Однако она должна сопротивляться.
Улыбка исчезла. Кейд посмотрел на нее сверху вниз. Судя по внезапно вспыхнувшему в его глазах огню, Джессике пришло в голову, что ночная рубашка могла задраться слишком высоко, оголив ноги.
Молча и крайне сосредоточенно Кейд протянул руку туда, где ночная рубашка перепуталась с блузкой, и принялся разматывать. Ткань с легкостью поддалась.
– Вот видишь, бессмысленно мне угрожать, потому что худшее со мной уже случилось.
– О чем это ты? – удивилась она. Как он может говорить, что с ним случилось худшее, когда она сидит, запутавшись в собственной одежде самым унизительным образом!
– Ты со мной разводишься, – тихо ответил Кейд, его лицо посуровело, словно он пожалел, что произнес эти слова.
Глава 7
Ночная рубашка высвободилась, сломанная рука попала в нужное отверстие. Рубашка с шуршанием скользнула вниз, облегая тело. Джессика одернула левой рукой подол, чтобы как следует прикрыл ноги.
Кейд наклонил голову, схватил зубами ткань блузки и, наконец, вытащил неподдающийся шов из-под гипса. Нежным движением, чтобы не сделать больно, потянул рукав и снял с нее блузку.
– Хороший портной сможет ее починить, – оценил он, положив блузку ей на колени.
– Это не я развожусь с тобой, – сказала она. – Это мы разводимся друг с другом. Разве ты не этого хотел?
Кейд нашел на полу повязку, которая поддерживала гипс, и аккуратным движением надел ее через голову Джессики.
– Судя по всему, это тебе вдруг срочно понадобился развод. Есть что-то еще, о чем ты не говоришь, верно?
Она ощутила внезапную слабость, будто еще немного, и выболтает ему свой секрет. Интересно, как он отреагирует? Кейд, у меня в конце концов будет ребенок.
Нет, это не тот секрет, который стоит выболтать. Да и зачем? Неужели она думает, что это изменит что-то в их отношениях? Не хочется, чтобы их отношения менялись из-за ребенка. Ей хотелось, чтобы они изменились, потому что он ее любит.
Что? Она вообще не хотела ничего менять. Предпринимала шаги к тому, чтобы закрыть эту дверь, а не открывать ее заново! Она счастлива.
– Счастлива, счастлива, счастлива, – произнесла она в голос.
– Что?
– Ничего, просто мысли вслух.
Кейд выглядел озадаченным. Ну и хорошо!
– Иди ложись. Поговорим позже. Сейчас явно не время.
Он имеет на это право! Откуда взялись эти ужасные мысли? Надо взять себя в руки.
С удивительной нежностью, во всяком случае, ей так показалось, Кейд просунул ее загипсованную руку в повязку, поправил узел на шее.
Это прикосновение с какой-то невероятной силой пробудило в Джессике желание и тоску о нем. Взяв за левую руку, он помог ей встать и повел из ванной в спальню.
Отпустил только после того, как откинул покрывало. Джессика скользнула в постель. Она вдруг почувствовала себя такой измученной, что даже тоска по любви мужа отступила куда-то на дальний план.
Кейд подоткнул одеяло и встал у кровати, глядя на нее сверху вниз.
– О’кей. Все хорошо. Ты можешь идти.
Он пошел было к выходу, но остановился в дверях спальни, облокотившись на косяк мощным плечом, и уставился на нее долгим пристальным взглядом. Желание вспыхнуло снова, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы удержаться и не откинуть одеяло в знак приглашения.
В тот же миг нахлынули все интимные тайны этой спальни. Запах Кейда, ощущение его рук на ее разгоряченной коже, губы, блуждающие по всему телу.
– Ты точно в порядке? Вся красная.
Краснеть от воспоминаний об их страсти? Странно.
Стоило вспомнить, что страсть не уберегла их от конфликтов и разбитых сердец.
Джессика выплакала всю страсть, которую познала в этой спальне. После двух выкидышей стала одержима мыслью о ребенке. Это превратилось в сплошной кошмар. Постоянное измерение температуры и составление графиков. Всякий раз, когда они занимались любовью, оба чувствовали легкий привкус ее отчаяния.
Глядя на Кейда в дверях спальни, она вспомнила, как сама стояла на том же месте и смотрела, как он собирает вещи после последней ночи, которую они провели вместе.
– Пожалуйста, не уходи, – шептала она.
– Я не могу здесь оставаться.
– Но почему?
Те жестокие слова навсегда запечатлелись в ее памяти.
– Джессика, ты убила всю радость, которая в этом была.
– В занятии любовью?
– Во всем.
Вот о чем нужно помнить, когда душевная слабость позволила проснуться до боли сильному желанию быть любимой Кейдом. Прижиматься к нему. Чувствовать вкус его губ и соленый привкус кожи после любовных ласк. Ощущать под руками его сильное мускулистое тело. Вдыхать его свежий аромат после душа, смеяться с ним до колик и потери пульса.
Нет, она должна вспоминать не радость, а боль, одиночество, разочарование и потери. В то время, когда он был ей так нужен, когда она чувствовала себя такой слабой и хрупкой, словно могла сломаться от порыва ветра, Кейд оказался не способен помочь ей. Ни в чем. Как такое забудешь.
И теперь она ответила ему:
– Все нормально. Пожалуйста, уходи.
Услышав ее холодный голос, Кейд, кажется, почувствовал себя задетым, но она убедила себя, что ей все равно. И после того, как услышала, что он закрыл за собой входную дверь и запер ее своим ключом, сказала себе, что не чувствует ничего, кроме облегчения.
Да, все равно, что он ушел, и она снова одна. И теперь чувствует, что счастлива, счастлива. И испытывает нестерпимое желание заплакать. Схватив здоровой рукой подушку, Джессика прижала ее к лицу, подавляя это желание.
Желание. Почему это несчастное слово вертелось у нее в голове? Подтверждение собственной слабости заставило Джессику еще сильнее сопротивляться подступившим слезам.
Это малодушие. Оно недостойно той женщины, в которую ей хотелось превратиться. Сегодняшний день даже нельзя назвать тяжелым. Она пережила два выкидыша. Те дни, да, действительно были тяжелыми. Она вынудила мужа, которого любила до безумия, уйти от нее. Вот тот день был действительно тяжелым.
Но, несмотря на все старания уговорить себя, слезы полились с такой силой, будто Джессика оплакивала разом все свои самые тяжелые дни.
Кейд вышел из дома и на мгновение остановился на ступеньках перед входной дверью. Отсюда он мог видеть узкую полоску неба и крыш центральной части города. Это единственное место их владений, откуда открывался хоть какой-то вид, они с Джессикой пользовались им, чтобы посидеть летними вечерами с бокалом вина, мечтая о том, как когда-нибудь построят террасу, чтобы иметь возможность делать это с большим удобством.
Но это до того, как она стала одержима желанием иметь ребенка. Потом вино и все переделки были вычеркнуты из повестки дня.
Кейд не хотел этого вспоминать.
Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что еще совсем мало времени. Даже меньше двенадцати. Он чувствовал себя, как в конце долгого и далеко не легкого дня. Тем не менее оставалось место, куда он всегда мог пойти, когда не хотелось возвращаться туда, куда вела дорога памяти.
Работа.
Он позвонил помощнице. Мастера-универсала уже направили в магазин Джессики. Кейд подумал, если сходит туда и ему понравится, как парень работает, он сможет передать список. Это позволит избежать лишних контактов.
Познакомившись с мастером, которого звали Джейк, Кейд понял, что ему нравится и парень, и его работа. Пэтти снабдила его системой видеонаблюдения и охранной сигнализацией, и к тому времени, когда подъехал Кейд, обе системы уже были установлены.
– Отличная штука, – сказал Джейк. – Срабатывает от датчика движения, но можно запрограммировать так, чтобы она просто отсылала изображение на ваш телефон, если кто-то попытается открыть окно или дверь. Дайте мне номер вашего мобильника.
У Кейда мелькнула мысль, что нужно дать телефон Джессики, но, с другой стороны, где уверенность в том, что она не бросится сюда, если увидит на своем телефоне сообщение о взломщике?
Он дал Джейку свой номер, и они, смеясь, как два старых приятеля, принялись экспериментировать с настройкой сигнализации, а потом, подергав дверь, стали разглядывать свои изображения в телефоне Кейда. Помимо охранной системы Джейк почти закончил установку новой двери, очень похожей на старую, которую ему удалось подобрать, но с антивандальным непробиваемым стеклом. Он усилил косяк таким образом, чтобы запорный штифт нельзя было вырвать.
И все же, когда Кейд ушел, список дел так и остался лежать у него в кармане. Он не отдал его, хотя не сомневался, что мастер попался очень толковый.
Почему? Кейд подозревал, что причина не только в том, что он так и услышал от нее ответа на вопрос о полах.
Всю дорогу до офиса он только об этом и думал. Каким-то непонятным образом, пока добирался от ее дома до работы, он решил, что все сделает сам.
Почему?
Он не считал себя мастером на все руки. Состояние шкафчиков на кухне и неработающий камин явное тому подтверждение.
А потом он понял. Пришло время с этим покончить. Не просто с домом, но и со всем, что он олицетворял. Пришло время положить конец отношениям с Джессикой. В этом она права на все сто процентов.
И чем сильнее Кейду этого хотелось, тем яснее он понимал, что не может передать эти последние дела кому-то еще. Это было бы трусостью. И оставило бы у него ощущение собственной несостоятельности, от которого он уже никогда не смог бы избавиться.
Он отремонтирует все, что указано в списке, а потом они попросят риелтора оценить дом и повесят на нем табличку "Продается". Когда дом будет продан, исчезнет последнее, что их связывает.
Интересно, что он будет чувствовать?
"Счастлив, счастлив, счастлив", – ответил себе Кейд.
Однако, когда Джессика пробурчала эти слова под воздействием чего-то непонятного, выглядела она далеко не счастливой! Вот и он понимал, что это "счастлив, счастлив, счастлив" тоже очень далеко от того, что он чувствовал.
Всего лишь подтверждало справедливость его решения и того, что делать все надо срочно. Они должны расстаться. Кейд позвонил помощнице и сделал то, что не делал уже давно. Попросил перенести все дела, которые запланировал на выходные.
И, только повесив трубку, Кейд понял, что за его желанием все закончить кроется еще одна причина.
Что будет с Джессикой после этой попытки ограбления? Не считая руки. Рука заживет. Но она сама. Джессика всегда отличалась артистическим темпераментом, который предполагает исключительную чувствительность к окружающему миру.
Насколько он ее знал, а знал хорошо, Джессика далеко не такая храбрая, как пытается выглядеть.
В субботу утром, чувствуя себя немного глупо в новеньком поясе для инструментов, Кейд постучал в дверь дома, где когда-то жил с Джессикой. Он совершенно точно помнил, что она собиралась на работу, но она открыла дверь.
Кейд сразу догадался, почему она не на работе. Джессика распугала бы всех клиентов магазина, если бы появилась в таком виде. На ней было какое-то безумное платье без рукавов на четыре размера больше, чем надо.
Но, по правде сказать, его больше обеспокоило ее лицо. Как и подозревал Кейд, осунувшиеся черты указывали на то, что ей нехорошо. Изможденный вид и темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи.
– Это платье для беременных. У меня их три, – запальчиво произнесла она. – Их проще надевать. Видишь, спереди пуговицы до самого низа? Очень тяжело найти другое платье с такой застежкой.
– Я ничего не говорю.
Ее рука висела на повязке. По крайней мере, предписания врача она выполняет.
– Но даже с этими пуговицами одеться оказалось непросто. Я опоздала.
Кейд заметил, что гипс украшают всевозможные надписи и рисунки.
В колледже ее всегда окружали друзья. Но после свадьбы Джессика изменилась. Ее мир все больше ограничивался им и их домом. Когда начались проблемы с беременностью, она бросила работу, на которую устроилась после получения диплома по искусству. Надо сказать, работа не из лучших. Зарплата в недавно открывшейся на востоке Калгари художественной галерее едва дотягивала до минимальной.
Поначалу Кейду нравилось, что она дома и полностью посвящает себя ему. Можно сказать, ему очень даже нравилось. Возможно, настолько, что он поощрял это. Кому не хочется, придя домой, обнаружить свежеиспеченный хлеб, или ростбиф, или йоркширский пудинг, или три дюжины теплых шоколадных пирожных?
Кому не хочется прийти домой, где тебя ждет самая красивая женщина в мире, готовая каждый раз по-новому доказывать свою любовь к тебе? Это была то ванна со свежими лепестками роз, то дегустация вина при свечах на заднем дворике, который она собственными руками превратила в сад.
Но постепенно ее бесконечная преданность начала его тяготить. Он видел, как мир Джессики сжимался все сильнее и сильнее. Картины сменились выбором краски для стен в комнатах. Она постоянно изобретала новые блюда. Научившись делать покупки через Интернет, все время находила разные бесполезные вещицы, которыми Кейду полагалось восторгаться вместе с ней.
Даже его колоссальный эгоцентризм не мог скрыть, что Джессика превратилась в тень той бесконечно живой девушки, какой была когда-то. Ее одержимость желанием завести ребенка только усилила ощущение, что он не понимает, кто рядом с ним.
Джессика начала покупать вещи для ребенка, которого у них не было: маленькие ботиночки, настолько очаровательные, что она не могла пройти мимо, образцы расписанных вручную обоев для детской, которой у них не было. Все газетницы и подставки для журналов наполнились изданиями, посвященными уходу за детьми.
Она постоянно совала Кейду статьи о том, как выбрать самые лучшие детские бутылочки, прогулочные коляски и детские сиденья для авто. Ей хотелось, чтобы он вместе с ней смотрел образцы тканей, поскольку она нашла белошвейку, шившую на заказ белье для колыбели. Но то, что он выбирал, не имело никакого значения, потому что уже на следующий день Джессика отыскивала что-то еще, и ему стоило взглянуть на это. Она собрала коллекцию мягких зверюшек, грозившую заполонить комнату, не говоря уже о том, что им потребовался еще один кредит, чтобы заплатить за все это.
– Джессика, – кричал он, – никто не покупает плюшевых мишек за триста долларов.
Она выглядела подавленной, но не раскаявшейся.
В отличие от того, что казалось тогда, теперь Кейд понимал, что его злость не имела никакого отношения к злополучному плюшевому мишке. Причина в том, что он чувствовал свою ответственность за ужасную метаморфозу, которая произошла с ней. По глазам Джессики он видел, что теперь ей уже мало его одного.
Ее слова вернули его к реальности.
– Можешь ничего не говорить насчет платья. Я по твоему лицу вижу, что ты думаешь.
Кейд был совершенно уверен, что на его лице отразилось воспоминание о ссоре из-за трехсотдолларового плюшевого мишки, поэтому он поспешил отбросить его и обратиться к сегодняшнему дню:
– Я не понимаю, зачем надевать что-то настолько… э-э-э… неприглядное.
– Затем, что мне безразлично твое мнение, вот зачем!
"Или затем, что ты очень, очень стараешься сделать вид, что тебе это безразлично", – подумал он.
Глава 8
– А вот гипс мне нравится, – одобрил Кейд.
Он говорил правду. Ему нравилось, что Джессика снова вышла в большой мир. Надписи на гипсе подтверждали наличие друзей, коллег и вообще жизни за пределами дома. Немного жаль, что она смогла вернуться в большой мир без него, и этот мир по-прежнему каким-то образом связан с детьми.
– Это единственное платье, которое я могу надеть сама. Видишь? Спереди пуговицы сверху донизу.
– А эти платья, – невозмутимо произнес Кейд, – они все такого цвета? Как бы ты его назвала?
– Пожалуй, розовый? – предположила Джессика.
– "Тошнота, изжога, несварение". – Это был рекламный слоган популярных розовых таблеток, улучшающих пищеварение.
– Другие еще хуже.
– Нет-нет, это невозможно.
– Цвет пряной тыквы или камуфляжный.
– Камуфляжное платье для беременных? Полагаю, мой следующий вопрос должен быть: "А их покупают?"
– Они пользуются очень большой популярностью.
– Не может быть, – простонал Кейд.
– Они являются частью коллекции экстра оверсайз.
– Господи, ты пугаешь меня своим видом.
– Ну, знаешь ли, твой вид меня тоже немного пугает, – парировала Джессика, отходя от двери, давая ему пройти. – Что это за пояс с инструментами? И на чем это ты приехал?
– Я взял напрокат грузовик.
– Грузовик стоит беременной женщины в камуфляжном платье.
– Мне нужно было привезти вибрационную циклевальную машину, которую я взял в аренду, чтобы закончить с полами.
– Циклевальная машина? – Испуг усилился. – Ты же всегда считал, что полы надо просто заменить.
– А ты всегда говорила, что мы просто должны их отшлифовать.
– Но сейчас это не важно! – сказала она, хотя весь ее вид говорил об обратном. Этот пол был частью того, что они не закончили. И в доме, и в своих отношениях. Хотя об этом он умолчал.
– Разве ты умеешь циклевать полы?
– О да, можешь мне поверить. Я все посмотрел в Интернете. Это проще, чем ты думаешь.
На лице Джессики отразилось обидное сомнение.
– Я подумал, что отциклевать быстрее, чем снять старый и настелить новый, – пояснил Кейд. Он не стал добавлять, что с его навыками это будет еще и надежней.
– Почему ты решил взяться за это сам? Почему не нанял кого-нибудь? Тот парень, которого ты нашел, чтобы отремонтировать дверь в магазине, справился просто прекрасно. Кстати, я буду должна тебе денег за это.
– Да, как скажешь.
Судя по виду, Джессика собралась спорить, но вспомнила, что у них уже есть один предмет для спора, и решила остановиться на нем.
– Я имею в виду, эта работа не вполне соответствует твоей квалификации. Впрочем, я не в курсе твоего нынешнего образа жизни.
– Что еще за образ жизни?
– Ты знаешь.
– Не знаю.
– Генеральный директор престижной компании, проживающий в "Риверз Эдж".
– Я уже говорил, все мое время занято работой.
– Вот и я о том же. Ты все время занят работой, а вовсе не ремонтом домов. У тебя весьма специфический образ жизни. Ты вращаешься в самых влиятельных кругах. Я не понимаю, почему ты вдруг решил заняться этим сам.
– Я это начал и намерен закончить.
Джессика посмотрела на него, он почувствовал, что она поняла смысл, который он вкладывал в свои слова.
– Ладно, я бы хотела остаться и помочь.
Наверное, хотела, чтобы это прозвучало саркастически, но вместо этого оба услышали тоску и сожаление. Джессика покраснела.
– Но мне надо на работу. Я и так собиралась на сорок пять минут дольше, чем рассчитывала, а моя помощница сегодня только до полудня.
– Ты проспала, – догадался Кейд.
Джессика посмотрела на него так, словно хотела возразить, но промолчала и, вздохнув, призналась:
– Никак не могла заснуть.
– Я так и подумал.
– Что? Почему?
– На свете не так много людей, которые могут пережить нападение без последствий. А ты всегда была более чувствительна, чем среднестатистический человек.
Она слабо улыбнулась, соглашаясь с ним. Что ни говори, а Кейд был ее мужем и знал ее.