- Слушай, а почему ты все неженатый ходишь? - спросила его Наташа, когда уже возвращались домой. - Редкий мужчина так терпеливо и безропотно за покупками ходит! У тебя просто житейский талант, полезный для семьи!
- А не выросла еще моя невеста! - отшутился Слава. - Женюсь, какие мои годы.
"Добрый, отзывчивый, как всегда, - подумала Наташа о Славе с признательностью. - Простой, понятный человек. Мой верный школьный дружок! На него всегда можно положиться".
Началась новая неделя. Утром, собираясь на работу, Илья Семенович шутил с женой:
- Вот сбегала ты, Аннушка, поставила Богу свечки! Вот тебе и чистый понедельник с загипсованной рукой! Сиди теперь дома, телевизор с Антохой смотри. Антон, остаешься за главного в доме! Приглядывай за своей бабушкой, чтобы не убежала ненароком никуда, а то еще ноги переломает. А меня сегодня ночевать не ждите.
- А куда ты?! - хором спросили мать и дочь.
- Начинаем отделку загородного дома одному богатенькому господину. Работы много. Туда-сюда кататься мне не с руки. Приеду в среду вечером. Ну, бывайте здоровы! - попрощался Илья Семенович.
С того памятного чистого понедельника все хлопоты по дому легли в основном на Наташины плечи.
В тот год зима на Урале выдалась особенно снежной, и казалось, что огромные сугробы не растают никогда. Однако весна вступила в свои права в положенный срок и дерзко взялась за дело. Повсюду зазвенела капель. Город, весь просвеченный солнцем, отогревался, хорошел, освобождаясь от опостылевшего снежного покрова и наледи. Шалунья весна весело барабанила по каждому подоконнику. "Эй, люди, зиме пришел конец!" - слышалось в этой задорной дроби.
Постепенно весна набрала полную силу. Оттаивали звуки, запахи, краски. Жизнь продолжалась! Шире раскрывались глаза. Тело требовало воздуха, движений, эмоций, событий. Конечно, витаминное голодание давало о себе знать, отзываясь небольшой слабостью во всех членах. И под ногами грязновато. И обнажился прошлогодний мусор на газонах. Но это сущие пустяки по сравнению с тем безотчетным счастьем, которое совершенно бесплатно вдруг свалилось каждому на голову, и его хватало всем без исключения. Само по себе рождалось ощущение праздника жизни. Всем становилось хорошо, как в юности. Весной все молодеют, и сил будто бы прибавляется.
Анна Андреевна уверенно поправлялась. Она не могла сидеть без дела, поэтому стала чаще вязать. Это занятие помогало ей разрабатывать руку. Она устраивалась в кресле напротив большого телевизора, рядом на ковре играл Антоша. Анна Андреевна поглядывала за внуком, и оба были заняты приятным делом и довольны друг другом.
Анна Андреевна постоянно жалела свою взрослую дочь. Ей казалось, что Наташа слишком много работает. А надо ведь и для себя пожить, пока молодая. Когда Наташа сказала матери, что Светлана собирается пригласить подруг на вечеринку в ресторан, Анна Андреевна даже обрадовалась.
- Иди, доченька, и не волнуйся! Отдохни, повеселись! И домой не торопись! - наказала она Наташе.
Муж позволил Светке заказать стол в ресторане для закадычных подруг на день ее рождения. Решили устроить грандиозный девичник.
У Али в салоне сделали укладки. К ресторану подкатили на такси. Выглядели фотомоделями.
- Девочки, вино итальянское и французское завезли, - щебетал официант Егорушка, бывший однокашник. - Какое подавать?
- А ты и то и другое подавай. Там разберемся, - приказала именинница.
- Будьте осторожны, не сведите всех с ума, - льстил им Егорушка. - А я всегда рядом. Все сделаем по высшему разряду.
- Ой, кого тут сведешь с ума! Всех знаем как облупленных, - отмахнулась Аля. - Иди уже неси нам закуски. Есть хочется!
- Ну, Светочка, ты из нас самая удачливая. Так держать! Храни свое счастье, будь умницей. А уж красавица ты от рождения, - начала застолье Наташа. - За тебя, дорогая.
Пригубили по первому бокалу.
- Ой, какое вино замечательное! Молодец Егорка! Удружил, - воскликнула довольная Света. - Девчонки, гуляем! Как именинница всем приказываю забыть про свои проблемы. Я хочу, чтоб этот вечер был необыкновенным для вас. Это мой вам подарок за то, что вы есть в этом маленьком городишке, что мы скрашиваем друг дружке жизнь.
От добрых слов, вина и музыки приятно кружилась голова. Егорушка старался вовсю. Все были в ударе.
- Девчонки, а давайте летом купим путевки, съездим вместе хоть на неделю куда-нибудь за границу! - предложила Альбина.
- Давайте! - поддержала Ольга. - А выпьем за это уже сейчас.
- Наталья, осторожно посмотри налево, - украдкой показала Аля. - Ирка Звонарева чего-то зашла. Да вон с администратором разговаривает. Деловая! Твой Снегирев ведь к ней переехал.
- Да, я что-то слышала, - спокойно сказала Наташа. - Сарафанное радио в нашем городе исправно работает. Она со школы по нему сохнет. Пусть порадуется.
- Она, девки, зачастила к нам в салон, - продолжила Аля. - Мне, говорит, имидж хочется поменять, потому что у меня и в жизни изменения намечаются. Сделайте мне что-нибудь модное, экстравагантное.
- А ты ее побрей! - засмеялась Светка. - Очень экстравагантно. Я по телевизору видела такие авангардные стрижки.
- Ой, девочки, пусть живет. - Наташа изящно махнула рукой. - Юрочка ей потом имидж подправит. Я зла на нее не держу. Я на нем давно поставила жирный крест.
- Но ты же не развелась с ним? - уточнила Ольга.
- Да некогда заняться, а надо бы. Алиментов с него, как с козла молока, конечно, - ответила Наташа.
- А что, козье молоко очень даже полезное, - прыснула Аля.
- Закрываем тему. Снегирев того не стоит, чтоб мы его столько обсуждали. - Наташа шлепнула легонько салфеткой по столу. - У кого-то сегодня день рождения? Или мне показалось?
- Все, девчонки, давайте танцевать! Эй, Егор, музыку пусть сделают громче! Да повеселее! - заказала виновница торжества. Работников ресторана она знала почти всех, потому и не стеснялась.
Алла Пугачева пела про настоящего полковника. Потом Ирина Аллегрова про то, что все бабы стервы. А мужчины тогда кто? Станешь тут стервой.
Наташа танцевала без устали. Годы в танцевальном ансамбле не прошли даром. Она прекрасно владела своим телом. Давно не приходилось ей так веселиться и отплясывать на званых торжествах. Восхищенные взгляды со всех сторон заводили Наталью еще больше. Она ощущала свой успех и наслаждалась этим состоянием. Пусть смотрят! Есть на что поглядеть! Ведь она действительно хороша, и пока чем старше, тем красивее.
Когда наконец подруги вернулись к своему столу, откуда-то послышались энергичные аплодисменты. Опять подлетел Егор. С видом волшебника он поставил бутылку итальянского "Чинзано" и заговорщицки сказал:
- Вам просили передать вон с того столика и узнать, можно ли к вам подойти.
- Это кто такой галантный тут появился? - удивилась Ольга.
- Иностранцы, - полушепотом пояснил довольный официант. - Самые настоящие. Инженеры из Италии. Приехали на наш химкомбинат какую-то линию устанавливать. Едят тут каждый день.
- Проси, - коротко и великодушно позволила Света.
Итальянцев было трое. Егорушкины сведения о них оказались точными, но неполными. Синьоры откровенно признались веселым подругам, что руководство химкомбината плохо позаботилось об организации их свободного времени. Говорили они по-русски вполне сносно, чтоб выразить восхищение местным красавицам и просить их о благосклонности к своим персонам. Взаимный интерес возник сразу. Вечер у подруг и правда получился удивительным, даже необыкновенным.
Глава 4
Зигзаги судьбы
Домой Наташа вернулась поздно. Мать не спала. Сидела задумчиво в кресле перед неработающим телевизором без привычного вязания в руках.
- Мамочка, почему не спишь? - Наташа чмокнула ее в макушку. - Твоя непутевая дочь уже взрослая. Слушай, ложись, а я завтра тебе все расскажу. Мы с итальянцами познакомились, представляешь? Ой, я громко говорю! Папа спит? А я-то как устала! Танцевали!
- Папы нет дома, - глухо отозвалась Анна Андреевна.
- Но он звонил, по крайней мере? - Наташа потягивалась, раздевалась. Отец изредка ночевал у заказчиков, если было много работы и ехать до дому далеко. Наташу это не удивляло.
- Даже заходил… - проговорила с трудом Анна Андреевна и вдруг беззвучно заплакала.
- Что случилось?! - вскрикнула Наташа.
- Он ушел от нас, дочь, - едва вымолвила Анна Андреевна.
- Куда?! Да объясни толком, мама!
- Он ушел от нас, - повторила Анна Андреевна чуть громче и увереннее, вытирая свои заплаканные глаза. - Сказал, что полюбил другую женщину и не хочет этого скрывать. Проговорили мы с ним долго. Он все решил. Что-то бегут от нас мужики, доченька. Что стар, что млад.
Где-то глубоко в душе Наташи еще заживала ранка, нанесенная мужем Юрочкой. Но поступок отца показался ей и вовсе чудовищным. Случись землетрясение, Наташа удивилась бы меньше! Как карточный домик рушился привычный с детства миропорядок. Отец, который любил и баловал ее с малых лет, был надежной опорой всегда, ушел к другой женщине. Мама в одночасье из радушной, счастливой хозяйки дома превратилась в старенькую, нездоровую, жалкую женщину. Непостижимо. Бред. Нелепость.
Помолчали. Всплакнули уже обе. Но долгие слезы не в Наташиных привычках. В ее голове одна за другой возникали мысли, жаля изнутри.
- Мама, а как же я, Антоша? - спросила она. - Мы ему тоже не нужны?
Мать пожала плечами.
- Мама, он вернется. Седина в бороду - бес в ребро. Ты же знаешь эту поговорку. День, другой - и все. - Наташа убежденно тараторила, обнимала мать, стоя на коленях у старенького кресла. А мы его немного пожурим да и простим. Заживем, как жили.
- Вернется обязательно, - подтвердила Анна Андреевна. - Вещи свои забрать. Кое-что увез уже сегодня. Остальное, сказал, позже заберет.
Слова давались Анне Андреевне с трудом. "Боже мой, лишь бы сердце выдержало у мамы, - как в лихорадке думала Наташа. - Лишь бы не случилось с ней чего. Ну я ему покажу новую любовь!"
- Да куда он ушел-то, мама? К кому? - в отчаянии выкрикнула дочь, не веря, что есть в их городе такая смелая женщина, которая приняла ее отца в свой дом. Ведь их семью все знали!
- К Фариде. Он ей квартиру ремонтировал в последние месяцы.
- К какой такой еще Фариде? Я завтра же разнесу эту Фариду в клочья и приведу отца домой. Любовник чертов! Бельмондо с Урала! - кипятилась дочь.
- Ты успокойся, доченька. Видно, судьба у нас такая. Это Бог меня наказал.
- Тебя?! За что?! - изумилась Наташа.
Несмотря на свалившуюся беду, лицо Анны Андреевны выражало житейскую умудренность и всеведение. Наташа осеклась, замолчала, догадываясь, что сейчас узнает от матери нечто такое, о чем даже взрослым детям родители обычно не говорят.
- Ты послушай, не перебивай. - Мать прокашлялась и осипшим, но уже ровным голосом продолжила: - Ты не знаешь многого, не говорила я тебе. В молодости, до меня, невеста у него, у Ильи, была. Они уже и к свадьбе готовились понемногу. А я приехала после техникума сюда на завод по распределению. Влюбилась в Илюшу, но виду не подавала. Гляжу, а он сам ходит за мной, как на веревочке. - Лицо Анны Андреевны осветилось грустной улыбкой. - Перешла я дорогу хорошей девушке. Тогда не задумывалась, не горевала. А сейчас думаю: прокляла меня, наверное, Тонечка, невеста его. Она тогда вскоре уехала после нашей свадьбы. В области через год-два сама замуж вышла. По любви ли, не знаю. Но в любом случае такая обида не забывается никогда. Осуждали нас многие. А у нас одно оправдание было - любовь. Мать его, бабка твоя покойная, сказала, мол, хорошо, что до свадьбы все открылось, а то гулял бы от Тонечки, не было бы у них семьи нормальной. Приняла меня в свою семью, но всегда сурова была, строга, свекровушка моя покойная. Держала меня на расстоянии. А Тонечкина мать даже приходила ко мне в общежитие, просила одуматься. А я ей - как, мол, без любви! Молодая я была, бойкая. Отлились мне теперь Тонечкины слезы и позор ее. Город-то маленький, все на виду. Вот так, доченька. Больно мне сейчас, но верно говорят, что за все взыщется полной мерой. Будем с тобой дальше жить. Еще раз заново начнем. Только ты на меня не смотри, особенно-то не жалей, устраивай свою личную жизнь. А я всегда рядом буду.
- Мама, тебе, значит, расплачиваться за грехи молодости, а он? Отряхнулся от семьи, и пошел? Я не могу так оставить, - возмутилась Наташа.
- Если хочешь, поговори с ним, - разрешила мать. - Да он и сам зайдет за вещами. И вообще сказал, что помогать нам будет. Только не изменишь уже ничего. Я его знаю. Илья Симаков слов на ветер не бросает. Долго думает, но если уж что решил - так тому и быть. Давай лучше поспим. Рассвет уже скоро.
Визит к отцу Наталья откладывать не стала. Утром пошла к Деминым, сурово обратилась к Петру Ивановичу:
- Ну, выкладывай, дядя Петя, где мне теперь отца своего искать, где разлучница наша проживает. Только не говори, что не знаешь!
Дядя Петя Демин назвал адрес, не глядя ей в глаза.
- Хочешь, пойду с тобой? - угрюмо спросил Славик. - Обидеть тебя не позволю!
- Нет, нам нужно поговорить с ним вдвоем. А чтоб меня обидеть, надо долго готовиться и очень постараться, - пошутила Наташа. - Да и отец он мне.
Илья Семенович встретил Наталью радостно, приобнял.
- Дочь пришла! Молодец! Правильно сделала. Заходи, заходи, садись. Фарида, это Наталья моя. Накрывай стол, надо вам познакомиться.
Илья Семенович вел себя в доме Фариды по-хозяйски, был оживлен, шутлив по своему обыкновению. Наташа осматривалась, по-женски подмечая детали. Фарида была крепкая, смуглая башкирка. Не красавица, но ладная, необычная, с яркими, чуть раскосыми глазами и очень густыми волосами. Моложе отца лет на пятнадцать, не меньше. Привычными плавными движениями, не торопясь, расставляла она на столе угощения. Губадия, баурсак, мед, чай, настойка домашняя. Вкусно, наверное. Замечалось, что слажено у них все не вчера, а уже давненько.
Наташа сидела, как всегда, прямо, отвечала на дежурные мелкие житейские вопросы, а про себя думала о том, как бы завладеть ситуацией, взять инициативу в свои руки. "Жили-жили, а теперь вот знакомься с какой-то теткой", - досадливо мельтешило у нее в голове. Жалкая фигурка матери так и стояла у Наташи перед глазами. Сжималось сердце, билось учащенно. Главное - самой не заплакать.
- Папа, давай обсудим наши семейные дела. Вы, Фарида, можете послушать, если желаете, - твердо начала Наташа и увидела, как между отцом и совершенно чужой ей женщиной произошел быстрый диалог глазами. Он приказал ей остаться. Мол, нет от тебя секретов, дорогая Фарида. Фарида послушалась его, не вышла, а только отступила в сторону и прислонилась к стене. Хитро! Мол, я-то хотела уйти, да мужчина мой не разрешил.
- Говори, - спокойно позволил дочери отец.
- Я хочу спросить тебя: долг, честь, совесть, ответственность - это пустые для тебя слова, папа? Тебя поманили, а ты, как мальчик, побежал? У матери гипертония, рука еще больная. Столько лет тебе она отдала, а теперь не нужна стала? А Антошке что я скажу? В общем, так: хватит говорить попусту. Даю тебе два дня. Одумайся. Приходи. А я обещаю, что попрекать тебя не станем. Вычеркнем этот эпизод из жизни! - решительно заявила Наташа.
- Да нет, дочь, ты не поняла, - ответил отец. - Я все обдумал. И помогать вам я ведь не отказываюсь. А что годы, так и я ей, Аннушке, свои годки отдал. Всю жизнь работал, шабашил, подрабатывал. Сама знаешь. А она все приговаривала - надо то, надо это! Правильно, надо было: ты росла, замуж вышла, Антоша родился. А теперь все, шабаш, - хочу для себя пожить! Прими это и не осуждай меня. Знаешь, как говорят: не судите, да не судимы будете! И это верно. Лучше выпей с нами рюмочку. Мировую.
Фарида молчала, глазами выражала согласие с Ильей Семеновичем. С довольствием смотрела она на Наташиного отца, Антошиного деда. Наталья видела, что стучится в закрытую дверь. Когда родила она сына, сама стала матерью - все равно продолжала ощущать себя любимой дочерью, папиной девочкой. А тут, в квартире у Фариды, вдруг остро ощутила, что ее детство и даже юность давно позади. Теперь она Антошке за отца и деда, хотя те оба здоровы и живут неподалеку. Поняла в одночасье, что в своем доме быть ей теперь в ответе за все.
- Хорошо, папа, - все-таки продолжала Наталья, чеканя каждое слово. - А нельзя было не уходить, мать не волновать? Забегал бы в гости к Фариде иногда. Я даже смогу это понять.
- Ты что, доченька, учишь отца, как гулять от жены?! - усмехнулся Илья Семенович. - Ты не поняла: я Фариду люблю и уважаю. Мы собираемся пожениться.
- Так ты и разводиться будешь? - воскликнула Наташа. - Не понимаю и не прощу.
- А Юрку своего простила? Вот ему про ответственность и долг сходи напомнить, - больно кольнул ее отец.
- Я его просто вычеркнула из своей жизни. Слабак он.
- Вольна ты вычеркивать людей. В крестики-нолики играешь, а о том, что у каждого своя правда, не думаешь. Жизнь очень сложная штука, Наташа.
- Ну ладно, бывайте здоровы, живите богато, а я пойду, дома рюмочку выпью с мамой за ваше счастье, - с этими словами Наташа встала.
Вот и вышла ладная башкирка победительницей. Восточная женщина. Угодливая, ловкая.
Отца осуждали все, кто знал его. А знали его многие. Но ему все было нипочем. Приезжал даже сын из Москвы на недельку, разговаривал с отцом по-мужски, но так и убыл обратно, ничего не добившись.
Видно, очень захотелось Илье Семеновичу пожить все оставшиеся годы только для себя. Наташа навела справки: Фарида замужем не была, детей нет. Значит, потонул Илья Семенович в сплошном и мощном потоке неизрасходованной бабьей любви и нежности.
Разом Наташа решила разрубить и свои, ставшие ненужными ниточки, все еще связывающие ее с Юрой. Позвонила свекрови, назначила мужу встречу. Пришла во всеоружии своей красоты.
- Выглядишь обалденно! - сощурил свои красивые глаза Наташин незадачливый муженек. - Поцелуемся?
- А ты что-то помятый. Что, Ирка не гладит тебе? Или целуешь ее плохо? - съязвила Наташа.
- Я сам могу себе все погладить, если захочу. О чем будет разговор? - уточнил Юра.
- Я хочу развестись с тобой, Снегирев. Вот и все! - отчеканила Наташа.
- А если я не хочу? - усмехнулся Юра.
- Ты что, с ума сошел?! - возмутилась Наташа. - Может, предложишь мне снова руку и сердце? Столько уже не живем вместе! Нужно просто оформить развод - и дело с концом.
- Не пугай меня свободой, не гони меня на волю, - весело, нараспев процитировал Юра слова из песни рок-группы "Воскресение", лучезарно при этом улыбаясь.
Он был по-прежнему хорош собой, красавчик Юра Снегирев, знал это и потому пытался привычно воспользоваться своим природным обаянием. Да, он очаровательно улыбался в тот момент, но Наташу это уже не восхищало, как когда-то в былые годы. Человек он был беспечный, ненадежный, легковесный. А человеческие качества в мужчине важнее внешней красоты. Наташа это уяснила для себя твердо.
- Меня твои слова уже не греют, Снегирев, - сухо предупредила она.