Промерзнув до костей, Эйдан вернулся в спальню. Маленькая лампа еще горела. Спящая Эмма была похожа на картину: золотистые волосы разметались по подушке, грудь цвета слоновой кости поднималась и опускалась с каждым вздохом.
Он забрался под одеяло.
– Ты такой холодный, – прошептала она, не открывая глаз.
– Прости.
Ее кожа была словно бархат, теплая, мягкая и нежная.
Даже в полусне Эмма старалась защитить его. Она притянула Эйдана к себе:
– Я согрею тебя.
Остаток утра он слушал дыхание женщины. Этот момент был слишком важным, чтобы тратить его на сон. Эйдан любил ее. Возможно, он никогда не переставал любить Эмму.
Но он должен отпустить ее.
Около половины восьмого она зашевелилась. Эйдан притворился спящим, давая ей возможность сходить в ванную, одеться.
Когда она была готова, он притворился, что только проснулся, оперся на локоть и сонно уставился на нее:
– Ты уже уходишь?
Улыбка Эммы была смущенной.
– Мне нужно пойти домой, принять душ и открыть магазин. Миссис Коррелл придет в два часа, чтобы я могла подготовиться к свадьбе, но до этого мне придется делать все самой.
Эмма присела на краешек кровати и коснулась его руки:
– Я хотела спросить у тебя кое-что. Если ты не возражаешь.
Он вздрогнул:
– Что?
Эмма опустила глаза, лицо ее было обеспокоенным.
– Как давно погибла Даньелл? – едва слышно спросила она.
Вот он, его шанс. Достаточно сказать правду, и Эмма оставит его в покое навсегда. Ей будет больно, но она это заслужила. Это справедливо.
Чувствуя, что холод сковал его до самого сердца, Эйдан мрачно посмотрел на нее:
– Десять лет назад.
Эмма наморщила лоб, подсчитывая:
– Но ведь ты уехал из Англии десять лет назад… в первую неделю декабря. И к Рождеству ты был уже помолвлен?! – Ее голос сорвался, и она, потрясенная, вскочила на ноги. – Вы с Даньелл были вместе до того, как ты приехал в Оксфорд, так?
Эмма побелела. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
– Полагаю, не у тебя одной были секреты, Эмма. Возможно, никто не является тем, кем кажется.
Глава 16
Эмма никак не отреагировала. Не пролила ни одной слезинки. Нет, только не у него на глазах. Рана была слишком глубокой. Она заставила себя дышать и передвигать ноги. Выходя из номера Эйдана, она выглядела абсолютно спокойной. Эмма спустилась на лифте. Ранним утром в отеле были в основном сотрудники. Любой мог догадаться, что она здесь делала. Но ей было плевать.
Наверное, не стоило садиться за руль, но ее душило желание оказаться как можно дальше от Эйдана. Добравшись до своей квартиры, она была на грани истерики. Ей казалось, что кто-то вонзил тупое лезвие прямо ей в сердце и поворачивал его.
Оказавшись дома, Эмма посмотрела на часы. Меньше чем через час она должна открыть магазин. Сегодня самый прибыльный день года. Как поступить? Она бросилась на кровать. Эйдан наверняка солгал. Он не смог бы восхищаться ею, заниматься с ней любовью, планировать совместную жизнь, если бы был влюблен в другую женщину. Это невозможно.
Но потом она вспомнила его тяжелый взгляд и поняла, что совсем его не знает.
Эмма зарыдала. Подушка стала мокрой от слез, а в душе ее поселилась пустота. Надо как-то пережить этот день. Пережить еще одну встречу с Эйданом. Сегодня день свадьбы Дилана и Миа. У нее нет выбора.
Она дала себе двадцать минут на то, чтобы выплакать свою боль. Этого оказалось мало. У нее никогда не будет достаточно времени на это. Пустота, образовавшаяся в том месте, где раньше было сердце, пугала… словно черная дыра, готовая поглотить ее.
Эмма заставила себя встать и раздеться. Она со стыдом осознала, что на ней нет нижнего белья. То, что казалось сексуальным еще вчера вечером, сегодня вызывало горечь. Горячий душ не согрел ее. Она высушила волосы, дрожащими руками нанесла легкий макияж и надела шерстяной свитер и брюки.
В каком-то смысле магазин стал ее спасением. Постоянный поток покупателей, нескончаемые разговоры – все это служило своеобразным обезболивающим.
Миссис Коррелл, похоже, ничего не заметила. Они обменялись несколькими словами, после чего Эмма отдала ей ключи и поднялась наверх.
Очень долго она сидела в кресле перед камином, вспоминая, как Эйдан спал на этом самом месте. Ей хотелось выть, бить посуду, но Эмма боялась, что, выпустив на свободу эмоции, она уже никогда не обретет контроль над собой.
Настала пора собираться. Эмма заставила себя поесть – она пропустила ланч. Она достала зеленое бархатное платье в стиле сороковых годов прошлого века, с длинной юбкой и глубоким вырезом в форме сердечка. Когда Эмма его примеряла, то чувствовала себя настоящей кинозвездой.
Сейчас же, глядя на себя в зеркало, она видела женщину-призрак с печальными глазами и едва бьющимся сердцем.
Эмма должна была подойти к церкви в пять тридцать, к началу фотосессии. Маленькая часовня, которую Миа и Дилан выбрали для церемонии, была одной из самых старых построек в Силвер-Глен. Расположенная всего в двух кварталах от квартиры Эммы, эта городская достопримечательность была излюбленным местом для туристов.
Задыхаясь от быстрой ходьбы, Эмма задержалась перед входом в часовню. Ей пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы встретить предстоящий вечер. Наконец она высоко подняла подбородок и повернула ручку двери.
Пол и многое повидавшие скамьи были деревянными. Вместо привычных витражных окон здесь были обычные, которые позволяли любоваться восхитительными видами гор в дневное время. На высоких подоконниках горели свечи. Кто-то, возможно, Мейве, украсил их хвоей и красными лентами. Этот аромат перенес Эмму в Англию, когда в их доме готовились к празднику.
Небольшая группа людей уже собралась в центре часовни. Миа отказалась считаться с глупыми предрассудками, как она их называла, поэтому жених и невеста фотографировались вместе. Дилан не мог оторвать от нее взгляд. Его гордость и счастье словно окутывали Миа романтическим ореолом. Кора переходила с рук на руки, и каждый боролся за право подержать ее.
Эмма и Эйдан стояли далеко друг от друга. Похоже, никто ничего не заметил.
Без четверти семь фотосессия завершилась.
Миа скрылась в маленькой комнате, где она должна была дождаться начала церемонии. Ее родители заняли места в первом ряду с левой стороны. Четверо друзей Миа уселись позади них. Мейве с сыновьями устроились с другой стороны.
Список гостей был относительно небольшим. В течение следующего получаса приехали еще человек тридцать, все – давние друзья семейства Каванах. Эмма предлагала гостевую книгу и ручку каждой прибывшей паре. Стоя у двери, она дрожала от холода, но, по крайней мере, это место было далеко от Эйдана.
В семь двадцать пять тихо зазвучала скрипка. Эмма убедилась в том, что старинная дверь закрыта, и присела в заднем ряду.
Невеста встала в центре прохода. Ее взгляд на долю секунды встретился с взглядом Эммы. Женщины обменялись улыбками. Затем Миа медленно направилась к Дилану, державшему в руках букет из красных роз и эвкалипта, перевязанных золотой лентой. Подвенечное платье из белого шелка, с длинными прозрачными рукавами, подчеркивало ее хрупкую фигурку. Простой покрой платья выгодно оттенял восхитительную кружевную фату, спускавшуюся до самого пола. Фата и жемчужная диадема когда-то принадлежали русской прапрабабушке Миа.
Новобрачные решили обойтись без свидетелей.
– Возлюбленные мои…
Стойкость Эммы дала трещину. Слезы покатились из глаз. Если бы она в молодости не совершила глупую ошибку, они с Эйданом могли бы быть женаты уже много лет… и у них были бы дети…
Новобрачные произносили свои клятвы. Дилан, у которого были проблемы с чтением, предпочел традиционные слова: "В болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас…"
Было видно, как счастливы Миа и Дилан. Нежность в его взгляде была невероятной.
Эйдан в Оксфорде смотрел на нее точно так же. Она полюбила его каждой клеточкой своего существа.
Священник объявил новобрачных мужем и женой. Дилан и Миа повернулись к гостям, держась за руки и буквально светясь от счастья. Кто-то передал им Кору. Поскольку торжественная часть закончилась, гости стали подниматься. Кто-то стоял в проходах, смеясь и разговаривая, кто-то обнимал Дилана и Миа. Эмма решила поздравить их и быстренько сбежать. Но она не приняла в расчет Мейве Каванах. Мать Эйдана перехватила ее почти у самого выхода:
– Куда спешишь, Эмма? Хочешь оказаться самой первой на приеме? Учти, я забронировала для тебя номер в нашем отеле на сегодняшнюю ночь.
– Но зачем?
– Мы, Каванахи, умеем устраивать праздники и собираемся так отметить это событие, как Дилан и Миа того заслуживают. А значит, будем веселиться допоздна. Так что возьми с собой зубную щетку и все, что может понадобиться. И не вздумай спорить с матерью жениха!
– Мейве, я тронута тем, что вы меня пригласили, но я не знаю никого из гостей.
– Ты знаешь Эйдана. – Мейве становилась невероятно проницательной, если дело касалось ее сыновей. – А вот и он сам.
Мейве поманила его пальцем, и Эйдан подчинился. Но его холодный замкнутый взгляд демонстрировал, что он не рад встрече.
Мейве решительно проигнорировала это.
– Эйдан… Отвези Эмму домой, чтобы она могла захватить кое-какие вещи, а потом доставь ее в отель. Кстати, она останется ночевать.
– Зачем?
Мейве оторопела, но быстро сделала вид, что ничего не поняла.
– Она захочет выпить немного вина, я думаю, а по горным дорогам зимней ночью ездить опасно, тем более после спиртного.
Эйдан закрыл глаза:
– Мама, ты опять за свое… и не слишком деликатно. Эмма – опытный водитель. Пусть добирается на своей машине.
Мейве рассвирепела:
– Следи за языком, Эйдан! Может, ты и взрослый мужчина, но для меня ты остаешься моим маленьким сынком. Немедленно извинись перед Эммой.
Он посмотрел на Эмму, сжав зубы, и с горьким сарказмом произнес:
– Прости, пожалуйста. Я буду рад подвезти тебя в горы. Только возьму пальто и ключи.
Когда Эйдан отошел, Мейве коснулась руки Эммы:
– Будь терпелива с ним, моя дорогая.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. – Эмма переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неловко.
Мейве покачала головой:
– Я видела, как ты выходила из отеля сегодня утром.
– Ох… но я…
Мать Эйдана прервала ее:
– Это не мое дело. И мне не нужны объяснения. Но я люблю своего сына. И хочу видеть его счастливым.
– Думаю, вы неправильно поняли. У Эйдана нет чувств ко мне. По крайней мере, добрых.
– Он зол на тебя?
– Да, мэм.
– Вы знали друг друга до того, как ты приехала сюда.
– Да, знали.
– Если у тебя с моим сыном есть общее прошлое, пожалуйста, не предавай то, что было между вами. Он упрям, но, клянусь тебе, он очень глубоко все чувствует. Эйдан похож на серебряные рудники в этих горах – иногда приходится долго копать, зато можно найти то, что стоит усилий.
– Я понимаю, – прошептала Эмма. – Но вы многого не знаете.
Мейве похлопала ее по руке.
– Это мне не нужно. Просто помни, что я сказала. – Она повернулась к подошедшему Эйдану. – Согласись, Эмма выглядит потрясающе в этом платье.
– Перестань, мама.
Мейве с невинным видом подняла брови:
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты опять сводничаешь. Ты смущаешь Эмму.
– Правда?
Она вопросительно посмотрела на Эмму. Той пришлось сказать правду.
– Да, мэм. Есть немного.
Мейве махнула рукой:
– Очень хорошо. Я оставляю вас одних, но не задерживайтесь. Мы не начнем праздник без вас.
Глава 17
Эйдан сел в машину и включил обогрев на полную мощность. Когда он подъехал к входу в церковь, Эмма вышла наружу. Закутанная в пальто до самого подбородка, она скользнула на пассажирское сиденье.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Я, конечно, могла бы дойти пешком, но очень благодарна за то, что ты подвозишь меня. Стало очень холодно. И не волнуйся, я сама поеду в горы.
– О нет, – ответил Эйдан. – Мама приказала подвезти тебя. Моя жизнь не будет и гроша ломаного стоить, если я ослушаюсь.
Остаток короткого пути они провели в молчании. Эйдан припарковался напротив ее магазина.
– Я подожду здесь.
Он не хотел снова входить в уютную квартиру Эммы. Тем более ему не хотелось вспоминать, как они занимались там любовью.
Когда Эмма вышла на улицу с небольшим чемоданом, Эйдан убрал его в багажник. В дороге они не разговаривали, тем не менее Эйдан болезненно ощущал ее присутствие. Ее аромат. Язык ее тела.
Еще утром он ни в чем не сомневался. Но вечером, в старинной часовне, глядя, как его брат женится на любви всей своей жизни, окруженный романтическим сиянием свечей, Эйдан почувствовал, что его окаменевшее сердце начинает биться чаще и кровоточить.
Но времени на копание в себе у него не было. Вскоре показалось величественное здание отеля, украшенное множеством огней. Хотя все члены семьи получали дивиденды от бизнеса, именно Лиам и Мейве были его движущей силой.
Эйдан вышел из машины и отдал ключи парковщику. Эмма заторопилась к отелю. Сторонний наблюдатель решил бы, что она хочет побыстрее спрятаться от холода. Но Эйдан знал правду. Эмма не хотела, чтобы он прикасался к ней…
Элегантное фойе было празднично украшено и заполнено гостями. Эйдан и Эмма прибыли последними. Не хватало только Коры – домработница Дилана повезла малышку домой, чтобы уложить спать.
Эйдан взял пиво и какую-то еду и направился к свободному месту рядом с Гевином. Брат с любопытством взглянул на него:
– Почему ты не со своей девушкой?
Вонзив серебряную вилку в канапе, Эйдан помотал головой:
– Это не моя девушка.
– Кажется, мама считает по-другому.
– Мама любит совать свой нос в чужие дела.
Мейве появилась неизвестно откуда и дала ему шутливый подзатыльник:
– Я все слышу!
– Что, на воре и шапка горит? – усмехнулся он.
– Я хочу видеть своих детей счастливыми.
Гевин заволновался:
– Только не надо строить планы насчет меня. Двое из семи пристроены. Уже хорошо, мама.
– Не волнуйся, – сказала Мейве. – Когда появится подходящая женщина, мне не придется и пальцем пошевелить. Мне нравится наблюдать, как мои большие сильные мальчики сдаются на милость любви. – И тут же продолжила без паузы: – Обратите внимание, Миа и Дилан собираются разрезать торт.
Эйдан не мог удержаться и взглянул на Эмму. Ее представили друзьям Миа, к тому же она потанцевала по крайней мере с тремя братьями Эйдана, включая жениха.
Насколько он мог судить, она отлично проводила время.
Чем сильнее сияла Эмма, тем мрачнее становился Эйдан. Он не мог ее понять, и это приводило его в ярость.
Он умел видеть людей насквозь. Именно эта способность принесла ему успех в бизнесе. Но Эмма оставалась для него тайной.
Час шел за часом. Эмма ни разу не посмотрела в его сторону. Она смеялась, болтала и танцевала весь вечер. Эйдан подолгу не сводил с нее глаз, пытаясь понять, что же в ней так привлекает его. Ее классические черты? Золотистые волосы? Женственная улыбка? Видя, как Коннор во второй раз пригласил ее танцевать, Эйдан сжал зубы, но заставил себя успокоиться.
Эмма может танцевать хоть со всеми мужчинами Силвер-Глен. Его это ни капли не волнует.
Сам он не танцевал, только для Миа сделал исключение. Его новоиспеченная невестка светилась от счастья.
– Я уже потанцевала со всеми, кроме тебя, – сказала она, вытаскивая Эйдана в центр зала. – Ты ведешь себя, как Скрудж, сидя в углу. Не заставляй меня упрашивать тебя.
– Даже не мечтаю об этом, – улыбнулся он. – Ты сделала моего брата счастливым.
– Ваша семья была так добра ко мне. Непривычно иметь столько братьев, но мне это нравится.
Миа была исключительной женщиной во всех смыслах слова. Но Эйдан никогда не испытывал к ней ничего, кроме нежности и восхищения.
Даже если бы не было Дилана, он не стал бы ухаживать за Миа. Единственной женщиной, из-за которой Эйдан не спал по ночам, была Эмма Брейтуэйт.
Когда танец закончился, он отвел Миа к мужу. Потом, стараясь делать это незаметно, осмотрелся в поисках Эммы. Ее нигде не было.
Через полчаса, когда стало ясно, что Эмма не в дамской комнате, Эйдан попрощался с новобрачными и с матерью. Если они и заподозрили что-то, то не подали виду.
В фойе Эйдан подошел к стойке регистрации и подарил Марджори – сотруднице, которая знала его еще ребенком – самую обаятельную из своих улыбок.
– Не могли бы вы подсказать, в каком номере Эмма Брейтуэйт? Она ушла, а я не успел с ней попрощаться.
– У меня будут из-за этого неприятности, Эйдан?
– Никаких, клянусь!
Покачав головой, Марджори написала на листочке номер:
– Не заставляй меня жалеть об этом.
– Я буду паинькой.
Она хмыкнула.
– Если дело касается мужчин семейства Каванах, это слово может иметь множество значений. Удачи.
– С кем?
– С красивой английской леди.
– Забудьте об этом, – усмехнулся он, хотя горло его сжалось. – Свадебная лихорадка обошла меня стороной.
Эмма распустила волосы и расчесала их. Сняв чулки и туфли, она свернулась на софе. Хотя этот номер был намного меньше номера Эйдана, он радовал глаз своим комфортом. Чтобы не чувствовать одиночество, Эмма включила телевизор, но отключила звук.
Показывали классический рождественский фильм. Герои повздорили и отчаянно старались игнорировать друг друга на вечеринке. Трудно было не заметить сходство между ними и Эйданом с Эммой. Даже одежда героини была в той же цветовой гамме. Эмма не смогла заставить себя переодеться. Мягкий зеленый бархат поддерживал ее дух и заставлял чувствовать себя женственной.
Раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок, она впустила Эйдана. Выражение его лица было непонятным.
– Я думал, что ты разозлишься, – помолчав, произнес он.
– Из-за чего?
– Не прикидывайся дурочкой. Из-за того, что я сказал тебе сегодня утром. О времени моей помолвки.
– Мы оба наделали ошибок, Эйдан. Вряд ли я могу упрекнуть тебя в чем-то.
– Ты вообще нормальная? – вскинулся он. – Почему ты не обзываешь меня последними словами? Не швыряешь в меня чем попало?
– По той же причине, по которой ты сейчас стоишь здесь. – Эмма говорила тихо, но сердце ее при этом обливалось кровью. – Мы не знаем, как нам быть, потому что мы разрушили наше прошлое, но между нами все же существует что-то.
Эйдан сорвал галстук и потер шею:
– Я уезжаю утром.
Эмма с негодованием помотала головой:
– Твою маму это просто убьет. Она с нетерпением ждет, что вся ее семья соберется в Рождество. Пожалуйста, останься! Лучше я уеду!
– И куда ты поедешь?
– Думаю, в Англию.
– Но Миа и моя мать пригласили тебя отпраздновать Рождество.
– Я не член вашей семьи. Но ты-то Каванах, Эйдан. Ты не можешь подвести своих. Они поймут, что ты так и не оправился после смерти Даньелл.
– А почему ты считаешь, что я не оправился?