- Не думаю, что имеет смысл терзать себя сожалением и раскаянием, - тихо заговорила она. - Но мое мнение роли не играет. Тебе предстоит самому прийти к подобному выводу. Жестокий выбор пришлось сделать не по своей воле, а теперь остается лишь ждать, пока боль утраты притупится.
- И сколько же ждать? - горько уточнил Кристофер.
- Не знаю, - честно призналась Беатрикс, - но впереди еще целая жизнь.
Он язвительно рассмеялся:
- Чертовски долго.
- Понимаю, что ты несешь ответственность за то, что произошло с Марком. Но все, что кажется греховным, уже обрело прощение. Да-да, - настойчиво подтвердила она, когда он покачал головой. - Любовь прощает все. И потому многие… - Она замолчала, заметив, как он внезапно вздрогнул.
- Что ты сказала?
Только сейчас Беатрикс поняла, какую ужасную ошибку допустила, и резко отдернула руку.
Кровь застучала в висках, сердце заколотилось с безумной силой, в глазах потемнело. Не задумываясь, она спрыгнула с кровати и устремилась к двери.
Тяжело дыша, остановилась и обернулась.
Кристофер смотрел странными, полубезумными глазами.
- Я так и знал, - пробормотал он.
Она подумала, что сейчас наступит возмездие, и решила не дожидаться продолжения.
Страх придал движениям стремительность испуганного зайца. Беатрикс бросилась бежать, стремительным движением распахнула дверь и метнулась к главной лестнице. Сапоги неуклюже застучали по ступенькам.
Кристофер замер на пороге и окликнул - нет, грозно прорычал ее имя.
Беатрикс не остановилась ни на миг, понимая, что от преследования его удерживает лишь отсутствие одежды.
Внизу, в холле, застыла изумленная и взволнованная миссис Клокер.
- Мисс Хатауэй? Что…
- Кажется, сейчас он покинет свою комнату и спустится, - торопливо ответила Беатрикс, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. - Мне пора домой.
- Неужели… разве вы…
- Если мистер Фелан прикажет седлать коня, - с трудом переводя дыхание, попросила Беатрикс, - постарайтесь делать это как можно медленнее.
- Да, но…
- До свидания!
Она взлетела на спину своего необъезженного жеребца и помчалась прочь.
Глава 17
Беатрикс устремилась в единственное надежное убежище - туда, где никто не сможет ее найти.
Увы, она надеялась спрятаться от Кристофера в том самом месте, куда так мечтала его привести. К тому же сомнений не оставалось: скрываться вечно не удастся. Рано или поздно придется отвечать за свои действия.
Однако выражение лица капитана Фелана в то мгновение, когда он обнаружил обманщицу, заставляло всеми силами оттягивать час расплаты.
Очертя голову мисс Хатауэй прискакала в дальний конец поместья лорда Уестклифа, в свой тайный дом, привязала коня и по узкой лестнице поднялась в небольшую комнату на башне. Мебель здесь состояла из двух потертых кресел, древнего дивана с низкой спинкой, не совсем устойчивого стола и остова кровати возле стены. Новая хозяйка содержала жилище в безупречной чистоте, а стены украсила собственными рисунками с изображением любимых пейзажей и животных.
На подоконнике стояла тарелка со свечными огарками.
Беатрикс открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, и принялась ходить от стены к стене, размышляя от страха вслух.
- Наверное, он меня убьет. И все же это лучше, чем испытывать неприкрытую ненависть. Быстро задушит, и дело с концом. Хорошо было бы самой себя задушить и избавить человека от неприятных впечатлений. Или выброситься из окна? Ах, и зачем только я писала эти ужасные письма? Что мешало вести себя честно? Наверное, он уже приехал в Рамзи-Хаус и ждет меня там… А вдруг…
Она замолчала и замерла. Снаружи донесся звук. Собачий лай. Осторожно выглянув в окно, Беатрикс без труда узнала знакомое лохматое создание. Альберт. А в следующее мгновение к дому подъехал и сам капитан Фелан. Спешился и привязал коня рядом с норовистым жеребцом, на котором примчалась беглянка. Все-таки он сумел ее найти.
- О Боже! - воскликнула Беатрикс, побледнев от ужаса. Отошла от окна и прижалась спиной к стене, словно узница, ожидающая жестокой казни. Момент казался самым страшным в жизни, а если учесть, какие испытания выпадали на долю семейства Хатауэев, подобное утверждение значило немало.
Не прошло и нескольких секунд, как Альберт ворвался в комнату и бросился к любимой подруге.
- Значит, это ты его привел, да? - яростно зашептала Беатрикс. - Предатель!
Пес с виноватым видом подошел к креслу, запрыгнул и улегся, положив морду на лапы. Лишь уши настороженно навострились: на лестнице послышались ровные шаги.
Нагнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкую средневековую притолоку, Кристофер переступил порог, выпрямился, осмотрел комнату и лишь после этого остановил на Беатрикс разгневанный взгляд человека, чье терпение окончательно лопнуло.
Мисс Хатауэй пожалела, что не склонна к обморокам, как некоторые молодые утонченные леди. В подобной ситуации потеря сознания оказалась бы славным, чрезвычайно удобным выходом.
Но как бы ни старалась она призвать на помощь женскую слабость, ум упрямо сохранял ненужную ясность и отвратительную устойчивость.
- Простите, - хрипло пробормотала она.
Ответа не последовало.
Кристофер подошел медленно и осторожно, словно боялся, что беглянка снова попытается улизнуть, и крепко схватил за руки, лишив возможности двигаться.
- Объясни, зачем ты все это сделала, - произнес он тихим, странным голосом, полным не то ненависти, не то ярости. - Да перестань же, черт возьми, плакать! Это была игра? Просто хотела помочь Пруденс?
Беатрикс всхлипнула и отвела взгляд.
- Нет, это не было игрой. Пру показала твое письмо и заявила, что отвечать не собирается. А я почувствовала, что нужно ответить, потому что написано было как будто специально для меня. Думала, что заменю ее один-единственный раз. Но ты написал снова, и я позволила себе еще раз и еще…
- Что там было правдой?
- Все, - уверенно заявила Беатрикс. - Кроме имени Пруденс в конце, каждая буква настоящая. Если ни во что не веришь, то поверь хотя бы в это.
Кристофер долго молчал, и с каждой секундой его дыхание становилось тяжелее, а взгляд напряженнее.
- Почему же ты внезапно прекратила переписку?
Она чувствовала, с каким трудом дался простой вопрос.
Но, видит Бог, ответ тоже требовал немалых душевных сил!
- Потому что стало невыносимо больно. Слова слишком много значили. - Несмотря на слезы, она заставила себя продолжать. - Я полюбила тебя, хотя знала, что никогда не смогу рассчитывать на взаимность. Я не могла больше изображать Пруденс. Так тебя любила, что…
Слова как-то странно смазались.
Сквозь туман губы ощутили горячее прикосновение. Что это значит? Что ему нужно? Что… Мысли окончательно запутались, и Беатрикс оставила напрасные попытки что-нибудь понять.
Кристофер обнял, прижал к груди, и она доверчиво прильнула, потрясенная до глубины души. Он жадно, властно целовал, проглатывая беспомощные рыдания. То, что происходило в этот невероятный миг, не могло быть правдой, и все же чувства подсказывали, что и запах, и тепло, и искренность настоящие. Объятие стало крепче, и дыхание давалось с трудом. Ну и что? Блаженство поцелуя пронзило, опьянило, и едва он отстранился, Беатрикс застонала от одиночества и тоски.
Кристофер посмотрел в глаза.
- Любила? - хрипло переспросил он. - В прошедшем времени?
- В настоящем, - честно ответила она.
- Но ведь ты сама просила тебя разыскать.
- Эту записку послала по ошибке.
- Послала - значит, хотела встречи?
- Да.
Из глаз снова полились слезы. Он склонился и прижался губами к ручейкам на щеках, как будто хотел выпить соленое горе.
Серые глаза продолжали пристально смотреть, но холодный блеск металла неожиданно сменился бархатистой мягкостью тумана.
- Я люблю тебя, Беатрикс.
Кажется, она все-таки тоже способна падать в обморок.
Состояние определенно напоминало полуобморочное: колени ослабли, а голова безвольно склонилась.
Кристофер осторожно опустился вместе с ней на потертый ковер, подложил под голову теплую ладонь и снова накрыл губы поцелуем. Не в силах сдержать желание, Беатрикс отвечала с беспомощной откровенностью. Ноги переплелись, и его бедро настойчиво проникло в развилку ее бедер.
- Я думала, ты меня возненавидишь… - Слова вырвались почти бессознательно.
- Никогда. Можешь убежать на другой конец земли. Нет на свете такого места, где бы я тебя не разыскал. Остановить меня не смогут даже самые жестокие обстоятельства.
Она дрожала, ощущая, как горячие пальцы расстегивают одежду, скользят по коже. Грудь потяжелела, а вершинки напряглись от прикосновения.
- Думала, ты меня убьешь, - с трудом произнесла она.
Он слабо улыбнулся:
- Нет, вовсе не к этому я стремился. - Губы снова вернулись к губам, к жадному, голодному поцелую. Он расстегнул бриджи, погладил ее живот. Рука настойчиво проникла ниже, а пальцы нежно, с неутолимым любопытством исследовали интимный уголок.
- Кристофер, - жалобно пробормотала Беатрикс и попыталась расстегнуть его брюки, однако он сжал запястье.
- Я слишком долго ждал и не могу себе доверять.
Беатрикс уткнулась пылающим лицом в шею, в расстегнутый ворот рубашки.
- Хочу быть твоей.
- Ты и так моя, да хранит тебя Господь.
- Значит, люби меня. - Она принялась покрывать шею лихорадочными поцелуями. - Люби меня…
- Тише, - шепотом остановил Кристофер. - Я и так едва сдерживаюсь, не могу взять тебя здесь: это неправильно, плохо. - Не переставая интимно ласкать, он поцеловал спутанные волосы. - Давай лучше поговорим. Неужели ты действительно позволила бы мне жениться на Пруденс?
- Если бы ты выглядел рядом с ней счастливым, если бы искренне хотел соединиться, то как же иначе?
- Я хотел тебя. - Сильные, властные губы вернулись к губам. - Едва с ума не сошел: я пытался найти в ней любимые черты и никак не мог. А потом начал замечать их в тебе.
- Прости…
- Надо было сразу сказать правду.
- Знаю. Но я очень боялась твоего гнева и думала, что тебе нужна мисс Мерсер. Красивая, светская, кокетливая…
- Остроумная, как кочерга.
- Но почему же тогда ты ей написал?
- Я страдал от одиночества, знал ее плохо, но отчаянно нуждался… в ком-то. А когда получил ответное письмо с рассказом об осле мистера Модсли, запахах мая и октября и прочем… сразу влюбился. Решил, что это другая сторона Пруденс, которую я просто не успел узнать. Разве могло прийти в голову, что чудесные письма написаны кем-то другим? - Он нахмурился и недоверчиво покачал головой.
Беатрикс сокрушенно пожала плечами:
- Я знала, что мои письма тебе не нужны, да и сама я не в твоем вкусе.
Кристофер легко перевернул любимую на бок и прижал к себе: возбужденное мужское естество изнывало от вожделения.
- Чувствуешь? Разве это не свидетельствует об обратном?
Жар напряженного тела лишал способности думать и рассуждать, пьянил, доводил до безумия. Беатрикс прикрыла глаза, уткнулась в неожиданно ставшее родным плечо и спрятала лицо.
- Ты считал меня странной, - пробормотала она глухим, сдавленным голосом.
Он провел губами по шее и добрался до уха.
- Ты очаровательная и любимая. - В нежном шепоте послышалась улыбка.
Она улыбнулась в ответ и тут же вздрогнула от новых ощущений. Кристофер снова оказался сверху и развел бедром ноги, зажег кровь бесконечными нетерпеливыми поцелуями, принялся ласкать сильными мозолистыми руками - руками солдата. Бриджи мешали; резким движением он сдернул их и обнажил женственные молочно-белые бедра.
Ладонь проникла в таинственную развилку, и оба задышали быстрее. Пальцы гладили, раздвигали интимные складки, отыскивая вход в заветную глубину.
Беатрикс лежала неподвижно, пораженная неведомыми ощущениями, и лишь сумасшедшее биение сердца выдавало волнение. Вот палец проник еще дальше, и давление превратилось в испытание терпения и готовности к переменам. Кристофер склонил голову и провел губами по плавным холмам груди, настойчиво подбираясь к вершинке. Теперь рот и рука действовали в едином ритме - дразнили, требовали, умоляли, обещали…
Беатрикс едва выдерживала стремительно нарастающее напряжение. Волна невообразимого наслаждения захлестнула и понесла на гребне в сияющую звездную даль. С тихим стоном вырвались бессвязные слова:
- Кристофер… не могу…
- Не сопротивляйся, - шепнул он в разгоряченную кожу. - Уступи, отдайся.
И продолжал гладить смело и чувственно, поднимая возлюбленную все выше и выше. Неопытное тело страстно отвечало на новые впечатления. Беатрикс запустила пальцы в густые волнистые волосы и жадно приникла губами к пылающим губам. Ни на миг не прерывая дерзкие ласки, Кристофер с готовностью выпил стоны и вздохи.
Восторг отступал медленно, лениво, оставляя взамен легкую дрожь и ощущение восхитительной слабости. Наконец Беатрикс пошевелилась, открыла глаза и обнаружила, что почти раздетой лежит на полу, в объятиях любимого человека. Удивительный, неожиданный, опасный миг. Слегка повернув голову, она увидела Альберта: вполне довольный жизнью, верный товарищ сладко спал в кресле и ничуть не интересовался происходящими рядом событиями.
Кристофер продолжал мягко ласкать; прикосновения стали нежными, успокаивающими, едва ли не благоговейными.
Беатрикс перевела взгляд с собаки на хозяина. Смуглая кожа блестела от пота, напоминая отполированную бронзу, и от этого мужественное, четко очерченное лицо казалось чеканным. Восхищенное выражение слегка удивило: можно было подумать, что тело ее создано из какой-то драгоценной, невиданной прежде субстанции. Вот он поцеловал запястье - внутреннюю сторону, где бьется пульс, - и прижал кончик языка к тонкой голубоватой жилке. Близость поражала новизной и одновременно казалась столь же необходимой, как дыхание и стук собственного сердца.
Беатрикс поняла, что больше не хочет покидать кольцо надежных ласковых рук и мечтает лишь об одном: навсегда остаться рядом.
- Когда мы поженимся? - лениво поинтересовалась она.
Кристофер провел губами по щеке и обнял еще крепче. Но не произнес ни слова.
Беатрикс удивленно подняла голову. Молчание обдало холодом.
- Мы ведь собираемся пожениться, правда?
Кристофер заглянул в растерянное лицо.
- Трудный вопрос.
- Ничего подобного, выбор невелик. Ответа всего два: да или нет!
- Не могу жениться, пока не уверюсь в том, что это пойдет тебе на пользу.
- Какие сомнения?
- Сама знаешь.
- Ничего не знаю!
Кристофер криво улыбнулся.
- Приступы безотчетной ярости, кошмары, странные видения, запои… Как по-твоему - мужчина с подобной характеристикой годится в мужья?
- Но ведь ты собирался жениться на Пруденс! - возмущенно воскликнула Беатрикс.
- Нет, не собирался. Я не обрек бы на мучения ни одну женщину, а уж тем более ту, которую люблю больше жизни.
Беатрикс отстранилась, села и принялась приводить в порядок растерзанную одежду.
- И сколько же предлагаешь ждать? Согласна, ты не совершенство, и все же…
- "Не совершенство" - это лысина или следы от оспы на лице. Мои проблемы несравнимо серьезнее и опаснее.
Беатрикс заговорила торопливо, взволнованно:
- Все в нашей семье имеют недостатки, но все же женятся и выходят замуж по большой любви - тоже за далеко не безупречных людей. Каждый имеет право на счастье.
- Мое чувство слишком велико, чтобы рисковать благополучием и безопасностью той, которую считаю единственной на свете.
- Напротив, постарайся любить так, чтобы жениться, несмотря на все препятствия.
Кристофер нахмурился.
- Согласись: было бы значительно проще получить желаемое, не задумываясь о возможных последствиях. Ты нужна мне всегда, постоянно, каждую минуту, днем и ночью. Я хочу видеть тебя рядом с раннего утра до позднего вечера, прижимать к груди во сне. Я нуждаюсь в твоей любви, как в дыхании, а может быть, и больше, но не имею права нанести даже малейшего вреда, да еще и собственными руками.
- Ты никогда не сделаешь мне больно; инстинкт не позволит.
- Разве можно доверять инстинктам безумца?
Беатрикс грустно покачала головой.
- Ты готов принять мои проблемы, но не позволяешь мне разделить твои. Значит, не доверяешь? - В ее вопросе прозвучало неприкрытое отчаяние.
- Дело вовсе не в тебе, и ты прекрасно это знаешь. Если я и не доверяю, то только самому себе.
Нервы не выдержали, и она горько расплакалась. Ну почему, почему в жизни столько несправедливости? Почему счастье так неуловимо и обманчиво?
- Беатрикс! - Кристофер встал на колени и обнял ее, словно ребенка. Она окаменела. - Иди ко мне, - шепнул он на ухо.
- Если не поженимся, то когда и где я смогу с тобой встречаться? - спросила она, жалобно всхлипнув. - Во время визитов, под присмотром родственников? На прогулке? На редких тайных свиданиях?
Кристофер провел ладонью по спутанным волосам и заглянул в полные слез глаза.
- И все же это больше, чем прежде.
- Может быть, и больше, но все равно недостаточно. - Беатрикс доверчиво прильнула. - Ни капельки тебя не боюсь. - Подтверждая свои слова, она сжала на спине рубашку и слегка потянула. - Я люблю тебя, ты любишь меня, и единственное, что нас разделяет, - это твое упрямство. Никогда не поверю, что человек выжил в страшных битвах, перенес столько мучений и боли всего лишь ради того, чтобы вернуться домой и…
Он приложил палец к обиженно надутым губам.
- Подожди, дай подумать.
- О чем же здесь думать?
- Беатрикс! - властно остановил он.
Она посмотрела в серьезное лицо и замолчала.
Кристофер погрузился в размышления, но, судя по всему, удовлетворительное решение давалось с трудом.
В наступившей тишине Беатрикс склонила голову на теплое, широкое, надежное плечо, словно специально скроенное с расчетом на нее. Захотелось прижаться теснее, ощутить рельефную мускулатуру на груди. Она устраивалась до тех пор, пока не почувствовала уже знакомых признаков откровенного мужского вожделения. Тело жаждало близости, единства, слияния. Губы сами собой потянулись к бронзовой шее.
Кристофер по-хозяйски положил ладонь на ее бедро и снисходительно усмехнулся:
- Немедленно прекрати ерзать. Разве можно думать в таких условиях?
- А разве ты еще не закончил?
- Нет. - Он с улыбкой поцеловал ее в лоб. - Слушай внимательно: если мы с тобой поженимся, то мне придется постоянно защищать собственную супругу от самого себя. А ведь главное в жизни - это твое счастье.
- Если… - Беатрикс попыталась возразить, однако Кристофер бережно прикрыл ее рот рукой и заставил замолчать.
- Какие бы блистательные идеи относительно брака ни проповедовала твоя семья, я придерживаюсь традиционных взглядов. Муж - главный в доме и отвечает за все.
- О, разумеется, - согласилась Беатрикс с подозрительной поспешностью. - У нас тоже все так считают.
Кристофер скептически прищурился.