Ему стало лучше, когда он вышел из дома на пышущую жаром позднего лета улицу Манхэттена. Махнув рукой, он отпустил водителя и смешался с толпой – прогулка до офиса поможет остудить готовую взорваться голову. Ребенок – возможно, его сын, – представлял лишь часть проблемы. Дарио рассчитывал увидеть Анаис на пороге своего дома уже сегодня утром, но, к его разочарованию, она не появилась. Вернее, разочарование демонстрировала одна конкретная часть его тела – неукротимый зов плоти не давал покоя с той самой ночи на Гавайях. Бормоча ругательства, с искаженным лицом он шагал вдоль Центрального парка к штаб-квартире "АЙС", почти не замечая торопливо уступающих дорогу пешеходов. Дарио отказывался признавать темное, гнетущее чувство смятением, предпочитая называть это праведным гневом, возмущением, раздражением, не имеющим никакого отношения к ярким образам безумной ночи с Анаис, хотя и допускал риск неконтролируемой эрекции во время корпоративной встречи. Его оправдание сводилось к одному: если Анаис собиралась воспитывать сына одна, значит, и он сможет. Пусть даже ребенок окажется исчадием дьявола.
В кармане непрерывно верещал телефон, но Дарио игнорировал звонки, исходящие или из офиса, или от родственников. Он так и не передал серьги деду, считая их меньшим из двух привезенных с Гавайев сокровищ. Впрочем, рано или поздно ему придется передать их Джованни из рук в руки, и чем скорее, тем лучше, потому что это, наконец, остановит звонки. Что же до сотрудников, они подождут его прихода. В теперешнем настроении он уволит всякого, кто попробует досаждать ему.
Постепенно привычная магия Нью-Йорка сделала свое дело: Дарио более или менее пришел в себя. Он остановился у газетного киоска перед входом в офис. Впервые после встречи с прошлым в лице красивой женщины в длинном черном платье на фоне завораживающего тропического пейзажа Дарио чувствовал себя почти счастливым. Но в ту же секунду он увидел свое имя, кричащее с первых страниц газет. Жирные крупные буквы. Ошибки быть не могло.
Не веря глазам, Дарио замер. Киоскер ел его глазами, стоящие за ним люди недовольно ворчали, но он не мог пошевелиться. Один заголовок был чудовищнее другого.
"Ди Сионе отнимает ребенка у отвергнутой жены: "Он не желал знать ни меня, ни ребенка до сегодняшнего дня!"
"Он бросил меня много лет назад ради миллионного бизнеса, а теперь украл моего ребенка", – обвиняет отвергнутая Анаис".
"Неужели глава "АЙС" такой отморозок, что решил похитить собственного ребенка?"
Похоже, Анаис направо и налево давала интервью папарацци. С первых полос на него смотрело ее залитое слезами, страдальческое лицо, а рядом Дарио видел собственные фотографии, на которых он выглядел как серийный убийца – где только репортеры их раздобыли? Акционеры "АЙС" вряд ли будут довольны.
Скрежеща зубами, Дарио достал трезвонящий телефон. Марии сопровождала вызовы сигналами SOS, его юристы звонили каждые пятнадцать минут, незнакомые номера явно принадлежали хищникам-репортерам, жаждущим выведать подробности. Сестры тоже не остались в стороне – они услышали о существовании новоявленного племянника лишь немного позже, чем он сам узнал о сыне. Дарио подумал о Джованни: в глубокой старости старику снова пришлось стать свидетелем грандиозного скандала вокруг одного из своих потомков.
Дарио не ответил ни на один звонок. В огромном холле офисного здания, стоя у лифта, он делал вид, что не замечает косых любопытных взглядов своих подчиненных. Наверху Марии уже нетерпеливо ждала его.
– Мне так жаль, – начала она еще до того, как закрылась дверь лифта, что было плохим знаком. – Полагаю, вы в курсе ситуации с прессой? Конечно в курсе, – кивнула она, поймав его свирепый взгляд.
– Через час у меня должна быть копия каждой газеты, напечатавшей этот материал, и прямой телефон главных редакторов! – рявкнул он.
– Конечно, но…
Дарио не стал ждать продолжения и зашагал к своему кабинету в дальнем конце открытого офисного помещения. Марии семенила рядом.
– Натрави на них юридический отдел. Не побоюсь привлечь к суду каждого из них за распространение гнусной лжи.
– Да, – сказала Марии, – конечно, только…
Запустив пальцы в густые волосы, Дарио сжал челюсти и сделал попытку успокоится.
– Как отреагировал рынок? Акции уже начали падать?
– Мистер Ди Сионе, извините, но она здесь. – Марии судорожно перевела дыхание под его злобным взглядом, но решительно продолжала, подтверждая правило, что самый плохой день может стать еще хуже: – Ваша… миссис… Анаис здесь. Ждет в конференц-зале. Прямо сейчас.
Глава 7
Мгновенно Дарио остановился.
Множество глаз устремились на него. Вместо того чтобы заниматься своей работой, сотрудники компании с интересом наблюдали, как его интимная жизнь становится общественным достоянием. Дарио ненавидел любое вторжение в личное пространство. В детстве он тяжело пережил газетную шумиху, связанную со скандальной жизнью и трагической гибелью родителей, привлекшую слишком много публичного внимания к семейству Ди Сионе. Сейчас все обернулось намного хуже.
Однако Дарио вынужден был признать, что при упоминании имени Анаис он испытал не столько раздражении и злость, как следовало ожидать, сколько совсем иное чувство. Скрывающийся внутри предатель разбудил сексуальный голод, который, как надеялся Дарио, он успешно подавил той ночью на Гавайах.
Какая ирония судьбы! Его влечение к Анаис казалось неизлечимым. Выбор оставался за ним – упорствовать или поддаться. Он повернулся к ассистентке:
– Разве я отменил распоряжение не пускать ее на порог? Ее место в тюрьме, а не в моем конференц-зале.
– Конечно, – переминалась с ноги на ногу Марии, но не отводила напряженного взгляда, седой гребешок ее волос вздрагивал, а челка остро топорщилась, – но она пригрозила офицеру безопасности на входе, что если он не пропустит, она устроит пресс-конференцию прямо на ступенях офиса. Я хотела избежать скандала.
Дарио издал тихий, похожий на рычание звук. Он понимал, что Марии не виновата. Дарио мог выбрать любой из тысячи вариантов: уйти из офиса, заставить Анаис ждать, пока он разберется с горой дел, вышвырнуть ее вон, несмотря на угрозы, но не сделал ничего подобного. Позже Дарио не мог вспомнить, как дошел от лифта до стеклянных дверей конференц-зала. Его внимание целиком сосредоточилось на стройной женщине, стоявшей у окна с невозмутимым видом, взволновавшим его кровь. Впрочем, другие части тела иначе отреагировали на возбуждение.
– Желтая пресса? – рявкнул он, входя в зал и не пытаясь скрыть ярость. – Вижу, ты готова на все. Твоей низости нет предела.
Анаис пожала плечами, но не повернула головы, продолжая изучать величественные небоскребы Манхэттена за окном, словно вид залитого солнцем города заворожил ее.
– Похоже, тебя задела только реакция прессы. Можно лишь позавидовать наглости, с которой ты перешел от завоевания рынка к похищению детей, да еще смеешь обвинять меня в низости.
Дарио проигнорировал обвинение, хотя испытал укол совести: скандальные заголовки в газетах выглядели не столь невинно, как путешествие с предполагаемым сыном через океан. Даже если предположить, что Дамиан действительно его сын.
– Ложь наедине показалась тебе недостаточной. Решила поделиться грязными выдумками с папарацци? Ты хорошо все рассчитала, не так ли?
Не отводя взгляда от окна, Анапе легко фыркнула. Ее голос оставался таким же раздражающе холодным и спокойным, как она сама.
– И это говорит человек, соблазнивший меня с единственной целью украсть моего ребенка. Что касается расчета, думаю, ты дашь фору своим компьютерам.
– У нас что, соревнование? – Судя по голосу, Дарио явно терял самообладание и не мог скрыть этого, как ни старался.
– Годами ты считал меня лгуньей, хотя я говорила правду. Теперь хочу оправдать выдуманную тобой репутацию. – Анапе повернулась к нему. Она выглядела более прекрасной и недоступной, чем обычно. К своему ужасу, Дарио мог думать только о широкой постели в гавайском отеле и ее вскриках наслаждения в его объятиях. – Где мой сын?
– Мой сын! Или ты не готова наконец признать факт измены с моим братом? Публика с нетерпением ждет разоблачений.
Взгляд Анапе стал ледяным, но она не дрогнула. Дарио не мог понять, откуда у нее столько внутренней силы, и от этого приходил в бешенство. Для него Анапе все еще оставалась загадкой. Больше всего его бесило то, что он хотел разгадать эту загадку и догадывался о причинах странного желания.
– Ты всего лишь донор спермы для Дариана, не более, – тихо, слишком тихо заметила Анапе. – Вместо того чтобы цивилизованно решить вопрос, ты предпочел, как последний негодяй, похитить невинного ребенка во время школьной перемены. Придумал и осуществил безумный план с целью отомстить мне за вымышленное ложное обвинение. Не будем притворяться: твои действия говорят сами за себя. Мы оба знаем, что ты дурной человек.
Дарио не мог объяснить, как ему удалось сдержаться. Он с трудом сохранял видимость спокойствия, когда внутри все кипело от жгучей ярости. Как он мог признать, что все еще испытывает темные, низменные чувства к этой женщине! Однако невероятным усилием воли он заставил голос звучать почти спокойно:
– Зато ты сохраняешь полную невозмутимость человека, не отвечающего за свои поступки независимо от того, касается ли это супружеской измены или сокрытия от отца факта рождения сына. В доме со стеклянными стенами рискованно бросаться камнями. Кто пострадает первым, Анапе, ты или я?
Улыбка Анапе не предвещала ничего хорошего.
– Я пришла сюда по доброй воле, – спокойно сказала она. – Если хочешь войны, Дарио, ты ее получишь. Мне нечего терять и безразлично, что ты сделаешь со мной. Но ты горько пожалеешь о том, что тронул моего ребенка. Можно уладить все между нами, взрослыми, лично или через юристов. Выбор за тобой.
– Как хорошо ты все для себя решила.
– Общественное мнение всегда на стороне безутешных матерей, а не богатых мерзавцев, которые бросают жен и собственных детей. Подумай об этом, прежде чем угрожать мне.
Дарио сам не заметил, как шагнул к ней. В какой-то момент он оказался слишком близко и увидел румянец, вспыхнувший на ее щеках, яростный блеск глаз, завязанные низким узлом на затылке темные густые волосы. Окинув ее взглядом, он заметил темно-бордовый костюм со сложным воротом и элегантные, обманчиво простые туфли. Но важнее было другое: он чувствовал ее всю – каждое движение, смену выражения тонкого лица. Дарио пьянило ее дыхание, соблазнительный аромат духов или запах кожи…
– Что ты делаешь со мной? – хрипло пробормотал он.
– Ты украл моего ребенка, сукин сын, – прошипела она. – Берегись.
В этот момент Дарио осознал, что она не играет: за жестким выражением глаз пряталось другое чувство, которое он не смог сразу распознать, – отчаяние.
Он вызывал у Анаис страх и отчаяние.
Дарио никогда в жизни не испытывал такого унижения. Он не понимал, что происходит. Разве не этого он хотел? Власти над ней? Победы? Заслуженной мести?
– Дамиан в полном порядке, – против воли неохотно сообщил он, в глубине души презирая себя за все, что стало причиной страха в ее глазах. – Он прекрасно себя чувствует. Демон, а не ребенок.
Ее плечи немного расслабились, неестественно жесткая линия рта смягчилась, даже лед в темных глазах начал таять. Как бы там ни было, для Дарио стало очевидным, что Анаис беззаветно любила своего несносного сына. Почему он не верил ей? Или он привык обвинять Анаис во всех смертных грехах, не допуская сомнений?
– Вовсе не демон, – поправила Анаис, – если только самую малость. Ему всего пять.
– Настоящий ураган.
Она почти улыбнулась и протянула руку, словно хотела дотронуться до него, но спохватилась, сжала ладонь в кулак и опустила вниз. Почему-то Дарио испытал разочарование. Плечо предательски ныло в том месте, где должна была лечь рука Анаис.
– Ты добился чего хотел, Дар, – тихо сказала она, выше подняв подбородок. – Застал меня врасплох – соблазнил, бросил, украл Дамиана прямо из-под носа. Ты заставил меня пройти через боль и отчаяние. Вероятно, тебе давно хотелось этого.
Она замолкла. Неожиданно для себя Дарио почувствовал что-то похожее на угрызения совести, потому что Анаис сказала чистую правду. У него были именно такие намерения, и он действовал сознательно, хоть и не сказать что совсем хладнокровно, по плану, составленному в тот вечер, когда она не пустила его в свой дом.
– Только не прикидывайся единственной пострадавшей, – криво усмехнулся Дарио, немного растерявшийся от непривычного чувства вины, да еще перед Анаис из всех возможных людей. За прошедшие шесть лет Дарио выстроил надежную, непоколебимую версию произошедшего: он стал жертвой чудовищного предательства двух самых близких и доверенных членов семьи, но это не сломило его – он поднялся выше нанесенного оскорбления. О каком сожалении или раскаянии может идти речь? – Иначе я рассмеюсь тебе в лицо.
– Надеюсь, мы закончили? Ты все сказал? – Анапе не опустила взгляд темных глаз. – Кроме всего прочего, хочу спросить: ты умеешь воспитывать ребенка?
– Не думаю, что этому где-то учат. Знание приходит с опытом, как и во всем остальном.
Дарио мог бы рассказать ей, что нанял отряд профессиональных нянек в надежде, что они умеют обращаться с детьми. Анапе была права – он представления не имел об уходе за ребенком. Более того, его собственное детство не было счастливым, по крайней мере до тех пор, пока их с Данте не определили в школу-интернат, где они неплохо развлекались, попадая время от времени за свои выходки в кабинет директора. Дарио понимал всю ответственность воспитания маленького ребенка, но предпочел не успокаивать Анапе.
– Чего ты хочешь? – спросила она с ноткой истерики в голосе, но это не доставило Дарио удовольствия, на которое он рассчитывал. – Отомстить мне? Считай, что тебе удалось.
– Я получил то, что хотел, – ответил он, поняв в этот момент, что обманывает себя. Слова были продиктованы намеренной жестокостью, которую он проявлял потому, что Анапе заслуживала этого. По логике, его должен радовать убитый вид Анапе, судорожно сжатые губы, едва сдерживаемые рыдания. В нем оставалось слишком много злости, обиды и желания причинить ей боль. Однако Дарио слишком хорошо понимал низкие и недостойные мотивы своих поступков и ненавидел себя за то, что унижал Анаис.
Когда он стал злобным, желчным, бездушным? Когда превратился в бесчувственного монстра? Дарио знал ответ.
Перед глазами развернулась картина прошлых событий, до сих пор не дававшая ему покоя, как навязчивый кошмар. Дарио не просто видел, он каждый раз заново проживал страшные минуты. В ту субботу он рано вышел из дома, торопясь на встречу с командой "АЙС". Данте отказался присоединиться к нему – в последнее время он явно пренебрегал деловыми обязательствами. После собрания Дарио спешил домой к Анаис. Она была единственной, кто понимал его, раздираемого противоречиями между интересами бизнеса и лояльностью к брату. По правде говоря, с некоторых пор Дарио охотнее прислушивался к советам Анаис, чем к Данте, как бывало прежде. Он замечал, что если раньше Данте недолюбливал Анаис, то теперь он откровенно ненавидел ее.
Дарио, как всегда, стремительно влетел в прихожую, бросил ключи на стол и направился в спальню к красавице жене и, как он верил, надежному партнеру и единомышленнику. Никогда ни к одному человеку Дарио не испытывал такой эмоциональной привязанности.
Днем их брак больше походил на деловой аналитический союз, заключенный по расчету ради общих интересов и целей, но зато ночью в постели они не могли насладиться и насытиться друг другом.
Анапе была первой, с кем он спешил поделиться новостями, не важно, плохими или хорошими. Дарио не помнил, как в этой роли она полностью заменила ему Данте. Причина частично объяснялась тем, что дружба между братьями дала трещину. Они стали меньше доверять друг другу после драматического инцидента: сами того не зная, они спали с одной и той же женщиной, когда им было по восемнадцать. История снова повторилась с Анапе.
Кто знает, как сложилась бы их судьба, если бы Анапе не предала его. Он и раньше не переставал удивляться тому, что воспитанные в разной социальной среде, но страдающие от равнодушия враждующих, эгоистичных родителей, они нашли друг друга. В основе их брака лежало глубокое эмоциональное чувство, в нем не было расчета, как бы они ни притворялись. Теперь слишком поздно думать об этом.
Дарио отчетливо представил, как покраснели щеки и растерянно вспыхнули глаза, когда он увидел ее в коридоре возле спальни. Она прижалась к стене, словно торопливо бежала куда-то, а он застал ее врасплох. На этом его жизнь оборвалась… Побледнев, Анапе смотрела на него. Кажется, он шагнул к ней, ничего не понимая. В этот момент за ее спиной из спальни вышел Данте, застегивая на голой груди пуговицы одной из рубашек Дарио.
Дарио не помнил, когда в те дни высыпался последний раз: он жил и дышал только интересами новой компании. Это был самый тяжелый период его жизни. Днем он проводил встречи и совещания, ночью готовился к ним. Дарио почти не виделся с женой, не говоря уж о брате, однако он не сомневался в поддержке самых близких людей. Его даже тревожила их взаимная неприязнь.
В одну секунду с отвратительной ясностью он понял, что ненависть была притворством – их связывали совсем другие отношения. В тот же момент он осознал, что значила для него Анаис и почему он так скоропалительно женился на ней, словно чувствовал, что встретил судьбу, хоть и не верил в мистику. Стоя в узком коридоре, глядя на полураздетого брата-близнеца, Дарио слишком поздно услышал свое сердце.
Очнувшись от воспоминаний, Дарио подумал, что теперь, спустя шесть лет, в другой части города, встретились два других человека. Анаис все еще стояла перед ним с глазами, полными тревоги. Дарио не мог разобраться в своих чувствах, но понимал одно – он причиняет ей боль. Он не желал этого, но не мог остановиться.
– Единственное, что ты могла бы сделать для меня, требует путешествия во времени, в прошлое, – хрипло произнес Дарио. Он не понимал, откуда взялись горькие слова и почему голос не подчиняется ему. – Ты оказалась совсем другим человеком, чем представлялась вначале. – Он устал притворяться спокойным и невозмутимым. Дарио сделал шаг вперед и резко остановился, боясь дотронуться до нее: через стекло конференц-зала за ними наблюдали десятки глаз сотрудников компании.
– Ответь мне на один вопрос, – дрогнувшим голосом попросила Анаис, но ее лицо не утратило упрямого выражения, а в глазах сверкал прежний огонь. – Ты совершил множество поступков, исходя из предположения о моем предательстве: ушел не оглянувшись, оскорбил, прекратил все контакты между нами, оборвал связь с братом. Что, если ты ошибся?
– Относительно тебя? – засмеялся Дарио.
– Относительно всего. Меня. Брата. Того, что случилось сегодня. Подумай обо всем, что ты сделал, Дар, включая похищение собственного ребенка через границы, через океан, и все ради того, чтобы отомстить мне. – Анаис сжала пальцы в кулаки и едва заметно дрожала, будто горькие слова прежде всего ранили ее собственное сердце.