– Таким образом, если мяч не был покушением на убийство, и я сделала заклинание отвода правильно, тогда почему оно дало осечку? – спросила я, когда он отодвинул книгу проклятий и запер шкаф.
– Оно и не дало. – Он убрал ключ в карман, и я почувствовала щепок на моем сознании, когда небольшая выпуклость на ткани исчезла. – Это чрезмерная стимуляция, не осечка.
Я поджала губы, когда увидела новости в новом свете. Не осечка, а чрезмерная стимуляция?
– Но я лучше владею собой, чем это! – запротестовала я.
Он повернулся ко мне спиной и положил мел на место к остальным.
– Да, лучше.
Кряхтя, я присела перед огнем, чтобы вытащить тигель, прежде чем он станет слишком грязным... так как, вероятнее всего, я буду тем, кто будет его чистить.
– Тогда, почему? Ал, у нас было тридцать осечек на протяжении более чем двадцати миль в течение часа. Айви это выяснила. Что бы это ни было, оно движется почти сорок пять миль в час.
– Айви, да? – сказал он. – Тогда я приму это за факт. Возможно, то, что нарушает энергетический поток уходит.
В животе все сжалось, и я отложила кочергу.
– Ал, осечки идут от Лавленда.
Повисло красноречивое молчание, а потом Ал развернулся, его шаги были мягкими.
– Твоя лей-линия в порядке.
– А что если не так? – я встала, боясь сказать ему, что моя аура побледнела. Если это была чрезмерная стимуляция, то, вероятно, все уже прошло.
– Ты исправила ее. – Отведя глаза, он сел на стул, переплетя пальцы. – Твоя линия в порядке!
Я стащила его пальто со скамьи, бархат был гладким под моими пальцами. На каминной полке мистер Рыба плавал вверх и вниз, носом к стеклу, игнорируя гранулы. Я не произнесла ни слова. Просто стояла там с его пальто в моих руках.
– Ты хочешь пойти и посмотреть на нее? – наконец спросил он, когда я все еще держала пальто. – Ладно, мы пойдем и посмотрим на нее, – добавил он, и я подавила прилив беспокойства. Время близилось к закату, там будут поверхностные демоны, но я большее боялась того, на что была похожа моя лей-линия.
– Спасибо, – сказала я, и он тихо что-то проворчал себе под нос, продевая руки в рукава и наклоняясь, чтобы бросить еще один журнал в огонь, чтобы тот продержался до его возвращения.
– Никаких монстров нет под твоей кроватью, Рейчел, и в твоем шкафу.
Настроение улучшилось, я ждала, пока он проверит пуговицы на рукавах и распушит свой кружевной воротник.
– Однажды я нашла у себя в шкафу Тритон.
Он косо на меня взглянул и схватил земную масляную лампу с полки. Поморщившись, он произнес проклятие воспламенения, и лампа загорелась.
– Проклятые поверхностные демоны. Если солнце не сожжет твою ауру, то поверхностные демоны измотают тебя ночью. – Он встал, широко разводя руки. – Ну, пошли! У меня есть чем заняться сегодня вечером, это не включает тебя и твои трогательно медленные развивающиеся навыки.
Я почувствовала себя лучше, когда вышла вперед, чтобы встать с ним на искусно подобранном каменном круге, который он использовал в качестве двери. Я, должно быть, сделала что-то правильно. Конечно же, я чувствовала его удовлетворение, когда линия забрала нас, его кухня распалась в ничто, когда он выкинул нас на поверхность, на какое-то место отдаленное от его подземного дома.
Реальность затуманилась обратно в существование с нежной непринужденностью, было трудно поверить, что мы куда-то переместились. Окрашенный красный туман ударил меня песчаным ветром. Прищурившись, я повернулась к солнцу, все еще висящему над горизонтом. Жар дня продолжал подниматься с сухой, затвердевшей земли, но я могла чувствовать холод в меркнущем свете. Краснозем выглядел столь же черным как старая кровь в тени.
Мы были в замке Лавленд, и оползень камней был всем, что осталось от него здесь в безвременье, вырисовывавшемся позади нас. Моя лей-линия жужжала на высоте грудной клетки, взгляд Ала неприятно сообщил мне, что она была столь же правильный как дождь в пустыне, и могли мы теперь пойти домой?
Обхватив себя руками за талию, я повернулась. Почти невидимые вдалеке были полуразрушенные башни Цинциннати. Ничего, кроме сухой травы и редких чахлых деревьев не заполняло пространство между нами. И камни. Между нами были еще камни. Это место было саванной в засухе длиной в десятилетия.
За исключением того странного, зеленого круга...
– Что это? – прошептала я, когда поняла, что там, на траве, на высыхающей земле, была фигура, и Ал хмыкнул, проследив за моим взглядом.
– Ведро материнского гноя, – пробормотал он, опустив голову, когда потопал к фигуре. – Она опять в этом.
– Она? – Но Ал не стал останавливаться, и я поспешила за ним.
О Боже, это Тритон, подумала я, когда увидела ее безошибочный силуэт, стоящий недалеко от зеленого круга, с поднятыми руками, голыми там, где гермафродитная одежда сползла к локтям. Сегодня у нее были короткие, колючие рыжие волосы, приземистая, цилиндрическая шапка на голове, сделанная в оттенках черного и золотого цвета, эти же цвета повторялись на ее поясе и шлепанцах, окрашенных красным закатом. У нее в руке был черный жезл, когда она жестикулировала и пела над очертанием живой зелени, сходя с ума, как псих весной.
– Что она делает? – спросила я, потрясенная больше зеленой травой, чем чем-либо еще.
– Калибровочное проклятие, – сказал он мягко. – Возможно, она слышала об осечках. – Потом он заговорил громче. – Тритон, любимая! Что с тобой, бедной чертякой, сделалось?
Четко зная, что мы были здесь, демоница положила вторую руку на жезл и поставила его перед собой, чтобы сделать паузу в своей магии. В пределах пятнадцатифутового круга рыскал поверхностный демон, его тонкая грудь поднималась, когда он тяжело дышал. Его аура выглядела почти твердой, ненависть лилась из его ясных глаз. У его ног был меч, мерцающий в красном свете солнца, и когда я посмотрела, загорелая рука выползла и схватила его.
– Это существует, – сказала Тритон, ее голос был женским, даже если все остальное выглядело неоднозначно. – Это оскорбление. Что произойдет с ними, когда безвременье будет уничтожено? Вот, что я хочу знать. Несчастные дураки.
Волна страха прокатилась по мне, и я оглянулась на лей-линию.
Она разрушалась. Она распадалась! Я знала это!
– Мы починили линию, – сказал Ал и ей и мне. – Помнишь? У нас была замечательная охота. Линия Рейчел находится в пределах допустимого.
Удивление показалось на лице Тритон, и небольшой камень звякнул, когда она повернулась к линии позади нас. Поверхностный демон молотил по кругу, чтобы выбраться, даже тяжелое лезвие не могло нанести хоть какой-нибудь ущерб, даже если бы оно было столь же большим, как и он сам.
– Верно, – сказала она, всматриваясь в меня своими черными глазами, от которых подкашивались ноги. – Я забыла, и все же мы обе прозябаем здесь в этой отвратительной грязи.
Солнце осветило меня всю красным, как раз когда я дрожала от холода приближающейся ночи.
– Что это? – спросила я, глядя на демона, но что я действительно хотела узнать – как тут выросла трава.
Такая же легко отвлекаемая как ребенок, Тритон повернулась, сияя от счастья.
– Это проклятие калибровки, – сказала она в восхищении, не обращая внимание на гнев поверхностного демона, бьющегося об него. Я почти могла видеть одежду, настолько различимую, как и он в лучах садящегося солнца.
– Не похоже, чтобы я знала это проклятие, – сказала я.
– Потому что это калибрует пространство и время, а не баланс и навыки.
– Пространство и время? – выдохнула я, когда она начала петь. Демон сразу же уронил свой меч и упал на землю, корчась от боли. Казалось, ни Ала, ни Тритон, это не волновало. – Ал, – почти прошипела я. – Что она делает?
Хмурясь, Ал уперся кулаком в бедро.
– Она перемещает пузырь времени в прошлое. Поверхностный демон находится там умышлено, как маркер.
Это объясняло зеленую траву, но насколько далеко она должна была пойти, чтобы найти ее?
– Ты так умеешь?
– Она умеет. – Ал указал фонарем, пламя было бледным в лучах заходящего солнца. – Сравнивая уровень установленного времени с известным промежутком, мы можем увидеть, если что-то вышло из равновесия.
Я вздрогнула, когда солнце коснулось края земли и окрасило его кровью. Тритон тоже думала, что что-то было не так.
– Ты делаешь это не впервые, да? Как ежемесячная проверка сигнализации?
– Нет, – сказала она, поверхностный демон за барьером царапал край, его движения становились беспорядочными. – Это больно.
– Я вижу, – прошептала я.
Тритон косо на меня взглянула.
– Не для демона, – сказала она недовольно. – Для меня. Внимательнее. Возможно, тебе когда-нибудь придется это делать. Каждый поверхностный демон появляется в определенное, известное время. Этот имеет особенно длинную жизнь, а сейчас смотри. Мы уже близко.
Без предупреждения поверхностный демон исчез, трава под ним спружинила, как будто его никогда там не было. Тритон поставила основание своего посоха на землю, явно радуясь. Около меня Ал возился со своими карманными часами, демонстративно открывая их. Не зная почему, я посмотрела на него, потом взглянула на Тритон, которая смотрела на часы-медальон на черной цепочке вокруг ее шеи.
– Готов? – спросила она, и Ал кивнул.
Я понятия не имела, чего ожидать, но поскольку Тритон указала на пузырь и показала "вперед", демон вновь появился. Я смотрела в ужасе и страхе, когда он бросился в барьер, явно от боли, когда зеленая трава стала редеть под ним, и меч, который так красиво блестел, потускнел и стал помятым. С внезапным шоком я узнала одного горгулью, который пришел, чтобы узнать, кто повредил мою лей-линию.
Его аура слабела, поверхностный демон упал, и слой черного пепла покрыл его. Яркий свет зарябил и обратил оставшуюся растительность в пепел. Появились мертвые веточки, а затем сгорбленная фигура с изодранной аурой исчезла.
– Метка! – сказала Тритон, и Ал резко кивнул, забирая часы от Тритон, когда демоница подтянула свою широкую одежду и подошла ближе. – Прекрасно, – сказала она, и Ал с хлопком закрыл свои часы. – Время и пространство перемещаются одновременно, т.е. "не сокращаются", – сказала она, казалось бы совершенно нормально. – Твоя линия не влияет на безвременье, но время от времени она чувствуется странной.
Испуганная, я повернулась к Алу.
– Я говорила тебе. Я тебе говорила, что что-то не так!
Тритон фыркнула, когда Ал нахмурился и посмотрел на меня, чтобы я замолчала.
– Он не верил тебе? – сказала она, твердо ставя перед собой посох, когда солнце отбрасывало ее тень на нас обоих. – Ты должен слушать ее, Галли. Если бы вы внимательно меня слушали, то мы, возможно, выжили бы.
Ал передвинулся, чтобы выйти из ее тени, его глаза поймали последний свет.
– Мы еще не мертвы, Тритон, любимая.
Выражение лица Тритон стало кислым.
– О, мы мертвы, – сказала она, ее взгляд опустился на ноги, толкающие камешек глубже в песок. – Я думаю...
Разбитая, я ссутулилась.
– Тритон, что не так с моей линией?
– С твоей линией все в порядке! – взревел Ал.
– Он прав, – сказала она, и его взрыв гнева умер в фырканье. – С ней нет ничего плохого, но и все остальные в порядке.
Ладно. Я потерла лоб. Тритон не была известна ясностью решений, но у нее были знания, которые можно было понять, если разобрать ее почерк. Проблема заключалась в том, как она может отреагировать на все, что она вдруг сможет вспомнить.
Я подскочила, когда Ал схватил мою руку и дернул нас на шаг назад.
– Да, Да. Все прекрасно, – сказал он весело. – Рейчел, ты готова идти?
Мой взгляд зафиксировался на том кольце, где была трава.
– Это то, как безвременье должно было бы выглядеть, – сказала я, спотыкаясь, когда Ал дернул меня.
Тритон повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Как я уже говорила, это больно. – Когда она повернулась, ее взгляд был пуст. – Почему вы здесь?
Я отступила вместе с Алом, когда Тритон внезапно, казалось, забыла прошлые десять минут.
– Э, Рейчел хотела, чтобы я проверил монстров под ее кроватью, – сказал он, но я поняла, чем более безумной была Тритон, тем больше информации, можно было получить, но только если вы любите дразнить тигра.
– Я проверяла свою линию, она в норме, – сказала я, спотыкаясь, когда Ал шлепнул меня по плечу.
Тритон улыбнулась и взяла меня за руку, что заставило меня почувствовать себя так, будто мы идем по дороге из желтого кирпича.
– Ты тоже это заметила? – сказала она, забыв, что мы уже об этом говорили.
– Заметила что? – спросила я, когда Ал заметно занервничал.
– Гром на горизонте, – сказала она, и шаг Ала сбился.
– Прошу прощения, Тритон! – весело сказал он, когда потянул меня подальше от нее. – Мы должна идти.
Я потянулась к своей линии и толкнула Ала. Это было не то, с чем он не мог справиться, но его хватка расслабилась достаточно для меня, чтобы тронуться с места.
– Сегодня простые чары взорвались у меня на глазах, – сказала я поспешно. – А другие поймали меня в ловушку на три часа. Ал говорит, что они были чрезмерно простимулированы, но есть их образец, и он происходит из моей линии.
Тритон уставилась на заходящее солнце, легкую полоску слева.
– Грохочет как слон, – прошептала она. – Ты видела слона, Рейчел?
Пальцы Ала схватили мое плечо, но он не дергал меня назад.
– Мы должны идти. Сейчас, – прошептал он. – Прежде чем она решит, что ты – одна из ее сестер и убьет тебя.
Я напряглась.
– Только в зоопарке.
Тритон повернулась ко мне, ее глаза были черными, когда солнце село. От резкого движения кусок камня строения упал.
– Мы существуем в зоопарке, – сказала она, сковывая меня. – Ты знаешь это, да? Я надеюсь, что наше финансирование не закончится. Я бы дала что-нибудь за улучшение ограждений вольеров, за те, которые, по крайней мере, скрывают решетки. – Ее размытый взгляд сфокусировался на мне. – Рейчел, ты бы хотела, чтобы я сделала калибровку на тебе? Посмотреть, сколько времен знала твоя душа?
Бледнея, я вспомнила демона за барьером, корчащегося от боли, когда он проживал все свое существование назад и вперед ровно за десять секунд.
– Нет! – сказал Ал, и на этот раз я не сделала ничего, когда он дернул меня. – Тритон, мы должны идти. Чары плетутся, проклятия закручиваются. Работа студента никогда не заканчивается!
Под его веселыми словами сквозила тревога, но Тритон всего лишь кивнула, как будто ей было все равно, повернулась, чтобы взглянуть на красное пятно, где когда-то было солнце.
– Прилежно учись, Рейчел, – сказала она, ее посох ударил по земле, чтобы отколоть камни и заставить их запрыгать. – Приходи еще. Я устраиваю вечеринку на следующей неделе, когда фиолетовые травы зацветут. Это так красиво, когда волна ударяет в них и отправляет их всех врезаться друг друга.
Ал потянул меня еще на шаг назад, и я отошла, чтобы наблюдать, как Тритон схематически изображает другой круг.
– Сколько силы требуется, чтобы сделать это? – спросила я, жалея ее.
– Достаточно, чтобы сойти с ума, – сказал Ал. – Пошли домой и оставь Каламака в покое.
Мои ноги принесли меня к лей-линии, и я чувствовала, как ее тепло проникало в меня.
– Да, не важно, – пробормотала я, решая, что, вероятно, будет не очень хорошей идеей сказать ему, что я должна вернуться домой, чтобы выбрать то, в чем пойду сегодня вечером с Трентом.
– Рейчел.
– Ой? – Он сжал мою руку, и под моим темным взглядом, отпустил. Гнев читался в уголках его глаз, всматривающихся в меня поверх его синих затененных очков. Он поджал губы, и я засуетилась на полпути домой, но реальность была далеко. – Дай мне передохнуть, Ал. Если я буду отталкивать его, то я никогда не получу контрпроклятие, таким образом, вы все не сможете уйти из безвременья. Ты можешь понять, что он немного несговорчив после того, как вы коллективно предложили ему выбраться из этого ада.
Позади него Тритон жестикулировала, и другой демон корчился на земле. Ал косо смотрел на меня, он явно был не рад.
– У тебя нет достаточно средств, чтобы выжить после потрясения, если ты проиграешь. И у меня тоже.
Мое сердце заколотилось.
– Расскажи мне об этом. – Я встала, ожидая, что он переправит меня домой. Я могла и сама прыгнуть в реальность, но я бы оказалась в замке Лавленд, и мне пришлось бы звать Биса для скачка.
Ал пихнул меня в линию. Мой гнев исчез, становясь беспокойством, когда я почувствовала, что линия взяла меня. По крайней мере, я знала, что никто не охотился на Трента или на меня. Мне почти было жаль, что это было не так.
С угрозами смерти я могла бы справиться. Спасать мир – всегда было немного сложнее.
Глава 4
– Айви? – прокричала я, когда запихивала носки в верхний ящик комода. – Ты не видела мою белую сорочку с кружевным краем? – Для сегодняшнего задания я выбрала черные брюки и подходящий короткий, модный пиджак, нужно было чем-то смягчить суровый образ службы безопасности. Найти что-то, что выглядело бы профессионально, без примеси дурацкой моды, было труднее, чем это казалось.
Дженкс влетел в мою комнату, громко стуча крыльями.
– В прошлый раз я постирал ее и положил обратно, туда, где нашел, – сказал он, когда опустился на мой шкаф, обильно посыпая его пыльцой.
Угрюмо глядя на него, я взяла пару больших изогнутых сережек, и вместе мы оценили эффект. Они избавляли меня от большей части образа сотрудника безопасности, и под показанные Дженксом большие пальцы, я надела их. Мало того, что они мило выглядели, но и с моими влажными после душа волосами, убранными в твердую косу, Дженкс мог использовать их в качестве... поста наблюдения для пикси.
Голос Айви просочился из кухни.
– В твоей ванной?
Я влезла в туфли на плоской подошве и пошла проверять. Даже с быстрым душем, чтобы смыть с меня вонь безвременья, я успевала во время, но Трент, как правило, приезжал рано.
– И ты думаешь, что он тебе не нравится, – сказал Дженкс, когда последовал за мной через зал. – Это же просто Трент, Тинкина любимая мозоль. Кому какое дело, как ты выглядишь? Никто, как предполагается, не должен тебя заметить.
– Я никогда не говорила, что он мне не нравится, – сказала я, вспоминая предупреждение Ала.
Поначалу черный цвет показался мне скучноватым, но после трех месяцев стал для меня привычным. Если бы это было свиданием, я бы, наверное, одела мою красную шелковую блузку и узкие джинсы точно по фигуре. Золотые серьги-кольца и белая сорочка тоже годятся, и я потянулась через сушилку, наконец-то схватила рубашку и скрывалась за дверью ванной.
– Вон! – сказала я Дженксу. – И ты тоже, Бис, – добавила я, и Дженкс взвился в воздух, оставляя позади себя вспышки черных искр похожих на чернила, когда он проскочил через стеклянную дверь душевой кабинки.