Как он мог так спокойно говорить об этом? Когда я думала о его роли в этом деле, его поведение выводило меня из себя, и я сердилась, что так легко забыла о его недостатках и готова была принять его таким, каким он хотел себя представить, однако, надо сказать, каждый раз он представлялся мне в новом свете.
- Как только они вернутся, состоится бал, - продолжал граф. - Таково пожелание новой госпожи де ла Талль. Через два дня после этого будет бал для тех, кто имеет отношение к замку… для виноградарей, слуг, одним словом, для всех. Это старинный обычай, когда женится наследник замка. Я надеюсь, вы не откажетесь присутствовать на обоих этих торжествах.
- Я буду счастлива присутствовать на балу для работников, но не уверена, что госпожа де ла Талль пожелает видеть меня гостьей на балу в честь ее персоны.
- Я желаю этого, и если я вас приглашаю, она будет рада видеть вас. Вы в этом не уверены? Дорогая мисс Лоусон, я - хозяин дома. Только моя смерть может что-то изменить.
- Не сомневаюсь в этом, - ответила я, - но я приехала сюда работать и не готова к светской жизни.
- Но я уверен в том, что вы готовы к любым неожиданностям. Не смею вас больше задерживать. Я вижу, вам не терпится вернуться к работе.
С этими словами он удалился, а я осталась - удивленная, взволнованная, радостная, но в то же время меня не покидало чувство, что я проваливаюсь в зыбучий песок, откуда с каждым днем все труднее выбраться. Знал ли он об этом? Не был ли этот разговор предупреждением?
Граф и Филипп уехали на следующий день после Страстной пятницы, а в понедельник я пошла навестить Бастидов. Ив и Марго играли в саду. Они позвали меня, чтобы показать пасхальные яйца, которые нашли в воскресенье - одни в доме, другие вокруг него; их было столько же, сколько и в прошлом году.
- Вы, наверное, не знаете, мисс, - сказала Марго, - что колокола направляются за благословением в Рим, и по дороге роняют яйца, а дети их находят.
Я призналась, что никогда раньше об этом не слышала.
- А разве в Англии не бывает пасхальных яиц? - Спросил Ив.
- Бывают… но просто как подарки.
- Это тоже подарки, - заявил он. - На самом деле колокола их не роняют. Но мы их находим, как видите. Хотите одно?
Я сказала, что с удовольствием возьму одно для Женевьевы, которой будет приятно узнать об их находке.
Яйцо аккуратно завернули и торжественно вручили мне, а я сказала им, что пришла повидаться с их бабушкой.
Они посмотрели друг на друга и Ив произнес:
- Она куда-то ушла…
- С Габриэль, - добавила Марго.
- Тогда я зайду в другой раз. Ничего не случилось?
Они пожали плечами, показывая свою неосведомленность, я попрощалась и продолжила свой путь.
У реки я встретила служанку Жанну, рядом с ней стояла тележка с бельем. Стирая белье в реке, Жанна выколачивала его деревянным бруском.
- Добрый день, Жанна, - сказала я.
- Добрый день, мисс.
- Я приходила к вам домой. Но мадам Бастид нет.
- Она уехала в город.
- Но в это время дня она нечасто выходит из дома.
Жанна кивнула, на лице ее появилось странное выражение.
- Надеюсь, все хорошо, мисс.
- У вас есть основания думать, что это не так?
- У меня самой есть дочь.
Я была озадачена и подумала, что, возможно, не поняла значения какого-то местного выражения.
- Вы хотите сказать, что мадемуазель Габриэль…
- Мадам очень обеспокоена, и я знаю, что она повезла мадемуазель Габриэль к врачу. Молюсь всем святым, чтобы все было в порядке, но когда кровь бурлит, мисс, всякие вещи случаются.
Я не могла поверить в то, на что она намекала, поэтому сказала:
- Я надеюсь, у мадемуазель Габриэль ничего заразного.
Она про себя усмехнулась тому, что приняла за проявление моей наивности.
Однако я очень встревожилась за Бастидов, и поэтому на обратном пути зашла к ним домой.
Мадам Бастид была уже дома, она приняла меня с окаменевшим от растерянности и горя лицом.
- Наверное, я зашла не вовремя, - сказала я. - Я ухожу, если только не могу чем-то помочь.
- Нет, - сказала она. - Не уходите. Такое событие долго в секрете не удержишь… Я знаю, вы благоразумны. Присядьте, Даллас.
Она сама тяжело опустилась в кресло и, облокотившись о край стола, закрыла лицо рукой.
Я с удивлением ждала, и через несколько минут, когда я решила, что она размышляет, до какой степени меня следует посвящать в семейные тайны, она опустила руку и произнесла:
- Надо же было случиться такому в нашей семье!
- Габриэль? - спросила я.
Она кивнула.
- Где она?
Голова ее судорожно дернулась вверх. - У себя в комнате. Она упряма. Не сказала ни слова.
- Она больна?
- Больна! Лучше бы так. Что угодно… только не это.
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Она нам ничего не сказала. Она не говорит, кто он. Я и представить себе такое не могла. Она никогда нигде не шлялась. Всегда такая спокойная.
- Может быть, это можно выяснить.
- Надеюсь. Я в ужасе, что скажет Жан-Пьер, когда узнает. Он такой гордый. Он страшно разозлится на нее.
- Бедная Габриэль! - произнесла я.
- Бедная Габриэль! Никогда бы не подумала. И ни слова до тех пор, пока я не узнала, и тогда… я видела, как она испугалась, поэтому я догадалась, что мои подозрения правильны. В последнее время она казалась мне изможденной, встревоженной… в семейных делах не участвовала, а сегодня утром мы собирали белье для стирки, и она упала в обморок. Тогда я совершенно уверилась в этом, мы сразу же поехали к врачу, и он подтвердил мои опасения.
- И она отказалась назвать вам своего возлюбленного?
Мадам Бастид кивнула. - Это меня и тревожит. Если бы это был кто-то из наших парней… да, это неприятно, но мы могли бы уладить дело. Но коль скоро она не говорит, я боюсь… Почему она не хочет сказать нам, если все это можно было бы уладить? Вот что я хочу знать. Похоже, это кто-то, способный на дурной поступок.
Я спросила, не приготовить ли кофе, и к моему удивлению, она позволила. Она сидела за столом, глядя прямо перед собой, и когда кофе был готов, я спросила, не отнести ли чашку Габриэль.
Она разрешила, я поднялась с чашкой наверх, и когда постучала в дверь, услышала голос Габриэль:
- Не нужно, бабушка - Я решилась открыть дверь и вошла с дымящейся чашкой кофе в руках.
- Вы… Даллас!
- Я принесла кофе. Думаю, вы не откажетесь.
Она лежала, глядя на меня отсутствующим взглядом.
Я пожала ее руку. Бедная Габриэль! С тысячами девушек случалось подобное, и для каждой из них это было личной трагедией.
- Мы можем вам чем-нибудь помочь?
Она покачала головой.
- Вы не можете выйти замуж и…
Она еще сильнее затрясла головой и отвернулась, чтобы я не могла видеть ее лицо.
- Он… уже женат?
Она плотно сжала губы и не ответила.
- Ну, в таком случае, он не может жениться на вас, и вам просто придется быть мужественной, насколько это возможно.
- Они будут ненавидеть меня, - сказал она. - Они все… Уже никогда не будет так, как прежде…
- Вы ошибаетесь, - сказала я. - Конечно, они потрясены… оскорблены… но все это пройдет, и когда родится ребенок, они будут любить его.
Она слабо улыбнулась мне. - Вы всегда хотите все исправить, Даллас, - и людей, и картины. Но у вас ничего не получится. Как говорится, как постелешь, так и поспишь.
- В этой беде рядом с вами должен кто-то быть.
Но она была упряма, и продолжала хранить молчание.
В печальном настроении я направилась обратно в замок, вспоминая, каким счастливым было Рождество, и как внезапно, как ужасающе внезапно может измениться жизнь. Как ненадежно счастье!
Граф вернулся в замок не сразу после свадьбы. Филипп с молодой женой уехали в Италию проводить медовый месяц, и теперь, так цинично отдав Клод Филиппу, граф вполне мог найти кого-то еще для развлечения.
Это было наиболее правдоподобным, как я со злостью думала, объяснением его отсутствия.
Он вернулся незадолго до того, как должны были приехать Филипп и Клод, и даже тогда не сделал попыток встретиться со мной наедине. Не чувствовал ли он неодобрения с моей стороны? Как будто его это волновало! И все же он, видимо, решил, что в этом вопросе я была еще более, чем обычно, самонадеянна.
Я пережила разочарование, потому что надеялась поговорить с ним еще раз, и страшилась возвращения Филиппа и его жены. Я была уверена, что Клод плохо относилась ко мне, и подозревала, что она из тех женщин, которые не станут скрывать свою неприязнь. Наверное, нужно было принять предложение Филиппа подыскать мне другое место. И несмотря на мои растущие опасения, перспектива покинуть замок явно угнетала меня.
После трехнедельного медового месяца они вернулись, и на следующий же день после ее приезда я встретилась с Клод и имела возможность убедиться в ее недобрых чувствах.
Я шла в свою комнату из галереи.
- Мне казалось, что к этому времени вы уже должны были бы закончить работу, - сказала она. - Я помню, к Рождеству вам уже удалось много сделать.
- Реставрация картин - весьма тонкое дело. А коллекция в галерее, к сожалению, содержалась с досадной небрежностью.
- Но я думала, для такого специалиста это не доставит особой сложности.
- Сложности присутствуют всегда, и требуется большое терпение.
- Поэтому вам требуется такая сосредоточенность и вы не можете работать весь день?
Она заметила, как я работаю! И не намекала ли она, что я тяну время, чтобы продлить свое присутствие в замке?
Я сказала самым доброжелательным голосом:
- Можете быть уверены, госпожа де ла Талль, что я постараюсь закончить работу как можно быстрее.
Она склонила голову. - Очень жаль, что работа не будет завершена ко времени, когда состоится бал для наших друзей. Я надеюсь, вы, как и все остальные в доме, с нетерпением ожидаете второго бала.
Не успела я ответить, как она проскользнула мимо меня. Она ясно дала понять, что не желает видеть меня на балу в честь новобрачных. Мне хотелось крикнуть: - Но граф уже пригласил меня. И он еще хозяин этого дома!
Я пошла в свою комнату и достала зеленое бархатное платье. Почему бы мне не пойти? Он пригласил меня и будет ждать. Его радушный прием станет моим торжеством перед лицом новоявленной высокомерной госпожи де ла Талль.
Но накануне бала я передумала. Он не нашел возможности прийти ко мне, чтобы подтвердить приглашение. С чего я взяла, что он будет на моей стороне?
Вечером того дня, когда состоялся бал, я рано легла в постель. Временами из зала доносилась музыка, а я лежала и пыталась читать, но на самом деле представляла себе то, что там происходило. На помосте, богато украшенном гвоздиками, которые садовники выбирали целый день, сидели музыканты. Я воображала, как граф с женой кузена открывают бал. Себя я представляла в зеленом платье с приколотой к нему изумрудной брошью - моим призом за найденные "сокровища". Затем мысли мои переключились на изумруды на портрете, и я представила их на себе. Я была бы похожа на настоящую графиню.
Фыркнув от смеха, я опять взялась за книгу. Но сосредоточиться было весьма сложно. Я вспоминала голоса, которые слышала над лестницей, ведущей в темницы, и пыталась угадать, продолжали ли те двое свои отношения. Они, наверное, теперь поздравляют друг друга с тем, как умно они устроили брак, приведший Клод в дом графа.
Какая опасная ситуация! Что из этого выйдет? Ничего удивительного в том, что с именем графа было связано столько скандалов. Неужели и к своей жене он относился так же пренебрежительно?
В коридоре я услышала чьи-то шаги. Около моей комнаты они остановились. За дверью кто-то стоял. Я явственно слышала чье-то дыхание.
Я села в постели, не сводя глаз с двери; вдруг ручка повернулась.
- Женевьева! - воскликнула я. - Вы напугали меня.
- Извините. Я стояла за дверью и думала, что вы уже спите.
Она вошла и села на мою постель. Ее голубое шелковое бальное платье было очаровательно, но выражение лица было мрачным.
- Какой отвратительный бал, - сказала она.
- Почему?
- Тетя Клод! Она мне не тетя. Она жена кузена Филиппа.
- Говорите по-английски, - предложила я.
- Когда я сержусь, я не могу. Мне нужно слишком много думать, а я не могу сердиться и думать одновременно.
- Может быть, именно поэтому будет лучше, если вы будете говорить по-английски.
- О мисс, вы говорите совсем как старушка Заноза. Только подумать, что эта женщина будет жить здесь…
- Чем она вам так не нравится?
- Не нравится! Я ненавижу ее.
- Что она вам сделала?
- Она будет здесь жить.
- Замок большой. Места всем хватит.
- Я бы не имела ничего против, если бы она все время находилась в одном месте, тогда бы я просто туда не ходила.
- Женевьева, умоляю, не запирайте ее в каменном мешке.
- Это бесполезно, потому что Нуну все равно ее оттуда выпустит.
- Почему вы так настроены против нее? Она очень хорошенькая.
- В том-то и дело. Не люблю хорошеньких. Люблю попроще, таких, как вы, мисс.
- Ну и комплимент.
- Они все портят.
- Она здесь не так долго, чтобы успеть что-нибудь испортить.
- Значит, испортит. Посмотрите. Моей матери тоже не нравились хорошенькие. Они ей все портили.
- Вряд ли вы можете что-либо об этом знать.
- Говорю вам, я знаю. Она все время плакала. А потом они ссорились. Они спокойно ссорились. Спокойные ссоры гораздо хуже шумных. Папа спокойно говорит что-то жестокое, и от этого то, что он говорит, выглядит еще более жестоким. Он говорит это так, будто получает удовольствие… будто люди своей глупостью доставляют ему удовольствие. Он считал ее глупой. А она была очень несчастна.
- Женевьева, я думаю, вам не стоит размышлять над тем, что происходило так давно, и вы действительно не можете судить об этом.
- Но я же знаю, что он убил ее?
- Вы не можете этого знать.
- Сказали, что она покончила с собой. Но это не так. Она не могла оставить меня совсем одну.
Я положила ладонь на ее руку. - Не думайте об этом, - попросила я.
- Но приходится думать о том, что происходит в твоем собственном доме! Папа не женится из-за того, что случилось. Поэтому пришлось жениться Филиппу. Если бы я была мальчиком, все было бы по-другому. Папа не любит меня, потому что я не мальчик.
- Я уверена, что вы придумали, что отец не любит вас.
- Когда вы притворяетесь, вы мне совсем не нравитесь. Вы как все взрослые. Когда они не хотят отвечать, они начинают притворяться, что не понимают, о чем ты говоришь. Мой отец убил мою мать, и она приходит, чтобы отомстить ему.
- Какая ерунда!
- По ночам она ходит по замку вместе с другими призраками из темниц. Я слышала их, и не надо говорить мне, что их нет.
- В следующий раз, когда вы услышите, придите и позовите меня.
- Правда, мисс? Я давно их не слышала. Я не боюсь, потому что моя мать не позволит им обидеть меня. Помните, вы говорили мне об этом?
- В следующий раз, когда вы их услышите, дайте мне знать.
- Мы пойдем их искать, мисс?
- Не знаю. Сначала прислушаемся.
Она наклонилась ко мне и воскликнула:
- Вы пообещали!
В замке больше ни о чем, кроме бала для прислуги и работников виноградников не говорили, и готовились к нему с еще большим старанием, чем к балу для гостей графа. Во дворе и в коридорах весело болтали, и весь тот день слуги были в приподнятом настроении.
На праздник я надела зеленое платье. Мне нужно было чувствовать себя уверенной. Волосы я зачесала высоко и осталась довольной результатом.
Мысли мои были заняты в основном Габриэль Бастид. Меня интересовало, решила ли она что-нибудь для себя.
Дворецкий Буланже руководил празднеством и принимал гостей в банкетном зале замка. В течение вечера был накрыт легкий ужин, и новобрачные с графом и Женевьевой должны были появиться в разгар бала. Они должны были сделать это незаметно и танцевать с некоторыми гостями; а затем Буланже - как-будто случайно - должен обнаружить их присутствие и произнести тост за здоровье новобрачных, и все должны выпить самого лучшего вина в замке.
Когда я появилась на балу, Бастиды были уже там. Габриэль тоже приехала, выглядела она очень хорошенькой, хотя и немного печальной; на ней было бледно-голубое платье, которое, как я догадалась, она сшила сама, - говорили, она была великолепная рукодельница.
Мадам Бастид шла под руку с сыном, Арманом; она вовремя шепнула мне, что Жан-Пьер еще ничего не знает; они рассчитывали узнать имя того человека и устроить брак, пока он не женился на ком-то еще.
Это было намеком мне, чтобы я не проговорилась; интересно, не жалела ли она о том, что доверилась мне - несомненно, это случилось потому, что я случайно оказалась рядом, когда она страдала, потрясенная известием.
Жан-Пьер нашел меня в толпе, и мы танцевали с ним под музыку шарентинской польки, которую я уже слышала в доме Бастидов и слова которой однажды напел мне Жан-Пьер.
Во время танца он тихонько пропел несколько слов из этой песенки:
"Чем мы хуже богачей?
Разве тем, что мы бедней?
Чтоб на грош обогатиться,
Надо целый день крутиться.
Но при этом, без сомненья,
Не грозит нам разоренье".
- Видите, - сказал он, - даже здесь, посреди всего этого, я могу пропеть эти слова. Это большое событие для нас, простых людей. Не часто нам выпадает возможность танцевать в бальном зале замка.
- Неужели это лучше, чем танцевать в вашем собственном доме? Мне так понравилось Рождество - и Женевьеве тоже. Она фактически предпочла ваш праздник празднику в замке.
- Она странная девочка.
- Я радовалась, видя ее счастливой.
Он ласково улыбнулся мне, а я вспомнила, как вошла Габриэль, неся на подушечке корону, и как потом он поцеловал нас, пользуясь правом короля на день.
- Со времени вашего приезда она, похоже, стала счастливей, - добавил он, - И не одна она.
- Вы мне льстите.
- Правда не льстива, Даллас.
- В таком случае, я рада узнать, что пользуюсь таким успехом.
Он слегка сжал мою руку. - Это неизбежно, - уверил он меня. - Ах, смотрите… пришли господа. Я заявляю, что господин граф обратил на нас внимание. Наверное, он ищет вас, потому что вы - не прислуга и не работаете на винограднике, а значит, самая подходящая партнерша.
- Я уверена, что он ни о чем подобном не думает.
- Вы так пылко его защищаете.
- Я совершенно спокойна, а он не нуждается в моей защите.
- Посмотрим. Хотите небольшое пари? Я утверждаю, что первая, с кем он будет танцевать, это вы.
- Я не играю в азартные игры.
Музыка стихла.
- Как бы случайно, - проговорил Жан-Пьер, - господин Буланже незаметно подал знак. "Умолкни, музыка! Господа с нами". - Он проводил меня к стулу, и я села. Филипп и Клод отошли от графа, и он пошел в моем направлении. Музыканты снова заиграли. Я повернула голову, каждую секунду ожидая увидеть его перед собой - я, как и Жан-Пьер, ожидала, что он пригласит на танец меня.
И очень удивилась, увидев его танцующим с Габриэль.