– У богатых свои причуды, не так ли? Тебе тяжело было это терпеть или ты в самом деле такая же чокнутая? Ладно, не буду лезть в вашу личную жизнь, это бестактно. Значит, говоришь, у Дика были карие глаза. И что? – Марко сел в кресло напротив меня и оперся на локоть. Я прикинула, стоит ли попытаться выбраться из кофра, но решила, что не стоит: этим я могла лишь спровоцировать Марко на нежелательные для меня действия. А потому просто села и огляделась.
Я с изумлением поняла, что нахожусь в маминой театральной квартире. Марко поймал мой взгляд.
– Да, я решил подбросить тебя до дома. Ты же не против?
– Я только за. Значит, торгуешь политическим влиянием?
– Что-то типа того. Выгодный бизнес. Ты могла бы быть очень полезна нам.
– Шантаж? Скандальные фото?
– О, перестань! Одри вас щелкнула, да, но я не имею к этому никакого отношения. Шторы надо задергивать.
– И линзы прятать получше, особенно когда хочешь сменить министра обороны! – ответила я без особой вражды. Мы были похожи на двух шахматистов, партия которых только-только перевалила за первую треть. Мы не спешили. Я пыталась понять, почему он привез меня к матери на квартиру. Хочет убить меня здесь и свалить всё на маму?
– Господи, из-за такой ерунды! Ты нашла линзы? Дурак этот Вайтер, я ведь советовал ему не высовываться, сидеть дома, а он все твердил, что знает, что делает. Чертов мастер маскировки. Глупец!
– Ты бы все равно убил его.
– Такая уж у него была роль, – пожал плечами Марко. – Нет, ну как ты нас вычислила! По каким-то дурацким линзам. Все же жаль, что так вышло. Умная, удар держать умеешь, и Габриэль ты понравилась. Что же делать, Даша? Ведь я, ты не поверишь, никогда не испытывал к тебе негативных чувств. Вот, значит, почему ты рассматривала фотографию мертвого Вайтера, да? А то мне, представляешь, звонит Андре и требует объяснить, каким боком я причастен к смерти этого проходимца. А я даже не понимаю, откуда ему имя стало известно. Я онемел просто! Отчасти его звонок и является той причиной, по которой ты до сих пор сидишь тут и мило со мной беседуешь. Поверь, я очень хочу найти решение возникшей проблемы. Ты поможешь мне? Я ведь люблю своего брата и не хочу сделать его несчастным.
– Я постараюсь, – заверила я. – Если это в моих силах.
– В твоих, в твоих. Посмотри на мир моими глазами, – миролюбиво добавил Марко. – Я ведь кругом в проблемах. Андре полон подозрений, твоя мама тоже, даже Юсуф, адвокат Одри, и тот меня подозревает в чем-то, я еще даже не понял, в чем. И чего я добьюсь, если убью тебя? Всё станет только хуже. Андре будет безутешен, станет искать тебя. Начнет подозревать меня, и не без оснований. С Юсуфом вы тоже до много докопались, значит, придется убрать и его. Кошмар!
– Кошмар, – согласилась я.
– Представляешь, насколько было бы лучше, если б ты вышла из этой квартиры на своих двоих, рассказала Андре, что просто… не знаю, решила проверить ваши чувства и уехала к какой-нибудь из своих подружек. Что касается Дика Вайтера, можно сказать, что ты просто вспомнила о недавних событиях во Франции и случайно открыла картинку. Уверен, ты смогла бы, ты хорошо умеешь врать, когда захочешь. Сереже ты врала прямо в лицо.
– Я не хотела.
– Неважно, хотела ли, важно, что умеешь это делать. В общем, если бы ты сама отвела от меня подозрения, то потом мы справили бы вам с Андре свадьбу, переправили вас обратно во Францию, купили такой дом, какой ты хочешь. И в наших делах могла бы стать помощницей. Из тебя может выйти бесценный кадр. Племянника бы мне родила!
– Не картина, а мечта! И как же все это превратить в реальность? – спросила я.
– О, поверь, в этом нет ничего сложного. Разве что с этической точки зрения… Ты же понимаешь, для того чтобы стать одной из нас, нужно как-то подтвердить свою лояльность. И на словах пообещать такое нельзя. Ты когда-нибудь делала уколы?
– Нет, – замотала я головой, бледнея.
– Ничего, это не сложно. Все может сложиться очень удачно. Но, чтобы выжить, у тебя есть только один вариант. Только один шанс. Ты должна убить свою мать.
Пауза была смертельно долгой и обжигающе ледяной. Марко изучал мое лицо, пытаясь понять, сможет ли он заставить меня это сделать. Я же утратила над собой контроль, закрыла лицо ладонями и заплакала. Плечи тряслись, было так страшно, как никогда. Страшнее, чем когда меня тащили в этом чертовом ящике.
Нас не спасти. Ни маму, ни меня. Вот зачем он приехал сюда, к ней на квартиру. Мама вернется, и он убьет нас обеих. Если бы я вдруг согласилась на предложение Марко, он избавился бы следом и от меня. Скорее всего, он уже отдал приказ избавиться от Юсуфа. А Андре? Способен ли он убить и собственного брата?
– Нет, Даша, слезы не помогут. Ты только оттягиваешь неизбежное. Тебе нужно решиться. Каков твой ответ? Я уже послал от твоего имени сообщение Ольге. И она едет сюда. Хочешь выжить, Даша? Это не стыдно, это совершенно нормально, и потом, ты ведь должна понимать, что, даже если ты откажешься, это не спасет твою мать. Это будет причиной твоей смерти. Уверен, что она не хотела бы твоей напрасной смерти.
– Ты говоришь чудовищные вещи.
– В жизни слишком большое значение придают морали. Ты оказалась загнана в тупик. У тебя есть выбор из плохого и ужасного. Прими решение, а справиться с неприятными чувствами я тебе потом помогу. Это проще, чем ты думаешь. Так каков твой ответ? Да или нет?
– Я… согласна, – пробормотала я после уместной паузы. В этом момент я жалела, что не актриса, ведь не поверит, ни за что не поверит!
– Что? Я не слышу.
– Да! Я согласна, – бросила я зло. – Если только… ты обещаешь, что не тронешь Андре. Мне нужно, чтобы он остался в живых.
– Значит, любовь. Господи, какие же вы, женщины, сумасшедшие. Чем же мой братец вас всех берет? Повезло ему, вот ведь повезло! – возмущенно всплеснул руками Марко. Я молчала и дышала, сосредоточившись на вдохах и выдохах. Марко сказал, что я талантливо лгу, и теперь все зависело только от того, поверил он мне или нет. Поверит ли он в то, что любовь к мужчине может превзойти любовь к жизни. Допустит ли, что я способна ради страсти обернуться, как укушенная оборотнем, в чудовище и наброситься на собственную мать?
В этот момент мы услышали шорохи в прихожей. "Вот и все", – подумала я и закричала.
– Мама, уходи! Не входи в квартиру, мама! НЕЕЕЕЕТ! – это было всё, что я успела прокричать. Марко набросился на меня с бешеными глазами. Он схватил меня за горло и принялся душить, одновременно решая две проблемы: заглушая мой крик и лишая меня жизни. Еще чуть-чуть, и у него бы получилось. Еще чуть-чуть… но оглушительный удар по голове заставил Марко разжать смертельную хватку. Оседая на пол, Марко удивленно обернулся, пытаясь понять, как вышло, что моя пожилая худенькая мама могла нанести удар такой силы.
– Ты в порядке? – спросил меня Андре, оттаскивая Марко в сторону. Я кашляла так, словно у меня был приступ самой яростной аллергии, и ничего не могла сказать, но была невероятно рада тому, что мне пришли на помощь. Это мой Андре! Я была спасена.
* * *
Он опоздал совсем чуть-чуть, мой Андре. Где-то на полчаса. Андре шел по моим следам от самой Москвы. Непривычный к России, он сталкивался с проблемами на ровном месте: с трудом заказал билеты, потому как российский сайт категорически отказался принимать его французскую карту, в чем отчасти была виновата я: обналичив весь дневной лимит, я вызвала превентивную блокировку карты. Андре разобрался с этим, но потом вылет его самолета задержали. Следующими препятствиями на его пути стали пробка из аэропорта Пулково и тот факт, что спектакль уже начался, и Андре не хотели пускать, тем более что билета на спектакль у него не было. Так сколько нужно заплатить, чтобы пройти на премьерный спектакль со звездой после того, как начался первый акт? Не так уж и много.
После того, как Марко напал на меня, Андре решил, что мне нужно показаться врачу, и отвез в больницу. По дороге он рассказал, как, прорвавшись в театр, стоял в дверях и смотрел на мою мать, которая держала зал так, словно имела пульт управления от сердец своих зрителей. Никто не мог оторвать от нее глаз, люди наблюдали за ее игрой, не скрывая эмоций, что и неудивительно – моя мама жила своей ролью, по-другому и быть не могло.
– Мама живет на сцене, – улыбнулась я. Андре смотрел на меня не отрываясь. Я не могла поверить, что он здесь и что он простил меня.
– Я купил безумного размера букет роз и прошел за сцену после спектакля, как ее поклонник, но не думал, что мне придется выстоять целую очередь. А твоя мать решила, что я пришел, чтобы убить ее. Ты в самом деле считала, что я на это способен!
– Я была неправа, – ответила я тихо.
– Впрочем, я сам виноват, – покачал головой Андре и провел рукой по моим волосам. – Я не знал, что делать: до того момента ты смотрела на меня, как на божество, решилась сделать татуировку на руке, а в другую минуту твои глаза остекленели, словно я совершил преступление и ты боишься меня до смерти.
– И ты не нашел ничего лучше, как связать меня, – усмехнулась я. – Это твой ответ на всё.
– Между прочим, я сделал это просто для того, чтобы ты не сбежала. А ведь ты так и поступила. – В голосе Андре появились нотки упрека, но они тут же исчезли, когда я попыталась приподняться с кушетки и поцеловать его. Он недовольно покачал головой, заставил меня лечь обратно и нежно поцеловал сам. – Не шевелись и не разговаривай, между прочим, тебя недавно чуть не задушили.
– Да уж… Но как тебе удалось убедить мою маму?
– Честно? С большим трудом. Когда Ольга увидела меня, она принялась кричать и звать на помощь.
– Подозреваю, что ты попытался связать и ее, – пошутила я, но возмущенный, решительный взгляд сказал мне, что этот вариант рассматривался Андре вполне серьезно.
– Я попытался поговорить с ней, но она все кричала, что я убил тебя. И тогда я понял, что Марко был здесь. Я показал Ольге его фотографию, спросил, не было ли его в театре, но она вдруг ответила, что это доктор из клиники, где я раньше работал. Доктор!
– Да, он же был в белом халате.
– Твоя мама сказала, что отлично помнит его. Ей просто в голову не пришло связать эти два факта.
– Какие два факта? – спросила я.
– Несколько раньше инцидента с призраком твоего Сережи Ольга выходила из палаты. Она хотела попросить что-то от давления, и этот доктор, читай Марко, в халате и шапочке стоял на стойке медсестры. Рядом с ним никого не было. Он сделал ей укол, который, по идее, должен был нормализовать давление, понимаешь! Через некоторое время твоя мама проснулась, вышла в коридор и увидела Сережу. Возможно, она и не спала толком, лишь задремала. Может быть, между этими событиями прошло всего несколько минут. Но Марко, что он делал в моей клинике?
– Не знаю. Избавлялся от тела, – устало ответила я.
– Господи, Марко убийца! Поверить не могу.
– Зато я теперь могу, – попыталась пошутить я, но вышло не смешно.
– Я ведь понятия не имел, чем он занимается! Он был успешным адвокатом, но остальное… Никогда не хотел иметь ничего общего с их делами, ненавижу политику. Я до сих пор не совсем понимаю, что произошло. Значит, это он убил твоего…
– Да, – кинула я. – Он убил Сережу.
– Это точно?
– Точно, – кивнула я.
– Какой кошмар. Из-за этого хакера?
– Сережа стал свидетелем встречи этого, как ты говоришь, хакера с какой-то вашей французской шишкой. Я не помню, кто еще был на том приеме.
– Там был наш будущий министр обороны, – пробормотал Андре после долгой паузы, и я замолчала, потрясенная открывшейся мне картиной.
Марко исчез из маминой квартиры, предоставленной ей питерским театром, хотя к моменту приезда полиции он всё еще лежал без сознания. Разобраться в этом нам так и не удалось, исчезновение Марко оказалось в чем-то похожим на то, как в свое время пропал Сережа, чье дело так же осталось официально нераскрытым. Хотя определенные результаты все же были достигнуты. На капсулах с инсулином были найдены отпечатки пальцев брата Андре, также у следствия возникли вопросы о том, как можно было изготовить такие великолепные подделки. Эти вопросы остались без ответа.
Несколько месяцев спустя было найдено тело Сережи. Его обнаружили случайно после того, как комиссар Трену неожиданно провел проверку в клинике Андре и установил, что к госпиталю приписана также и сторонняя научная кафедра анатомии местного медицинского университета, на базе которой студенты-медики проводили вскрытия. Среди множества научных "кадавров" нашлось и тело Сережи, помещенное в соответствующий пакет и промаркированное, как "Бернар Суше, 28 лет". Все так и осталось бы безызвестным, если бы в порядке рутинной проверки комиссар Трену не начал искать родственников Бернара Суше, оказавшегося мифическим персонажем. Такого человека вообще не существовало. Однако были документы, по которым мужчина завещал свое тело науке. Конечно, они оказались подделкой, и настолько качественной, что прошли все проверки. Меня это нисколько не удивило, я уже знала, как хорошо поставлен процесс изготовления подделок у Марко. Отпечатки пальцев на пакете совпали с теми, что нашли на капсулах, но сравнить их с пальчиками самого Марко оказалось невозможно, так как он никогда ранее не оставлял своих биометрических данных. Дело сдвинулось с мертвой точки, но пока не было закрыто.
Эпилог
Я помню момент, когда поняла, что все происходящее – правда, что все это по-настоящему, а не снится мне. А сны я видела часто. Это случилось почти через год после свадьбы, и я могу вспомнить этот момент с точностью до каждого ощущения. Утро было солнечным и теплым, и тонкие, похожие на рваные кружева облака только подчеркивали бездонную синеву неба. Мы с Андре тогда впервые вернулись во Францию после почти годового перерыва. Но началось всё не во Франции, а в Москве.
Какое-то время Андре отказывался даже говорить о том, чтобы вернуться во Францию даже ненадолго, и я не настаивала. Мы оба были похожи на израненных зверей, шрамы которых все еще болят, хоть и реже. Андре не хотел отвечать на вопросы полиции о Марко, он вообще не хотел говорить о нем и вел себя так, словно старшего брата никогда и не существовало. Это пугало меня, но я надеялась, что с годами это пройдет. Призраки исчезают только тогда, когда в них перестаешь верить.
Габриэль звонила отцу Андре, требуя повлиять на Андре. Она очень хотела, чтобы ее младший сын вернулся, умоляла хотя бы звонить ей время от времени, но Андре поступил с нею так же, как с Марко, – просто сделал вид, что ее нет. Габриэль не присутствовала на нашей свадьбе. На торжество приехали только моя мама, отец Андре и несколько моих друзей. Свадьба была скромной, но мы с Андре были этому только рады: на все предложения Владимира Рубина устроить грандиозное мероприятие отвечали отказом. Нам не хотелось ничего, кроме покоя. Андре оперировал, а после рабочего дня возвращался в квартиру, которую мы купили неподалеку от парка Горького, с красивым видом на реку. По вечерам мы ужинали, смотрели старые французские фильмы, русские гайдаевские комедии, шли гулять, если позволяла погода. Андре прооперировал ту девочку с изуродованным лицом – это была первая из подобных операций, проведенных в Москве, и я заметила, что после того, как ребенка выписали, Андре наконец успокоился, пришел к внутреннему согласию.
Словно простил себя за что-то, в чем, я уверена, он никогда и не был виноват.
И все-таки Андре скучал по Габриэль, это было видно. Ее не было на вечеринке в честь дня рождения Андре, и я заметила, как он бросает случайные взгляды на телефон – он явно ждал ее звонка. Сложный, весь собранный из собственных противоречий, Андре являлся источником ужасных решений, но когда я пыталась заговорить об этом, он смотрел на меня таким взглядом, что я тут же замолкала. Мне оставалось только уповать на то, что время лечит, и на то, что в решениях, принятых Марко, Габриэль не участвовала.
Мне оставалось раз за разом убеждать и переубеждать себя.
Прошедшее не забывается, оно остается с тобой навсегда, и невозможно полностью отделаться от леденящего чувства, что из-за угла вдруг вынырнет убийца, и тогда твой мир снова развалится на куски, загорится, подожженный пламенем коктейля Молотова. Мир ненадежен, как и обещания, данные друг другу у алтаря, но мы все же обменялись ими, и чернота понемногу отступала.