– Наша семья всегда приезжала в Италию для удовольствий, а не по делам. – Он обезоруживающе улыбнулся, вновь став на несколько лет моложе. Эта улыбка без труда подсказала Брин, за какими удовольствиями братья Д’Анжело ездят в Италию.
– А вы?..
– Габриэло! – Над ними склонилась высокая, пышная, темноволосая женщина. Без сомнения, это была жена Тони. Она поставила на стол большую корзинку с бутылкой кьянти и двумя бокалами, прежде чем прижать поднявшегося Габриэля к своей пышной груди.
– Мария, пожалуйста, по-английски, – хмыкнул Габриэль.
– Ты такой же красавец, как всегда! – Она отстранилась, чтобы полюбоваться им. – Ах, если бы я была хоть на двадцать лет моложе, – мечтательно добавила она.
– Даже тогда ты бы никогда не оставила Антонио, – нежно улыбнулся Габриэль ей в ответ.
Брин была немного сбита с толку и дружелюбностью, с которой Тони и Мария приветствовали Габриэля, и его теплым ответным отношением к ним. Все это время она продолжала воспринимать Габриэля как холодного и бессердечного человека, который погубил жизнь отца. Теплота со стороны Тони и Марии и его очевидная и долголетняя привязанность к ним открывали надменного бессердечного Габриэля Д’Анжело совсем с другой и неожиданной стороны.
– Тони сказал, что ты пришел с девушкой. – Мария оценивающе посмотрела на Брин, отступая от Габриэля.
– Мария, не смущай Брин, пожалуйста! – быстро предупредил Габриэль, снимая пиджак и вешая его на спинку стула, размышляя при этом, разумно ли было приводить Брин к Антонио. Они всегда спрашивали, когда он остепенится и заведет семью, и Брин была первой женщиной, которую он сюда привел.
Брин считала, что он обладает излишним самомнением и не позволяет себе посещать придорожные кафе или маленькие итальянские бистро, а ходит только в дорогие рестораны и бары. Подсознательно он хотел доказать, что это не так. В прошлом Габриэль приходил сюда только с членами семьи, зная, что женщинам, с которыми он встречался, неинтересно, насколько вкусная тут еда – это маленькое бистро было недостаточно модным или эксклюзивным для их "утонченного" вкуса.
Не то чтобы Брин была простушкой. Но все же Габриэль не хотел выглядеть в ее глазах надменным снобом. И ему не следует воспринимать этот поход как свидание. А впрочем, все к черту! Сейчас Брин была здесь, и он сам виноват, если со стороны они похожи на парочку влюбленных.
Брин пригубила кьянти, которое Габриэль разлил по бокалам. Представившись, Мария сразу же поспешила на кухню следить за приготовлением пиццы. Габриэль даже не пытался разубедить ее в том, что Брин вовсе не его девушка.
Это суетное и шумное бистро было так не похоже на обстановку, в которой Брин представляла себе Габриэля Д’Анжело, когда увидела его сегодня утром в "Архангеле". Тогда он показался самодовольным и богатым представителем семейства Д’Анжело.
– Я очень надеюсь, что пицца будет такой же вкусной, как кьянти, – беззаботно промурлыкала она.
– Гарантирую. – Габриэль кивнул и, прищурив темные глаза, посмотрел на нее. – Но мне, вероятно, следовало пригласить вас в какое-нибудь более… пафосное место, чтобы отметить ваше участие в выставке молодых талантов.
Она удивленно вскинула брови:
– Почему же тогда вы не позвали других финалистов?
Он мрачно улыбнулся:
– Прекратите.
Брин почувствовала, как раскраснелись ее щеки, но ничего не ответила, боясь вновь сказать что-нибудь лишнее.
– Ну, мне здесь очень нравится, – поспешно продолжила она. – Я, наверное, чувствовала бы себя не в своей тарелке в каком-нибудь пафосном заведении. Я нечасто ужинала в ресторанах после… Здесь хорошо, – вяло повторила она, опустив глаза, чтобы не встретиться с его пронзительным и испытующим взглядом. Брин почти произнесла фразу "после того, как отец попал в тюрьму", но все же вовремя остановилась. Она не сомневалась, что непринужденная обстановка этого заведения, а вовсе не сидящий напротив мужчина, позволила ей так расслабиться.
– За вас, Брин. – Габриэль поднял бокал, словно не замечая ее душевного смятения. – Желаю, чтобы выставка в "Архангеле" оказалась успешной для вас.
– Отличный тост! – Брин с удовольствием отпила вина.
Ее глаза расширились от удивления при виде Марии, ловко лавирующей между столиками с огромной пиццей в руках. Мария поставила поднос в центре стола и поспешила обратно на кухню.
У Брин потекли слюнки, когда она посмотрела на пышную пиццу, начиненную пепперони, грибами, луком, шпинатом, ветчиной и баклажанами.
– Я надеюсь, вас не смущает, что нет анчоусов? – сочувственно пожал плечами Габриэль. – Тони знает, что я их не люблю.
– Вы шутите? Зачем они нужны, когда здесь столько разнообразных ингредиентов? – восторженно рассмеялась Брин, продолжая разглядывать пиццу.
У Габриэля пересохло во рту при виде расслабленной и улыбающейся Брин: сине-серые глаза, теплые и светящиеся, слегка раскрасневшиеся матовые щеки, полные чувственные губы. Без косметических средств она выглядела соблазнительно и сексуально. И смотреть сейчас на пухлые губы Брин, в то время как она будет есть пиццу, окажется для него просто физической мукой.
– Берите, пока не остыла, – предложил он внезапно охрипшим голосом. – Вилок и ножей нет, – иронично добавил он, видя, что Брин слегка помрачнела, заметив отсутствие столовых приборов. – Пиццу можно есть только руками, – объяснил он, видя ее вопросительный взгляд.
– Вы шутите? – поддразнила она, беря кусок пиццы.
– Доверьтесь мне, – тихо произнес Габриэль.
Она замерла и внезапно настороженно посмотрела на него.
– Вы все время говорите о доверии…
Да, говорит. Потому что, вновь увидев Брин, проведя с ней вечер, Габриэль понял, что по-прежнему хочет Брин. Но сначала ему действительно нужно получить ее доверие.
– Спасибо за отличный вечер, – тихо произнесла Брин, когда они сидели в темном салоне его спортивного автомобиля. Габриэль припарковался рядом с домом, выполненным в викторианском стиле. Здесь она снимала жилье, и эту тихую улочку сейчас освещала только луна.
Сегодняшний день напомнил Брин вечер пятилетней давности. Он навсегда запечатлелся в ее памяти.
Разве что тогда не лил дождь. Брин вновь погрузилась в воспоминания: в те дни она долго страдала по Габриэлю, совсем потеряв голову от его красоты и обаяния. После того как он пару раз приходил в дом ее родителей, чтобы переговорить с отцом, она стала по нескольку раз в неделю забегать в галерею "Архангел" в надежде снова увидеть его.
В тот вечер она болталась у выхода до закрытия, обманывая саму себя, что ждет, когда дождь прекратится. Но на самом деле она надеялась хоть мельком взглянуть на него, когда тот будет покидать галерею. У нее просто перехватило дыхание при виде Габриэля, выходящего из главного входа. Брин зарделась, когда он поднял глаза и заметил ее. На мгновение в его лице промелькнуло сомнение, а затем он расплылся в улыбке, останавливаясь поболтать с ней. Брин говорила смущенно и совсем потеряла дар речи, когда Габриэль предложил подвезти ее домой. Она явственно ощущала волнующую близость молодого человека в салоне его стильного спортивного автомобиля. Воцарившаяся по пути домой тишина казалась столь многозначительной, что Брин внутренне дрожала от нервного предвкушения. Габриэль остановил машину возле дома ее родителей, и Брин смущенно взглянула на него из-под своих темных ресниц.
– Спасибо, что подвезли.
– Не за что, – произнес он хрипловатым голосом: – Сабрина, я… завтра. – Он замолчал и помрачнел. – Черт с ним, будь что будет! – отчаянным тоном произнес он, тут же быстро наклонившись, жадно приникая к ее губам.
Это был самый запоминающийся поцелуй за всю юную жизнь Брин: медленный и очень чувственный. Однако Габриэль неожиданно отпрянул, посмотрел на нее долгим пронзительным взглядом, все еще полным страсти, и отвернулся.
– Вам надо идти, – мрачно произнес он. – И постарайтесь не… Ничего. – Он замолчал. На этот раз в его взгляде читалась боль. – Извините, Сабрина.
Она моргнула.
– Извинить за поцелуй?
– Нет, – прохрипел он. – О нем я никогда не буду сожалеть. Просто. постарайтесь не слишком меня ненавидеть, хорошо?
Брин казалось, что она никогда не сможет ненавидеть Габриэля, ведь ее любовь была так сильна! Но уже на следующий день весь ее мир разлетелся на множество осколков, когда отца арестовали за подделку, а Габриэль оказался одним из свидетелей обвинения.
– Я рад, – произнес Габриэль в ответ на ее предыдущее замечание.
Брин резко очнулась от воспоминаний.
– Я пригласила бы вас на кофе, но. – Она умолкла, не зная, что сказать.
"Это был на удивление приятный вечер", – с отвращением призналась самой себе Брин, виня себя при этом за непринужденное и доброжелательное общение с ненавистным Габриэлем Д’Анжело.
А она действительно наслаждалась этим общением.
Встреча в ресторане прошла замечательно. Еда была превосходной, и через какое-то время Брин привыкла к шумной обстановке и веселому галдежу в зале. После двух бокалов вина ей даже стали нравиться фальшивые интерпретации классических итальянских арий в исполнении Тони.
Что касается общества… Габриэль оказался веселым и приятным собеседником: за ужином они обсуждали любимых художников. Он также рассказывал о смешных эпизодах, приключившихся за то время, как братья руководят галереей "Архангел".
К тому моменту, как они вышли из ресторана, Брин сумела полностью расслабиться в его обществе. Конечно, вкусная еда, вино и хорошая компания поспособствовали этому. И Брин совершенно естественным образом приняла предложение подвезти ее домой. Однако каким бы приятным ни показался этот вечер, Брин призналась самой себе, что сейчас Габриэль волнует ее еще больше, чем пять лет назад. И это не могло ее не пугать.
Габриэль Д’Анжело, безусловно, обладал лидерскими качествами, необходимыми для поддержания его статуса. Но сегодня Брин сделала для себя немало открытий: он был умным и красивым. Но также он оказался непринужденным и милым собеседником с отличным чувством юмора: не моргнув глазом, он принял энергичный прощальный поцелуй в губы от Марии. Любуясь в течение вечера его дьявольски красивой внешностью, Брин все сильнее понимала, что рискует во второй раз в жизни поддаться чарам этого мужчины.
– Но? – Габриэль повернулся, чтобы прервать молчание Брин.
Она удивленно посмотрела на него.
– Простите?
– Вы сказали, что предложили бы мне кофе, но… – напомнил он.
Она сдержанно улыбнулась:
– Так женщины вежливо благодарят за вечер, но сейчас он закончен.
– У вас нет кофе?
– У меня всегда есть кофе.
– Почему же тогда вы не приглашаете меня?
Она моргнула длинными ресницами.
– Боюсь, уже поздно.
– Только одиннадцать.
Габриэлю было ясно, что Брин не хочет приглашать его домой, и он понимал, что она вправе так поступать. Однако ему очень хотелось, чтобы она передумала. Габриэль не надеялся, что это произойдет, но за последние несколько часов его влечение к ней лишь усилилось, и он отчаянно желал прикоснуться к этим пухлым губам, что так изводили его весь вечер.
– Брин…
– Пожалуйста, не надо! – Она мгновенно подняла руки, отгораживаясь и прислоняясь к дверце. В ее огромных глазах читалась тревога.
– Почему не надо? – спросил Габриэль.
Она облизнула влажным языком пересохшие губы и ответила:
– Зачем портить такой хороший вечер?
Он помрачнел.
– Мой поцелуй испортит этот вечер?
– Пожалуйста, Габриэль.
– Но я хочу этого! – Он еще ближе придвинулся к ней, нежно обнял ее и посмотрел в глаза жаждущим взглядом.
– Я не могу! – Ее глаза блестели от едва сдерживаемых слез; она все еще отгораживалась руками, не отталкивая Габриэля прямо, но все же не желая уходить от него. – Я не могу!
В ее голосе слышалось отчаяние. В глазах застыли слезы. По спине Габриэля пробежал холодок.
– Объясните, Брин, – хриплым голосом произнес он. – Ради бога, объясните!
– Я не могу. – Она еще раз в отчаянии покачала головой.
– Я должен поцеловать вас, черт побери, – сказал он, с трудом подавляя желание. Он отчаянно хотел, чтобы она доверилась ему. Доверила свое тело. Свои переживания. Свое прошлое…
Несколько напряженных, бесконечных секунд Брин пристально смотрела на него при лунном свете, а затем решительно покачала головой.
– Я действительно не могу, – ровным тоном повторила она.
– Я вам не верю, Брин! – прохрипел он. – Вы хотите сказать, что в течение вечера ни разу не подумали о том, что все может закончиться именно так?! – резким тоном произнес он. – Вы хотите, чтобы я принял решение за нас обоих, не так ли? – выпалил он.
Единственное, чего Брин сейчас по-настоящему хотела, – оказаться в его объятиях, но она отчаянно сопротивлялась этому желанию. Черт возьми, он был одним из Д’Анжело! За всем этим обаянием скрывается холодный и безжалостный Габриэль Д’Анжело – тот, кто причинил ей столько боли пять лет назад. Желать его поцелуев означало пойти против инстинкта самосохранения и предать всех близких ей людей, в том числе и саму себя.
Только при этом. Брин не могла отрицать, что мужчина, с которым она встретилась утром и с которым провела вечер, – тот самый мужчина, при виде которого у нее бешено билось сердце и все тело изнывало от желания, – был ни в коей мере не похож на холодного и безжалостного человека из ее прошлого. Сегодня Габриэль был внимательным и соблазнительным, и она отчаянно хотела поцеловать его, прекрасно понимая абсурдность своих намерений. Брин точно знала, как отреагирует Габриэль, когда узнает, кто она на самом деле.
– Пожалуйста, Брин.
Она подняла глаза, не в состоянии пошевелиться, чтобы остановить его, и в тот самый момент он обхватил ладонями ее щеки и нежно коснулся ее губ. Брин почувствовала, что полностью растворяется в темной и манящей глубине его пронзительных карих глаз.
Глава 5
Брин просто таяла в его объятиях. Сначала Габриэль нежно прикоснулся к ней, а затем яростно впился в ее губы. Она услышала его тихий гортанный стон и легонько провела пальцами по его темным волосам. Ее груди налились, а соски набухли от соприкосновения с его накачанным торсом. Габриэль притянул ее к себе так близко, насколько это было возможно в тесном салоне автомобиля, и продолжал целовать со всевозрастающим вожделением.
Брин тоже уже не могла сопротивляться своему желанию: она застонала, почувствовав нижней губой прикосновение языка Габриэля, легкое и изучающее. Ее губы раскрылись в ответ, и их языки встретились. Откинув голову назад, Брин отпрянула, когда почувствовала, как рука Габриэля задрала ее блузку и его пальцы стали нежно гладить ее обнаженную спину и живот. Затем эта же рука легла на ее обнаженную грудь.
Прикосновение большого пальца к ее возбужденному соску было подобно мимолетной и удушающей пытке, жар его губ на ее шее отдавался огнем по всему телу. Габриэль нежно прикоснулся к ее соску, и Брин почувствовала острый прилив желания.
Габриэль прерывисто дышал, одной рукой расстегивая пуговицы ее блузки, желая приникнуть разгоряченными губами к ее шее. Он продолжал ласкать языком набухший от возбуждения сосок. Брин откинула голову на подголовник сиденья, прижимая Габриэля к себе и перебирая его густые темные волосы. Наслаждение от его прикосновений к ее груди было слишком велико. Оно становилось все сильнее, пока он продолжал посасывать ее сосок. Его влажный и шершавый язык ласкал ее тело, распаляя все сильнее. Вскоре Брин стало казаться, что от переполнявших ее неземных ощущений она разлетится на тысячи мелких кусочков, которые никогда уже не удастся собрать обратно.
Никогда.
– Габриэль, остановитесь!
Габриэль был в таком сильном возбуждении, что это лишило его способности сопротивляться их обоюдной страсти. Он даже не сразу осознал, что Брин отталкивает его, отворачивая лицо в сторону, пытаясь высвободиться из его объятий. Габриэль отпрянул. Он никогда в жизни не насиловал женщину и, безусловно, не собирался делать это сейчас. Если Брин не хочет его так же сильно, как и он, им ни к чему продолжать.
В салоне автомобиля Габриэлю уже не хватало воздуха.
– Черт, я совсем потерял голову. – Он подмигнул ей, осознав, что они сидят в машине напротив дома Брин. Боковые стекла его машины были тонированы, однако через лобовое стекло открывался вид на двор дома Брин.
– Извините, Брин. – Он возбужденно провел рукой по своим густым темным волосам.
Выпрямляясь и трясущимися руками застегивая блузку, Брин изо всех сил старалась не смотреть на него. Ее лицо при свете луны казалось полностью бледным.
– Брин?
– Не сейчас, Габриэль. А лучше никогда! – нервно заявила она. – Я должна идти. – Она посмотрела в окно. – Мне очень понравилось у Антонио. Спасибо за ужин.
– Продолжение ужина вам не понравилось, так? – с пониманием пробормотал Габриэль.
Она болезненно поморщилась.
– Я уверена, что это не самый разумный наш поступок…
– Брин, ради бога, посмотрите мне в глаза! – прохрипел он в отчаянии. – Поговорите со мной, черт возьми!
Она медленно повернула голову, при этом ее большие глаза стали еще печальнее, а щеки в лунном свете казались еще бледнее. – Я не знаю, что вы хотите, чтобы я вам ответила.
– Не знаете?
Под его пристальным напряженным взглядом она отвела глаза.
– Могу ответить так – этого не должно было случиться. – Она покачала головой. – Мы оба это уже знаем.
– Знаем?
– Да. – Брин внимательно посмотрела на него.
– Или это стандартная процедура? Возможно, вы ожидали, что таким способом я смогу отблагодарить вас за возможность принять участие в выставке? – Она резко замолкла, увидев и почувствовав напряжение на лице Габриэля. В его темных глазах сверкнула гневная искорка.
– Я немного утомился от обвинений, Брин. – Он говорил зловеще тихим голосом. – И нет, вы не обязаны расплачиваться поцелуями за участие в выставке.
Она поморщилась.
– За кого вообще вы меня принимаете? Не отвечайте, – тут же добавил он, догадавшись о возможных мыслях Брин по этому поводу.
Габриэлю казалось, что они провели вместе приятный вечер, хотя утром им и не удалось найти взаимопонимание. И теперь она думает, что он может пользоваться своим положением владельца галереи – какой же он идиот, что посмел надеяться, будто Брин когда-нибудь сможет его простить?..
– Вы правы, Брин. Вам пора идти, – холодно произнес он. – На сегодня мне достаточно ваших оскорблений.
Брин замешкалась, продолжая пристально смотреть на Габриэля, не в состоянии разгадать причину его внезапного отчуждения.
– Я не хотела вас обидеть…
– Что же будет, когда вы захотите? – с отвращением произнес он.
Она облизнула губы.
– Я… наш совместный ужин и то, что произошло потом, – это было ошибкой.
– Вашей или моей?