На секунду малышка остановилась и, приложив маленькие ручки к щекам Марины, поцеловала ее. Ее иссиня-черные глаза торжественно смотрели на нее.
- Я тоже тебя люблю, мамуля. - Она засмеялась и вырвалась на свободу.
"Очень мило", - подумал Бахир, наблюдая за сценой в боковое зеркало, понимая - все это разыграно для него и все это неискренне.
Что Марина могла знать о любви? Она такая же непостоянная и переменчивая, как ветер в пустыне, - меняет свое направление абсолютно без причины, от одного мужчины к другому.
Нет, она ничего не знает о любви!
Когда машина начала подниматься в гору, Шакир и Хана с восторгом наблюдали, как табун горных козлов бросился врассыпную. Перед ними открылся вид на очень привлекательный оазис, в котором находился лагерь, состоявший из большого количества палаток.
- Ух ты! Ты здесь живешь? - раздался голос Шакира с заднего сиденья.
- Нет, - ответил Бахир. - Мы переезжали с места на место. Но этот лагерь совсем недалеко от того места, где мы останавливались.
Туда он точно не поедет, потому что теперь это место превратилось в заброшенную часть пустыни. Там витало множество воспоминаний и печальный ветер разносил плач множества потерянных душ…
- Твоя семья здесь? - озабоченно спросила Марина.
Бахир обернулся и увидел наполненный страхом взгляд, пальцы Марины нервно теребили кулон на шее. Боится, что они заметят семейное сходство и выпустят кота из мешка раньше, чем Шакир будет готов узнать правду о своем отце? Или вдруг они похитят у нее Шакира и оставят здесь навсегда?
Она может не беспокоиться. В лагере были только те люди, которых пригласил его старый друг Ахаб, чтобы организовать их пребывание. Люди из оставшегося племени, которые умудрялись жить простой жизнью бедуинов, несмотря на зов современного мира.
Простая жизнь бедуинов… То, от чего он отвернулся сам.
- Нет. Они не здесь. - Бахир смотрел, как с ее выразительного лица ушло напряжение.
Какой замечательный профиль! Темные, обрамленные густыми ресницами глаза, пухлые, грешные губки. Почему Марина так красива?
Он отвернулся, не зная, как ответить на свой же вопрос.
Когда они приблизились к лагерю, там началась суета. Не такая сумасшедшая суета, как в Нью-Йорке, и не такая оживленная, как в Монте-Карло. Это была суета бедуинов, где каждое движение имело свое назначение и было почти поэтическим. Одетые в длинные одежды фигуры ритмично сновали через пески и собирались около своего автомобиля. Ими управлял очень старый человек.
"Ахаб", - понял Бахир с удивлением и остановил автомобиль.
У Ахаба больше не было той горделивой осанки, он стал хилым и осунувшимся, лицо сморщилось от старости, а волосы стали белее песка. И это опять заставило Бахира задуматься, как давно он не приезжал на свою родину. Долгие годы отсутствия, которые даже невозможно было сосчитать…
- Ахаб, - сказал он, выходя из машины и вдыхая родной воздух, пропитанный запахом трав и жареного мяса. Воздух, который всколыхнул воспоминания, прежде чем он обнял костлявое тело своего старого друга. - Как я рад тебя видеть!
- Ты приехал, - сказал старик, и из его глаз покатились слезы. - Наконец-то ты вернулся домой.
Какое-то тяжелое чувство внутри мучило Бахира, накатывало на него волнами.
В этот момент Марина и Катриона помогали детям выйти из машины, а Ахаб, улыбаясь, глядел на них сквозь слезы радости.
- Добро пожаловать, - произнес он, после того как Бахир представил их. Взгляд Ахаба задержался на Шакире чуть дольше, и это сразу подсказало Бахиру - старик сразу же увидел сходство малыша с ним. - В вашу честь готовится большой праздник, но сначала я покажу вам ваши шатры, а потом мы спокойно сядем и выпьем чаю.
Хана и Шакир визжали от восторга, когда вошли в шатер, в котором им предстояло жить. Низкие кровати были усыпаны пестрыми подушками, пол покрыт ковром с изображением детской карты лагеря, на которой нашлось место и шатрам, и людям, и верблюдам.
Марина хотела сама завизжать, как маленькая девочка, когда увидела, что за шатер был предоставлен ей. На стенах шелковые гобелены, на полу мягчайшие ковры, на прикроватных деревянных столиках бронзовые лампы. А кровать? Это взрослый вариант мечты каждой маленькой девочки! Декорированная роскошными тканями в сочных красках, окруженная прозрачным балдахином. Кровать, подходящая для гарема и слишком большая для одной…
Она задумалась: "Как это, должно быть, замечательно - проснуться в такой кровати, в шатре бедуинов посреди пустыни, в объятиях любовника-бедуина после неописуемой ночи любви".
Детишки вихрем ворвались к ней и с удовольствием начали исследовать каждый предмет. Шакир издал возглас радости, когда увидел ее кровать, и с разбегу нырнул в щель между шторами балдахина. За ним с ликованием последовала Хана, которая отчаянно старалась завершить свой прыжок, бесплодно болтая маленькими ножками.
Засмеявшись, Марина подхватила визжащую девочку и прыгнула на кровать рядом с Шакиром. Дети прижались к маме, и какое-то время они так и лежали, обнявшись и переводя дух.
"Нет, - подумала Марина, поцеловав детей и уткнувшись носом в их волосы. - Такая большая кровать совсем не бесполезна в нашем случае".
А потом они отправились осматривать лагерь. Дети весело бегали от одного шатра к другому, а за ними следовала гурьба местных ребятишек.
Но больше всего их очаровали животные: верблюды и лошади, которые были теперь скорее развлечением, а не транспортом, и стадо местных черных коз с маленькими козлятами. Хана была в таком восторге от козлят, что ее просто невозможно было оттащить от них.
Вскоре Ахаб торжественно поприветствовал их на чайной церемонии, вручая каждому из гостей по чашке чая, что означало предложение искренней дружбы. Особая честь была оказана детям. Ахаб надел на обоих по цепочке с кулоном в виде глаза.
- Что это? - шепотом спросила она у Бахира.
- Амулет, - сдавленно ответил тот, не веря своим глазам. - Он призван отгонять от них злых духов и оберегать.
Малыши приняли подарки со всей торжественностью, которую предполагала данная церемония. Как только официальная часть была закончена, Хана и Шакир сразу же вернулись к своим играм с другими ребятишками.
День плавно перетек в вечер, и они собрались вокруг костра под вечерним небом. Три музыканта наигрывали мелодии на струнных инструментах и отбивали такт в барабаны. Начался пир: бесконечное количество мясных блюд с пряностями, жареные овощи, на десерт лукум с запахом розы в сочетании с густым сладким кофе.
"Идеальный вечер", - подумала Марина, наблюдая, как ее дети обзаводятся новыми друзьями и весело с ними играют. В воздухе стоял запах дыма от костра, а песни, казалось, заполняют все пространство вокруг.
Наблюдая, как Бахир разговаривал с Ахабом, она невольно задумалась о том месте, куда он их привез. Задумалась о его семье. Почему они не приехали сюда, чтобы увидеть его? Почему он никогда не рассказывал о своем прошлом?
Ее мысли были прерваны приземлившейся на ее колени Ханой, которая была уже не в силах играть. Глаза девочки слипались от усталости.
Марина поудобнее усадила Хану на коленях и, убирая волосы с ее лица, спросила:
- Ты устала, милая? Хочешь, я уложу тебя спать?
- Нет, - ответила малышка, потирая глаз кулачком. - Не устала.
- Хорошо, - сказала Марина и улыбнулась, нежно покачивая девочку на руках.
Та в тот же момент заснула. Марина наклонилась и поцеловала Хану в щеку, вспомнив в этот момент о ее матери и страстно желая, чтобы она была сейчас здесь с ними. По ее щеке покатилась слеза.
"Мать и дитя", - подумал Бахир, одним ухом слушая, что ему говорил Ахаб, полностью поглощенный наблюдением за Мариной со спящим ребенком на руках. Даже сейчас, прижимая к груди совершенно чужого ему ребенка, она была неимоверно сексуальна. Как ей это удавалось? Она могла мгновенно зажечь в нем страсть.
Он кивнул в ответ на слова Ахаба, но все его внимание было приковано к Марине. Вот она грациозно поднялась, держа на руках малышку. Казалось, будто на руках она держит пушинку. В это время Катриона наконец-то отловила неугомонного Шакира.
- Вы что, уже уходите? - спросил Ахаб, поднимаясь со своего места.
- Детям пора спать, - ответила Марина. - У них был тяжелый день.
- Я побуду с ними, - сказала Катриона. - А ты возвращайся.
Бахир встал.
- Я могу помочь? - спросил он, совершенно не понимая, чем может помочь.
Прижав ребенка еще крепче к груди, как бы показывая, что она ни за что не доверит свое сокровище ему, Марина ответила:
- Мы справимся, спасибо.
- Значит, вы скоро вернетесь? - спросил Ахаб.
- Возможно.
- Принцесса Марина - прекрасная мать, - сказал Ахаб, когда маленькая группа удалилась к шатру. - Ее дети делают ей честь.
И как бы Бахира ни возмущало присутствие девочки, он не мог не согласиться.
- Ты уже навестил их? - спросил старик, поднявшись, чтобы подбросить хворосту в огонь.
Ни с чем не сравнимые звуки струнного уда разносились в пустынном воздухе, как поэма на ветру.
Вопрос Ахаба застал Бахира врасплох. Ему не надо было спрашивать, о ком он говорит.
Он пожал плечами более беспечно, чем на самом деле себя чувствовал:
- Разве в этом есть смысл?
Старик задумчиво кивнул:
- Ты должен. Они очень долго ждали твоего возвращения.
Бахир ничего не ответил, прекрасно понимая - старик был прав. Воссоединение с родной землей означало воссоединение с семьей. Но чем ближе он оказывался к тому, что было для него дорого, тем больше чувствовал смятение. Что он может им сказать? Что бесцельно прожигал годы своей жизни, играя во всех притонах мира?
Нет. Бахир просто повесил голову и положил руку на костлявое плечо старика - в надежде, что тот поймет его.
В этот момент послышался легкий шелест ткани и чистый воздух пустыни дополнил сладкий запах. Он вдохнул его. Марина вернулась. И Бахир успокоился. Теперь он мог не бояться наводящих вопросов старика, получив передышку для борьбы с демонами своего прошлого.
"И я разберусь с ними", - думал он, пока Ахаб расспрашивал Марину о детях. И Бахир отключился, поглощенный мыслью о предстоящей борьбе. Он обязательно их навестит, когда-нибудь…
Он так много им задолжал.
Было поздно. И музыканты, и Ахаб ушли. От костра остались только тлеющие угольки.
Марина знала - ей тоже надо идти спать. Но луна была как огромная, золотая жемчужина, висевшая в небе и превращающая пустыню в медовую преисподнюю. Весь воздух был наполнен ожиданием. Ожиданием чего, она не знала. Но казалось, никто из них не хочет и не может сделать ни одного движения, чтобы встать, уйти и разрушить это хрупкое очарование момента.
Ей пришло на ум: когда они были вместе, они не делали ничего настолько простого. Тогда они проводили время в казино и клубах, занимались любовью в номерах самых роскошных отелей мира, но никогда вот так просто не сидели и не смотрели на догорающий костер под огромной луной пустыни.
"Он такой красивый в лунном свете", - подумала она, украдкой взглянув на Бахира.
Черты его лица были освещены мерцающим свечением - лица, которое все еще заставляло ее кровь кипеть, настолько мужественное и красивое, что ей пришлось отвернуться. Она вздохнула и посмотрела на луну, словно пытаясь впитать ее блеск, желая поглотить безмятежность этого момента. Задавая себе вопрос: почему это мгновение случилось с ними только сейчас, когда уже слишком поздно?
Она закрыла глаза. Сейчас, совершенно непонятно для чего, судьба опять свела их вместе. Они должны были найти путь, чтобы двигаться дальше, ведь теперь у них был ребенок.
Скоро она пойдет спать. Она бы вообще не вернулась, если бы Катриона не сказала: Марине слишком рано ложиться спать. И еще что-то было во взгляде Бахира… Приглашение? Просьба? Не важно что, но это притягивало ее как мотылька к огоньку.
И бояться было нечего. Ничего не произошло, просто они поняли - можно сидеть в молчании рядом с костром и внимать звукам ночной пустыни.
"Что-то есть в этой женщине", - думал Бахир, наблюдая, как она с закрытыми глазами подставила свое лицо луне. Что-то стихийное, чего он никогда раньше, до той грозовой ночи, в ней не замечал. Когда она шла по террасе и радостно танцевала, попав в брызги волн…
Что-то, что заставило его задуматься: а знал ли он ее по-настоящему?
Он всегда думал: Марина та женщина, с кем можно хорошо провести время. Такой она была тогда, дикой и распутной в постели, дающей ровно столько же, сколько и забирающей. Но сейчас в ней появилось что-то другое. В Марине открылись глубины, о которых он даже не подозревал. И это имело отношение к материнскому инстинкту.
Она была матерью его ребенка.
Он посмотрел на ее поднятое к луне лицо, разглядывая благородный профиль, высокий лоб, аккуратно вздернутый носик, длинные черные ресницы и губы.
Он должен был задать себе вопрос: почему он вообще дал ей уйти? Отпустил ее в чужие объятия и чужую постель?
Она вздохнула и повернулась к нему, слишком быстро, чтобы он мог опустить глаза и скрыть то, о чем она не должна была знать.
- Красиво, - вымолвила Марина. - Я о луне.
- Да, - ответил он, не в состоянии оторвать от нее глаз.
Где-то вдалеке ухнула сова. Огонь потрескивал, выбрасывая вверх искры. В наполненном ожиданием небе низко висела огромная луна…
Он мог поцеловать ее прямо сейчас, под этой луной. Воздух наэлектризовался ожиданием, казалось, вся пустыня замерла и ждет.
У него не было права заставлять пустыню ждать.
Марина наблюдала, как он приближался. Она почувствовала его запах, теплое дыхание на своей щеке, увидела его черные глаза. Она знала, Бахир собирается поцеловать ее, и у нее были сотни поводов, чтобы отказать ему.
Но сейчас она так и не смогла вспомнить ни одного.
Глава 8
Вкус его губ был смесью сладкого кофе, обещаний, раскаленного желания и ни с чем не сравнимого вкуса мужчины.
- Ничего не выйдет, - сказала она, когда остатки логики пробрались через туман желания, напомнив - такое уже было и ничем хорошим не закончилось.
Он попытался убедить ее губами, и на какое-то мгновение Марина засомневалась, отдаваясь поцелую.
Потрескивая, догорал огонь, где-то рядом тихо фыркнул верблюд.
- Пойдем ко мне, - промурлыкал он, прижимая Марину к себе и прикасаясь горячими губами к ее шее.
- Нет, - прошептала она, отворачиваясь от него и жалея, что не сделала этого сразу. - Я не могу.
Но Бахир не отпустил Марину. Наоборот, одной рукой он дотронулся до ее пылающей груди, большим пальцем поглаживая затвердевший сосок.
- Давай на этот раз доведем все до конца, Марина.
Она втянула воздух, собирая всю свою силу в кулак и, прижав ладони к его щекам, аккуратно оттолкнула его лицо от своего.
- Бахир, - сказала она, медленно покачав головой. - Наше время прошло. В этом нет смысла.
Ее слова были встречены выражением полного неверия на его лице. Такое впечатление, будто он их не понял.
- Чего ты хочешь, Марина?
Она поднялась и расправила свою одежду, разглаживая воображаемые складки, пока пыталась найти ответ на его вопрос:
- Я хочу, чтобы Шакир знал своего отца. И возможно даже, чтобы у него с ним были хорошие отношения.
Шакир? В эту минуту Бахир даже не думал о мальчике. Он думал о женщине, которая могла вывернуть его наизнанку одним только взглядом, которая была то горяча, то холодна…
- А мы? Как насчет нас?
- Если это возможно, я бы хотела, чтобы мы остались друзьями.
Друзьями!
Марина хочет с ним дружить? Как они вообще могут быть друзьями? Неужели она этого не понимает?
Он посмотрел на мерцающую луну, и ему захотелось завыть от злости и разочарования.
- Уже поздно, - сказал Бахир. - Я провожу тебя до твоего шатра.
Спал он плохо. Его мучили отрывки беспорядочных снов, наполненных бесконечной и бессмысленной погоней за чем-то недосягаемым, вечно ускользавшим из поля его видимости…
На следующее утро, наклонившись над раковиной, Бахир пытался смыть холодной водой следы бессонной ночи со своего лица. Уже дважды Марина довела его до высшего накала. И дважды оставила мучиться, без разрядки…
Когда это она научилась говорить "нет"? Она, которая раньше настолько жаждала секса, что даже не носила нижнего белья, чтобы в самый ответственный момент оно не стало помехой. И ни разу не отказывалась от секса с ним за все то время, что они были вместе.
Неужели она думала, что после всего этого они смогут превратиться из любовников в друзей? Кого она хотела обмануть? Только не его! Может, Марина пыталась обмануть себя?
- Все собрано, - раздался голос Ахаба позади него. - Мы можем выезжать, как только все будут готовы, Бахир.
Он обернулся и поблагодарил старого друга, мысленно настраивая себя на еще один день в компании Марины. Возможно, день, проведенный в Расплавленном ущелье, где будет много всего необычного, отвлечет его.
Он посмотрел на себя в зеркало, вытирая остатки воды с лица. Трудно было не заметить следы усталости. Ему нужно отвлечься. Но разве об этом можно было говорить, когда он увидел немного подавленную Марину, сидящую с детьми на заднем сиденье, и Катриону на пассажирском, рядом с ним.
"Интересно", - подумал Бахир, садясь за руль. Получается, Марина была настроена держаться от него подальше. Может, это потому, что и для нее не так-то легко оставаться "просто друзьями"?
Они отправились колонной через пустыню по ровной, широкой дороге, окруженной хаотично разбросанными валунами. Полдюжины автомобилей, заполненных почти половиной всего клана, выехали провести день в горах.
Раз уж Марина пряталась от него - значит, все так и есть. И Бахир сосредоточился на радости своего сына, отвечая на его вопросы относительно их поездки. Он даже отвечал на вопросы девочки, не дожидаясь напоминаний Марины. И сам себе улыбнулся, когда, посмотрев в зеркало заднего вида, увидел - она это заметила.
Что ж, он может поиграть и в такую игру, раз она того хочет. Он может принять ребенка, которого Марина зачала с кем-то другим, если это поможет переубедить Марину…
Колонна продолжала свое движение по каменистой пустыне - к горам, маячащим вдалеке. Они проехали соленое озеро и вспугнули аистов, которые взвились вверх черно-белым облаком, закрывая утреннее солнце. На вершине песчаной дюны заметили пустынную лису с заостренными ушками, которая внимательно следила за их передвижением и, когда они подъехали слишком близко, повернулась и исчезла.
Бахир испытывал удовольствие, что его сын в восторге от всего этого. Как будто он сам стал опять маленьким мальчиком, только…
"Только не это", - подумал он. Слишком поздно уже говорить, что он не хочет детей.