотревшись внимательнее, Лиза заметила, что по расползающемуся атласному халату старухи ползают клопы.
Через несколько дней Лиза поняла, что называется работой. К восьми утра за Полиной Ивановной приходили двое - мужчина и та самая женщина, которая представилась родственницей старушки, сдавая Лизе комнату. Теперь женщина выглядела совсем не так аккуратно, как в первую встречу с Лизой, когда получала задаток.
- Бабуля, пора! - услышала Лиза, выходя из ванной. - Живей, бабуля, живей, а то конкуренты место отобьют!
Полины Ивановны не было весь день; к вечеру женщина привела ее, потом вышла на кухню - разогреть что-то в грязной кастрюльке.
- Ну, как живется? - спросила она Лизу, впрочем, без особенного интереса.
- Нормально. А куда это вы ее водите? - поинтересовалась Лиза.
- Куда ее можно водить: милостыню просит, - равнодушно объяснила женщина.
- Как это - милостыню?
- А что ж я, зря ее кормить буду? - Женщина сердито посмотрела на Лизу. - Пусть зарабатывает, раз помирать не хочет. Навязалась на мою голову!
- Но как же можно? - Лиза растерянно смотрела на собеседницу. - Ведь она ваша родственница, и она же старая, слепая!
- Слепой больше подают, - без тени неловкости объяснила женщина. - Какая она родственница - седьмая вода на киселе. Другие вон матерей родных в богадельню сдают, а я черт знает за кем присматриваю, она ж совсем уже из ума выжила, не видно разве?
- И много ей для вас подают? - прищурилась Лиза, с презрением глядя на женщину.
- Не ваше дело! - отрезала та. - Или тоже хотите попробовать? Так у вас не получится, ваше дело молодое, другим местом можно деньги зарабатывать!..
"Как можно жить среди этих людей? - с тоской думала Лиза, лежа вечером у себя в комнате и невидяще глядя в экран маленького переносного телевизора, подаренного Николаем. - Униженные и унижающие, никого больше!"
Она не подозревала, что их так много в Москве - униженных и унижающих, а теперь ей казалось, что все люди делятся только на эти две категории. Значит, и ей суждено войти в одну из них? Лиза содрогнулась при этой мысли…
Но надо было как-то жить, надо было где-то жить, а в квартире на Рождественском было пусто и тихо - и Лиза не стала искать новое жилье. К счастью, клопы каким-то странным образом жили только в комнате Полины Ивановны, а со всем остальным оставалось лишь смириться.
С тех пор как Лиза впервые переступила порог дома Широбоковых, прошло три месяца. За это время преобразились и Инга, и Тошка. Но если перемены, происшедшие в Тошке, радовали Лизу и даже заставляли гордиться собой, то повеселевшая Инга раздражала ее еще больше, чем унылая.
В Ингином голосе появились новые нотки - высокомерные и невыносимо самодовольные. Кажется, она начала себя чувствовать светской дамой, и для того, чтобы утвердиться в этом качестве, ей необходимо было иметь прислугу. Она начала говорить Лизе "моя милая"; слыша это обращение, Лиза стискивала зубы и едва сдерживалась, чтобы не хлопнуть дверью.
- Я просто недоумеваю, моя милая, - говорила Инга, когда Лиза приходила утром. - Вчера вечером Тоша был такой невозможный, шалил, бегал, хохотал как безумный. Чем ты занималась с ним весь день? Надо же принимать во внимание детскую психику, за ребенком надо следить!
- Я слежу, не волнуйся. - Лиза старалась говорить спокойно. - Мы с ним играли, как всегда, читали, гуляли. И что плохого, если ребенок хохочет?
Лизу так и подмывало сказать Инге: что ты будешь делать, если я уйду, много ли ты уследишь за ним? Но приходилось молчать…
- Все-таки постарайся как-то иначе строить его день, - советовала Инга. - Не забывай: в следующем году он идет в школу, надо его готовить.
Терпеть эти советы было трудно, но, как оказалось, это были только цветочки…
Тошин день рождения был в августе - вскоре после Лизиного.
- Ты ведь Лев по зодиаку! - тормошила малыша Лиза в первые дни своей работы у Инги. - Нельзя быть таким робким, нельзя все время плакать! Посмотри, как интересно в парке, давай с горки покатаемся!
И вот теперь, в день своего рождения, Антошка выглядел настоящим львенком - веселый, глаза горят, и читать уже научился.
- Я думаю, не стоит звать много гостей, - решила Инга. - Приведут детей - и хватит, без взрослых. Но как тебе нравится Широбоков - ограничился телефонным поздравлением, да подарок от него принесли! Мог бы и приехать к единственному сыну!..
Инга попросила Лизу непременно быть на дне рождения. Правда, блюда для праздничного стола были заказаны заранее, но перспектива одной возиться с детьми не прельщала Ингу.
Лиза и раньше терпеть не могла оставаться с Тошкой, когда Инга была дома, а уж в последнее время и вовсе старалась улизнуть сразу, как только та входила в квартиру. Но куда денешься - день рождения!
К счастью, к Инге пришла подруга - мать одного из мальчиков-гостей, - и сразу после еды они удалились на кухню, предоставив Лизе одной приглядывать за детьми. Пожалуй, унылая квартира Широбоковых ни разу за последние годы не оглашалась таким радостным шумом. Дети носились по комнатам, разбрасывали игрушки, построили гигантский дом из всех Тошкиных наборов "Лего" - в общем, веселились от души. Лизе почти не пришлось их развлекать.
- Да-а! - ахнула Инга, когда увели последнего маленького гостя, увидев, во что превратилась квартира. - Хорошо, что завтра Зинаида придет!
К вечеру Лиза так устала, что, вернувшись домой, сразу уснула.
Телефонный звонок разбудил ее рано утром; хорошо еще, что телефон висел в коридоре неподалеку от ее комнаты, иначе она не услышала бы его сквозь сон. Звонила Инга, и голос у нее был то ли взволнованный, то ли возмущенный.
- Лиза, я прошу тебя прийти немедленно, - послышалось в телефонной трубке.
- Что случилось? - Со сна Лиза едва узнала Ингу.
- Это не телефонный разговор. Когда ты будешь?
- Вообще-то мы не договаривались сегодня…
- Обстоятельства переменились, - резко произнесла Инга. - В твоих интересах приехать как можно скорее.
- Хорошо, я буду через час.
У Лизы был свой ключ от широбоковской квартиры, но Инга сама открыла ей - словно прислушивалась к ее шагам на лестнице.
- Лиза! - В голосе ее снова слышались какие-то патетические нотки. - Произошло непредвиденное событие… - И в ответ на недоумевающий Лизин взгляд Инга продолжала: - Зинаида, к счастью, пришла убирать не сегодня, а вчера вечером, как только Тоша уснул. Я тоже помогала ей, мы все разложили по местам - ты же видела, что здесь творилось, одна она просто не справилась бы.
Несмотря на волнение, Лиза улыбнулась этим Ингиным словам.
- И что же мы обнаружили? Оказалось, у меня пропала брошь - старинная брошь с бриллиантами, бабушкино наследство. Ты представляешь, сколько стоит эта вещь - она прошлого века!
- Дорого, наверное. Ну и что?
- То есть как это - что? - Инга посмотрела на Лизу, точно та не понимала элементарных вещей. - Кроме тебя, никто даже не входил в ту комнату, ведь ты вчера занималась детьми. И брошь пропала… Ты понимаешь?
- То есть… - от возмущения Лиза задохнулась. - То есть, ты хочешь сказать, что я украла твою брошку?
- Конечно, у меня нет доказательств… Но что мне остается думать?
Лиза смотрела на Ингу и еле удерживалась, чтобы не дать ей пощечину.
- Почему же, интересно, - медленно произнесла она, - почему же, интересно, тебе не остается думать ничего другого? Какое право ты имеешь обвинять меня в воровстве?
В эту минуту Инга вызывала у нее такую ненависть, что даже руки у Лизы дрожали. После всего, после того, как она вот уже три месяца выполняет ее дурацкие капризы и воспитывает ее сына, Инга смеет обвинять ее в краже побрякушки!
Наверное, вид у Лизы был такой разгневанный, что Инга слегка сбавила тон:
- Нет, я не хочу сказать, что дело для меня совершенно ясное. Но подумай, не в милицию же мне было обращаться… сразу… Я ведь должна была поговорить с тобой - по-моему, это более чем порядочно с моей стороны. Ты оставалась в комнате, пропала драгоценность - разве не резонно…
- Не резонно! - воскликнула Лиза. - Вот именно не резонно! Ты забыла, что я оставалась в твоей квартире черт знает сколько раз - разве что-нибудь пропало? Почему ты даже не подумала, что твою брошку могли взять дети - просто чтобы поиграть? Да как ты смеешь!..
У Лизы снова перехватило дыхание.