Глава 4
– Лекс? – Хм? – Вставай.
Лекси потянулась, все еще не желая возвращаться в реальность. В стране грез она лежала на теплом песке, слышала гул волн, наползающих на берег. Возле нее был мужчина. Он крепко держал ее в своих объятиях и жарко целовал, постепенно растапливая лед печали. Лекси открыла глаза и увидела размытый силуэт Ксенона, склонившегося над ней. Она с ужасом поняла, что мужчиной из ее сна был он. Конечно же это был Ксенон.
Все еще не проснувшись до конца, Лекси взяла очки с прикроватного столика. Как только она надела их, мир вокруг стал четким. Она находилась в розовой спальне – прекрасной комнате, оформленной в нежных пастельных тонах, с огромными окнами, выходящими в парк. На самом деле Лекси никогда раньше здесь не спала, но почему-то даже эта комната была наполнена воспоминаниями, которые хотелось забыть. На этой вот мягкой кровати они с мужем когда-то занимались любовью. Вот на том вельветовом кресле страсть застала их врасплох. Как и на этом ковре. По правде говоря, они занимались любовью во всех комнатах этого дома.
"И вчера мы почти сделали это снова".
Вспомнив непродолжительное эротическое сумасшествие, Лекси вздохнула. Ее сердце стало учащенно биться, а кровь закипела. Она не должна была позволять этому так далеко зайти, не должна была показывать Ксенону, что она все еще желала его. Но как Лекси могла не желать его, когда он был таким прекрасным? Даже сейчас она думала о наслаждении, которое он ей дарил, когда они были вместе. Ей нужно вспомнить о боли. Нужно окружить себя воспоминаниями о том, сколько страданий он причинил ей. Лекси отбросила с лица взлохмаченные после сна волосы, стараясь не обращать внимания на сильные, мускулистые бедра Ксенона, находящиеся так близко к ней.
– Сколько сейчас времени?
– Семь часов. Ты довольно долго спала. – Муж посмотрел на нее, сонную и растрепанную. – Ты хочешь переодеться к ужину?
Конечно же она собиралась переодеваться, но тот факт, что Ксенон невзначай напомнил об этом, разозлил ее. Он родился в богатой семье, члены которой переодеваются к ужину и едят за одним столом. Когда Лекси впервые встретила его мать, она ошибочно подумала, что, раз уж они находятся на прекрасном греческом острове, вполне можно прийти на семейный ужин в джинсовой юбке и футболке. Это было огромной ошибкой. Ее свекровь была одета в шелка и жемчуга. Она окинула невестку холодным взглядом, пронзившим Лекси до самых костей, несмотря на жаркий день.
Лекси мрачно посмотрела на мужа, с ужасом понимая, что ей снова придется столкнуться с разочарованием его семьи. Его мать была холодна к ней с самого начала их семейной жизни. А как она будет вести себя с ней теперь, после того, как Лекси ушла от ее любимого сына?
– Я хотела бы знать наши дальнейшие планы, – сказала она. – Когда мы отправляемся на Родос?
– Так не терпится вернуться туда, Лекс? – В глазах Ксенона загорелись игривые огоньки.
– Не особенно. Но чем быстрее все это начнется, тем быстрее я смогу забыть об этом инциденте.
Лекси присела на край кровати, задумавшись на мгновение, звучали ли ее слова достаточно правдоподобно. Подойдя к туалетному столику, она взяла расческу.
– Я не могу поверить, что снова оказалась в этом проклятом доме, – пробормотала Лекси, посмотрев на свое уставшее лицо в зеркале.
– Не можешь поверить? – Ксенон наблюдал за тем, как она стала проводить расческой по своим густым белокурым волосам, и осознал, как ему не хватало вот такой повседневной близости в семейной жизни.
Он скучал по тем временам, когда они могли, не произнося ни слова, понимать друг друга. Он только сейчас осознал, что тосковал по всему этому с огромной силой. Может, именно поэтому следующие слова так неожиданно сорвались с его губ.
– Я подумал, что, может, ты захочешь дать нашему браку еще один шанс? Разве ты никогда не думала об этом, Лекс?
Она замерла. Это был весьма необычный вопрос, и Лекси хотела отделаться шуткой. Но что-то в его глубоких, чарующих голубых глазах остановило ее. Она поняла, что не может позволить гордости и дальше управлять ее жизнью. Ее брак закончился плохо, но это не значит, что она должна поставить на себе крест. Когда-то Лекси любила Ксенона. Любила настолько, что долгое время ходила с глупой улыбкой, чувствуя легкое головокружение, будто заболела лихорадкой, от которой не существует лекарства.
Но прошло уже столько времени, и Лекси трудно было рационально оценить прошлое.
– Нет, я не думала об этом, – ответила Лекси. – Даже несмотря на то, что жизнь без тебя была трудной. Довольно долгое время, если честно. Ты яркая личность, после твоего ухода мир кажется пустым. Но наш брак был ошибкой, Ксенон. Ты ведь это понимаешь.
Он внимательно смотрел на Лекси, и его следующие слова, казалось, исходили из каких-то темных, неизвестных глубин его души.
– Из-за ребенка. – Вот. Он наконец сказал это.
Признал то, о чем слишком больно было говорить раньше. Прошло уже два года после трагедии, и Ксенон думал, что время поможет излечить раны, поэтому не был готов к боли, которая охватила его.
Лекси увидела, как он переменился в лице, и почувствовала отчаяние, раздиравшее ее на части. Расческа выскользнула из рук и с грохотом упала на туалетный столик. Так хорошо ей знакомое чувство беспомощности и отчаяния завладело всем телом. Лекси все еще чувствовала вину за боль, которую причинила мужу, когда не смогла выносить их ребенка. Из-за ее неуверенности в себе и его постоянной занятости на работе они прекратили общаться. Первый выкидыш оставил после себя пустоту, второй ознаменовал конец. Она никогда не забудет выражения лица Ксенона в тот момент, когда он наконец-то появился в больнице. Он напряженно и неподвижно сидел в палате, возле ее кровати, не в состоянии поднять на Лекси глаза.
Но зачем ранить мужа еще сильнее, напоминая ему о том темном времени в их семейной жизни? Ведь ничего уже не изменишь, верно?
Лекси сцепила пальцы в замок и, посмотрев на свои руки, в очередной раз подумала, что никогда не сможет подержать своего ребенка.
– Я не хочу об этом говорить.
– Почему? – Голос Ксенона задрожал. – Лекс, посмотри на меня. Пожалуйста.
Она подняла на него глаза и поняла, что не может вынести его мрачного взгляда. Почему он решил поднять эту тему именно сейчас? Ксенон словно хотел потревожить старые шрамы, нанести еще более глубокую рану, которая никогда не заживет.
– Потому что уже слишком поздно, – ответила она, намертво вцепившись в край туалетного столика, нуждаясь в этой маленькой поддержке, без которой просто упадет.
Ксенон упрямо закачал головой, не отводя от нее взгляда. После двух лет он наконец смог испытать облегчение.
– Ты не думаешь, что настало время нам поговорить откровенно? Поговорить о том, о чем мы раньше молчали? Ты ведь не могла выносить мои прикосновения после второго выкидыша, не так ли, Лекс? Ты не хотела, чтобы я вообще подходил к тебе близко.
Лекси отошла от туалетного столика и остановилась напротив огромного окна в сад, создавая между ними необходимое для нее расстояние. Ей хотелось, чтобы боль прекратилась.
Она смотрела на то, как летний день отступает, оставляя за собой тени, которые находили отклик в темноте ее сердца.
– Потому что я видела это выражение в твоих глазах!
– Какое выражение?
– Какое выражение? Ты спрашиваешь, какое выражение? Ты прекрасно знаешь, о чем я! Выражение разочарования. Я снова подвела тебя, но на этот раз по-крупному. Конечно же я всегда понимала, что не подхожу на роль идеальной жены, но в этот раз ты не мог меня простить, не так ли? – Она взволнованно хватала ртом воздух. – Я подвела тебя. Ты женился на мне, чтобы я смогла родить тебе наследников, но слишком поздно понял: я слаба и недостойна, чтобы выполнить свое "предназначение"!
– Прекрати приписывать мне то, чего я никогда не говорил!
Лекси покачала головой, затем прикоснулась лбом к холодной поверхности стекла, которая тут же запотела от ее дыхания.
– Даже не говори, что ты так не думал, Ксенон, я все равно тебе не поверю. Я не виню тебя и даже могу понять, почему ты так себя чувствовал.
– Можешь понять? – в замешательстве спросил он. – Ты что, теперь умеешь читать мысли, помимо всего прочего?
– Сам подумай, – произнесла Лекси, не обращая внимания на его сарказм. – Ты всю свою взрослую жизнь старался восстановить финансовую империю семьи Канеллис. Тебе нужен сын и наследник, которому ты передашь все, что создал, и который продолжит твое дело. Семья будет всегда стоять для тебя на первом месте. – Она сделала глубокий вздох. – Мы оба это знаем.
После ее пламенной речи настала тишина. Лекси и не ожидала, что Ксенон начнет отрицать ее слова, но то, что он никак на них не отреагировал, причинило ей боль. Впервые за долгое время ей захотелось заплакать. Но она никогда не плакала в присутствии другого человека, потому что знала: слезами горю не поможешь, а люди решат, что она слабая.
Закатное солнце постепенно оставляло за собой сумеречные тени. Лекси заметила, как на улицах стали загораться огни, один за другим. Молодая парочка проходила мимо, держась за руки и радостно смеясь. Казалось, мир насмехается над Лекси, показывая ей то, что она потеряла. Иногда этот мир очень жесток. Но Лекси должна помнить: она старается ради своего брата Джейсона. Лекси хотела дать младшему брату еще один шанс встать на правильный путь. И если получится так, что они с Ксеноном смогут попрощаться на хорошей ноте, это будет только приятным бонусом.
"Все будет хорошо до тех пор, пока ты не начнешь забывать, что прошлого не вернуть".
– Я думаю, тебе нужно поесть, – произнес Ксенон, отвлекая Лекси от мыслей, в которые она была погружена.
Лекси повернулась к нему и заметила, что муж продолжал внимательно наблюдать за ней.
– Я не уверена, что хочу сейчас есть.
– О нет, – серьезно заявил он. – Я не могу позволить, чтобы ты упала в обморок, когда мы прибудем на Родос. Ты должна поесть, Лекс. Или же мне нужно самому накормить тебя из ложки?
Ей хотелось с ним поспорить, но она прекрасно понимала, что Ксенон прав. Голод только запутает ее мысли, а этого Лекси не могла себе позволить. Она тяжело вздохнула.
– Хорошо, я поем. Но я не хочу идти в какой-нибудь пафосный ресторан. Я не хочу наряжаться и выставлять себя на всеобщее обозрение. – Она устало улыбнулась. – Сейчас я уже не горю желанием привлекать ненужное внимание.
Ксенон посмотрел на ее волосы:
– Поэтому ты больше не рыжая?
– Отчасти. Еще потому, что я устала ходить каждые шесть недель к стилисту, чтобы подкрашивать корни.
– Так часто?
Она улыбнулась еще шире:
– А ты не знал? Волосы не становятся блестящими и ухоженными магическим образом, что бы там ни показывали в рекламах.
– А очки? Ты их носишь, чтобы никто тебя не узнал?
– Нет. Я ношу очки, потому что они помогают мне в ювелирной работе.
Лекси задумалась о том, нравятся ли Ксенону ее стильные очки или нет, но потом поняла, что его мнение не имеет значения. Ей нравились эти очки, а это самое главное. Она чувствовала себя защищенной, прячась за линзами. Они придавали ей серьезный вид, и такой образ больше подходил ее внутреннему состоянию.
– К тому же я постоянно теряла свои линзы.
– Можешь мне об этом не напоминать, – ответил он. – Я провел, наверное, половину своего времени на четвереньках в поисках этих дурацких линз. – Затем он медленно улыбнулся. – Но мне нравилось быть с тобой на полу, когда мы были заняты совершенно другим делом.
Их взгляды встретились.
– Ксенон, не надо.
– Что не надо?
– Прекрати ворошить прошлое. В этом нет никакого смысла.
– Хорошо. – Он поднял руки, в шутку показывая, что сдается. – Не говорить о прошлом – понятно. Просто спустись к ужину, когда переоденешься, я что-нибудь приготовлю.
– Ты? – Лекси в замешательстве моргнула. – Я правильно услышала? Ксенон Канеллис что-нибудь приготовит? Ты ведь даже не знаешь, как себя вести на кухне, кроме как добраться до телефона и позвонить в ближайший ресторан с доставкой.
– Хочешь поспорить?
– Нет, я думаю, лучше мне оставить все игры с огнем для своего брата. – Затем Лекси нахмурилась. – Или надеюсь, что нет. Так что у нас в меню? Блюда из индийского ресторана?
– Подожди и узнаешь, – уверенно заявил Ксенон и вышел.
Лекси не двигалась, наблюдая за тем, как закрывается дверь за мужем. Ей хотелось прокрутить в голове их разговор снова и снова.
"Он думал о том, чтобы дать нашему браку второй шанс".
Но, как она уже сказала, нет никакого смысла ворошить прошлое. Лекси направилась в ванную комнату, уверяя себя, что холодный душ поможет ей выбросить из головы его слова. Затем она надела джинсы и, посмотрев на свое отражение в зеркале, удовлетворенно кивнула. Ксенону никогда не нравилось, когда женщина носила джинсы, он утверждал, что это настоящее преступление – прятать прекрасные ножки.
Если ее ноги сейчас будут полностью прикрыты, Ксенон не сможет на них смотреть голодным взглядом. В довершение Лекси надела огромную, мешковатую черную футболку с изображением большого леденца, украшенного стразами.
Ксенон накрыл стол в саду и даже зажег маленькие фонарики, развешанные среди цветов и деревьев. Лекси была приятно удивлена его стараниями. Он удосужился зажечь фонарики? А что потом? Ксенон узнает, что еда продается в магазинах и за ней нужно периодически ходить?
Лекси была рада убедиться в том, что его властная, мужественная натура никуда не улетучилась.
– Что за ужас на тебе надет? – возмущенно спросил он.
Лекси провела пальцем по стразам на футболке:
– Ты про это? Такие футболки остались после нашего последнего тура, они не успели поступить в продажу. Это самый большой размер. Если ты заинтересовался, я могу и тебе прислать такую. У меня дома их еще много.
Ксенон улыбнулся, разливая по бокалам вино, затем передал один бокал ей:
– Соблазнительное предложение, но вынужден отказаться. А теперь ешь.
Лекси села за стол и принялась с аппетитом поглощать спагетти с незамысловатым соусом, анчоусами и оливками. Затем они попробовали охлажденный виноград с кусочками шоколада и крепкий сладкий кофе, который так нравился Ксенону. Лекси ела с охотой, с удивлением понимая, что аппетит заметно возрос. Когда звезды начали появляться на бескрайнем потемневшем небе, она почувствовала себя гораздо лучше.
Они обсуждали только посторонние темы. Ксенон рассказывал о шалостях, которые успели натворить его маленькие племянники – близнецы, живущие с родителями в Нью-Йорке; о том, что ему предложили сделать продолжение фильма "Мой сумасшедший греческий папа", но он отказался, так как не хотел возвращаться в Голливуд.
Лекси поставила на стол пустую чашку и подняла глаза на Ксенона:
– А что ты сказал своей матери?
Он только пожал плечами:
– Сказал, что ты приедешь со мной на крещение и хочешь увидеться с моей бабушкой, я не вдавался в подробности.
Она аккуратно сложила салфетку и положила ее на стол.
– И как она отреагировала?
Какое-то время Ксенон молча наливал в свою чашку кофе. То, что его мать отреагировала на его новости спокойно, вовсе его не удивило. Она никогда не хотела, чтобы он брал в жены англичанку, когда было так много молодых порядочных греческих девушек, которые бы с радостью вышли за него. Видимо, его мать все еще таила надежды, что наступит время, и он выберет для себя именно такую жену. Она не разделяла сентиментальные взгляды его бабушки на развод и семейную жизнь. Но Ксенон твердо сказал, что решение привезти Лекси на крещение не подлежит обсуждению, и потребовал понимания. Мать согласилась.
– Она приняла это как должное, – ответил Ксенон.
– Так просто?
Он возмущенно приподнял бровь:
– Моя мать не вмешивается в мою жизнь. По крайней мере, теперь.
– Или же она просто не будет высказывать свои мысли вслух.
– У большинства людей, Лекс, есть мысли, о которых они не говорят. Прямо сейчас у меня есть парочка таких.
Она встала из-за стола:
– Пожалуй, мне пора возвращаться в свою спальню.
– Мудрое решение. – Его глаза опасно заблестели. – Но по мне, весьма разочаровывающее.
Лекси смотрела на прекрасное лицо Ксенона, думая о том, что все было бы гораздо проще, если бы они только сейчас впервые встретились. Она могла бы поддаться соблазну, принять желания собственного тела. Она бы подошла к Ксенону и заключила его в объятия.
Но Лекси не сделает ничего подобного. Страх сковал ее сердце, и поэтому у их брака нет второго шанса.
Глава 5
Они молчали. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было гудение двигателя. Несколько раз Ксенон отрывал глаза от документов и проверял, удалось ли Лекси заснуть. Но она и не собиралась отдыхать. У нее на коленях лежал журнал, однако она давно уже не переворачивала страниц. Лекси выглядела бледной. Ее кожа казалась полупрозрачной, и это делало Лекси хрупкой и уязвимой. Но Ксенон знал, что она не такая. За ее деликатной внешностью скрывалась сильная натура. Таких женщин, как она, он никогда не встречал.
Ксенон снова углубился в документы, но слова сливались в одно большое пятно. Он откинул голову на спинку кресла, задумавшись о том, что прошлым вечером им удалось хоть немного поговорить о ребенке. Но он так и не получил ответы на мучившие его вопросы. Возможно, этих ответов и не существовало. Ему пора понять и смириться с тем, что уже ничего нельзя исправить.
Ксенон не мог избавиться от безумного желания к Лекси, настолько сильного, что даже сейчас он мечтал протянуть руку и прикоснуться к ней. Лекси же не подпускала его к себе. Ксенону было интересно, долго ли она сможет сопротивляться, после того как узнает, что они будут вынуждены делить постель.
Ксенон посмотрел из иллюминатора самолета.
– Только посмотри, мы уже приземляемся, – произнес он.
Лекси проследила за его взглядом и увидела прекрасный остров Родос, окруженный темными водами Эгейского моря.
– Когда ты последний раз приезжал сюда?
– Я приезжал сюда на пару дней несколько месяцев назад. Моя работа… требует много времени.
– Ничего нового, – сухо заметила Лекси. – Ты работаешь с того момента, как мы взошли на борт самолета.
Его голубые глаза загорелись.
– На это есть причина. Я пытался разгрузить график, чтобы не беспокоиться о делах во время нашего пребывания на острове.
В удивлении Лекси приоткрыла рот.
– Господи, боже мой, – пробормотала она. – А потом ты еще скажешь, что даже телефон на ночь отключишь.
– Если это завуалированный намек на то, что ты готова разделить со мной постель, то можешь считать, что я уже это сделал.
– Это не намек.
Он улыбнулся:
– Я так и думал.
Ксенон убрал документы в портфель, обещая себе, что не притронется к ним, пока они с Лекси будут на острове. Ему было сложно отказаться от работы, для него она была подобна воздуху.
Ксенону исполнилось восемнадцать, когда умер его отец, и он осознал, что их компания на грани банкротства. Такие новости тяжело принять, особенно после потери близкого человека.