- Насчет Дестины, - наконец тихо сказал Лей, стоявший за его спиной. Каль невольно дернул головой в сторону Лея, потом бросил еще один взгляд на экран и медленно повернулся на крутящемся стуле, подняв бровь. Холодный взгляд его карих глаз скрестился с таким же враждебным взглядом Ситте.
- Я получил твое письмо, и нет - я не намерен тебя шантажировать этим, Ягиль. Хоть ты мне и не нравишься. Это останется между нами в любом случае, просто хотел, чтобы ты знал, - сохраняя полностью бесстрастное лицо, бросил Лей. Каль прищурился, изучая непроницаемую мальчишескую смазливую физиономию и, поколебавшись, кивнул:
- Спасибо. Ты можешь меня не любить, но давай пока жить дружно, ок?
Мужчины пожали друг другу руки под любопытными взглядами сотрудниц-референток, все продолжавших печатать документы.
***
- Господи боже… я даже не представляла, что у нас так много людей, - прошептала Кая, когда с Касианом за руку перенеслась к Ксеариату. На поле перед величественной скалой Ксеариата, которое всегда казалась ей огромным и необъятным, где было так просторно во время праздников и торжественных мероприятий, концертов и соревнований, сейчас просто негде было шагу ступить. А люди все прибывали, толкая друг друга, переругиваясь и заметно нервничая.
Касиан присел на корточки перед девушкой и отвел ее рыжие кудрявые волосы за ухо:
- Малыш, мне надо работать. Ты сможешь постоять тут одна?
- Да, конечно, - с готовностью кивнула она, но в зеленых глазах отразилась паника, и Касиан едва не застонал от беспомощности. Он не должен был оставлять ее одну – перепуганного ребенка в толпе взрослых. Но если его руководители увидят, что он, вместо того, чтобы обеспечивать порядок, просто стоит и держит за руку свою подопечную, его не поймут.
- Так, идем, - решил он, наконец, крепко взял Каю за руку и стал проталкиваться от площадки переноса сквозь толпу ко входу в Ксеариат. У самого входа, возле помоста для выступления Ксеара, он нашел Лея Ситте, и тот пропустил Каю внутрь скалы Ксеариата, где было намного спокойнее и безопаснее.
- Спасибо. Какие-нибудь особые распоряжения? – уточнил Касиан у него и других руководителей полиции, которые собрались вокруг Лея на короткое совещание.
- Надо отфильтровать людей. Впереди должны стоять все те, кто не ходит дальше первого. Кто сильнее - сзади и по бокам, - сказал Ситте, напряженно вглядываясь в толпу: И освобождайте площадку для переноса быстрее. Нам давка не нужна.
- Есть.
Касиан спустился вниз, связался по рации с Марией и Йамманой, передал распоряжения. Проталкиваясь сквозь толпу обратно, он слышал обрывки разговоров:
- А что, правда, что всех удаля…
- Ты слышал, что Ягиль – новый глава СБ?
- Бьякка сбежал и теперь…
- Не понимаю, как Ягиль сможет возглавить СБ, если он дальше четвертого не ходит…
Касиан и сам ничего не понимал. О назначении Каля на все коммуникаторы передали одной строкой, и тут же – всем собраться в Ксеариате. Это так напоминало последнее землетрясение, что становилось не по себе. Только тогда все собирались после, а не до. Добравшись до площадки переноса, Касиан вместе с коллегами стал быстро ориентировать людей, помогая девушкам спуститься, направляя новичков и слабеньких ближе к входу.
Но в его мозгу билась только одна мысль: "Что, если их всех удалят? Что, если их всех удалят?" Половина его друзей не ходила дальше первого, как и у всех…если из миров удалят даже одну тысячу граждан из шести – не будет ни одной семьи, которой это не коснется. Каждый потеряет друга, мужа, жену, любимых – они словно умрут.
Главным принципом Касиана в жизни было не судить преждевременно. Он работал полицейским много лет, даже десятилетий. Он слишком хорошо знал, что любое дело, любое обвинение, кажущееся простым и ясным поначалу, может обернуться чем-то непредсказуемым, неожиданным. Но в тот момент он судил Яльсикара про себя и ничего не мог с собой поделать.
У Касиана не укладывалось в голове, как можно было поступить так эгоистично и подло. Как можно было так подставить Ксеара, с которым они сотни лет дружили и на пару правили этими мирами? Как можно было подвести стольких людей, обречь на пытку удаления из рая? И ради чего?
Седьмой мир.
- Господи, на мне как будто каменная плита лежит, прямо на груди, - простонала Дестина.
- Это не плита, это чертова задница слона. И как будто он еще усаживается поудобнее, скотина, - выдавила Джара еле слышно.
- Попробуй ко мне, Джара, может, тебе будет полегче, - предложила вихрь-Альбумена, которая, как ни в чем не бывало, гуляла по всему Седьмому, то вздымая песок до неба, то успокаиваясь.
- Не могу понять. Как будто на тебе вообще никакой нагрузки, - проворчала Дестина.
- Нам легче, потому что мы сильнее. Но вообще-то на Альбумене больше нагрузки, чем на вас, - заметила Зарайа. – А еще больше…
- На Айи, - охнула Дестина. – Господи, как он там? Как у него еще голова не лопнула от этой боли?
- Не лопнет, не волнуйся, - успокоила Альбумена, принимая в свои объятия туман-Джару, орошая все вокруг мелкими капельками. Так, что Зарайа зашипела и отодвинулась.
- Я здесь, девушки, как вы? – прошелестел ветер. В Седьмом стало свежо, как будто кто-то открыл форточку.
- Айи, - радостно вскрикнула Дестина, смешиваясь своими снежинками с ветром.
- Все хорошо. Потерпите немножко, маленькие мои. Через часок все наладится.
- Скольких ты собираешься удалить? – обеспокоенно спросила Альбумена.
- Пятьсот человек, примерно так. На один день, а потом будем думать, что делать.
Весь Седьмой мир погрузился в тишину, переваривая тяжелую новость. За все триста лет существования миров Ксеар никогда никого не удалял просто так. Один день – двадцать дней в мирах. А что потом?
- Господи, какой ужас, - вдруг пробормотала Джара. – Они все будут тебя ненавидеть.
Дестина издала тихое восклицание, и снова стало очень тихо на несколько секунд.
- Разберемся, - сухо бросил ветер. – Держитесь тут и не раскисайте, хорошо? Мне больше не на кого положиться.
Когда Айи исчез, Джара тихо заплакала:
- Убейте меня, зачем я это сказала? Я его оскорбила, да? Оскорбила?
- Джара! – резко сорвалась Альбумена, заорала: Если бы я могла, я бы дала тебе пощечину! Но здесь я не могу, так что успокойся сама, пожалуйста! Девушки, держите себя в руках все. Сейчас не время биться в истерике, бормотать глупости и впадать в панику.
- Ну ладно тебе, не кричи на нас. Правда, тяжело очень, Джара не виновата, - пробормотала Дестина. – Зар, ты как?
- Супер просто, - с горечью отозвался огонь, едва заметный на холодной поверхности скалы. – Я не могу поверить, что Аквинсар так поступил…
- А Яльсикар? Это разве на него похоже? – осведомилась Альбумена. – Не делайте слишком быстрых выводов, потом стыдно будет. Поменьше болтайте, побольше копите силы, девушки.
Зарайа недовольно пошевелилась на скале:
- Альбумена, ты не слишком…
- Заткнись! Заткнитесь все, страдалицы! Мы в сердце миров. Мы должны верить. Кто, если не мы? Все будет хорошо, ясно? Все. Будет. Хорошо.
"Я пока только прошу". "Нет другого выхода". "Всего один день". "Тяжелая ситуация". "Мы найдем решение"…
Слова Ксеара доходили словно сквозь туман. Касиана посетило ощущение полной нереальности происходящего. На лицах людей, стоявших впереди, отражался первоклассный ужас. Несколько десятков исчезли прямо во время речи правителя, чтобы сбежать, спрятаться в Первом, надеясь, что их не удалят. Касиан вздохнул: их чувства были понятны, но поступок – все равно очень глуп. Служба безопасности всех отфиксирует и разыщет. А когда все наладится – все они получат приличный штраф за неуважение к Ксеару.
Несмотря на всю очевидную тяжесть ситуации, Касиан твердо верил, что все наладится. Он всецело доверял Ксеару. Кроме того, количество повелителей значительно выросло, а значит, нагрузку можно распределить. И просьба правителя миров выглядела мягкой и обоснованной. Если бы Касиан не ходил до пятого – он бы на нее откликнулся первым. Но он ходил, и, следовательно, нагрузки не создавал. Своим уходом он не облегчит ее ни на грамм.
С огромным уважением к коллегам он заметил, что многие полицейские Первого мира первыми подошли расписываться на бумагах, разрешая себя удалить, но Ксеар покачал головой:
- Ребята, я ценю ваш поступок, но вы в последнюю очередь. Полиция нам сейчас нужна в полном составе, - сказал он в микрофон. Кто-то из девушек, стоявших рядом с Касианом, заплакал в голос, и он отвернулся, стиснув зубы. Сцена казалась какой-то дикой, театральной, апокалиптической. Все шмыгали носами, кто-то плакал, кто-то прощался, кто-то что-то друг другу кричал и втолковывал, кто-то спорил… И кругом испуганный шепот "я не хочу, я не хочу".
"Кая", - его вдруг что-то дернуло, когда он разглядел ее фигурку с опущенными плечами, совсем рядом с Ксеаром. Она подошла к одному из чиновников ксеариата, оформлявших удаление и кивнула, быстро расписываясь в документах.
- Нет. Нет! – Касиан бросился к ней сквозь толпу, твердя "дура, дура, дура" сквозь стиснутые зубы. Только не Кая. Только не она. Он проталкивался сквозь плотно стоящих людей и понимал, что не успевает. К Ксеару, кроме полицейских, подошло всего три человека, и она была третьей.
- Кая! – крикнул он, не надеясь перекричать всех и, чертыхнувшись, совершил правонарушение: перенесся прямо к ней, едва не сбив девушку с ног.
Охнув, Кая шарахнулась в сторону, но он поддержал ее и сжал за плечи:
- Не смей, - гаркнул он прямо ей в лицо. – Даже не думай об этом.
- П… почему? – Кая широко раскрыла глаза
Касиан оттащил ее в сторону, пропуская к Ксеару других людей.
- Ты ходишь до третьего. Ты почти не создаешь нагрузки.
- Но все же создаю, - опустив глаза, пробормотала она.
- Кая, в этом мало смысла, - он потряс головой, в отчаянии сообразив, что аргументов почти нет. Кроме одного – он не хотел, чтобы она уходила. Когда он увидел ее, идущей к Ксеару с подписанной бумагой, на него обрушился липкий ужасный ужас: что, если решение не будет найдено? Что, если ей не удастся вернуться?
- Он прав, - вдруг сказал из-за спины Касиана Лей. – Просьба Ксеара в первую очередь адресована к тем, кто не ходит дальше первого, Кая. Ты молодец, что согласилась, но в этом пока нет смысла. Подождем 20 дней, и тогда, если это необходимо, ты принесешь эту жертву. Как и остальные.
- Хорошо, - тихо сказала Кая, опустив глаза. И Касиан ощутил такое облегчение, что у него даже звездочки перед глазами заплясали. Хоть это было и нечестно, и эгоистично, и совершенно ему не свойственно.
- Друзья, - Ксеар за их спинами вновь взял микрофон после удаления пары десятков добровольцев. Больше их пока не было.
Касиан обернулся, чтобы посмотреть в его усталое, явно искаженное болью лицо. И ему в лицо бросилась краска стыда – как он мог радоваться посреди этого хаоса и кошмара?
- Друзья, - с мягкой улыбкой сказал Ксеар. – Я понимаю, что вы чувствуете. Я понимаю, как вам тяжело решиться. И поэтому я обещаю, что каждый, кто подойдет сейчас ко мне добровольно, может считать себя лично оказавшим мне услугу. И вы получите право попросить об ответной услуге, как только весь этот кошмар закончится. Я обещаю, что каждый из вас в любое время сможет прийти ко мне и попросить об одной услуге. И я для вас сделаю все, что будет в моих силах. Но в рамках закона, конечно.
Как ни напряжены были люди, но от последней фразы кое-кто рассмеялся, а потом толпа пошевелилась, и к регистраторам из Ксеариата потянулся ручеек добровольцев. Касиан прерывисто вздохнул и повернулся к подопечной:
- Подожди здесь, пока все закончится, - сказал он и исчез в толпе.
Когда Ксеар объявил, что удаленных достаточно, и исчез, микрофон взял Каль Ягиль:
- Нас здесь, как многие заметили, стало меньше, чем было, даже с учетом удаленных. Оставшихся я попрошу отметиться у регистраторов. Не отметившиеся получат штраф за неуважение к Ксеару, - сказал он, окинув тяжелым взглядом толпу. – Кто отметился – может уходить.
- Орел, - насмешливо прокомментировал кто-то слева, и Ягиль, повернув голову, увидел свою бывшую коллегу, опытную и известную в мирах журналистку по имени Нейра из газеты "Мнение". Поймав его взгляд, чего ей и требовалось, она выбросила вперед руку с диктофоном, словно оружие:
- Чем ты займешься в первую очередь, Каль?
На губах Ягиля заиграла улыбка – правила этой игры были ему известны лучше, чем кому-либо другому. Он мягко обхватил ее руку своей и выключил диктофон:
- Извини, Нейра. Сейчас нет ни минуты.
- Каль, обещай, что ты мне первой дашь интервью, - выпалила она.
- У тебя хорошие шансы. Пришли мне свои вопросы до завтра, - улыбнулся он снова и, развернувшись, ушел внутрь скалы. Полиция за его спиной сомкнула оцепление, не пуская журналистов следом в Ксеариат.
Миры Яльсикара. Изначальный. Днем раньше.
В мире стихий Яльсикара, похожем на Седьмой, братья провели больше времени, чем рассчитывали. Огромное облако, смесь воздуха и воды, смотрелось в зеркало льда, растянувшееся от горизонта до горизонта. Лед смотрелся в облако. Они оба были ошеломлены.
Облако беспрестанно меняло форму, разделялось на части, поднимался ветер, гнал перья, на небе проступали причудливые рисунки. Игра продолжалась, узоры менялись. Небо беспрестанно двигалось и менялось, бесконечно прекрасное. Лед не двигался, ровный и мертвый, как огромное зеркало. Ему оставалось отражать, но не создавать. Смотреть, но не наслаждаться движением. Лежать, а не лететь.
- Ты был такой же, когда создал этот мир? – спустя несколько минут осведомился Аквинсар.
- Нет, - сухо ответил лед. – Я был водой. И я мог двигаться.
- Все еще будешь утверждать, что у тебя нет проблем?
- Братишка, то, что я неподвижен здесь, еще не значит, что я не могу дать тебе в глаз при первой возможности. Чисто по-семейному, - прорычал Яльсикар, и корка льда кое-где подернулась туманом, стала непрозрачной.
- Ладно-ладно, расслабься. Хочешь немного солнышка? Оттаешь, успокоишься…
- Аквинсар!
Небо замолчало, но не прекратило игру формами ни на мгновение.
- Ты невероятно красив, - с неохотой выдавил лед через некоторое время. – Не пойму, почему ты в Седьмом до сих пор скала.
- Так мне проще было учиться. Теперь я готов поменять стихию, но ты ведь знаешь, нужен баланс. Воздух у нас есть, это Ксеар. Воды больше, чем достаточно. И Джара – туман, и Дестина – снег, и ты… Стихия земли есть лишь у Альбумены, но в ее вихре больше воздуха, чем песка. Сомневаюсь, что этого будет достаточно, чтобы подменить меня.
- Думаешь, если одной стихии не хватит, нагрузка вырастет?
- Причем кратно, братишка. Думаешь, я в институте двести лет просто так штаны просиживаю? Давно все рассчитано – чем больше баланса, тем меньше нагрузка. На каждую воду нужен огонь, на каждый воздух – земля. Скала ли это, песок ли – но нужна обязательно. Так что в некотором смысле твой уход был предопределен появлением Джары и Дестины.
- Значит, я прав.
- Смотря в чем. Уходить ведь не обязательно, обрубив все мосты. Чем больше ты пытаешься двигаться, тем больше застываешь.
- Какой же ты зануда. Лучше бы сказал мне, что думаешь?
- По поводу твоего мира? Ну…, - облако отдернулось от востока, позволяя восходящему солнцу беспрепятственно отражаться в зеркале льда. – Я думаю, что тебе нужен воздух, только он может дать начало миру. В безвоздушном пространстве ничего не создашь, остальные стихии вторичны.
- Я думал о совсем небольшом количестве людей для начала.
- Брат, я не хочу тебя расстраивать, но при малейшем повышении нагрузки, при появлении здесь хотя бы одного человека слабее нашего с тобой уровня, этот мир затрещит по всем швам. Ищи воздух или стань им. Иначе никак.
- Какой из меня воздух? Я чувствую себя таким неповоротливым, как будто вот-вот стану каменным.
- Тебя тянет к земле, очевидно. Но этого нельзя допускать. Второй по важности элемент – вода. Не усложняй себе задачу.
Лед смотрелся в небо. Небо отражалось во льду – каждым лучом солнца, каждым перышком облака, каждым синим лоскутком. В какой-то момент Яльсикару стало казаться, что мир перевернулся, и все закружилось.
- Выходи к реке, - посоветовал Аквинсар, почувствовав состояние брата, и они почти одновременно перенеслись обратно, в темноту шестого мира, в сгусток тумана и серой травы. Но теперь смеяться уже не хотелось. Яльсикар раскинул руки и ноги и поплыл, мягко левитируя над землей. Но его мысли теперь были такими тяжелыми и мрачными, что он едва мог лететь.
Со всего маху он упал на землю, нарочно причиняя себе боль, надеясь, что она как-то встряхнет его и отрезвит. Но это не помогло – стало так хреново, что даже затошнило. Он перевернулся на спину и обнаружил брата, который стоял рядом, широко расставив ноги и наклонив голову. Такого уверенного и сильного. Рядом с ним, слабым и ни на что не способным.
- Мир и впрямь перевернулся, - прошептал Яльсикар, глядя на младшего брата со злостью.
- Это у тебя в башке что-то перевернулось. Бывает. Надо просто перевернуть обратно, - невозмутимо посоветовал Аквинсар и протянул ему руку.
- Значит, воздух. Значит, Альбумена – единственный вариант, - рассуждал Яльсикар. Они с братом сидели у туманной реки. Впервые в жизни он внимательно слушал Аквинсара, который подробно рассказывал о структуре миров. И чувствовал себя школьником-недоучкой. Почему он раньше с такой насмешкой относился к исследованиям брата? Почему раньше не поинтересовался всем этим, хотя бы перед тем, как приступать к созданию своего мира? Потому что был слишком самоуверен, и упрям, и… высокомерен, отвечал он сам себе, переживая чувство жгучего стыда и унижения.
Аквинсар без малейшего злорадства и язвительности откликнулся на просьбу все объяснить. Яльсикар кивал, вникая в каждую подробность, задавал новые вопросы.
- Если рисовать воображаемую схему, то я бы представил семь миров в виде сферы с ядром – Седьмым миром. Он самый маленький, но самый важный. К нему крепятся последовательно все остальные. Первый – оболочка, поверхность этой сферы.
- Эта сфера - как планета?
- Ну… что-то вроде, но это очень грубое, схематичное сравнение.
Аквинсар старался объяснял доступно и терпеливо. Он не напомнил, как десятки раз приглашал брата на свои лекции, и тот ни разу не пришел. Как Яльсикар перебивал его раньше всякий раз, когда он заговаривал о своих исследованиях, упрекая в занудстве.
- Альбумена – один из возможных вариантов. Самый простой, но не единственный, - мягко возразил его брат. – И тебе довольно быстро понадобится земля и огонь. На двух ногах твой стол долго не устоит.
- На трех тоже не лучший вариант.
- Смотря, какая форма, - парировал Аквинсар с мальчишеской улыбкой.
- Ты вобрал в себя две стихии сейчас, я правильно понимаю? Альбумена тоже "двойная", - заметил Яльсикар.
- Да, она очень сильна. И это одна из причин, почему Айи будет против ее перехода в твой мир.
- Айи ей больше не муж, - пожал плечами старший брат. – Она может решить иначе.
- Это правда. Но огонь останется со мной.
Яльсикар поднял голову и с интересом посмотрел в серые глаза брата: