Беатрикс присмотрелась внимательнее.
Оркестр исполнял бравурную композицию, и всем приходилось говорить громче, чтобы перекричать музыку. Столько шума, света, цвета… столько людей в замкнутом пространстве. Из буфета доносились иные звуки: звон бокалов, стук и скрежет серебра по фарфору. Внезапно хлопнула пробка от шампанского; Кристофер вздрогнул и поморщился.
И в этот момент стало ясно, в чем дело.
Он устал, истощился. Нервы напряглись до предела. Самодисциплина отняла все силы.
Без лишних размышлений Беатрикс целеустремленно направилась в противоположный конец зала.
- Вот вы где, капитан Фелан! - воскликнула она, едва приблизившись.
Джентльмены удивленно замолчали: столь бесцеремонное вмешательство нарушало правила этикета.
- От меня не спрячетесь, - беззаботно продолжала Беатрикс. - Вспомните: обещали вместе прогуляться по картинной галерее лорда Уестклифа.
Лицо Кристофера оставалось неподвижным. Глаза расширились, а серая радужная оболочка почти исчезла, поглощенная огромными зрачками.
- Да, обещал, - сухо подтвердил он.
Остальные джентльмены немедленно уступили. Собственно, перед лицом невероятной смелости молодой леди устоять было невозможно.
- Что ж, Фелан, иди. Обещания необходимо исполнять, - заметил один из них.
Другой поддержал:
- А особенно обещания, данные столь очаровательному созданию, как мисс Хатауэй.
Кристофер коротко кивнул.
- С вашего позволения, - обратился он к товарищам и подал даме руку.
Едва праздничная толпа скрылась из виду, самообладание покинуло страдальца: дыхание сбилось, стало тяжелым и неровным, пот потек ручьями, а мышцы руки под пальцами Беатрикс превратились в камень.
- Ваша репутация от этого не выиграла, - пробормотал он, имея в виду неосторожный поступок.
- К черту репутацию!
Беатрикс хорошо знала географию поместья, а потому уверенно вывела спутника к небольшой ротонде, расположенной недалеко от дома. Стройные колонны поддерживали круглую крышу, а темноту прорезал свет горящих в саду факелов.
Прислонившись спиной к колонне, Кристофер жадно вдохнул прохладный вечерний воздух. Сейчас он напоминал человека, с трудом вынырнувшего на поверхность после долгого подводного плавания.
Беатрикс стояла неподалеку и озабоченно наблюдала.
- Слишком много шума?
- Слишком много всего, - пробормотал он в ответ. Помолчал еще немного и приоткрыл глаза. - Спасибо.
- Не за что.
- Кто этот человек?
- Какой именно?
- С которым вы танцевали.
- Мистер Чикеринг? - На сердце сразу посветлело: оказывается, кое-что он все-таки заметил. - О, чудесный джентльмен. Мы познакомились в Лондоне. - Она помолчала. - А вы обратили внимание на то, что я разговаривала с Пруденс?
- Нет.
- Мисс Мерсер подошла и сообщила о предстоящей свадьбе. Кажется, она твердо уверена в том, что выходит за вас замуж.
Выражение усталого лица не изменилось.
- Возможно, так и будет. Она этого заслуживает.
Беатрикс не знала, как расценивать подобное заявление.
- Она вам нравится?
Кристофер взглянул насмешливо.
- А разве может быть иначе?
Беатрикс нахмурилась.
- Если намерены язвить, то я лучше вернусь в дом.
- Что ж, идите. - Он снова закрыл глаза.
Очень хотелось уйти. Однако стоило посмотреть в неподвижное, блестящее от пота лицо, как в душе поднялась волна жалости и безотчетной нежности.
Кристофер выглядел большим, сильным, неуязвимым; чувства выдавала лишь глубокая складка между бровей. Однако Беатрикс знала, что силы на исходе. Никто из мужчин не любит терять самообладание, а особенно тот, чья жизнь еще недавно зависела от способности держать ситуацию под контролем.
О, если бы можно было сказать, что тайный дом совсем близко! "Пойдем со мной, - позвала бы она, - отведу тебя в спокойный, уютный уголок…"
Но вместо этого достала из спрятанного в глубоких складках кармана белоснежный кружевной платок и, привстав на цыпочки, принялась бережно промокать лицо.
И он не сопротивлялся.
Когда она закончила, мрачно посмотрел сверху вниз и угрюмо признался:
- Порой находят минуты… безумия. Среди разговора или какого-нибудь простого, обычного занятия внезапно появляется видение. А потом мир погружается во тьму и наступает провал в сознании.
- Какое видение? - уточнила Беатрикс. - Что-нибудь из военного опыта?
Вместо ответа Кристофер едва заметно кивнул.
- Это не безумие.
- Тогда что же?
- Трудно сказать наверняка.
Он невесело усмехнулся:
- Разве вы способны понять, о чем речь?
- Куда уж мне! - Беатрикс посмотрела сосредоточенно, пытаясь решить, можно ли доверить этому человеку страшную тайну. Инстинкт самосохранения боролся с желанием помочь, разделить чувство ущербности. "Стань моей подругой, смелость!" - вспомнила она любимую строчку Шекспира, издавна служившую девизом семейства Хатауэй.
Решено. Пусть Кристофер узнает постыдный секрет, о котором доныне было известно лишь родным. Если от этого ему станет легче, значит, риск оправдан.
- Я ворую разные вещи! - неожиданно выпалила Беатрикс.
Заявление вызвало интерес.
- Прошу прощения?
- Беру без спроса всякие мелочи. Табакерки, воск для печатей и тому подобную ерунду. Всякий раз ненамеренно, против собственной воли.
- Как же можно украсть что-то против собственной воли?
- О, это происходит просто ужасно, - серьезно призналась Беатрикс. - Например, вижу в магазине или у кого-то дома какой-нибудь небольшой предмет… не важно, что именно: может быть, драгоценность, а может быть, просто кусочек бечевки… и внезапно возникает страшное ощущение, похожее на неутолимое беспокойство… случался ли у вас когда-нибудь зуд столь сильный, что кажется, если не почешешь, умрешь на месте? И при этом почесать нельзя.
Губы Кристофера дрогнули.
- Обычно зуд возникает в сапоге, когда стоишь в окопе, под обстрелом, и к тому же по колено в воде. Зуд гарантирован.
- О Господи! Так вот, я изо всех сил стараюсь сдержаться, однако напряжение постепенно нарастает, а в итоге рука сама тянется к вещице, сжимает и незаметно опускает в карман. А потом, дома, не знаю, куда деваться от смущения и стыда, и пытаюсь придумать, каким образом вернуть то, что украла. Хорошо еще, что родственники понимают беду и помогают. Однако положить вещь на прежнее место, не привлекая внимания, нередко оказывается намного сложнее, чем взять. - Она поморщилась. - Вот почему пришлось уйти из школы, так и не окончив полного курса. В тумбочке собралась целая коллекция ленточек, обгрызенных карандашей, книг… я честно пыталась вернуть чужое, но не могла вспомнить, что куда класть.
Беатрикс с опаской взглянула на собеседника, ожидая встретить осуждение.
Однако губы заметно смягчились, а лед в серых глазах растаял.
- Когда это началось?
- После смерти родителей. Отец однажды лег спать с болью в груди, а утром не проснулся. С мамой было еще хуже: овдовев, она перестала разговаривать и есть, никем и ничем не интересовалась, а через несколько месяцев умерла от горя и истощения. Я тогда была совсем маленькой и, наверное, очень эгоистичной. Чувствовала себя заброшенной, никому не нужной. Напрасно старалась понять, почему она не любила меня настолько, чтобы остаться.
- Эгоизм здесь ни при чем, - спокойно, уверенно возразил Кристофер. - Любой ребенок испытал бы похожие чувства.
- Брат и сестры искренне меня любили и старательно опекали, однако проблема проявилась вскоре после маминой смерти. Сейчас дела обстоят далеко не так плохо, как в детстве: когда чувствую себя в покое и безопасности, то совсем не ворую. Неприятности случаются только в трудные периоды, когда волнуюсь и нервничаю.
Беатрикс немного помолчала, а потом сочувственно покачала головой и добавила:
- Думаю, ваша проблема со временем тоже отступит, как и моя. Будет напоминать о себе лишь изредка, мельком. Самый тяжелый период скоро пройдет.
Во внимательных серых глазах отражался свет факелов. Кристофер обнял и с неожиданной, а потому еще более поразительной нежностью прижал ее к груди. Провел ладонью по волосам и, к немалому удивлению, заставил склонить голову на плечо. Кольцо рук подарило уют, спокойствие, душевный мир. Она приникла всем телом, наслаждаясь близостью и с восторгом прислушиваясь, как при каждом дыхании мерно поднимается и опускается грудь. Он осторожно гладил завитки на шее, и прикосновение пальцев действовало магически.
- У меня хранится ваша серебряная запонка, - тихо призналась Беатрикс, не отрывая щеки от плотной гладкой ткани сюртука. - И еще кисточка для бритья. Сначала украла кисточку, а когда пошла, чтобы положить ее на место, украла запонку. Возвращать побоялась, так как точно знала, что в конце концов украду что-нибудь еще.
Кристофер заинтересованно хмыкнул.
- Скажите на милость, зачем вам понадобилась кисточка для бритья?
- Я же сказала, что не могу сдержаться…
- Нет, что именно вас тревожило в тот момент?
- О, какая разница? Не важно.
- Для меня очень важно.
Беатрикс слегка отстранилась и подняла голову. "Вы. В тот момент меня тревожила ваша судьба". Вслух, однако, прозвучали совсем другие слова:
- Не помню. Пора возвращаться в зал.
Кольцо рук разомкнулось.
- Мне казалось, репутация вас не волнует.
- Репутация способна выдержать незначительный ущерб, - рассудительно заметила мисс Хатауэй, - но разбивать ее вдребезги все же не стоит.
- Раз так, идите.
Она с сожалением покинула надежное пристанище и отошла на несколько шагов.
- Беатрикс…
Беатрикс остановилась и настороженно взглянула.
- Да?
Кристофер смотрел в глаза.
- Верните кисточку для бритья.
Губы сами собой растянулись в улыбке.
- Хорошо, скоро верну, - пообещала она и удалилась, оставив любимого в одиночестве.
Глава 16
- Тетя, смотри, кто к нам пришел! - Рай радостно бежал к загону, а следом бодро семенил Альберт.
Беатрикс работала с недавно купленным конем: прежние хозяева сначала испортили его неправильной объездкой, а потом из-за невозможности справиться с ним продали. Жеребец обладал скверной привычкой вставать на дыбы и однажды едва не убил всадника, который старался научить упрямца уму-разуму. При виде мальчика и собаки конь нервно вздрогнул, однако Беатрикс ласково похлопала его по шее и пустила по кругу медленным шагом.
Рай залез на забор и удобно устроился на верхней перекладине, а пес сел рядом, положил морду на самую нижнюю планку и принялся с интересом наблюдать за происходящим.
- Альберт пришел один? - озадаченно спросила Беатрикс.
- Да. И без поводка. Скорее всего убежал из дома.
Прежде чем Беатрикс успела что-нибудь ответить, конь остановился и снова сердито встал на дыбы. Всадница ослабила повод, наклонилась, правой рукой обняла подопечного за шею, а как только тот опустился, снова послала вперед, заставив свернуть сначала вправо, потом влево, и только после этого позволила идти вперед.
- А зачем ты делаешь такие петли? - удивился Рай.
- Этому приему меня научил твой папа: чтобы конь понял, что должен работать вместе с наездником. - Не останавливаясь, она провела ладонью по блестящей гриве. - В тот момент, когда животное встает на дыбы, ни в коем случае нельзя натягивать повод: так можно опрокинуться навзничь. Я действую иначе: едва передние ноги начинают отрываться от земли, сразу приказываю двигаться быстрее. На ходу ничего плохого не случится.
- А как ты узнаешь, что он уже исправился?
- Определенный момент уловить трудно, - пояснила Беатрикс. - Надо просто терпеливо работать, и постепенно все наладится.
Беатрикс спешилась и подвела коня к ограде. Рай с интересом рассматривал великана.
- Альберт. - Беатрикс присела на корточки и заглянула в круглые карие глаза. - Скажи на милость, что ты здесь делаешь? Убежал от хозяина?
Пес ничего не ответил, а лишь дружелюбно завилял хвостом.
- Я дам ему воды, - сказал Рай. - Пусть побудет у нас хотя бы до вечера.
- Нельзя, милый. Капитан Фелан начнет беспокоиться. Надо немедленно отвести беглеца домой.
Мальчик грустно вздохнул.
- Очень хочется пойти с тобой, но надо закончить уроки. Так мечтаю знать все на свете! Тогда не надо будет читать скучные книжки и решать бесконечные задачки.
Беатрикс улыбнулась:
- Не хочется тебя огорчать, но знать все на свете невозможно.
- А мама знает. - Рай на миг задумался. - Во всяком случае, папа говорит, что надо делать вид, что так и есть, чтобы ее порадовать.
- Твой папа - самый мудрый человек на свете, - рассмеялась Беатрикс.
Проехав верхом почти полдороги до Фелан-Хауса, она вспомнила, что не переоделась, а отправилась в рабочей одежде, в бриджах и сапогах. Странный костюм, конечно, вызовет у мистера Фелана очередной приступ раздражения.
После бала в Стоуни-Кросс прошла уже целая неделя, однако за все это время Кристофер ни разу о себе не напомнил. Беатрикс, разумеется, не ожидала визита, хотя поддержание добрососедских отношений оказалось бы весьма кстати. В надежде на случайную встречу она каждый день отправлялась на прогулку, однако всякий раз напрасно.
В том, что Кристофер нисколько не интересуется ее персоной, сомнений не оставалось. Следовательно, признание в склонности к воровству оказалось грубым просчетом: самонадеянно сравнивать свою глупую слабость с его проблемами.
- Знаешь, недавно я поняла, что больше его не люблю, - поделилась она с Альбертом на подступах к дому. - И сразу стало так легко, так спокойно! Больше не дрожу от мысли о встрече. Наверное, равнодушие доказывает, что чувство было просто мимолетной влюбленностью. Да, растворилось как дым. Теперь мне абсолютно безразлично, чем он занимается и на ком женится. Свобода! - Она посмотрела на молчаливого слушателя, поняла, что доводы малоубедительны, и тяжело вздохнула.
Подъехав к парадной двери, мисс Хатауэй спешилась и отдала повод подбежавшему груму, на лице которого было написано крайнее изумление.
- Будьте добры, держите коня наготове. Я на минуту. Пойдем, Альберт.
Дверь открыла миссис Клокер. Костюм барышни едва не сразил почтенную экономку наповал.
- Право, мисс Хатауэй… - Матрона замялась, не находя слов. - Вы одеты…
- Да-да, прошу простить. Знаю, что выгляжу непрезентабельно, но очень спешила. Альберт явился в Рамзи-Хаус, и я привела беглеца обратно.
- Спасибо, - рассеянно поблагодарила миссис Клокер. - Честно говоря, даже не заметила его отсутствия. Сейчас, когда хозяин не в себе…
- Не в себе? - Беатрикс мгновенно встревожилась. - Что это значит?
- Не имею права говорить.
- Еще как имеете! Мне можно доверять: сплетничаю исключительно с животными. Капитан Фелан заболел? Что-то случилось?
Экономка перешла на шепот:
- Три ночи назад мы учуяли дым. Оказалось, что хозяин напился в стельку и бросил в камин военный мундир вместе с медалями! Медали, к счастью, удалось спасти, а вот красивый костюм пропал. После этого господин заперся в своей комнате и принялся опустошать бутылку за бутылкой не переставая. Мы разбавляем бренди, насколько возможно, но… - Она беспомощно пожала плечами. - Он ни с кем не разговаривает, не прикасается к еде. Вызвали доктора, однако он отказался от осмотра. Вчера пригласили пастора, так бедняге пришлось уносить ноги, пока цел. Остается одно - послать за миссис Фелан.
- За матушкой?
- Упаси Боже! Нет, конечно. За младшей миссис Фелан. Мать здесь ничем не поможет.
- Да, вызвать Одри - разумное решение. Она спокойна и рассудительна, а к тому же хорошо знает мистера Фелана.
- Проблема в том, что раньше чем через два дня она не приедет… а я боюсь…
- Чего?
- Утром хозяин потребовал бритву и горячую ванну. Мы очень испугались, но отказать не решились. Как бы он себе не навредил!
Два вывода напрашивались сами собой: во-первых, на подобную откровенность экономка могла отважиться только в крайнем отчаянии, а во-вторых, Кристофер чувствовал себя очень и очень плохо.
Сердце заныло, словно пытаясь принять на себя часть чужой боли. Все рассуждения насчет вновь обретенной свободы и избавления от влюбленности оказались пустыми, абсурдными. На самом деле любовь едва не сводила с ума. Требовалось немедленно придумать какие-то умные, необходимые слова, способные принести успокоение. А главное, хотелось оказаться рядом, и для достижения важной цели годились любые средства.
- Миссис Клокер, - осторожно заговорила Беатрикс, - а что, если… возможно ли, чтобы вы не заметили, как я поднимусь наверх?
От неожиданности экономка растерялась.
- Право, я… видите ли, мисс Хатауэй, боюсь, это небезопасно и неблагоразумно.
- В моей семье всегда считалось, что перед лицом огромных, на первый взгляд неразрешимых проблем лучшие варианты приходят вовсе не в благоразумные головы.
Экономка хотела возразить и даже открыла рот, однако передумала: помолчала пару мгновений, после чего выступила с деловым предложением:
- Если что, кричите. Мы сразу придем на помощь.
- Благодарю. Уверена, что справлюсь.
Беатрикс вошла в дом и направилась к лестнице. Альберт не отставал, и пришлось напомнить о правилах поведения.
- Нет, милый, нельзя. Оставайся здесь, внизу.
- Пойдем, Альберт, - позвала миссис Клокер. - У кухарки наверняка найдется что-нибудь вкусное.
Пес с готовностью изменил направление и с довольным видом потрусил на кухню.
Беатрикс медленно поднималась по лестнице, с грустью размышляя о том, сколько раз приходилось помогать раненым животным. Но как же проникнуть в тайну человеческой души?
Подошла к двери и негромко, но настойчиво постучала. Ответа не последовало, и она решилась войти.
Комната удивила ярким светом: августовское солнце не стесняясь врывалось сквозь незанавешенные окна; в золотых лучах плавали крошечные пылинки. Воздух пропитался запахом алкоголя, дыма и мыла. В углу стояла переносная ванна, и от нее к кровати прямо по ковру тянулись мокрые следы.
Кристофер полулежал в разобранной постели, опираясь спиной на беспорядочную гору подушек и крепко сжимая в руке бутылку бренди. Нежданную гостью он встретил равнодушным, пустым взглядом, однако уже в следующую секунду на лице отразилась работа мысли.
Костюм джентльмена ограничивался желто-коричневыми брюками, застегнутыми лишь частично. Стройная мускулистая фигура напоминала золотистую дугу. На загорелой коже резко выделялись светлые красноватые шрамы… треугольный след от удара штыком на плече, несколько отметин от шрапнели на руке и груди, небольшое круглое углубление в боку - должно быть, пулевое ранение.
Кристофер медленно приподнялся, поставил бутылку на стол. Спустил на пол босые ноги и сел, продолжая смотреть, словно в стену. Волосы еще не высохли после ванны и отливали бронзой. Широкие плечи перетекали в сильные, с рельефной мускулатурой руки.
- Зачем вы здесь? - Голос звучал хрипло, сказалось долгое молчание.
Беатрикс с трудом отвела зачарованный взгляд от блестящей поросли на груди.