Он задумчиво разглядывал ее.
- Ладно, но почему именно это? Я хочу сказать, есть куда более забавные варианты - почистить курятники, поцеловать свинью, надеть женское белье…
Она расхохоталась, глаза озорно заблистали.
- Женское белье! - выдохнула она. - О боже мой, какую возможность я упустила! А можно сменить желание?
Ей все равно не выиграть.
- Конечно, - невозмутимо ответил он.
Казалось, в ней пробудились подозрения.
- Да нет. Настаиваю на чтении. Может, в другой раз я явлю тебе свой жестокий лик.
Настал его черед смеяться. Но он понимал, что она хитро уклонилась от ответа на его вопрос. Почему она не хочет читать тете? Возможно ли, что ей просто быстро все надоедает? Она явно не столь бесчувственна, как ему хотелось бы думать. Во всяком случае, беспокоится, чтобы тете кто-нибудь почитал, пусть это будет и не она.
- Победа в десяти конах? - Он вопросительно посмотрел на нее.
Она кивнула, горя желанием начать.
Рэнд позволил ей выиграть первые четыре кона, хотя технически последний раз Челси должна была бы проиграть. Снова спутала шесть и девять. Он притворился, что не заметил, а она не заметила на самом деле. Жаль было заставлять ее проигрывать. Смотреть, как Челси выигрывает, было громадным удовольствием. Волосы начали рассыпаться по плечам, высвободившись из стянувшей их ленты, щеки разгорелись от возбуждения. Всякий раз, выиграв, она бросала карты на стол и неосознанно исполняла своеобразный "счастливый" танец по кухне.
Она либо действительно обожала выигрывать, либо ненавидела проигрывать. Либо третий вариант. Возможно, Челси Кинг полна наивным и трогательным энтузиазмом, что довольно удивительно, учитывая, кто она такая. Но еще удивительнее его собственное восхищение ее радостью.
Он понял, что в ней есть что-то - изюминка, которая и привлекала к ней внимание прессы. Она обладала бы этим, даже не будь из рода Кингов. Это врожденное. Значит, популярность ее объясняется не только богатством и красотой. Только теперь Рэнд разглядел за маской светской львицы другие качества - радостное отношение к миру, юмор. И бессознательную чувственность.
К своему изумлению, он даже пожелал, чтобы она не была из Кингов, чтобы обстоятельства поменялись. Немедля задавив пагубные мысли, словно сорняки на добром поле, Рэнд начал менять соотношение очков.
К девятому кону от ее радости не осталось и следа. В выражении лица появилась беспомощность - вид, к несчастью, не менее трогательный, чем взрыв восторга во время недавних восторженных плясок.
Внезапно она бросила карты и скрестила руки на груди. Негодующе блеснула глазами.
- Ты жульничаешь!
Он был потрясен. Неужели, поймавшись на ее неспособность отличить шесть от девяти, он не заметил, насколько она умна? И один из тысячи не смог бы сказать, что он жульничает.
- Разве? - изобразил он наивное удивление, поспешно пересматривая свое мнение о ней. Сложная - вот лучшее определение для нее. Она кажется поверхностной, а между тем желает, чтобы кто-то читал ее тетушке. Кажется игривой, но под отвлекающей внешностью скрывалась определенная проницательность.
- Я знаю, что ты жулишь. Но мне все равно, пусть. То есть мы все равно тут остаемся, выиграю я или нет. Но мне кажется, просто по соображениям чести, ты должен почитать моей тете.
- Решено, - согласился он торжественно.
- Видишь. Я знала, что ты жульничаешь.
Он склонил голову, косвенно признавая, что его, так сказать, схватили за руку. Но она еще не закончила.
- Чего мне хочется, так это узнать - как. Я хочу этому научиться.
- Как жульничать в карты? - глупо переспросил он. Какое применение это может иметь в ее жизни?
- Ну пожалуйста, - она наклонилась к нему, тронула за руку.
Как тут отказать?
- Колода плохая, - пояснил он. - В настоящей игре такую не встретишь.
И показал ей отметины, позволившие узнавать любую карту в ее руках. Но кое-какие тайные свои проделки он утаил. Приберег их на завтрашнюю ночь. Что означало: он допускает безумную возможность, что будет другая ночь, подобная нынешней.
Каких еще искушений ему надо?
С другой стороны, играя с Челси в карты, он узнает о ней то, что ему следует знать. Что она сложная. И умная. Гораздо умнее, чем он предполагал. Важная информация.
- Даже если б колода не была в пометках, - сказал он ей, - твое лицо и тело дают массу информации о твоих картах.
- Правда?
- Вот вид "у меня три туза". - Он округлил глаза и откинулся назад так, что его стул едва не опрокинулся. И быстро подмигнул три раза.
- Прекрати! - крикнула она, бросая в него картой, и сразу рассмеялась. - У меня ни разу не выпадало три туза!
- Если бы выпало, то ты выглядела бы именно так.
- Какая подлость!
- Чтобы играть в карты, надо уметь быть подлым. Беспощадным. Бессердечным. Мне это дано от природы. Не уверен, что этому можно научить.
- Никакой ты не подлый.
- Ты думала по-другому, когда я выкинул в окно твой сотовый телефон.
- Способность делать подлости не делает тебя подлым.
- Сомневаюсь, что здесь есть разница. - Вот что ему совсем не нравится. Не нравится, что она смотрит на него так, будто обнаружила в нем особенности, которых никто не замечал очень давно.
- Приветствуем вас на курсах по обучению карточному жульничеству, - сказал он, решив ничего не приберегать для завтрашней ночи. Завтрашней ночью Челси отправится в свою комнату, а он наконец прочтет документы в папке, которые должен бы читать сейчас. После того как почитает ее тете, конечно. Завтрашней ночью, как и в течение всех последующих ночей, между ними не будет никаких отношений, кроме чисто деловых. Но сегодня он сделает себе поблажку.
Итак, рядом с похрапывающим Бенджамином Франклином светская дама Челси Кинг училась играть в карты у человека, усвоившего свои трюки в том мире, который очень далек от нее. В мире, где подлые люди делают подлые вещи, и нет разницы между тем, кто они и что они делают.
Рэнд обучал ее, как жульничать, играя в карты. Что такое крапленая колода, как надо вести подсчет. Она оказалась старательной студенткой, хотя немного путалась с цифрами.
- Не делай такое лицо, - снова велел он.
- Какое?
- Ты улыбаешься.
- Вот и нет!
К сожалению, он уже стал экспертом по ее губам, и пусть их слабое подергивание в общем нельзя было назвать улыбкой, но все к тому шло.
- Сохраняй лицо бесстрастным!
Она показала ему язык.
- И так тоже не делай. Когда ты начинаешь хулиганить, я сразу узнаю, что у тебя хорошие карты.
Она бросила карты, не такие уж и выигрышные, на стол и снова показала язык.
- Видал? Не такой уж ты умный.
Да, ему не следует зарываться. Уже решил, что видит Челси Кинг насквозь? Нет, дорогой, тут придется хорошенько потрудиться.
- Ладно. Давай покажу тебе еще кое-что, но только не делай так на официальных мероприятиях.
Он показал ей верхнюю карту в колоде.
- Пусть я не хочу, чтоб эта карта пришла тебе. - Он сдал карты. Она взяла свои, и ее рот изумленно открылся.
Он вздохнул. Никогда ей не научиться бесстрастному лицу. Никогда! Хоть миллион лет ее учи…
Миллион лет с Челси Кинг. Вечность… Он не желает думать о вечности с этой девушкой.
- Как ты так делаешь? - спросила она. - И что случилось с королем?
Он приподнял рукав и продемонстрировал пропавшего короля. Ее рот сложился в восхищенное "О", потом она поймала его взгляд, и рот сразу закрылся.
- Где такому учат? - спросила она с таким восхищением, словно карта в рукаве превращала его в великого фокусника.
Некоторое время Рэнд молчал. Уже поздно. Он устал.
- Там же, где и иностранным языкам. В местах, где сон сулит такие кошмары, что предпочитаешь всю ночь играть в карты.
Челси затаила дыхание, ожидая, что он расскажет, доверится ей. И он действительно собирался рассказать ей о том, чего никому не рассказывал. О худшей ночи в своей жизни.
Но тут послышались тяжелые шаги, и в кухню вошла Хетта, одетая по-рабочему. Уперла руки в бока, одобрительно глядя на них.
- Мне нравятся люди, встающие с зарей. Челси, не хочешь пойти со мной за яйцами?
Желание исповедаться сразу пропало, осталось чувство громадного облегчения. Он потянулся, бросил на стол свои карты.
- Я пойду с вами, - сказал он Хетте, но глядел при этом на Челси. - Sabah al-warada. Это значит - доброе утро.
И поскорее увел Хетту, пугаясь сам себя. Не явись она, что еще он бы рассказал?
Он даже тряхнул головой, пытаясь сбросить с себя какое-то наваждение. И откуда взялось желание разговаривать с Челси, прибегнув к чистой поэзии арабского языка? Sabah al-warada - не обычное пожелание доброго утра. Дословный его перевод - "утро роз". И не стоит обманывать себя, говоря, что подобное сравнение навеяли нежные краски восхода. Нет, виной всему Челси. Точнее - ночь, проведенная с ней. И не совсем так, как мужчина желал бы провести ночь с прекрасной женщиной…
Дьявол, надо бросать эту работу! Только вот сможет ли он доверить жизнь Челси другому человеку теперь, после того как увидел розы, разгорающиеся от смеха на ее щеках?
Со вздохом он последовал за Хеттой в курятник. Безо всяких вступлений она сунула ему в руки лопату.
- Давай-ка, поработай хорошенько.
Он взял лопату, поглядел на горы помета, скопившиеся под насестом. Он, несомненно, в аду. Только через час Рэнд заметил, что, усердно орудуя лопатой и потихоньку проклиная кур, он начал посвистывать. Редкий оптимизм для обреченного на адские муки.
Сара Маккензи в изнеможении плюхнулась на софу. Как отличается ее жалкое убежище от недавно покинутой миленькой квартирки над гаражом. Слезы защипали глаза, но она яростно отерла их.
Так ей и надо! Джейк Кинг был так добр к ней, а она в ответ воровала у него. И брось оправдываться, что ты его внучка! Почему ты не сказала ему? Было столько возможностей…
- Потому что ты тупица, - произнесла она вслух. Впрочем, нет. Она боялась. Боялась, что он не примет ее. Вот и начала собирать сувениры, что напоминали бы ей о нем. И что? Теперь у нее и их не осталось.
Запах еды въелся в ее форменную одежду, но, прежде чем идти в душ, ей захотелось хоть немного посмотреть телевизор. На экране показывали презентацию фильма, звездой которого был друг Челси - Бэрри Макинтош. Сара подалась вперед, надеясь увидеть Челси.
Но Бэрри был сегодня с другой девушкой, а голос за кадром сказал:
- Привлекает внимание отсутствие постоянной спутницы Бэрри, Челси Кинг. Ее друзья молчат, но ходят слухи, что она в клинике с расстройством желудка.
Откуда они взяли такие глупости? С Челси в жизни такого не случалось! Но что с ней? Челси еще до отъезда Сары расписывала, как оденется на презентацию. Почему же она ее пропустила? Может, действительно заболела?
Конечно, Сары это не касается. Но она уже слетала с софы. Внизу есть телефон, но с него нет выхода на межгородскую линию. Позвякивая мелочью в карманах, набравшейся от чаевых, она побежала к автомату на углу. Вытащила потертую визитку. Номер на ней стерся от долгого пребывания в кармане, но она помнила цифры наизусть. Камерон должен знать, все ли в порядке с Челси.
Набрав номер и бросив монету, она вдруг опомнилась. Ей нельзя говорить с Камероном. Он и не возьмет трубку. Середина ночи. А если возьмет, сможет ли узнать, откуда звонили? Что за глупость она делает! Сара уже собиралась положить трубку, как на том конце раздался глубокий мужской голос.
- Да?
Словно околдованная, она вновь поднесла трубку к уху.
- Да? - повторил он снова.
Не отвечай! - приказала она себе.
- Привет, Камерон.
- Сара? - Сон мгновенно слетел с него. Она представила, как он садится в кровати, тянется к лампе, как пятно света ложится на обнаженную грудь и руки…
- Сара?
- В новостях только что говорили о Челси. Что ее не было сегодня на презентации. С ней все нормально, Камерон?
Глупо. Она уже плачет.
- Сара, ты где?
Она заплакала сильнее от этой невыносимой нежности его голоса - словно ему все равно, что она воровка.
- С Челси все хорошо? - выдавила она из себя.
- Все прекрасно. А как ты?
Как противно! Он так говорит, будто ему не все равно. Как ей хотелось сказать правду! Никогда у нее не будет все хорошо. Подавать плохой кофе, терпеть шлепки похотливых мужланов по заду, считать чаевые - и так навсегда. Что ж, другого она и не заслуживает!
- Все нормально, - произнесла она сквозь слезы.
- Ты плачешь? Проклятие, Сара!
Она молчала. Приказывала себе повесить трубку, изнывая от желания слушать и слушать его голос…
- Сара, ты где? Сара, нам надо поговорить.
Конечно, надо. О ее воровстве у людей, ей доверявших. Может, Камерон посадит ее в тюрьму. Он же отвечает за безопасность членов этой семьи. Будет ли в тюрьме лучше, чем в кафе? Чище? Меньше шлепков по заднице?
- Сара, поговори со мной.
- Скажи Челси… - она замолкла, потом медленно повесила трубку. Прижалась лбом к стеклу. Нет, не стоит и начинать надеяться. Позволять себе думать, что можно будет иногда звонить и узнавать, как у них дела. Не будет никаких звонков, никаких сообщений.
Но все равно, лучше бы она закончила фразу: "Скажи Челси, что мне очень жаль".
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Sabah al-warada, - повторила Челси, собирая разбросанные по столу карты. Нечестно, что некоторые могут говорить стихами. Он сказал, что эти слова значат всего лишь "доброе утро", но она восприняла их по-другому. Как утро обещаний, радости.
Разве можно прочесть так много в короткой фразе? Но глаза Рэнда говорили за него. В их зеленых глубинах жила загадка, и страсть, и поэзия.
Она взяла одну карту. Как можно спрятать что-то, что больше ее ладони? Тем не менее она попыталась засунуть карту в рукав свитера. Не вышло. Не вышло ни с первого раза, ни с пятнадцатого.
Где же такому учатся? Что еще важнее, откуда они берут время практиковаться, снова и снова, пока трудное не начинает выглядеть простым, а движение становится незаметным, невидимым?
Он почти сказал ей. Жаль, вмешалась судьба - в лице тети. Челси выглянула в окно. Голова ее слегка кружилась, не от усталости, а от ощущения близости открытий. Она не принадлежала к людям, у которых развит инстинкт. А про Рэнда она уже что-то знала - что-то очень важное. Чувствовала сердцем.
Пугающее ощущение.
Неужели ей правда понравилось сидеть на кухне бедного домика в какой-то дыре и играть в карты? Прошлой ночью у Бэрри была презентация. Жаль, что она туда не попала.
- Не слишком жаль, - признала она. Мысль встревожила ее. Ведь там ее жизнь, настоящая жизнь! Неужели одна ночь игры в покер заставила ее желать чего-то еще? Более глубокого?
- Вот именно, глубокого. Жульничество в покер - чушь. - Она включила радио, чтобы отвлечься от своих мыслей. - Он пытается тебя очаровать. Очаровать, чтобы иметь возможность делать что хочет.
Может ли такое быть? Рэнд вроде не из тех, кто способен пользоваться своими чарами, в том смысле, как она понимает это слово.
- От самоанализа у меня голова пухнет, - произнесла она вслух.
И замерла. Не послышалось ли - по радио произнесли ее имя?
- Особенно заметно было отсутствие Челси Кинг, - журналистка понизила голос, собираясь сообщить нечто сенсационное. - Ходят слухи, что она в клинике Бетти Форд. Но мои источники сообщают нечто иное.
Челси нетерпеливо ожидала сведений от неведомых источников.
- Мои источники говорят, что она во всемирно знаменитой больнице Маргарет О'Хара, специализирующейся… - драматическая пауза, - на пищевых расстройствах!
Челси открыла рот. И откуда люди берут такую чушь? Надо немедля объясниться! Взгляд ее упал на разобранный телефон. У Рэнда ведь должен где-то быть сотовый! Только бы найти его, уж она вправит мозги этим тупицам! Старая жизнь неумолимо притягивала ее к себе. Заткнуть рты болтунам, не знающим, о чем говорят, куда проще, чем избавиться от щемящего ощущения в животе, возникающего всякий раз, когда она вспоминает озорство, блестевшее в глазах Рэнда, показывавшего ей, как мухлевать в карты.
Она взбежала наверх и обнаружила вещи Рэнда в маленькой комнате под крышей, так похожей на ее собственную. Комната почти пуста - неоткрытый чемоданчик на кровати, кейс на столе. На комоде - флакон одеколона. Она воровато подкралась, понюхала. Роскошный запах. Проклятие, нельзя отвлекаться! Она же ищет сотовый телефон! Надо найти его, пока не возникли сомнения в ее праве копаться в его вещах. Она напомнила себе о возмутительных заявлениях по радио. Исполненная сознания своей правоты, двинулась к столу и открыла кейс.
Он будет в ярости, если узнает. Задрожав, она представила, как он будет выглядеть. Сам же виноват. Она бы ни за что не полезла за его телефоном, если б он так бессердечно не лишил ее своего.
Бессердечно. Вот что следует помнить, когда возникнет искушение полюбоваться его глазами.
Никакого сотового в кейсе не оказалось. Зато Челси обнаружила толстую папку с ее именем. Она ощутила ту же ярость, что и после заявлений по радио. Что там? Сведения о ее неспособности к чтению? Чтобы он прочел и начал ее жалеть? А то и презирать? Нет. Этого не будет, потому что он никогда больше не увидит свою папку. Челси сердито схватила папку. Внизу хлопнула дверь.
- Челси?
Будь проклята сексуальность его голоса!
- Размазня! - выругала она себя. Бросилась к себе, открыла пустой шкаф, засунула папку на пыльную полку. И сбежала вниз по лестнице. Он встретился ей на полпути. Ну теперь она задаст ему за сотовый!
- Ты слышал, что недавно объявили по радио? Мне немедленно нужен телефон.
Он взял ее руки в свои.
- А мне надо, чтобы ты внимательно меня выслушала, - сказал он. - Твоя тетя больна. Мне кажется, у нее сердечный приступ.
- Боже мой! Где она? Звони 911! - Трудно поверить, что она так беспокоится о тете, женщине, которую едва знает.
- Тут нет никакого 911.
- Как нет? Разве такое бывает? Как же люди…
- Успокойся, - сказал он медленно. - Она не хочет поверить, что у нее сердечный приступ, хотя признаки налицо. Тетя ненавидит больницы и говорит, что никуда не поедет.
Челси кивнула - она ее прекрасно понимает.
- Мы посадим ее в машину и отвезем в больницу. Твоя задача - ее успокаивать, хорошо? Да, и еще. Чтобы она не нервничала, попробуй ее отвлечь.
- Ты что, хочешь посадить ее в машину силком? - испуганно спросила Челси.
- Очень надеюсь, что нет.
Но она поняла, что, если надо, он так и сделает. Рэнд вгляделся в ее лицо. Челси кивнула, давая понять, что уяснила серьезность ситуации, тогда он повернулся и направился вниз. Тетя сидела в кресле на крыльце. Она была очень бледна, на лбу выступили бисеринки пота.
- Ничего страшного, - пояснила она, когда Челси опустилась перед ней на колени, - немного покалывает в груди.
- Пошли, Хетта, - сказал Рэнд терпеливо, но со знакомыми стальными нотами. - Челси и я отвезем вас в больницу.
- Я не поеду!