- Здесь полеты не в моде. Будем ходить, - отвечаю ровно. Мне ее жаль - до слез, до боли, до ужаса. Я не то, что представить не могу, я и представлять-то боюсь, как ей жить теперь, сколько всего она потеряла. Но жалеть я буду потом. Вот забьемся куда-нибудь, где тепло и безопасно, скроемся, спрячемся, растворимся, и я обниму ее и буду рыдать - за нас за обеих, и выть от отчаянья и невосполнимости потерь. А пока надо действовать. Только действовать. - Идти сможешь? За руку, с поддержкой?
- Н-наверно, только… Ты не могла бы?.. Голова раскалывается, все плывет… Не могу сосредоточиться…
- Что именно, Ясь? - занятая раздумьями о том, что нам делать дальше, не сразу сообразила, о чем она просит.
- Кровь… мне бы несколько капель… чтобы дойти…
Кровь. Разумеется, как я могла забыть? И конечно я понимала, вытягивая ее из этой жуткой клетки, что кровью мне ее придется поить своей. Но здесь и сейчас?
- Ясенька, я дам, конечно. Только… ты ведь понимаешь, что нам надо убраться отсюда как можно скорее? Уехать на первой же электричке, пока нас никто не увидел. А если ты возьмешь у меня слишком много, уже я не смогу идти. Ты сможешь остановиться? Я дам потом, доберемся с тобой до этих домиков - и напьешься, я там смогу отлежаться…
- Я понимаю. Не бойся. Я остановлюсь.
- Хорошо, держи, - протягиваю ей запястье. Кладу на ее ладони. И тут вспоминаю еще об одном аспекте. - Ясь, а ты… Я надеюсь, очень бурная сексуальная оргия сейчас не планируется?
- Мне бы сейчас просто не умереть… Только обниму тебя, ладно? Так холодно…
Обнимаю ее сама. И даже сквозь одежду чувствую, насколько она замерзла. Пытаюсь прижать ее к себе сильнее, согреть. И кусает она в итоге не в запястье, а в шею. Больно и холодно, словно поцелуй снежной королевы.
Остановилась сама, не позволив мне потерять сознание. Зубы убрала, а вот обнимать не перестала, лишь положила голову мне на плечо и замерла, словно пила теперь тепло моего тела.
- Надо идти, - хрипло шепчу своей вампирше. Станция манит меня теперь не только возможностью покинуть этот жуткий город. Там есть вода. Леша сказал, там можно умыться. И напиться.
- Идем. А ты сможешь? Тебе разве не надо немного отдохнуть?
- Мы отдохнем, Яся. Потом, сейчас надо идти.
Идем. Довольно медленно, поскольку голова теперь кружится у меня, и кто кого больше поддерживает, сказать сложно. Ясмина по-прежнему может чувствовать границы предметов, или какие-то их эманации, что позволяет ей не опасаться врезаться в дом или дерево, но от мелких неровностей дороги эта ее способность не уберегает. Пару раз она запинается о камень или ветку, но твердит, что это ничего, ей просто надо привыкнуть, она научится.
А вот пользоваться Лешиным советом и ехать в летние домики она отказывается категорически.
- Нас там найдут. Сама подумай. Там никого нет, мы одни. Любой встречный нас запомнит. Мы необычны, мы выделяемся. А приедут хозяева домика? Или соседи? Да даже летом приедут и обнаружат наши следы? А если вампиры? Любой пролетающий вампир нас почувствует. Двое в безлюдном месте. Достаточно лишь присмотреться - и нас найдут.
- Так может, и хорошо? Сюда летит Анхен, ведь верно? Владыке доложат, что все погибли, он сам пошлет сюда Анхена разбираться. И гнев его против людей направит и открытого неповиновения избежит. Вот Анхен нас и найдет. Нам ведь сейчас и нужно найтись, у нас выхода нет, тебя спасать надо.
- Нет, Лара, нет! Пожалуйста! Только не рядом с границей! Искать будет не только Анхен! Ты подумай сама: были взрывы, да. Еще пожар. Но фрагменты тел должны были остаться. Хоть что-то. А там же ничего нет, там пусто!
- Но… если приказ был "сверху", то особо искать не должны. Как и расследовать. Проще сказать, что никто не погиб, а меня так и вовсе не было, - отвечаю нерешительно. Если Яся явно почувствовала себя лучше после кормления, то я, напротив, шла из последних сил, голова кружилась, мысли путались. Приходилось делать усилие, чтобы сосредоточиться. - Они же Леше верят, зачем им перепроверять?
- Про меня приказа не было. И пока они не найдут хоть что-то, что можно счесть за мой труп, они будут предполагать побег. А сбежавший вампир для них… ты, думаю, представляешь. Будут искать. Нам нужен город, Лара. Многолюдный город.
- Но многолюдный - значит, нас многие увидят, - все еще сомневаюсь я.
- Чем больше людей - тем меньше они обращают внимания друг на друга. Ара любила большие человеческие города. Говорила - там можно ходить, не скрывая силу, и все равно никто ничего не видит и не чувствует. А впрочем… мне ведь и скрывать больше нечего, - вспомнила она. И сразу как-то сникла, растеряв и напор, и инициативу.
А перед нами открылась площадь, небольшая, но освещенная. И вывеска вокзала на другой ее стороне. Площадь была пуста, но переходить ее под ярким светом фонарей было страшно. Обойти ее по краю, держась в тени домов, казалось безопасней. Но сколько это лишних шагов! Вздохнула, и решительно двинулась напрямик.
Здание вокзала было безлюдно, и оттого наши шаги отдавались в нем особенно гулко. Расписание заметила сразу, и первым делом рванула к нему. Как ни сильно хотелось пить, покинуть это место хотелось еще сильнее, и пропустить ближайшую электричку за водными процедурами казалось смерти подобным.
Если часы над окошком кассы работали правильно, ближайшая будет лишь через полчаса. На Пермь. А вот из Перми ожидалась через сорок восемь минут. И это оказалось самым весомым аргументом в выборе направления. Дачные домики отменялись. Мы ехали в город.
А дальше я пила и не могла напиться. Прямо из-под крана, в маленьком вонючем туалете. Самую мерзкую воду, которую мне доводилось пробовать в жизни. Но даже от нее мне становилось лучше. Проходило головокружение, успокаивалось сердцебиение. И я набралась, наконец, смелости взглянуть Ясмине в лицо.
Ничего. Фрагменты некротической ткани, налипшие на кожу щек и лба надо смыть. Просто смыть, и не вспоминать ее крики, и не думать о том, как летели брызги, как текло по щекам… Просто смыть. А кожа регенерировала. Даже веки, даже ресницы… Только глазницы пусты…
- Ну… как?.. - чуть слышно интересуется Яся.
- Ты все так же красива. Кожа не пострадала. Очки добавляют загадочности, - горло сжимают спазмы, говорить выходит лишь рублеными фразами. - Можно говорить, что ты слепа от рождения, поэтому так хорошо ориентируешься… двигаешься. Внешне - похоже. Но это если пристанут, а так… Очки не снимай, и, возможно, не всякий сообразит…
- Ты правда считаешь, что я красива? Теперь, когда нет подавляющей волю энергии вампирского обаяния, когда я не могу заворожить человека лишь взглядом, я все еще красива? Для обычных людей?
- Ты все еще нереально, сказочно красива, - уговариваю ее я, оттирая последние капли и расчесывая пальцами ее спутавшиеся на ветру короткие волосы. - Даже слишком красива для обычных людей. Но разве это так важно - то, как тебя воспринимают люди?
- Следующую ночь не хотелось бы провести на вокзале, - отвечает она неожиданно прагматично. - И мне нужен мужчина. Лучше два. Или три. Надо знать, на что я могу рассчитывать. Теперь, лишившись всего.
- Даже теперь у мужчин просто нет шансов. Но Яся… ты ведь понимаешь, что трупы мы оставлять не можем?.. А мужчин, помнящих о том, что они провели ночь с вампиршей, мы оставлять не можем тоже… - соображаю, что проблема не только в трупах. Не убить для нее не сложно, она справится. Но что потом? - Ты ведь теперь не сможешь заставить их забыть?
- И что же делать? - по тому, как она поникла, понимаю, что об отсутствии у себя способности к гипнозу она забыла.
- Подумаем. Сначала надо уехать.
Уехали. Оказалось не сложно. Подойти к окошку и чуть дрожащим голосом попросить два билета. Рассчитаться, не показывая вида, что впервые видишь данные денежные знаки. Зайти в практически пустой вагон подошедшего поезда. И навсегда покинуть город, названия которого я так и не узнала. Наверное, я могла бы прочесть его на станции, но там я больше думала о том, что нас выследят, схватят, что электричка так и не придет…
Но мы уехали без проблем. И, продремав два с лишним часа под мерный перестук колес, с рассветом вышли на пермском вокзале. Следом за людьми дошли до автобусной остановки, сели в первый же подъехавший автобус и поехали, не слишком-то интересуясь, куда. Яся, застыв напряженной струной, прислушивалась к окружающим нас людям. А я смотрела в окно, пытаясь составить хоть какое-то представление о месте, в которое мы попали.
Город большой. Наверное, это единственное, что я могла осознать в тот момент. Меня не интересовали особенности архитектуры или элементы декоративного убранства. Мне было важно лишь количество и протяженность улиц, которые мы пересекаем и по которым следуем, высотность домов, отсутствие частного сектора. Чем больше людей - тем хуже они знают друг друга, тем меньше удивляются новым лицам. Тем проще нам потеряться здесь.
Впрочем, где? Мы сошли на случайной остановке и двинулись вглубь квартала.
- И что теперь? - интересуюсь у Ясмины.
- Теперь - будем искать, кто хочет нас приютить. Выбери дом, где побольше квартир в подъезде, и идем.
- Мы что, будем звонить во все квартиры? - испугалась ее размаху.
- Нет, что ты, зачем шуметь? Буду слушать. Звонить будем только в одну - ту, куда нас гарантированно пустят.
Это был долгий и очень странный поиск. Мы медленно ходили от квартиры к квартире, Яся слушала что-то, доступное только ей - звуки, запахи, обрывки эмоций, прошлых и настоящих. Первый подъезд оказался неподходящим. Во втором нарвались на бдительную старушку и поспешили убраться, не усиливая ее подозрений. Ушли подальше от этого дома, выбрали на "проверку" еще один, потом еще… Яся лишь качала головой.
- Нет, не то. Рисковать не хочу. Будь я полноценным вампиром, я бы справилась с любыми людьми. А так… Будем искать еще…
Неудивительно, наверное, что в какой-то момент просто кончились силы. И мы, не сговариваясь, опустились на ступеньки где-то между этажами очередного подъезда очередного дома. Ноги гудели, в голове звенело, и я с трудом уже помнила, а что же, собственно, мы тут ищем. Ужасно хотелось есть.
Дернула молнию на сумке, Леша вроде говорил о каких-то продуктах. Продукты нашлись. Батон сырокопченой колбасы, пара банок тушеной говядины. Не удержалась от горестного вздоха. И я таскала эту ненужную тяжесть пару километров?! Ну почему я не проверила сумку хотя бы в электричке?
Еще обнаружила батон хлеба, какие-то конфеты, пакет со свежими огурцами и несколько яблок. Вот с этим уже можно было жить. Вгрызлась в яблоко, нежно любя в этот миг и не слишком чистый подъезд, и бесконечное количество запертых дверей…
Ну и конечно. Тут же вылезла какая-то кикимора.
- А вы что тут расселись? А ну, пошли вон отсюда, сейчас милицию вызову! Ходят и ходят, не подъезд, а притон какой-то! - тетка разорялась так, будто выгоняла чужаков из подъезда по восемь штук ежедневно. А тут еще и дверь подъездная хлопнула, еще какие-то жильцы подниматься стали. Н-да, хорошо посидели, незаметненько.
- Так мы в гости приехали, - пытаюсь отовраться я. - А хозяев что-то дома нет. Вот и ждем. На улице холодно.
- К кому в гости? - наседала тетка. - Как фамилия, какая квартира?
- Пятьдесят… - шаря глазами по номерам ближайших квартир, отчаянно пытаюсь придумать номер, чтоб подальше от тетки, но все еще в этом подъезде.
- Пятьдесят шестая, Марья Кирилловна, пятьдесят шестая, - неожиданно вмешивается в разговор мужчина, поднимавшийся по лестнице вместе со спутницей. - Идемте, девочки. Вы ведь к нам?
Предложение было настолько неожиданным, а несущая тяжелые сумки пара настолько не вязалась у меня с образом "того самого мужчины", которого ищет себе Ясмина "для постоя и пропитания", что мгновенно включиться в игру и радостно закивать у меня просто не получилось. Скорее, на лице отразились мучительные раздумья.
- На встречу с художником, верно? - решила помочь мне женщина. - Картины смотреть?
- Да, - обрадованно отзывается Яся, поднимаясь со ступенек. И я послушно киваю, поднимаясь следом.
- Ну, значит к нам, - приветливо улыбается женщина. - Идемте.
И мы поднимаемся следом за парой, а в спины нам летят вопли соседки, что не подъезд, а проходной двор, притон и бордель, и в милицию она непременно напишет…
- Так писали уже, Марья Кирилловна, - чуть усмехается ей в ответ мужчина. Средних лет, достаточно крупный, даже грузный. С внимательным взглядом темных, чуть раскосых глаз, окруженных лучиками мимических морщин, и очень искренней, открытой улыбкой.
- А и еще напишу! - не сдается соседка. - Ишь, выдумали: выставки, художники. Это что ж там за встречи с художниками такие, что их нельзя в доме культуры провести? Для выставок музеи есть! И галереи художественные! И нечего в подъезд всякое отребье таскать! Только грязь да заразу разносят…
Но кто ж ее слушает.
- Что-то вы рано, - продолжает разговор с нами женщина. Очень стройная, элегантная, едва ли старше тридцати пяти. - Мы всех ближе к пяти ждем сегодня.
- Вы нас простите, мы просто с поезда только, а адрес здесь только ваш знаем, - покаянно вздыхает Ясмина. - Мы сначала думали по улицам погулять, город посмотреть… Замерзли очень…
- Так не удивительно, что-то ты совсем не по погоде одета.
- У нее куртка была. Хорошая, теплая. Но мы в поезде спать легли, просыпаемся - а ее нет. И сумки Ясиной, а там и вещи, и деньги, и документы, - отчаянно фантазирую я, надеясь, что подобное у них все же случается. А, впрочем, убивают у них неплохо, калечат тоже. Так почему не быть воровству?
- Что ж вы неаккуратно так? - принимает мою версию событий женщина. - Первый раз, что ли, одни, без родителей поехали?.. Ладно, не переживай, придумаем что-нибудь, - кладет она руку на Ясино плечо. - Кто вам наш адрес-то дал?
- Один наш знакомый… Леха, - другого имени просто в голову не пришло.
- Это Летяга или Баринов? - подключается к беседе мужчина. - Или Холмогоров?
- Да мы не знаем фамилию, - даже не раздумывает над ответом Ясмина. - Просто он говорил, что бывал у вас. И что вы гостям рады. И что компаний таких душевных, как у вас собираются, и не встречал больше нигде. А моя сестра - она рисует, - без паузы переключает она внимание с неведомого Лехи на меня. - Мечтает художником стать, учиться поехать. Мы сами в маленьком городке живем, и у нас настоящего художника встретить - нереально, а тут такой шанс…
Не ожидала, что она способна так быстро и складно врать, приноравливаясь к ситуации. А впрочем - она вампир, она чувствует этих людей насквозь. И ее гонит отчаянный страх и необходимость найти убежище. Прежде, чем кончатся силы. Прежде, чем нас обнаружат. У нее все еще есть, что терять. Самое главное сокровище вампира. Ребенок. Каким-то чудом сохраненный ребенок. Второй встречи с охотниками ему явно не пережить.
А меня назвала сестрой. Вампирша - человека. И, оказывается, помнила, что я некогда рисовала.
- Проходите, - хозяин квартиры пропускает нас внутрь. - Раздевайтесь. И давайте, наконец, знакомиться. Я - Борис Алиханов, мою жену зовут Ирина, а это - наша маленькая семейная галерея. Галерея Алихановых, - он с бесконечной гордостью обводит рукой пространство вокруг. Картины везде. Они захватили все стены в прихожей, в коридоре, в той комнате, куда я могла заглянуть от двери. - Возможно, сейчас эти авторы не слишком известны, но я верю, их время еще придет. А настоящие ценители современной живописи восхищаются ими уже сейчас. Со всей страны приезжают взглянуть на наше собрание. Даже из Москвы…
- Да ладно тебе уже, выдохни, - легкомысленно прервала его пафосную тираду супруга. - Вы не пугайтесь, девчонки, он вменяемый, просто когда дело касается его любимых картин… Зовут вас как?
- Лариса, - не задумываясь, отвечаю я.
- Люся, - у Яси с головой было явно лучше. И вот зачем я им назвала свое настоящее имя? Одна надежда, что Ларис у них в стране не намного меньше, чем Алексеев.
- Вот и познакомились. Вы проходите, осматривайтесь, отдыхайте. А потом поможете мне на кухне, к вечеру такая орда завалится, надо ж кормить. Пока с рынка дошли, чуть все руки не оборвались, - она кивнула на принесенный сумки, часть из которых ее муж уже унес на кухню.
Картины, висевшие у них в прихожей, меня не впечатлили. Вот в смысле совсем. Словно детской рукой нацарапанные каракули. Без представления об объеме, пропорциях, перспективе. Неужели здесь с живописью настолько все плохо? Да нет, пока ехали по городу, я видела и плакаты, и афиши кинотеатров… да много чего еще, и нарисовано все было более чем грамотно и реалистично. А здесь… Долго же им ждать мировой известности…
- Непривычно, да? - вернувшийся из кухни Борис все же прочел скепсис на моем лице. - Нужно не бояться вновь стать ребенком, открывающим мир. Выйти за жесткие рамки правил и предписаний. Разучиться всему, чему научили. И познавать заново чистую радость бытия.
Радости бытия не разглядела, хотя впадение в детство было качественным, детсадовцем на зависть. Украшавшие коридор натюрморты из цветовых пятен на фоне художеств предыдущего раздела выглядели просто шедеврами. Борис что-то вещал про свободу от форм, сковывающих наше сознание. А я кивала и думала о том, что от тех форм, что в прихожей, можно и освободиться. А в экспрессии цвета действительно что-то было. Что-то зовущее, едва угадывающееся… Но все же далекое от моих представлений о живописи. Только цвета, чтоб передать всю сложную гамму чувственных образов, для меня было слишком мало.
Я вошла в комнату. Из мебели здесь был только диван. Все остальное пространство занимали картины. Несколько авторов, очень разных. Но я увидела лишь одного. И пропала. Автор этих картин не пытался разучиться рисовать и не искал первозданности в дилетантстве. Но смешивал время и пространство, заставляя образы переходить из одного в другой, создавая из хорошо знакомого нечто невиданное. Хмурая сень зимнего леса становилась здесь каменной стеной с пробитым в ней окном в лето. Листы книги тянулись через луг извилистой дорожкой и уходили легчайшим полотном в небеса в мрачный каменный замок на невесомом облаке. Изогнутые прутья кованой ограды казались контурами неведомого женского лица, проплывающие над садом облака создавали изысканную прическу, скромный вьюнок казался сережкой в невидимом ухе…
- Какие у тебя необычные застежки на туфельках, - доносится до меня из прихожей голос Ирины.
- Необычные? Не знаю, я привыкла. Они у меня давно уже, - легко отвечает Ясмина.
- И выделка какая тонкая… Где это делали? Ведь не у нас, я права?
- Наверное. Я мало где бывала. Мне брат их привез. Возможно, сказал, откуда. Но я не помню уже.
Брат. Который создавал реальности в своих снах. Дарил сказочные рассветы и выращивал для меня океаны цветов. Который мечтал открыть иную реальность для своей единственной сестры. И который никогда уже за этой сестрой не придет…
"И пусть будут белее волос твоих те облака…"
Вот они, бесконечно белые облака, ставшие волосами девы-мечты на картине непризнанного художника… А Лоу никогда не войти в этот "третий мир", мир навсегда погасшего для ее сестры солнца… И он ведь знал, что не будет ему туда дороги. Хотя думал - это где-то среди бесконечных звезд…