И, зашвырнув телефон через открытую дверцу куда-то в машину, побежал к автобусу, на ходу сдирая с себя легкий летний пиджак и обматывая им правую руку.
- Дашка!!! - проорал он, упав на колени рядом с лежащим на крыше автобусом.
Он собирался сбивать остатки стекол, застрявших в рамах, но оказалось, что этого не требовалось. От того, что он увидел, сердце остановилось, застопоренное ужасом и ударившей в висок мыслью: "Там не может быть живых!"
От страшного удара все двойные кресла левой стороны, кроме последнего, вырвало с корнем железных оснований, и, превратившись в огромные режущие ножи миксера, они рвали, кромсали и крушили все, находившееся внутри салона, когда автобус переворачивало. В оконных проемах не то что кусков стекол не остаюсь, из них повылетали даже резиновые уплотнители.
По жухлой запыленной траве вокруг разбитого остова раскидало какие-то ошметки - части сидений, резиновые уплотнители, стекольное крошево, куски реквизита, костюмов, казавшиеся нереальными, инородными яркими пятнами на земле, короб с аппаратурой, покореженный ноутбук с полуоторванной крышкой, что-то еще - и девушку. Власов тряхнул головой, со всей дури засадил по железному борту кулаком, избавляясь от холода безысходности. Сцепил зубы и с удивлением посмотрел на свою руку, не почувствовав боли от удара, которую ожидал. Рука все еще была обмотана бесполезным за ненужностью задачи пиджаком.
- Твою мать! - выругался Власов и, разматывая пиджак с руки, кинулся к девушке.
Она была без сознания и лежала на животе, словно спала, вытянувшись в струнку. Живая! Ничего!
Он ощупал ее с головы до ног, перевернул с максимальной осторожностью, ощупал спереди. Переломы. Несколько. Скорее всего, внутреннее кровотечение и сотрясение мозга.
Ей бы в больницу прямо сейчас! А он ей помочь в данный момент ничем больше не может. И Власов побежал назад.
- Даша!!!
- Помогите, - услышал совсем рядом.
Девушка. Какая-то девочка лежала прямо возле окна, вся в крови, не разберешь и не узнаешь кто, но не его Дашка.
- Сейчас, миленькая, сейчас! - пообещал Власов и протиснулся в проем к ней.
Она странно лежала, как-то вывороченно - бедра наверху, на устоявшем чудом одиночном кресле правого борта, а тело внизу.
- Так, милая, - успокаивал он голосом, устраиваясь возле нее, - сейчас осторожно попробуй пошевелить руками и ногами, чуть-чуть, не сильно. Чувствуешь?
- Да, - отозвалась она и заплакала. - Больно!
- Это хорошо, хорошо! - скорее себя, чем ее, уговаривал он.
Как мог осторожно, сантиметр за сантиметром, он подсунул правую руку под ее шею, почти нежно прощупал, там, где знал, что надо проверять, - вроде нормально. Ничего, у него сильные руки, он сможет удержать ее голову!
- Так, девочка! Слушай меня внимательно! - заглядывая ей в глаза, четким, командным голосом говорил Власов. - Я буду тебя поддерживать под шею, старайся не двигать головой совсем. Поняла?
- Да.
- Молодец! Тебе будет больно, но нам надо вытащить тебя отсюда. Когда я начну передвигать твои ноги, придется потерпеть. Договорились?
- Да.
- Умница, - похвалил Власов.
Подхватив девушку левой рукой под колени, не меняя положения правой руки, удерживающей шею в одном положении, он начал вытаскивать ее из автобуса.
Она молодец! Терпела! Постанывала, прикусив губу, побелела вся от боли, но терпела! Он на всякий случай отнес ее подальше от искореженного остова.
А хрен его знает! Вполне может рвануть, Кондратьев не зря предупреждал, а ему не до осмотра состояния машины и выяснения, бежит ли бензин, не искрит ли проводка.
- Полежи, сейчас к тебе придут, помогут, ладно? - погладив ее по волосам, пропитавшимся кровью, уговаривал он.
- Ладно, - согласилась девушка.
- Даша!!! - проорал он, вернувшись к автобусу.
Он прислушивался и всматривался в раскуроченное нутро, пытаясь определить, где люди. У него волосы шевелились на затылке от понимания реальности, но он не позволял себе более мыслей о бесполезности поиска живых! Вот когда всех достанут, тогда он об этом подумает!
Следующим он обнаружил парня, лежавшего лицом вниз на перекрученных кресельных останках, с неестественно вывернутыми, изломанными ногами.
Власов пытался нащупать пульс, но тщетно. Он вытащил его и уложил на землю, подальше от перепуганной девушки, чтобы не видела.
Он почти подошел к автобусу, когда к нему подбежали охранники, врач и медсестра из лагеря.
- Игорь Николаевич! - панически запричитала врачиха, ухватив его двумя ладонями за руку. - Я же не травматолог, я педиатр, я не знаю, что делать!
Власов накрыл ее ладони своей и спокойным, тихим тоном спросил:
- А когда у детей переломы и ушибы, вы знаете, что делать?
- Ну конечно, я на специальных курсах училась, чтобы попасть в этот лагерь! - И смотрела на него глазами перепуганной лани, ожидавшей решения вожака, ведущего к спасению.
- Вот и хорошо, - порадовался Власов. - Считайте, что они тоже дети. Вон там лежат две девочки ненамного старше ваших подопечных. Их надо осмотреть, остановить кровотечение, шины наложить, перевязать, а ребята вам помогут, отдавайте им распоряжения. - Он посмотрел приказным взглядом на четверых мужчин, пришедших с врачом, и молоденькую медсестру: - Справитесь?
- Да, да, конечно! - заверила она, справившись с паникой, и позвала остальных: - Идемте! Надо осмотреть пострадавших!
"Дашка, Дашка, Дашка!" - все это время билась одна мысль в голове, как набат.
Без вариантов, без выкрутасов и предположений - худшего, страшного, лучшего - Дашка!
- Дашка!!! - позвал он снова, пролезая в оконный проем автобуса.
Девушка - и снова не Дашка. Он нашел ее, отцепив от погнутых поручней и выкинув через проем одиночное сиденье. Она истекала кровью от многочисленных порезов - это видно, а что там внутри?.. Без сознания. Это хорошо! Он как мог быстро ощупал, проверяя. На ощупь вроде все не так страшно, а там хрен его знает! Позвоночник-то не прощупаешь!
Но ее надо срочно вытаскивать, иначе она умрет от потери крови.
Срочно - это хорошо бы, но не так просто - ее придавило сбоку останками двойного раскуроченного сиденья, застрявшего передними ножками в поручнях. Он попробовал отжать, выдернуть - а вот вам хрен!
Ладно! Вам его же!
Власов перевел дыхание, осмотрелся повнимательнее вокруг. В месиве лежавшего на крыше, почти сплющенного с левого бока автобуса разобрать что-то с ходу было не так-то просто. Он вдруг заметил слева чью-то руку, торчавшую из этого хаоса, и с пальцев ее капала кровь. Нереально, как в дешевом ужастике, - алые струйки стекали по тонким девичьим пальчикам, по дорогому, навороченному маникюру на длинных ногтях и каплями падали вниз. Он нащупал пульс - есть, жива!
Ладно, потерпи, милая, сначала подругу твою…
- Даша! - позвал еще раз Власов.
И холодная волна пробежала по спине, когда, прислушиваясь, он осознал, что не слышит ни стонов, ни иных звуков здесь, внутри. Зато он услышал звуки там, за ограниченными искореженным металлом пределами, - далекие сирены и четкий, гораздо более близкий звук лопастей вертолета.
- Вот и гвардия подоспела, ребятки! - подбодрил он непонятно кого.
Видимо, уже не слышащих.
- Ну что, девочка, будем выбираться! - теперь уж персонифицированно обратился Власов к девушке, застрявшей под сиденьем.
Он не просто так там осматривался, а с конкретной целью и нашел-таки островок, на который можно было встать в три погибели, разумеется, но для его идеи подойдет. Он уперся спиной в край кресла и надавил, отталкиваясь ногами. У него получилось с первого раза как бы протолкнуть кресло, засунув его еще дальше за поручень, освобождая девушку из зажима, и тут уж не до "танцев" вокруг позвоночника, он с первого взгляда понял, что у нее осталось несколько минут.
Пока он с максимальной осторожностью выковыривал ее, как семечку из скорлупы, из-под завала, и помощь подоспела.
- Что здесь? - деловито спросил кто-то, принимая у него девушку.
- Кровотечение сильное, умирает, - пояснил он, передавая ее в умелые руки.
- Игорь! - прогрохотал недовольным голосом рядом Кондратьев.
Надо же, сам прибыл. Вроде бы происшествие не катастрофического масштаба, не рядовое, конечно, но и не столь серьезное, чтобы требовало его присутствия. Команда у него классная, справятся спокойно и без начальства. Однако ж сам пожаловал!
"Где ты, Дашка?" - посмотрел по сторонам Власов еще раз перед тем, как выбраться.
Кондратьев, выказывая недовольство, подхватил под руку и рванул наверх, помогая встать на ноги.
- Здравствуй, Василий Кузьмич, - поздоровался Власов и сообщил спасателю, стоявшему рядом с ними: - Там девушка между сиденьями, только рука торчит. Живая, пульс слабый.
И, присев на корточки, показал, где именно. Спасатель, присевший рядом, руку увидел, кивнул и стал сообщать в рацию.
- А ты, Игорь Николаевич, видимо, здравствовать не собираешься, - ворчал грозно глава областного МЧС на поднявшегося с корточек Власова. - Я ж просил, не рискуй!
- Может рвануть? - испугался Игорь.
- Нет, уже проверили. - И, присмотревшись к окаменевшему лицом Власову, Кондратьев спросил: - У тебя там что, личный интерес?
- Да, - жестко ответил Власов. - Она всегда сидит на переднем сиденье, развернутом, сразу за кабиной водителя.
И замолчал, сцепив зубы до хруста, до боли в желваках на скулах, до спазма в горле. Кондратьев молча кивнул и отвернулся.
Да, твою мать! Он и сам все прекрасно понимает! Он собственными глазами видел, что там внутри! От этого переднего сиденья вообще на хрен ни черта не осталось!
Кондратьев тяжело похлопал его по плечу:
- Ты не лезь больше, только мешать будешь. Ну, ты и сам знаешь, - и приговорил: - Надо ждать!
"Ждать!" Вот это как раз ему сейчас противопоказано - ждать, бездействовать, разъедая себя незнанием, надеждой, таящей с каждой секундой!
Кондратьев понял, что клокотало в нем.
- Ты четырех человек вытащил, двух девочек спас, мы бы не успели, умерли бы девочки, да и парень тоже. Все! Жди! Всякое бывает, может, повезет.
То, что вытворила судьба с этим автобусом, полным молодых, красивых девчонок и парней, под категорию "повезет" никак не подпадало.
Рядом не стояло!
Игорь перевел разговор. Его боль, страх, надежда и внутренний бессильный вой ярости - это только его!
- Что с КамАЗом-то? - спросил, продирая слова через наждачное, сухое горло.
- У водилы инфаркт. Видимо, когда прихватило, он от боли вдавил педаль газа в пол, да так и держал. Умер еще до аварии.
Власов кивнул, кашлянул пару раз, прочищая горло. Кондратьев махнул кому-то приказным жестом, и Игорю в руку сунули бутылку воды.
- Спасибо, - быстро скрутив пробку и отпив, поблагодарил он. - А жигуль?
- Водитель, жена и двое подростков-сыновей. Побились, конечно, но ничего серьезного. - И, ухватив Игоря за локоть, уводил от автобуса. - Пошли обстановку узнаем. - И махнул кому-то еще рукой, подзывая: - Докладывай, Александр Викторович, - не приказал, а скорее дружески обратился он к подчиненному, подошедшему к ним.
- Девушку, руку которой обнаружил Игорь Николаевич, вытащили. Тяжелая. Весь набор и проникающее ранение. Тех, первых двух девушек, что вы вытащили, уже отправили в районную больницу, и парня, - оказался живой. А последние две… - Он развел руками, вздохнул. - Делаем, что можем, есть шансы. Водителя вытаскиваем, зажало, перелом грудины, проникающие есть. Еще одну девушку нашли, в сознании, работаем, поставили капельницу.
- Как зовут? - быстро спросил Власов.
Но он знал, что это не Дашка! Вот чувствовал, уверен был - не она!
- Оксана, - ответил командир отряда и вздохнул. - Троих еще обнаружили, парень и две девушки, пока не вытаскиваем. Мертвые.
Кондратьев быстрым цепким взглядом посмотрел на Игоря.
"Это не она!" - с холодной, уверенной убежденностью подумал Власов.
Он чувствовал всем нутром, чем-то высшим, что она жива! И это не уговоры себя, Бога, надежды, к которым прибегают люди в тот момент, когда родные попадают в катастрофу, - нет!
Он знал откуда-то, что она жива! И только рациональный разум пытался разрушить эту уверенность, чувствование биения Дашкиной жизни, когда взгляд наталкивался на то место, где раньше находилось первое за водителем сиденье.
- Нашли еще двоих, - донеслось из рации, висевшей на плече у командира, - в задней части салона. Живы!
"Дашка!" - понял он и рванул к автобусу, даже не услышав громкий окрик Кондратьева:
- Игорь! - Он догнал его у самого автобусного скелета и придержал за плечо. - Ты только помешаешь!
Руку, придерживающую, так и не убрал, но позволил подойти к оконному проему в хвосте автобусного скелета и спросил у старшего группы:
- Что там, Олег?
- Их завалило кучей театральных костюмов, а сверху всего этого накрыло двойным сиденьем. И очень неудачно: как распором, сиденье вклинило между двумя поручнями, поэтому мы их и не сразу нашли. Значит, композиция такая, - подробно объяснял Олег, - девушка лежит на спине, сверху, лицом к ней, парень. Он без сознания, девушка в сознании, но молчит, мы не можем оценить состояние, парень ее полностью накрывает. Сейчас вырежем кресло и начнем доставать.
- Командир! - высунулась чья-то голова из оконного проема. - Тут еще один… - заметив высокое начальство, мужик быстренько подобрал аналог более красочному первоначальному эпитету, - сюрприз! У парня пробита сонная артерия, девочка ее зажимает пальцами! Она, видимо, в ступоре и руки своей точно не чувствует!
- Так! - вернулся к работе командир.
Встав на колени, сунулся внутрь, оценил обстановку, минуты через две выбрался обратно и, не поднимаясь с колен, отдавал распоряжение:
- Режьте на х… скорей! Если она отключится, кровотечение мы не успеем остановить!
Они заспешили, но без суеты и лишних движений - быстро, слаженно. Завизжала пила, отозвавшись болью в виске у Власова высоким звуком режущегося металла. Квак - один поручень! Квак - второй!
Власов придвинулся ближе и вдруг за спинами, руками и головами работавших спасателей увидел распахнутые голубые глаза Дашки!
А потом и все лицо! В крови! Все полностью!
В подсохшей, уже схватившейся коркой неправдоподобно алой крови! И из этой кровавой маски смотрели куда-то голубеющей радужкой и расширенными черными дырами зрачков глаза!
- Дашка! - взревел Власов и рванул к ней всем телом.
И она услышала, и перевела взгляд из неизвестного пространства, куда заглядывала, на него.
- Реагирует! - порадовался кто-то из спасателей. - Говорите с ней, надо, чтобы она не потеряла сознания! Мы быстро!
Он опустился на колени сбоку от проема, стараясь не мешать мужикам, но так, чтобы она могла его видеть, привалился плечом к автобусному боку.
- Все хорошо, девочка! Парни сейчас вас вытащат! Ты потерпи еще чуть-чуть! - уговаривал он.
Она закрыла глаза, а он испугался - все, отключается! Но она открыла их снова с трудом, он наклонился ближе и увидел слезы, скапливающиеся в них.
- Тихо, тихо, Дашенька! Плакать нельзя пока! - успокаивал, уговаривал ее и себя Власов. - Мы с тобой потом поплачем, Даш.
У него выло все внутри от ожидания и незнания, что с ней, от еле сдерживаемого желания самому скорее достать ее!
Когда ее вытаскивали трое спасателей, Дашка потеряла сознание. Кончились у нее силы, мужество. Она их и так из неизвестных резервов перебрала! Власов успел подержать ее за ладошку безвольную, поцеловать в щеку в запекшейся крови, убедиться, удостовериться, что она жива!
И на него без предупреждения навалились непомерная усталость и отупение, да так, что пришлось сесть на землю, свалившись чуть не мешком - ноги не держали.
- Вам плохо? - спросил кто-то участливо.
- Сигарета есть? - с трудом пробормотал Власов.
- Щас найдем! - пообещал тот же голос.
Власов прикурил от поднесенной зажигалки, сильно затянулся, чувствуя, что отпускает понемногу. Его как бы выключило от происходящего вокруг - людей, их действий, событий, - догнало. Нормально!
- Знаешь, Игорь, - услышал он над собой голос Кондратьева, - открою тебе секрет: чудеса в нашем деле частенько случаются! Вот как она оказалась в конце автобуса? А? Вопро-ос!
Власов пожал плечами, еще раз глубоко затянулся, выпустил дым, затушил, ткнув в землю бычок, тяжело поднялся на ноги и задал самый главный вопрос, пульсировавший в голове с момента, когда увидел ее глаза:
- Как она?
- Тяжелая, - вздохнул Кондратьев. - Но живая. Ее и тех двух тяжелых девочек бортом в нашу областную клинику отправляем.
- Хорошо, - кивнул Власов, - спасибо, Василь Кузьмич.
- Сбрендил, что ли? - возмутился Кондратьев.
- Наверное, - невесело усмехнулся Власов.
- Говоря по-научному: постстрессовый синдром, а по-простому: отходняк обыкновенный.
Фигня! Впрочем, ты сам про это подробно и прекрасно знаешь. Пройдет. Я с ними полечу, проконтролирую. А ты, Игорь Николаевич, давай домой, душ и грамм сто коньяка на грудь. Сразу полегчает!
- Нет, - отказался от заманчиво манящей перспективы Власов, - за вами поеду.
- Точно сбрендил! - утвердил предположение Кондратьев. - Куда поедешь? Ты весь в кровище, в грязище с ног до головы, да и в таком состоянии тебе за руль нельзя! Хватит с нас сегодня происшествий!
- Да, - осмотрев себя, с удивлением согласился Власов. - Помыться не мешало бы.
Дашка все еще находилась в операционной.
Власов успел добраться домой, сам не помнил как - на силе воли и с помощью такой-то матери. Долго отмывал в душе въевшуюся в поры, в волосы засохшую кровь и грязь, постоял под контрастным душем, выпил обжигающий крепкий кофе, побросал в сумку вещи. И вместо положенных двух часов на приличной скорости до областного центра доехал за полтора. Ни разу не посмотрев на спидометр, пропускаемый всеми гаишниками по пути.
И вышагивал у дверей операционного отделения, стараясь заткнуть тревожные мысли, предположения худшего и страхи за Дашку.
Белой скромной мышкой из дверей выскользнула молоденькая медсестрица, та же, которая уже выходила к нему, когда он приехал, сообщить новости об операции.
- Игорь Николаевич, - пролепетала тоненьким голоском скромняшки. - Меня Антон Иванович послал сказать, что операция продлится еще как минимум час. - И заспешила, чуть повысив голосок: - Но Антон Иванович просил передать, что все идет хорошо, осложнений нет!
- Спасибо, - сухо поблагодарил Власов.
И заставил себя добавить обходительной мягкости в голосе.
Все! Мозг врубился на привычный ритм работы, анализа, оценки обстановки и принятия решений.
- Машенька, я правильно запомнил? - намекнув губами на улыбку, спросил он.
- Да, - слегка зарделась девица.
"Как таких блеющих в хирургии-то держат?" - раздражился Власов, но тон заданный выдержал:
- Маша, скажите, здесь есть где-нибудь поблизости приличное кафе или ресторан, где можно перекусить?
- У нас очень хорошее кафе на первом этаже! - оживилась хирургическая девуля. - Частное. Там очень прилично готовят.