Та на удивление согласна. С ее губ не сходит улыбка, речь тиха и нетороплива, и никаких претензий, ворчания, нравоучений. Мирный разговор ни о чем, милый и необременительный поток слов, дежурных фраз и тонких замечаний. Сергей хитро щурится, поглядывая на меня через плечо Алеши. Мой милый, любимый Сереженька. Как он красив сегодня и кажется монументальным в своей неторопливости. Куда ушла порывистость движений и речей? Наглый прищур и презрительная усмешка? Теперь на его лице отдыхает блаженная улыбка совершенно счастливого человека. Мы смотрим друг на друга, перекидываемся признаниями в любви и самой крепкой привязанности, любуемся своей семьей, обсуждая каждого, оценивая по достоинству: Андрюшино обоняние, Алешину строгую красоту, безупречные манеры отца, удивительную мягкость мамы. И понимаем друг друга без слов.
- Я люблю тебя, - шепчет его взгляд.
- Нет, это я люблю тебя, - отвечает мой.
- Но я больше, - парирует его.
- Нет, я сильней, - не отстает мой.
Но единственное, что не замечает Сережа - мою тягучую, словно прощальная песня, тоску. Ее замечает острый взгляд Алеши. Он настороженно следит за мной и отмечает каждый нюанс моего настроения, теряется в догадках и тревожиться. Голубые глаза темнеют от беспокойства, приобретая оттенок грозового неба, и вопрошают - что случилось Анечка?
Когда большая мужская часть семьи двинулась на балкон, чтоб покурить, а мама пошла готовить чай и сладкое, Алеша сел рядом со мной, и тут же завладев моей ладонью, тихо спросил:
- У тебя все в порядке, Анечка?
Алешенька, милый мой, Алешенька, - прислонилась лбом к его плечу, ища защиту от всех бед и несчастий, сгорая от желания поведать ему, что со мной происходит, поделиться гнетущей тайной. Но нельзя, и, пожалуй, именно это меня и мучает сильней остального. Я не привыкла лгать Алеше, как не привыкла скрывать от него то, что лежит на душе, то, что приводит в смятение. Роль прекрасной маркизы, у которой все хорошо, раздражает. Она не моя. И даже в одноразовом исполнении претит всей моей сути. Но все же я выдавливаю лживое, но успокаивающее:
- Все хорошо, Алеша.
Вот только кого успокаиваю? Алеша видит гораздо глубже поверхностных слов оптимизма. Его не проведешь. Да и себя - не обманешь. А он и я - суть одно. Порежу я палец, он почувствует за тысячу миль, заболит у него душа, я узнаю о том, находясь и в околоорбитальном пространстве.
- Ты что-то скрываешь от меня? - насторожился он. Хотел бы обидеться, но понял еще лет десять - пятнадцать назад, что не может. Оттого больше и не пытался.
Я вздохнула и прижалась к его груди:
- Не могу сказать. Не спрашивай меня, Алеша. Я расскажу, но позже. Хорошо? И прости. Мне действительно сейчас очень трудно. Период психологического пике.
- Вижу. И молчу, как ты заметила, но уже на грани того, чтоб открыть рот и напомнить о себе. И о других. О тебе самой, в первую очередь.
- В последнюю, - поправила я. - Мы слишком много говорим обо мне, и совсем не говорим о вас. Согласись, это не правильно.
- Не могу согласиться. Что говорить о нас? Мы взрослые состоявшиеся мужчины.
- А я, взрослая, состоявшаяся женщина.
- Да? Допускаю, и все же - женщина. Слабенькая, порой глупенькая….
- Ага. Ага, - фыркнула я. - Не такая уж слабенькая и порой достаточно умная. Просто вы постоянно делаете из моей особы особо важную персону.
- Но это так и есть. Раньше тебя это не возмущало. Что случилось сейчас? Приступ самоуничижения нагрянул?
- Пожалуй. А может мне очень хочется поговорить о тебе.
- Пожалуйста. Что конкретно будем обсуждать?
- Что тебе не хватает для счастья Алеша?
Вопрос застал Алешу врасплох. Он с минуту изучал мое лицо, словно на нем был отпечатан ответ, и тихо сказал:
- Покоя.
Одно слово и, как камень на перепутье. Иди в любую сторону - не ошибешься и придешь в одну точку - ко мне. К такому же камню на перекрестке сомнений, с той же надписью - покой.
Он, как в песне, лишь снился нам. Мои братья так и не узнали, что это такое? Каждый день, каждый час нашей жизни был наполнен страхами, волнениями, размышлениями, сомнениями и тревогами. Порой пустыми, порой безотлагательными и важными.
Я еще могла определить вкус покоя, узнать его из тысячи расцветок ощущений, сравнив с безмятежной, глубокой тишиной в душе, которую рождала во мне близость Сергея, ласковые объятья Алеши и его мудрые рассуждения, нежность Андрюшиных глаз и тепло его понимающей и всепрощающей улыбки. Мне было с чем сравнивать. Моим братьям - нет. Вот и еще минус мне, как сестре и любящей женщине.
- Мне кажется, мы слишком заняты друг другом, слишком замкнуто и обособленно живем. Вам нужно жениться. Особенно тебе, потому что ты пример для подражания. Женишься, и Андрей с Сережей следом. Кандидатура есть. Галина славная, преданная женщина. Она достойна тебя и, уверена, будет рада ответить согласием на твое предложение. Заводи семью, жену, детей. Давно пора.
- Зачем? - глухо спросит брат. Он щурился, пытаясь понять, отчего данная тема так волнует меня, и действительно ли волнует?
- Как зачем, Алеша? Для того, чтобы жить и чувствовать себя живым! Неужели тебе не хочется увидеть свое отражение не в зеркале, а в колыбели? Пусть слегка измененное чертами жены, крохотное, но твое.
- Что за странные мысли, Анечка?
- Чем же они странные? Закономерные. Живешь один, работа и мы, все. Страшно так жить, Алеша, и не спокойно. А ты женись, - я оторвалась от его плеча и заглянула в глаза. В них удивление мирно соседствовало с подозрением и беспокойством.
- Обещай, что сделаешь Галине предложение! - приказным тоном заявила я. Мне было очень важно добиться согласия Алеши, потому что я знала - он человек слова. Значит, хоть за одного любимого я буду спокойна. Он будет счастлив, о нем позаботиться еще более верно и трепетно, чем он заботится обо мне.
- В чем дело, Анечка? Что за странная причуда?
- Поклянись, Алеша! Поклянись, что ты возьмешь Галину в жены.
- Нет, - отрезал Алексей. - Я не люблю ее. И не понимаю причину твоего внимания к моей личной жизни. Ты решила попробовать свои силы на ниве сватовства?
Я не успела ответить, мужчины вернулись в дом, и мама принялась расставлять чашки, нарочно громко звякая посудой. Ее укоризненный вид напомнил мне о прямых обязанностях дочери и женщины. Пришлось помогать.
Я пошла на кухню за тортом и чайником. Алеша хотел пойти следом и продолжить разговор, но мама не дала, заняла его пустой беседой. Андрей воспользовался ситуацией и двинулся за мной.
- Как на счет вечером посидеть у меня? - спросил вкрадчиво, между прочим, расставляя на подносе чайник, молочник, сахарницу.
С радостью, но вряд ли Сергею понравиться - подумала я:
- Да. Но завтра.
- Утомил прием? - понимающе кивнул Андрюша. - Хорошо, завтра. В одиннадцать заеду.
- Это вечер? - рассмеялась я.
- Нет, а что, у нас на утро планы?
- Пустяк - работа.
- Может стоит подумать о длительном отпуске? Или о смене деятельности? Я сколько раз предлагал тебе перейти ко мне в офис? Напомни?
- Раз триста. Андрюша, я ничего не понимаю в юриспруденции, зачем тебе профан на работу? Ради вывески, антуража?
- Ты не профан, ты моя сестра. И твой профессионализм меня не волнует.
- А что волнует? - лукаво улыбнулась я.
- Ты.
- Новость… ничего интересного, доложу.
- Отнюдь. Да, я так и не спросил вчера - ты на развод подавать собираешься? Могу помочь.
- Собиралась, Андрюша, но не могу найти свидетельства о браке.
- Любопытно, - задумчиво протянул брат. - Хорошо искала?
- Не поверишь, даже стеллаж сломала в пылу поисков. Каждый том проверила, все ящики. Нашла массу интересного, но свидетельства нет. Кстати, обнаружила любопытный документ, впрочем, ты наверняка в курсе.
- Нет, просвети.
- Справку нашла о том, что Олег стерилизовал себя.
- Не верь, - качнул головой Андрей.
- Мне Алеша тоже говорил, что это фальшивый документ, но он ошибся. Справка настоящая. Проверить не составило труда. Звонок в больницу. Теперь меня мучает вопрос, вернее несколько вопросов: зачем он это сделал? Зачем ушел к Гуле? И от кого она ждет ребенка? Алеша не знает. Может, ты мне ответишь на правах сыщика?
Андрей вздохнул и задумчиво посмотрел на меня:
- Слышу укор в твоем голосе. Гулю, так чувствую, ты мне не простишь.
- Простила. Но очень хочется пояснений, чтобы еще и забыть.
- Ультиматум? - вяло улыбнулся Андрюша. Я пожала плечами:
- Справедливость.
- О-о! Конечно. Хорошо, отвечу, поясню…с условием - завтра обедаем вместе.
- Принято, - кивнула с улыбкой.
- Тогда…
- Эй, вы здесь не умерли? - возник на пороге Сергей, придирчиво оглядывая нас.
- Как видишь, - с жесткой ноткой в голосе ответил Андрей и неприязненно уставился на брата. Тот ответил не менее задиристым взглядом с дичинкой ревности на дне зрачков.
- Сережа, бери торт, неси в комнату, а мы немного поговорим. У нас очень важная тема.
- И секретная?
- Нет.
- Тогда о чем речь? Я тоже хочу послушать и принять живейшее участие в столь "важном" разговоре, - Сергей прислонился плечом к стене и сложил руки на груди, всем видом показывая, что уходить не собирается. Я улыбнулась, любуясь его решительной позой и каменным лицом с отмороженным взглядом, который он мастерски изображал, пугая потенциальных соперников, недругов и прочие не приглянувшиеся ему личности. В такие моменты он напоминал мне самую безобидную австралийскую ящерицу-плащеносца, которая в минуты опасности раскрывает огромную складку вокруг головы и становится страшной. А еще она умеет шипеть и показывать язык. Первое Сергей умеет, а вот второе…Может, стоит обучить для полноты сходства картины?
Андрей хохотнул:
- Серый, пошли ко мне охранником? Я тебе за один только вид, как роте, платить буду.
Сергей подумал и… рассмеялся в ответ, расслабился:
- Подумаю, - прогудел со смущенной улыбкой. - Так о чем речь-то?
- Об Олеге, - пояснила я.
- Апс! И конкретно?
- Аня свидетельства о браке найти не может, чтобы развестись. Я ей помощь предложил, - пояснил Андрей.
- Соглашайся, не раздумывая, - тут же кивнул мне Сергей, заинтересовавшись. - Как думаешь, Андрюха, дней за десять реально их развести?
- Вполне. Если, конечно, свидетельство найдем, а нет, придется восстанавливать. В этом случае дней пятнадцать потратим.
- Так, мне пойти? Вы, я смотрю, уже без меня не плохо общаетесь, - немного обиделась я. - И развод, по-моему, только вас волнует, а меня, многоуважаемый Андрей Дмитриевич, другой вопрос интересовал. Напомнить?
- Ладно, Анюта, чего ты? - влез с примирением Сережа. И хотел обнять, но не успел, Андрей обхватил мои плечи и в насмешливом тоне заявил:
- Не менее многоуважаемая Анна Дмитриевна, охотно удовлетворю ваше любопытство: господин Кустовский, будучи с детства невменяемым, решился на акт вандализма в связи с ярко выраженной патологией во всех составных личности и некоторых аспектах анатомического строения, в частности, головного мозга, коего у него и так немного. Мазохист по натуре, сей дивный элемент мужественно лишил себя потомства, но перед тем, подстраховался, и все ж спарился с одной непритязательной мадам весьма забитой наружности. Плод сей страсти незамедлительно пустил корни в материнском лоне. Многострадальный папаша, подумав и сообразив, наконец, что приступ мазохизма, коему он предался в пылу заворота всех мозговых извилин, чреват огромными последствиями, воспылал привязанностью и любовью к еще не родившемуся, но уже ясно, что единственному отпрыску, и рванул в объятья Гульчаты, дабы взрастить посеянное семя. На сим столь грустная история заканчивается, ибо продолжение ее меня лично не интересует, как задействованные в рассказе персонажи.
Сергей хохотнул, я хмыкнула и качнула головой:
- Все-таки тебе нужно было идти в театральный…
- Представлений и актерских тренингов мне хватает и в адвокатуре, - заверил Андрюша.
- Кто б сомневался! - расплылся в улыбке Сергей.
- Ну-с, милая леди, я удовлетворил ваш интерес? - заглянул мне в лицо брат.
- Отчасти.
- Может, перенесем стол на кухню? Родителей выгоним и продолжим активную дискуссию? - спросил Алеша, заглянув на кухню. Мы дружно встрепенулись и, похватав кто что успеет, двинулись в комнату, где мама уже закипала от недовольства, готовя обличительные тирады, а папа загрустил и, вздыхая, лениво жевал грушу.
- Чудесный был день рождения, на удивление, - заметила я со вздохом сожаления. Все хорошее отчего-то быстро заканчивается, а плохое длится бесконечно.
Сергей лишь кивнул. Он лежал рядом и пытался разглядеть что-то одному ему ведомое в моей руке, выставленной в темноту потолка. Ночь уже плотно окутала и наш дом, и город, и давила сном граждан и гражданок, а мы не спали. Нам было уютно и приятно лежать вместе просто так в постели и шептаться в темноте, перебирая прошедшие моменты, фантазируя о грядущем.
- У тебя кожа светиться, - наконец, выдал Сережа и прижал мою ладонь к своей груди.
- Я лампочка, - рассмеялась я.
- Обогреватель, - хохотнул Сергей и посерьезнел, развернулся ко мне. - Анюта, у тебя точно все в порядке? Может, опять в клинику ляжешь?
- Зачем? - неподдельно удивилась я. - Чувствую себя прекрасно. Беспокоиться не о чем.
- Да? Ты - хитрюшка.
- А это ты к чему?
- К тому, что так и не оповестила родственников о нас. А обещала, между прочим, вот и верь вам, Евиным потомкам.
- Сережа, мы не последний день живем, скажем еще. А сегодня не хотелось. Мама была на удивление мила, зачем ее раздражать и толкать на резкость? Да и папу волновать не стоило. Услышать такое в день рождения! Ты сам понимаешь, к чему бы наше заявление привело: мама в крик, папа хватается за сердце, глаза Андрея наливаются кровью, Алеша начинает контрнаступление. Оно надо?
- Да-а…а зачем тогда обещала?
- Чтоб отстал, - рассмеялась я.
- Вот она любовь женская! - заблажил Сергей и полез целоваться.
На работу мы дружно проспали и заметались по квартире, собираясь в путь. Выкатились, смеясь, на улицу и загрузились в Сережину машину. Он дал по газам, а я раскрыла пачку чипсов:
- Позавтракаем, милый?
И оба засмеялись.
Симаков, конечно, был не в восторге от моего опоздания, но за много лет привык, и оттого лишь смешно дулся да пытался изобразить строгость на лице. В итоге загрузил работой и успокоился. К обеду опять пребывал в самом радушно-лучезарном настроении и милостиво отпустил меня на обед и далее куда захочется. И видимо опомнившись, уже мне в спину кинул грозно:
- Завтра чтоб в 8.30. в офисе была!
Ага, ага, - кивнула я, не поворачиваясь. Сгребла шубку и рванула вниз по лестнице, прямо в объятья Андрея.
- Привет, - расцеловал он меня. - Куда пойдем? "Радо", "Степли"?
- "Радо". Давно там не была.
- Ничего не изменилось, уверяю.
- Тогда сразу заявляю, хочу все! Голодная. С утра на завтрак лишь чипсы, а я девушка прожорливая.
- Хорошо, - рассмеялся Андрей и открыл передо мной дверцу машины.
- Что мне нравится в "Радо", это обслуживание и салаты, - заявила я, удовлетворенная сытым обедом.
- Еще порцию заказать?
- Нет! - испугалась я и рассмеялась, увидев, смех в глазах Андрея.
Мы сидели на втором этаже, возле огромного аквариума. Симпатичный, уютный интерьер ресторана располагал к приятным, неспешным беседам. Зал внизу был заполнен лишь наполовину, а здесь, и вовсе никого не было. Второй этаж открывали после семи вечера, но Андрей был вне законов и правил. И мы сидели, по-домашнему уютно расположившись в креслах, одни на весь этаж, слушали мерное жужжание компрессора в аквариуме, потягивали сок и наслаждались обществом друг друга.
Вкусный обед сделал свое черное дело - я расслабилась, потеряла резвость мыслей и сонно посматривала на вуалехвостых рыбок и прочую экзотическую живность, снующую в аквариуме меж керамических замков и сундуков с фальшивыми сокровищами, и вяло потягивала сок из высокого фужера. Где-то на задворках сознания, как те рыбки, плавала пара мыслей, не очень приятных, диссонирующих с общим состоянием души и тела, и оттого изгнанных на время: позвонить Татьяне Леонидовне и Олегу. Первой на счет завтрашней процедуры, второму на счет свидетельства о браке. Андрей словно угадал мою последнюю мысль:
- Малыш, я договорился о восстановлении свидетельства. Через пять дней оно будет у меня. Начинаем развод?
Я вяло кивнула: дерзай. Пузырьки воздуха, бегущие вверх за стеклом аквариума, меня увлекали больше, чем прения о столь неприятном процессе.
- У меня к тебе предложение.
- Угу, - выдавила с трудом. Это все, на что я была способна в таком состоянии.
Андрей вздохнул и повторил более жестким тоном, привлекая мое внимание:
- Серьезное предложение.
Я сонно хлопнула ресницами и милостиво качнула ладонью:
- Излагайте, сударь.
- Я предлагаю тебе стать моей женой.
Если б я пила, я бы подавилась. Но этого, к счастью, не случилось. Однако сонливое состояние сбежало и затерялось где-то в районе опальных мыслей. Я встрепенулась и воззрилась на брата с долей недоумения:
- Прости?
- Я думаю, нам стоит оформить наши отношения официально. Ты знаешь, как я отношусь к тебе и что ты для меня значишь. Уверен, я значу для тебя не меньше…
- Стоп! - я даже выставила ладонь, желая остановить не только признание брата, но и само время. Получить пару минут форы, чтобы сообразить, переварить услышанное. Но Андрей знал, когда затевать подобный разговор. Пока мой желудок переваривал пищу, голова основательно отдыхала и фактически не работала. Как бы сказал господин адвокат - клиент был не способен на сопротивление.
И все же я смогла мобилизовать силы разума, мужественно преодолев приобретенную за обедом релаксацию всего организма. Подобралась и вполне четко спросила:
- Андрюша, хочу тебе напомнить, что мы брат и сестра, и даже с твоими связями сей факт обойти будет очень трудно.
- Да? - выгнул бровь Андрей, а я насторожилась. Его взгляд словно сомневался в моем заявлении, не верил и не знал о той непреложной истине, что я поведала.
- Открыла тебе великую тайну? - мой голос не скрыл скепсиса и удивления.
- Нет, но…Кого именно смущает степень нашего родства, малыш? Тебя? Меня?
- Маму, - подсказала первого и самого главного кандидата, нашего палача и добровольного гонителя. - Ату их, ату, она закричит первой.