К сожалению, первым на пороге нарисовался помощник окружного прокурора по имени Ник Паркер. Понятия не имею, кем был второй чувак, но вряд ли он приятный человек, раз водит дружбу с таким, как Ник Паркер.
Я встала поздороваться, но руку не протянула. Ник не обиделся, потому что тоже не собирался обмениваться со мной рукопожатиями. Похоже, ему не нравится, что я доказываю невиновность людей, которых он хочет посадить за решетку. А такое случилось всего лишь раз. Вот ведь злопамятный гад!
- Это Чарли Дэвидсон, - представил он меня своему другу постарше, костюмчик на котором явно видал не одно десятилетие.
Вот ему я руку протянула.
- Это Джефф Адамс, - сказал мне Паркер.
Полнейшее отчаяние обдало меня с ног до головы. А как только я пожала протянутую в ответ руку и получила укол этих эмоций прямо в сердце, пришлось изо всех сил бороться за то, чтобы устоять на ногах.
Расстроены были оба, но мистер Адамс изнутри казался просто кровавым месивом. Кто-то умер. Я бы поставила на это даже свой последний никелированный "глок".
- Присаживайтесь, пожалуйста, - еле-еле выдавила я и жестом предложила гостям присесть.
Сама я тоже села и хорошенько присмотрелась к Паркеру. А вдруг он со мной играет? Пробираться сквозь эмоции пожилого мужчины было сложно, но кое-какие чувства источал и Шут-Ник. Так я прозвала Паркера при первой встрече. Он заказал у меня выпить. Мы были в баре, когда им еще владел папа, и Шут-Ник прекрасно, черт его дери, знал, что я не официантка. Однако все-таки щелкнул пальцами и надменно ухмыльнулся. С тех самых пор мне постоянно хочется эти пальцы ему сломать.
- Что я могу для вас сделать? - нарочито холодно поинтересовалась я.
Поглазев на меня несколько долгих секунд, Ник покосился на мистера Адамса и, видимо, решил, что нужно взять вожжи в свои руки.
- На прошлой неделе, - начал он, откашлявшись, - дочь мистера Адамса была убита. Главный подозреваемый - ее бойфренд, свободный художник Лайл Фиске.
- Примите мои соболезнования, мистер Адамс, - сказала я, записывая имена розовой ручкой, которую стырила у Куки.
Ей-богу, ручки меня как будто избегают. Вечно, когда нужно, под рукой ни одной нет. Жаль, что меня не избегают призраки, как, например, азиатка, которую, судя по голосу, до чертиков бесила моя настольная лампа. Понять ее можно. От этой лампы одни проблемы.
Я сосредоточилась на сидящих напротив потенциальных клиентах. На мистера Адамса накатила очередная волна горя, которая врезалась в меня, как горячий нож - в масло. Я сжала ручку в кулаке, но блокировать поток энергии не стала. Мне нужно было почувствовать все, что чувствуют мои гости. Клиенты частенько мне лгут. Но они лгут и самим себе, так что я редко обижаюсь.
Однако вычислить ложь, в которую люди верят, гораздо сложнее. Мистер Адамс страдал по-настоящему. Его боль была душераздирающей. И все же я уловила намек на чувство вины, которое с каждым вдохом, как скрытая форма пневмонии, распространялась по стареющему телу.
Подробностей дела я не знала. В конце концов, меня даже в штате не было. Но пару дней назад кое-что слышала по новостям.
- Значит, вы хотите, чтобы моими стараниями этот бойфренд отправился за решетку до конца своей земной жизни, - сказала я без вопросительной интонации.
И все же Ник покачал головой:
- Нет, Лайл этого не делал. Не мог. Мы хотим, чтобы вы сделали прямо противоположное. Докажите, что он невиновен, и найдите преступника.
Такого я не ожидала. Откинувшись на спинку кресла, я постучала ручкой по подбородку.
- Почему вы считаете, что он этого не делал?
- Я это знаю, - хриплым и пустым голосом ответил мистер Адамс. - Он… он не мог.
Покрасневшие глаза встретились с моими, и во взгляде я прочла абсолютную убежденность. Мистер Адамс не предполагал, а точно знал, что парень невиновен.
Так неужели он сам убил собственную дочь? Чувство вины ощущалось отчетливо, но ведь и скорбь тоже. Если он и убил дочь, то теперь явно об этом жалел.
Или они с бойфрендом были слишком близки. Не зря же мистер Адамс так в нем уверен. И все-таки в голове не укладывалось, как мог такой любящий отец сотворить то, что сотворили с Эмери Адамс. Салон ее машины был буквально залит кровью. Что бы там ни произошло, смерть Эмери была ужасно жестокой.
- Мы вместе учились в колледже, - заявил Паркер. - Я очень хорошо его знал. Лайл не мог так поступить. Ни за что.
Они вместе учились в колледже? И это все? Бога ради, он же выступает обвинителем в суде! Наверняка знает, как мало значит такое заявление.
- Я думала, тело еще не нашли. Почему полиция так уверена, что девушку убили?
- Из-за количества крови в машине, - ответил Паркер. - После такого нападения она бы не смогла выжить.
- И вся кровь была ее?
- До последней капли, - надломившимся голосом проговорил мистер Адамс. - До последней драгоценной капли…
От боли, которая в нем всколыхнулась, скукожились легкие. Страдания этого человека были настолько очевидны, что даже азиатка посмотрела на него, прекратив попытки сбить лампу со стола. Мистер Адамс сморкнулся в платок, а я бы не смогла сдержать слез, даже если бы заклеила слезные каналы суперклеем.
Пришлось сделать глубокий вдох. Паркер положил руку на плечо мистера Адамса. Понятия не имела, что Шут-Ник умеет сострадать.
- В целом мире не было никого лучше нее, - продолжал мистер Адамс. - Для меня она была всем. А я… я плохой отец. Она заслуживала лучшего.
Из его глаз полились слезы. Плечи так затряслись, что казалось, он вот-вот рассыплется на части. Мы дали ему время справиться с эмоциями, однако это оказалось далеко не просто. В конце концов мистер Адамс вскочил на ноги и бросился вон из моего кабинета на балкон снаружи здания.
Что ж, у меня появился шанс надавить на Паркера гораздо менее деликатным образом.
Я наклонилась вперед и спросила обвиняющим тоном:
- Зачем вы пришли, Паркер?
Он смиренно вздохнул:
- Затем, что вы справляетесь со своей работой, Дэвидсон. Не важно, что я думаю о вас, ваших методах или… привычках…
Какого черта?
- … у вас получается то, что не получается ни у кого другого. Вы доказываете невиновность тех, кому, по мнению остальных, прямая дорога за решетку. Находите необходимые свидетельства там, где никто другой и не думает искать. Видите хорошее в людях, в которых другие видят только плохое. Мне нужно, чтобы вы были на стороне Лайла. Он никого не убивал, но улики убедительно доказывают обратное.
Паркер протянул мне папку. Доверия к нему я не испытывала ни капельки. Более того, с удовольствием погоняла бы его папиной клюшкой для гольфа по всему полю. И все же аргументы Паркер привел весьма неплохие. Опять же, он обвинитель, который явно имеет виды на угловой кабинет окружного прокурора. Плюс он достаточно молод и амбициозен, чтобы когда-нибудь действительно получить упомянутый кабинет.
- Где сейчас Лайл?
Паркер чуть-чуть расслабился.
- Его задержали, чтобы допросить.
Я полистала документы в папке.
- Просто так, без тела, его бы не арестовали. У полиции должно быть что-то основательное, что напрямую указывает на убийство и причастность Лайла.
- Я в курсе. Это беспрецедентный случай. Между нами, все надеются на сделку с признанием вины. Потому что без признания дело вполне может развалиться.
- И есть шансы получить это признание?
Паркер смерил меня сердитым взглядом:
- Нет, Дэвидсон. Никаких шансов нет.
Что ж, пусть так.
- Вы знали Эмери Адамс?
- Нет, - покачал головой Ник. - Мы не были знакомы. Однако, насколько я могу судить, она была прекрасным человеком. - Он опустил голову, и выражение его лица стало суровым. - Она такого не заслуживала. - Я продолжала молчать, поэтому Паркер снова уставился на меня в упор. - Послушайте, я понимаю: мы не очень-то ладим, но все правы насчет вас.
- Все? - переспросила я, прекрасно зная, к чему он ведет.
- Вы раскрываете преступления. Благодаря вам закрывается уйма дел.
- Это да, - согласилась я, положила ручку на стол и стала внутренне готовиться к тому, что сейчас произойдет.
Азиатка наконец оставила в покое лампу и заметила меня. Взгляд у нее стал тоскливый и любящий. Ей хотелось домой. Хотелось снова увидеться с родными. Я тоже всего этого для нее хотела. Честное слово. Только не в этот конкретный момент. Но она собиралась перейти прямо сейчас, и я ничего не могла поделать.
Чтобы выиграть хоть пару секунд, я встала и обошла стол.
- Кого назначили обвинителем?
Шут-Ник откашлялся и нервно поерзал.
- Меня.
- То есть как это? Я думала, Лайл ваш друг.
- Был другом. И остается.
Что за игру он ведет?
- Тогда вам нужно взять самоотвод. Иначе вас уволят. Черт, да если все раскроется, у вас лицензию отберут! Не говоря уже о том, что начнется судебное разбирательство, которое будет стоить штату уйму денег.
- Предоставьте это мне.
- Паркер…
- Послушайте, не имеет значения ни мое личное мнение о вас, ни все те слухи, которые…
- Какие слухи?
- … Лайл этого не делал.
- Какие, я спрашиваю, слухи?
- У вас есть необъяснимая способность оправдывать виновных, даже когда все улики свидетельствуют против них. Так докажите мне, что это не слепая удача.
- Ну-у, тут есть одна серьезная загвоздка. В моей повседневной жизни удача играет большую роль. И я не оправдываю виновных, Паркер.
Он тоже встал и подошел ко мне почти вплотную.
Напористый, зараза.
- Мне нужно, чтобы дело закрыли.
- Понимаю.
- Быстро и по-тихому.
- Видите ли, меня нельзя назвать тихоней. А вам все равно нужно взять самоотвод.
- Нет, - хитро улыбнулся Шут-Ник. - Я - запасной план.
- Вы - что?
- Запасной план. Если вы облажаетесь, я лично прослежу, чтобы все вышло так, как нужно.
Говорить такое вслух, с точки зрения закона, было, мягко говоря, неуместно, но у меня все равно от предвкушения интриги закружилась голова. Боясь, что нас подслушают, я прошептала:
- Вы собираетесь саботировать дело?
Паркер едва заметно пожал плечами:
- Я собираюсь сделать так, чтобы Лайла оправдали.
- Собственными усилиями?
Помощник прокурора молчал, ожидая моей реакции, и, судя по выражению лица, пытался что-то просчитать.
- Разве это не противоречит профессиональной этике или чему-то еще?
- Во всех смыслах.
- И с чего вы взяли, что меня подобное устроит?
Снова ответом мне был лишь намек на улыбку.
Сукин сын! У него на меня что-то есть! Слишком уж он уверен в себе. К тому же, Паркер далеко не дурак. Он не стал бы швырять мне в лицо информацию, которая может положить конец его карьере и даже отправить в тюрьму, не будь у него гарантий. Ну или какой-нибудь страховки, которая заставит меня играть по его правилам.
Женщина прошла прямо сквозь стол, и я отступила. Само собой, Паркер решил, что я пытаюсь отойти от него, и шагнул вперед. Его явно не заботило, что он вторгается в мое личное пространство. Кроме того, он намеревался вынудить меня удариться в угрозы, что я пойду прямиком к прокурору.
Ладно, придется играть тонко. К сожалению, у меня тонкость в дефиците, зато я знаю, у кого ее хоть отбавляй. А пока надо подыграть. Пусть Паркер думает, что я на его стороне. А тем временем я выясню, что такого он на меня накопал. Остается лишь надеяться, что ничего компрометирующего в интимном смысле. Времена, когда я компрометировала себя направо и налево, давно прошли.
- А если Лайл виновен? - спросила я. - Если я найду то, что опровергнет вашу точку зрения, как далеко вы планируете зайти?
- Об этом я нисколько не беспокоюсь.
- Но если я все-таки что-то такое найду?
- Ничего такого вы не найдете, так что и обсуждать здесь нечего.
- Почему вы так уверены? Почему так убеждены в невиновности Лайла, что готовы рискнуть ради него карьерой?
И опять ко мне устремился намек на чувство вины, который я уловила, едва Паркер вошел в мой кабинет. Виной несло и от него, и от мистера Адамса. А вдруг они в сговоре, который привел к неприятным последствиям?
Ответить он не успел. Я подняла вверх указательный палец, взяла из коробки на столе салфетку и покашляла, прикрыв рот. Потом уперлась рукой в столешницу, отпила кофе и покашляла еще. А в это время перед моими глазами проносилась жизнь азиатской женщины.
До самой смерти она работала на рисовых полях в городе Джамуна, в Непале, переживая наводнения и землетрясения, чтобы уберечь семью от голода. Потом Амита вышла замуж за нелюбимого человека, и подружки в полях стали ее единственной отдушиной. Вместе они смеялись, растили детей и, посмеиваясь исподтишка, обсуждали мужей.
Однако чувства Амиты постепенно менялись. Сиян стал казаться ей загадкой. Она называла его про себя раашьямайя и все чаще вглядывалась в серебристые глаза и настороженную улыбку. Он вырос в деревне на западе от города, а когда почувствовал, что Амита ему не доверяет, стал гидом для туристов, желавших посетить места, где живут шерпы. Амите казалось, что это вероломное и безрассудное решение, но оно приносило деньги. В конце концов она стала с нетерпением ждать, когда муж вернется домой.
Но возвращаясь, он никогда не рассказывал о своих приключениях, и подружки пытались угадать, как прошел очередной поход. Наверное, говорили они, это очень почетно и приятно - знакомиться с богачами с запада, но Амита знала, что они ошибаются. Каждый раз Сиян возвращался раненый и измученный. Стихия в горах не щадит никого. Он худел почти до неузнаваемости, и Амите целый месяц приходилось его откармливать. Зато с каждым годом Сиян становился все сильнее, а с каждым возвращением - все красивее.
Однажды Амита собралась с духом и спросила у него, как прошел поход. Большего и не требовалось. Сиян рассказывал жене обо всем, что ее интересовало. Вежливо ли обращаются с ним туристы с запада? Уважают ли его? Красивы ли белые женщины? Он рассказывал жене все и отдавал каждую заработанную рупию. Покупал детям подарки и дарил Амите изящные украшения, которые ей были не нужны, но она все равно бережно их хранила.
Сиян с Амитой стали чем-то вроде знаменитостей, хотя она по-прежнему работала в полях, как и их дети. Год за годом она не изменяла традициям, даже когда однажды Сиян не вернулся.
До самой смерти с разбитым сердцем Амита продолжала трудиться и ждать, что муж вернется домой. Она не могла перейти сразу, потому что была убеждена, что он где-то в горах, совсем один. Но в тот миг, когда она перешла, я почувствовала ее радость. Она снова увидела мужа и детей. Оказавшись в объятиях самых близких, самых родных людей, Амита забыла обо всех трудностях, а я с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.
Через секунду я рухнула в кресло, а Паркер не на шутку разнервничался.
- С вами все в порядке?
- Пардон, голова закружилась.
- Ага, слышал, у вас… проблемы с равновесием.
Он снова сел напротив меня и молчал, давая мне время перевести дух. Я воспользовалась шансом окунуться в послевкусие от сумасшедшей любви, которую испытывала Амита к мужу. Я ее хорошо понимаю. С опасными таинственными типами всегда так.
Глубоко вздохнув, я открыла папку и стала просматривать документы, пока Паркер вводил меня в курс дела и всего, что есть в наличии против Лайла Фиске. Выглядело все, мягко говоря, не очень. Понятно, почему Шут-Ник так отчаялся, что даже обратился ко мне.
На бумаге парень казался виновным на все сто. Его нашли на месте преступления, покрытым с ног до головы кровью Эмери. В салоне машины обнаружили его отпечатки, а в руках у него был ее телефон. Кроме того, согласно отчету офицера, прибывшего первым на место преступления, Лайл вел себя настолько враждебно, что его пришлось усмирить. Если Фиске невиновен, то скорее всего дело было не во враждебности, а в том, что он обезумел от увиденного.
Но если он все-таки это сделал и находился на месте убийства до приезда полиции, то куда делось тело? Отпечатков Фиске на руле машины Эмери не нашли, а его пикап тут же конфисковали. Внутри нашлись только свидетельства того, что девушка бывала в тачке своего бойфренда, в чем ничего удивительного нет. И никаких следов, которые могли бы остаться, если бы он перевозил куда-то тело.
Короче говоря, дело строилось на косвенных уликах и могло похвастать серьезными дырами. Мне оставалось лишь понять, как проделать таких дыр побольше, чтобы у жюри присяжных было достаточно сомнений, которые приведут к оправдательному приговору. Если, конечно, Лайл Фиске действительно никого не убивал.
Глава 4
Однажды я пыталась организовать банду, а получился книжный клуб.
Мем
Когда я вернулась в приемную, то бишь в кабинет Куки, она как раз закончила с кем-то говорить по телефону, и я тут же почувствовала что-то тревожное. Похоже на все ту же депрессию, которую я ощущала уже не один день.
- Как все прошло? - спросила Куки, глядя, как Паркер оглянулся напоследок и закрыл за собой дверь.
Я показала ему средний палец (мне же двенадцать лет!) и повернулась к подруге:
- Чудесненько. С тобой-то что приключилось? Что-то не так?
- В смысле?
- Ты хандришь с тех пор, как мы вернулись.
- Просто переживаю за тебя. Ты ж меня знаешь, я та еще паникерша. - Куки пошевелила пальцами вокруг головы. Знать бы еще зачем.
- Понимаю, честно. Но есть ощущение, будто ты мне чего-то недоговариваешь. А у меня на такие дела интуиция отменная.
- Не-а. Мне скрывать нечего.
- Ты же в курсе, что можешь поделиться со мной чем угодно?
- Чарли, у тебя и так забот полон рот. Мои проблемы по сравнению с твоими просто-напросто дурацкие.
- Чего?! - офонарела я. - Какие еще проблемы? В чем дело?!
Куки поникла прямо за столом. В каждом движении сквозила печаль.
- Эмбер решила, что хочет закончить семестр в ШГ.
- В ШГ? В "Школе для глухих" в Санта-Фе?
В ШГ учится Квентин, в которого Эмбер по уши влюблена. С Квентином все ясно, он действительно глухой, но Эмбер - и близко нет.
- Классная идея! - сказала я, стараясь выжать из себя весь энтузиазм. - Наверное. Только… у нее точно все для этого есть? В смысле она не забыла, что ей должно кое-чего для этого не хватать? - Куки вопросительно изогнула бровь, и я объяснила: - Она же хорошо слышит. А там, ну… учатся глухие дети.
- А-а, ты об этом! Туда принимают слышащих детей. В основном, конечно, родственников учащихся или детей местных учителей.
- А подружек учеников тоже принимают? Надо же, какая дальновидная там администрация!
- Не принимают. Но Эмбер так активно участвует в жизни своей школы, что в ШГ решили сделать для нее исключение. Видимо, она произвела там впечатление. Ее все любят. Учителя, ученики, подсобные рабочие. Мужик из столовой вообще души в ней не чает. Эмбер постоянно привозит домой сальсу его собственного приготовления.