В тот момент Мэгги сорвалась, и теперь, глядя из окошка на широкие зеленые поля внизу, она все равно видела высокомерное, красивое и сердитое лицо Ари. А шум моторов, который преследовал ее в полете и особенно при посадке, как будто затих, и она снова услышала собственный рассерженный голос:
- Не говори мне, что ты работал до такого позднего часа! Ты что, принимаешь меня за дуру?
Он бросил на нее сердитый взгляд сузившихся черных глаз:
- Что ты имеешь в виду?
- То, что говорю. Я не верю, что ты все это время был в офисе. Ты ведь был с ней, не так ли? С Мелиной Скриперо. Твоей секретаршей или кто она там еще.
На мгновение ей показалось, что Ари собирается ее ударить. Ярость исказила его лицо, от чего у Мэгги мороз по коже пробежал. Но Ари не был жестоким человеком. Несмотря на горячий средиземноморский темперамент, он никогда не поднимал на нее руки. Минуту спустя злость трансформировалась в открытый вызов:
- Ну и что, если это так?
Теперь наступила очередь Мэгги удивляться.
- Ты даже не станешь ничего отрицать?
- А разве есть смысл? - Он пожал плечами и отвернулся. - Очевидно, ты шпионила за мной.
- Нет! Нет! Но это же просто, как дважды два. Приходя к тебе в офис, я видела, какие взгляды мурлыкающей кошки, которой дали сливок, она на меня бросала. Видела и то, как она на тебя поглядывает. От твоей одежды пахло ее духами. Этого утаить нельзя, Ари!
- Но ты никогда не заговаривала со мной на эту тему.
- Я не хотела верить. Правда, не хотела. Мне казалось, если я не буду тебя тревожить, то все само собой уляжется… - Она не выдержала, и слезы побежали из глаз.
Ей уже давно было известно о Мелине. Все те причины, которые она перечислила, и тысяча других маленьких доказательств, которые жена фиксирует почти подсознательно, в один момент складываются вместе, создавая общую картину. Но подтверждение ее подозрений самим Ари повергло ее в шок. Признание было сделано так беззаботно, как будто речь шла о пене, которую он забыл смыть в ванной, а не о его любовнице.
- Как ты мог?! - в отчаянии спросила Мэгги. - Как ты мог так поступить, Ари? Что же с нами случилось?
Он пожал плечами.
- Ничего с нами не случилось. Ты по-прежнему моя жена, ведь так? Я здесь, так?
- Да, но ты здесь не из-за меня. Ты здесь потому, что это твой дом, дом твоей семьи. Тебя волнует одно: что подумают они - твоя семья.
Она слышала, как жестоко звучат ее слова, и ненавидела себя за это. Мэгги никогда ничего не имела против его семьи. Но порой едва выносила сплоченность, столь характерную для клана Веритосов, и одновременно чувствовала на них обиду - ведь ее не принимали за свою. Ей казалось, словно спрут тисками своих громадных щупальцев сжимает ее. Традиции сковывали ее порывы и желания: ей запрещалось работать, требовалось полное уважение ко всем и ко всему, и при этом она ловила на себе вечно косые взгляды. К ней в семье относились недоброжелательно: для них она оставалась бесприданницей из Англии, завоевавшей сердце Ари, не имея на то права. В лучшие времена она пыталась поделиться тем, что ее мучило, с Ари, но ей никогда не удавалось добиться его понимания. Все, что касалось семьи, для ее мужа было свято, и он не мог или не хотел понять жену. Но теперь резкая критика супруги задела его за живое, и ее слова обратились против нее же самой.
- Почему ты всегда во всех наших ссорах затрагиваешь мою семью?
- Потому что ты заботишься о них намного больше, чем обо мне. Стоит твоей матери позвать тебя, и ты пулей мчишься к ней. Она и по сей день обращается с тобой как с маленьким мальчишкой.
- Довольно! - отрезал Ари. - Твоя беда в том, что ты не понимаешь здешнего образа жизни. И, сдается мне, никогда не поймешь!
- Именно поэтому у тебя роман с Мелиной Скриперо, я полагаю?
- Да кто тебе вбил эту ерунду в голову? Мы ходим поужинать после работы, да. Она мне нравится. Мне нравится ее компания, это правда. А чему удивляться? Она, по крайней мере, понимает меня и не зудит вечно о моей матери, отце, сестрах. Ей известно, что означает уважение. Возможно, если бы ты пыталась понять меня, я бы не задерживался допоздна.
- Но это несправедливо, Ари! - запротестовала Мэгги. - Я всегда пыталась изо всех сил это сделать. Но и ты должен понять, как трудно мне привыкнуть к жизни здесь.
- Я понимаю, что семье в Англии придается далеко не самое важное значение. В этом и есть корень всех ваших бед… Неотесанные грубияны и футбольные хулиганы - чувство гордости за свою семью им неведомы. А матери и отцы не испытывают стыда, когда их дети ведут себя непристойно. Да и откуда взяться этим чувствам? Ведь родители вообще не заботятся о своих чадах. Они работают, а их дети, приходя из школы в пустой дом, предоставлены сами себе. Здесь, на Корфу, всегда кто-то присматривает за детьми, утешает их, если им больно, умывает их, если они приходят грязные. Семья здесь - единое целое.
- Ты хоть понимаешь, что говоришь? - спросила Мэгги. - Какое лицемерие! Ты твердишь о семье, а сам возражаешь против моей поездки, когда моя родная сестра в беде. Когда ты говоришь, что семья самое важное, ты имеешь в виду свою семью. А моя пусть катится к черту!
Воспользовавшись смущением Ари, она продолжала:
- Более того, подло говорить об устоях семьи и крутить шашни с секретаршей за спиной жены!
Глаза у Ари округлились.
- По-моему, я уже объяснил - у меня с ней ничего нет и не было. Разве ты мне не веришь?
- Нет! Нет, не верю!
Он сделал руками жест, характерный лишь для средиземноморца.
- Значит, ты понимаешь меня намного хуже, чем я полагал. Мэгги… послушай меня. Я люблю женщин, да. Мне нравится Мелина. Но ты - моя жена. И мы с тобой должны продолжать традиции. И мы, ты и я, будем семьей для наших детей.
Внезапное изменение его тона, возникшая вера в его слова, упоминание о детях - он не терял надежды их иметь - и медленно растущее отчаяние вдруг обессилили Мэгги. Слезы подступили к глазам, и она отвернулась.
- Тебя это так расстраивает? Разве тебе не нравится иметь семью? - спросил он более мягко.
Мэгги отрицательно покачала головой.
- Ты же знаешь, что это не так. Ари… скажи честно, у тебя ничего нет с Мелиной?
- Ну сколько можно повторять, я ведь уже сказал.
- Я не знаю… Я просто думала, что…
Он подошел к ней и обнял ее.
Ей почудился тонкий запах мускатных духов, сильный и возбуждающий. Он ассоциировался с Мелиной, но Мэгги постаралась не замечать его.
Она слишком любила Ари, хотела верить ему. Должна была доверять ему. Особенно сейчас, когда собиралась уезжать так далеко.
- Пойдем в постель, - прошептал Ари ей на ухо, и внезапное желание охватило ее. Всегда, несмотря на отчаяние, несмотря на скандалы, которые вспыхивали и успокаивались подобно летнему шторму, она испытывала к нему влечение. Он притягивал ее, словно магнит, и тогда она была готова лететь к нему через океан, что она, собственно говоря, однажды и сделала.
Ее ноги ослабели, тело в порыве страсти подчинялось каждому его прикосновению. Она повернулась к нему лицом, ощутила прохладу его хлопковой рубашки. Он сбросил шелковую накидку с ее плеч, изогнул ее тело, прижимая к себе. Его губы слились с ее губами, ее стройные ноги обвили его сильные, мускулистые. Пока он нес ее в спальню, освобождая ее тело от купального костюма, волнение и отчаяние последних часов покинули ее. Мэгги предалась любви с пылкостью, лишь разгоревшейся после недавней ссоры. Но когда безумный любовный вихрь утих, она увидела чемоданы, старый, ручной работы, комод, платья, вынутые из гардероба, которые она выбрала для поездки, - и реальность вернула все на свои места.
- Ари, я по-прежнему хочу поехать в Англию, - произнесла она, несколько побаиваясь его реакции.
Упрямство не оставило его, но он сдержался.
- Да, да, ты уже давно не навещала своих близких.
- Причина вовсе не в этом. Я еду не на праздник. И ты это знаешь. Мне необходимо выяснить, что случилось с Розой, и убедиться, что с ней все в порядке.
- А я-то думал, что ваша английская полиция занимается подобными вопросами.
- Но… я ее родная сестра. Мы можем читать мысли друг друга - настолько мы близки. Пожалуйста, постарайся меня понять, Ари.
Ответа не последовало, и Мэгги продолжала:
- А когда я вернусь, мы все начнем заново. Помнишь, как чудесно мы жили вначале! Все можно вернуть, если только мы оба действительно этого захотим.
Они уснули, нежно обнявшись. Среди ночи Мэгги проснулась с приятным ощущением близости, тепла его тела, испытывая чувство облегчения и утвердившись в своем намерении.
Утром Ари очнулся от сладкого сна первым. Присоединившись к нему за завтраком на патио, где он, как обычно, ел мюсли, фрукты и сливочный йогурт, она поняла, как далек он от нее.
- Похоже, мои уговоры не смогут остановить тебя? - размешивая сахар в чашечке крепчайшего кофе, заметил он.
"Ты мог бы сказать, что любишь и желаешь меня, - подумала Мэгги. - Ты мог бы дать обещание не задерживаться допоздна с Мелиной и заверить, что я значу для тебя больше, чем мать и остальные члены семьи". Но ей было прекрасно известно, как по-детски наивно было на это рассчитывать. Она сказала:
- Мне необходимо поехать туда. Я думала, что мы уже все выяснили.
- Да. Что ж, мне приходится лишь смириться с твоим решением. - Голос его был холоден: их близость предыдущей ночью канула в Лету. - Как долго ты намереваешься пробыть в Англии?
- Пока не знаю… все зависит от… от того, как скоро отыщется Роза.
- Если дело во мне, то не торопись обратно. У меня по горло дел, и в ближайшие недели я буду безумно занят. Мне предстоит серьезная работа - новый гостиничный комплекс в Кавосе. Поскольку тебя не будет, то я, наверное, перееду на квартиру в Керкиру. Оттуда намного быстрее добираться до работы.
"И очень удобно для Мелины?" - мелькнула у Мэгги невольная мысль, но она промолчала. Перед отъездом ей не хотелось затрагивать эту тему заново, не хотелось показывать свое недоверие, ведь он так яростно отрицал, что у них с Мелиной роман, так долго убеждал, что их связывают не более чем дружеские отношения секретарши и ее начальника. Но назойливая мысль не выходила из головы - и когда она целовала его на прощание, и теперь, когда самолет уже приближался к аэропорту Бристоля. Даже если дело обстояло так, как утверждал Ари, то теперь, уехав в Англию и оставив его одного, она сама дала им реальный шанс. Останься она на Корфу, возможно, Ари, зная о ее подозрениях, все бы тщательно взвесил. Конечно, если только он все еще дорожит их браком. Но в ее отсутствие ему так легко сделать шаг навстречу Мелине с ее темными глазами и оливковой кожей, навстречу умной Мелине, которая в совершенстве владела английским и довольно бегло говорила по-немецки. Весьма подходящая женщина, чей отец не стал бы возражать против жениха - владельца оливковых рощ. И уж кто-кто, а Мелина прекрасно понимала Ари.
Самолет довольно резко снизился на несколько футов, и в животе у Мэгги словно что-то ухнуло вниз.
"Я должна была поехать. Я должна быть там и убедиться, что с Розой все в порядке. И если я не могу доверять мужу, оставляя его всего на пару недель, то какой смысл продолжать жить с ним?"
Шасси коснулись посадочной полосы, винты закружились в обратную сторону, самолет замедлил ход.
"Вот я и дома", - подумала Мэгги, не осознавая того, что этой фразой передаст свои самые сокровенные чувства - после трех лет скорее Корфу должен бы быть ее домом.
Майк Томпсон стоял неподалеку от таможенного зала. Мэгги позвонила ему утром и спросила, не сможет ли он ее встретить. Разумеется, он готов был это сделать.
- Самолет прилетает в восемнадцать тридцать по вашему времени. Мне неловко просить тебя встретить меня, и если ты откажешься, я, конечно, пойму. Но я подумала, может, мне лучше остановиться в доме Розы, а у тебя наверняка есть ключ от него.
- Да, конечно, - ответил он. - Но я вовсе не думал, что ты все так воспримешь. Я не настаивал на твоем приезде.
- Я сама захотела, - заметила Мэгги. - У тебя по-прежнему никаких новостей от Розы?
- Нет, ничего.
Связь, как обычно, была отвратительной, казалось, что их вот-вот разъединят.
- Я буду в аэропорту, - торопливо сказал он.
- Тебя это точно не затруднит?
- Нисколько. Я тебя встречу.
И вот теперь он разглядывал пассажиров, прибывших самолетом с Корфу. В основном это были возвращающиеся с отдыха, обгоревшие на жарком солнце, одетые в куртки с капюшоном и прочую дорожную одежду люди, толкавшие тележки, загруженные чемоданами и пакетами, но Мэгги среди них не было. "Узнаю ли я ее?" - волновался он, но подсознательно был уверен, что узнает. Они виделись лишь однажды, но он хорошо запомнил ее - она была копией Розы, но моложе и мягче. Майк засомневался: "А вдруг она передумала и решила не ехать? Или, приехав в аэропорт в Керкире, выяснила, что билетов на самолет нет. Неужели она не догадалась перезвонить?" Он отвернулся, взглянув на подъезжающие и отъезжающие от аэропорта машины, а когда повернулся вновь, то увидел быстро идущую по таможенному коридору высокую девушку с темными до плеч волосами, одетую в темно-синие брюки и дорогую клубную майку, выглядывавшую из-под белого льняного жакета.
Она заметила его в тот же самый момент, улыбнулась милой извиняющейся улыбкой и торопливым шагом направилась к нему.
- Майк! Извини, что я так долго заставила ждать себя. Мой чемодан был самым последним, и таможенники почему-то решили проверить его. Я, конечно, не похожа на туристку, но неужели я выгляжу как наркоделец?
- Нет, конечно, - улыбаясь, ответил он. Про себя он подумал, что уставшие от однообразной работы таможенники захотели развеяться, кокетничая с привлекательной женщиной. - Должен признаться, я уже волновался, не случилось ли чего с тобой. Даже собирался уходить.
- Слава Богу, ты этого не сделал. Послушай, я тебе так признательна за то, что ты меня встретил. Я тебе точно не причинила беспокойства?
- Абсолютно точно. Наоборот, это я причинил тебе беспокойство. Наговорил всякой всячины: ты ведь приехала сюда не просто так, а по определенной причине. Хотя не думаю, что основания для твоего приезда веские. Я искренне надеюсь, что дело и выеденного яйца не стоит. Действительно, надеюсь.
- Как ты полагаешь, с ней случилось что-то серьезное?
- Надеюсь, что нет. Бога молю. Но я взволнован, - это да. Слушай, пойду-ка я за машиной. Не будем же мы здесь разговаривать.
- А где машина?
- На ближайшей автостоянке.
- Тогда я пойду с тобой. Разомнусь.
Он взял ее чемодан, на удивление легкий. Когда Роза отправлялась в поездку, казалось, она везла с собой целый гардероб. Они вышли на улицу. Дождя не было, но июль стоял довольно холодный, сырой. Мэгги вздрогнула.
- После Корфу чувствуешь себя как в Арктике! Надо было захватить теплые вещи. Хотя, пожалуй, можно и у Розы позаимствовать.
Довольно скоро они добрались до стоянки. Майк открыл багажник своего "ситроена" и положил туда чемодан Мэгги. Затем помог ей сесть в машину, сам сел за руль и включил обогреватель.
- Через пару минут станет теплее. Но ты права: погодка не для середины лета.
Он притормозил, чтобы заплатить за парковку, и направился к выезду из аэропорта.
- Ты не изменила намерения остановиться в доме Розы?
- Думаю, это вполне разумно.
- Ты бы хотела отправиться туда сразу, или заедем куда-нибудь перекусить?
- О нет, я поела в самолете.
- Нам придется остановиться у гаража, и ты сможешь купить молока и хлеба.
- Неплохая идея.
Они выехали на главную дорогу.
- Итак, - начала разговор Мэгги, зябко обхватив себя руками, - что ты обо всем этом думаешь, Майк?
Майк прибавил скорость.
- Хотел бы я знать. По правде говоря, вряд ли я смогу сообщить тебе больше того, что сказал по телефону. Когда я уезжал в лагерь, Роза оставалась здесь и все выглядело вполне нормально. Я вернулся, а Розы нет. И никаких записок, телефонных звонков, ничего, ни единого слова от нее.
- И никто ничего о ней не слышал?
- Насколько мне известно - нет. Я уже позвонил всем, кого знаю, но безуспешно, хотя я, конечно, мог упустить кого-то из виду. Телефонную книжку Роза всегда носит с собой, поэтому я не могу проверить, всех ли обзвонил. Может быть, ты сумеешь мне помочь.
- Я попытаюсь, - с сомнением ответила Мэгги. - Но я провела последние три года на Корфу. Конечно, я знаю ее старых друзей, но наверняка за это время у нее появилось много новых. И уж точно, многие из тех, кого я знала, обзавелись семьями или просто переехали, или… ну, мало ли что. Хотя если я вспомню их имена, то полиция их отыщет.
Майк фыркнул, снижая скорость перед выездом на узенькую петляющую дорогу:
- От полиции особой помощи не дождешься. Они считают, что Роза отправилась на прогулку, а ее местонахождение ни их, ни меня не должно касаться.
- Ты полагаешь, они ничего не собираются предпринимать?
- Ну, они пообещали сделать кое-какие запросы, хотя у меня создалось впечатление, что их это дело мало интересует. Полицейский, которому я сообщил о ее пропаже, как трещотка трещал, что это не его участок. По его мнению, все дело в том, что наш роман завершился, любовь прошла, и Роза убегает от меня, не желая сообщать, куда.
- А это не так? - спросила Мэгги.
Майк, прищурившись, посмотрел в ее сторону:
- Не думаю. А ты?
- Не похоже на то. Роза не тот человек, чтобы бегать. Она будет бороться за свое до последнего. И кроме того… - она оборвала себя на полуслове, не желая произносить вслух то, что внезапно пришло ей в голову: Майк не тот мужчина, от которого убегают женщины. Этот профиль, нос с горбинкой, выдающаяся вперед челюсть, узкие орехового цвета глаза, широкий чувственный рот, сильная атлетическая фигура, обаятельная улыбка - нет, Майком можно было бесконечно восхищаться, а не убегать от него.
Вполне возможно, что за очаровательной внешностью прятался сущий мерзавец, но даже это, Мэгги знала по опыту, не меняло ситуации. Как правило, женщины не сбегают от чертовски обольстительных мерзавцев. Они убегают от пай-мальчиков, которые покупают своим подружкам цветы и шоколадки и делают все, что те ни пожелают. Несправедливо, но так оно и есть. И более того, даже если в Розе и могли произойти перемены, она была без ума от Майка. Встреча с ним была лучшим событием в ее жизни, как-то призналась она.
"Сестра не могла так возненавидеть Майка, чтобы избегать его, на нее это совсем не похоже, - размышляла Мэгги. - Она даже от Брендана не уходила долгое время, хотя одному Богу известно, сколько у нее было причин для этого. Она продолжала жить с ним, несмотря на его ревность и жестокость".
- Нет, она не могла убежать, - пришла к выводу Мэгги, обдумав объяснение, выдвинутое полицией.
- Конечно, нельзя их винить, - заметил Майк. - Я когда-то переписывался с парнем из полиции. Так вот, он мне писал, что большинство людей пропадает по внутрисемейным причинам. Размолвки между любовниками, разумеется, на первом месте, но нельзя забывать и о проблеме отцов и детей, разногласиях между мужьями и женами. Пожалуй, именно поэтому констебль, с которым я беседовал, таким образом отреагировал на ее пропажу.