– Значит, вопрос улажен, – сказал Рашид. Его настроение резко улучшилось. – Выезжаем после завтрака.
– Тогда до завтра, – сказала она, провожая его к двери.
Рашид обернулся, прежде чем уйти, чтобы еще раз посмотреть на Тору. Ему нравилось, как она выглядела сейчас.
– Я смотрю, ты все же нашла, во что переодеться.
– Да. Ты был прав: Керим наполнил нарядами целую гардеробную. Юзра помогла мне в них разобраться.
– Мне нравится твой выбор. – Он кивнул на шелковое платье Торы. – Прекрасно выглядишь.
Рашид резко развернулся и ушел.
Глава 10
Всего было шесть дворцов.
Белый, облицованный перламутром, слепил глаза своим великолепием. Красный дворец с башенками и куполами воздавал хвалу рубину. Дворец с огромными зелеными садами назывался Ясмин, в честь фаворитки Малика. Дворец, сделанный наподобие Венеции: итальянские палаццо соединялись настоящими каналами с гондолами. Дворец – двойник Версальского дворца. Остался после Малика и так называемый Потешный дворец, полный аттракционов в идеальном состоянии, но выглядели они устрашающе пустыми, словно ждали, когда кто-то нажмет на кнопку "пуск".
Торе все эти дворцы казались прихотью мальчика, который не хотел взрослеть. Зданиям не хватало утонченной элегантности Старого дворца, несмотря на все их богатое убранство.
– Почему их так много? – спросила она Рашида, когда их процессия покинула последний дворец. – Кому понадобилось столько дворцов?
– Малику, – ответил он. – Потому что гарем в Старом Дворце был недостаточно большим.
– Значит, он построил шесть дворцов, чтобы разместить в них своих женщин?
– Видимо, он был ненасытным мужчиной.
– Но детей у него не было?
– Однако попыток он не оставлял, – сухо сказал он, и Тора не смогла сдержать смех. – Что?
– Ты пошутил.
– Извини. Я не собирался шутить.
– Я знаю, – с усмешкой заметила она. – Именно поэтому мне так смешно.
Рашид отвернулся, делая вид, что обиделся, но на самом деле ему было чертовски приятно. Как хорошо было отвлечься хоть ненадолго от бесконечных документов и электронных таблиц, заполненных цифрами, которые отражали, как сильно пострадала экономика страны. Три десятилетия казна разграблялась, чтобы оплатить безумства Малика.
Ему на удивление хорошо было в компании Торы. Он надеялся, что эта совместная поездка даст ей шанс увидеть его в лучшем свете. Но Рашид не ожидал, что сам откроет Тору с новых сторон.
Как собеседник она составила неплохую конкуренцию Кериму, которого Рашид очень уважал, но его речь, как правило, была начисто лишена юмора. Излишне говорить, что и внешне она нравилась Рашиду гораздо больше, чем Керим. Сегодня на ней было другое шелковое платье, в оранжево-желтых разводах, и когда Тора шла, она казалась похожей на мерцающий закат.
Он был прав, попросив Тору поехать с ним. Она превратила поездку в приятную экскурсию, выражая то восторг, то ужас, слушая про безумства эмира, вместо того чтобы сухо констатировать факты.
Внезапно Рашиду захотелось, чтобы это не заканчивалось. Они находились на окраине города, практически посреди пустыни. У него возникла интересная мысль.
– Остановите машину, – сказал он водителю, и автомобиль затормозил у обочины.
Рашид вышел, чтобы переговорить с Керимом. Через несколько минут он вернулся, и их автомобиль, отделившись от других, направился в сторону пустыни.
– Куда мы едем? – спросила Тора.
– Поскольку мы совсем недалеко, я подумал, что нам стоит кое-что увидеть. Здесь рядом есть оазис.
Рашид заметил, как Тора взглянула на часы, прикусив нижнюю губу.
– Это надолго? Мы отсутствуем уже несколько часов, и я беспокоюсь, справляется ли Юзра одна.
– Это не займет много времени, – пообещал он.
Всего в нескольких километрах отсюда, среди пустынных песков, находился оазис, зеленый островок посреди ровного золотого пейзажа. Оазис был почти пуст, лишь несколько семей расположились на пикник около пруда с розовыми лилиями. Воздух в пустыне был сухим и горячим, но над прудом дул легкий ветерок.
– Керим сказал, что когда-то это было место отдыха караванов, шедших через пустыню. Сейчас город практически вплотную подобрался сюда, и оазис сохранили в качестве национального парка для народа Каджарана.
– Как красиво. – Тора посмотрела на Рашида, глаза ее сияли. – Как ты думаешь, можно походить по воде? День был такой длинный, ноги просто отваливаются. – Тора уже сняла свои сандалии, подняла подол платья и ступила в воду. – Ох, как хорошо. Просто блаженство, – сказала она Рашиду через плечо. – Попробуй.
Рашид рассмеялся и покачал головой. Это безумие. Он проплывал десятки километров, он был чемпионом по гребле, но он не был уверен, что когда-либо просто ходил босыми ногами по кромке воды. А потом Рашид решил, что лучшего времени, чем настоящее, просто не существует. Он сбросил мокасины, подвернул брюки и присоединился к Торе.
Она была права. Вода была прохладной и чистой – прекрасный способ снять усталость. Сотни мелких рыбешек метнулись вокруг его щиколоток, неподалеку на одной ноге стоял журавль, с подозрением глядя на людей, и Рашид вдруг начал получать удовольствие от таких простых вещей. Тора обернулась к нему и показала на счастливое семейство: папа держал малыша над самой водой, а он с заливистым смехом молотил в воздухе ножками.
– Надо привезти сюда Атию на пикник. Что скажешь?
Что-то изменилось в его сознании: ему показалось, что это хорошая идея. Ему доставит удовольствие такой пикник, при условии, что эта женщина будет рядом с ним.
– Может быть. – Рашид вышел из воды и присел на траву, глядя в голубое небо и размышляя.
Тора подошла и присела рядом с ним.
– Спасибо, что привез меня сюда, – сказала она, отряхивая влажный подол платья и разглядывая узор хной на своих босых ногах. – Это было волшебно. Мне кажется, нельзя стать слишком взрослым для того, что бы шлепать по воде.
Рашид фыркнул:
– Возможно. Учитывая тот факт, что я никогда этого прежде не делал.
– Серьезно?
– Насколько я помню.
– Но когда ты был ребенком, тебя же возили на пляж или что-то в этом роде?
Рашид покачал головой. Он оперся локтями на колени и задумчиво посмотрел на воду.
– В моей школе был бассейн, там я и научился плавать.
– Сколько лет тебе было, когда ты попал в интернат?
– Я не помню. Мне кажется, я всегда там жил. – Он пожал плечами. – Это была хорошая школа в Оксфорде, грех жаловаться.
– А твои родители?
– Мама умерла, когда я был еще младенцем. Я вырос, считая, что мой отец тоже мертв.
– Как это?
Рашид повернулся и посмотрел на нее. Его темные глаза были совершенно пустыми, как черные дыры. Она сразу же пожалела о сказанном.
– Я не знал, что он был жив, пока меня не вызвали на встречу в Сидней, на которой я узнал, что он не умер тридцать лет назад, а погиб в автокатастрофе всего несколько недель назад. Мало того, теперь я являюсь единственным опекуном его двухмесячной дочери. Что бы ты чувствовала, узнав такое?
Она видела ответ в его глазах. Опустошен. Зол. Растерян.
У нее перехватило дыхание. Он был зол в ту ночь, когда они встретились. Именно в тот день он и узнал правду? Неудивительно, что он был так возмущен: отец когда-то бросил семью, и теперь на Рашида возлагали ответственность за ребенка.
– Почему он так поступил с тобой? – Тора неотрывно смотрела на сверкающую в солнечных лучах рябь воды.
– Видимо, он защищал меня. – Рашид смахнул муравья со своей ноги. – Защищал нас обоих.
И он рассказал Торе о том, как его отец был избран преемником эмира, о предательстве Малика, решившего избавиться от наследника престола и его сына, и об изгнании.
– И он ни разу за все это время не связывался с тобой?
– Нет.
– Значит, тебя воспитывали чужие люди?
– У меня были приемные родители. Они хорошие люди, но я никогда не чувствовал себя сопричастным к ним. Я никогда не был частью их семьи.
Это многое объясняло. Неудивительно, что он чувствовал себя неспособным позаботиться о маленьком ребенке.
– Тяжело взрослеть в такой обстановке.
– Все было не так уж плохо, как мне кажется. Возможно, у них не хватало для меня любви, но мне привили дисциплину. Я был лучшим учеником в школе и в спорте.
Ее сердце разрывалось от жалости к маленькому мальчику, который вырос в одиночку, а теперь оказался под гнетом ответственности за целую страну.
– Как думаешь, ты останешься здесь? Ты станешь новым эмиром?
– Я ни в чем не уверен, – честно ответил он. – Мой отец решил ничего не рассказывать мне о моем происхождении. Я думаю, он ценил полученную свободу и не хотел заставлять меня выбирать судьбу, для которой был уготован он сам. Или же он решил, что одного покушения на мою жизнь будет достаточно.
– Это опасно?
– Керим говорит, что нет. Видимо, чем дольше правил Малик, тем большим посмешищем становился, его интересовало только удовлетворение собственных прихотей. Последние три десятилетия прошли впустую. Люди хотят перемен.
Рашид смотрел вдаль. Почему он рассказывает ей все это? Но каким-то образом то, что он облек свои мысли в слова, помогло. Ее вопросы многое расставили по местам. Собирается ли он остаться?
Каджарану нужна помощь, но является ли он человеком, способным повернуть историю страны? Завтра приедет Золтан, чтобы дать ему совет, но в этом не будет никакой необходимости, если Рашид уедет.
Рашид смотрел на горы и вспоминал слова Керима, сказанные им в Сиднее. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Тогда ему казалось, что эти слова не имеют никакого смысла, а теперь они отбивали барабанную дробь в его сердце.
– Куда ты? – спросила Тора, когда Рашид встал и направился к пескам, лежащим за пределами зеленого оазиса.
Рашид ступил голыми ступнями на раскаленный песок. Каждый, кто посмотрел бы на него сейчас, счел бы его сумасшедшим, но он продолжал идти. Он отошел уже достаточно далеко, когда наконец остановился и зачерпнул ладонями горсть песка, позволяя ему спокойно просачиваться сквозь пальцы. Сухой, жаркий ветер наполнял его легкие и трепал полы его свободной рубашки. Рашид поднял взгляд и посмотрел туда, где возвышались величественные горы, и тогда он почувствовал это – сердце Каджарана бьется в его груди…
Он твердо знал, что является частью этого мира.
Он дома.
Его кожу все еще словно покалывало от открывшегося ему откровения, и он обернулся к оазису. Он остается, теперь он точно это знал. Ему хотелось поделиться этим с Торой, потому что он был уверен: она поймет.
Он нахмурился, потому что в оазисе стало гораздо больше людей, чем было, когда он уходил. Когда он подошел ближе, они начали кланяться, благословляя его и желая всех земных благ. Они смотрели на него глазами, полными надежды, и Тора стояла среди них, и ее прекрасное лицо светилось улыбкой.
Он не знал, станет ли хорошим правителем, но народу Каджарана нужен сильный лидер, и он хотел попробовать.
Цена неудачи была слишком высока.
Они вернулись в Старый дворец в полном молчании. Рашид погрузился в свои мысли, глядя на город, появляющийся из пустыни. Он знал, что Керим обрадуется его решению и с головой погрузится в подготовку к коронации, планы на которую уже были предварительно намечены. И все же Рашид задавался вопросом, правильное ли решение он принял.
– Так что ты будешь делать с этими дворцами? – спросила Тора. – Если ты не планируешь создать свой гарем, конечно.
Он покачал головой: простых ответов у него не было.
– Пока не знаю. Но государство не может продолжать оплачивать расходы на их содержание. Керим хотел показать их мне на случай, если я предпочту один из них в качестве своей резиденции.
– Мне нравится Старый дворец, – призналась Тора. – У него есть история и свой характер.
– Но это не снимает вопроса, что делать с остальными.
– Тогда продай их.
– Это невозможно. Дворцы принадлежат народу. Хорошо это или плохо, но они – часть их наследия. Даже если их можно было бы продать, никто не заплатит столько, сколько потратил на них Малик. Страна потеряет целое состояние.
– Значит, у тебя есть шесть дворцов огромной стоимости в идеальном состоянии?
– В том-то и проблема.
– А можно их превратить в бутик-отели? Считай, люксовые номера уже отделаны "под ключ". Мне кажется, это будет не так уж сложно.
Рашид смотрел на нее. Смотрел совершенно другими глазами.
– Тебе кто-то это подсказал? Керим упомянул, пока мы осматривали дворцы?
Они с Керимом только вчера обсуждали такую возможность, когда обговаривали окончательные детали.
– Нет. – Она пожала плечами и покачала голо вой. – А что еще с ними делать? Музеи из них вряд ли сделаешь. Невозможно привлечь столько туристов, что бы окупить затраты. Но ты только подумай о туристах, которые хотели бы поставить галочку, что останавливались в одном из самых причудливых отелей Каджарана. Подумай о рабочих местах: люди будут заняты обслуживанием гостиниц, а не содержанием пустого дворца в образцовом порядке в ожидании, когда эмир надумает посетить его.
– Вполне возможно…
– Конечно! – воскликнула она. – Только не Потешный дворец, тут совсем другое. Нужно открыть его для народа Каджарана. Сам дворец вполне может быть гостиницей, но парк должен быть открыт для всех, кто захочет посетить его со своими семьями, не останавливаясь в номерах отеля.
– А постояльцы? – воодушевленно продолжил Рашид. – Им придется выстаивать очереди, чтобы воспользоваться тем же, что другие получают бесплатно?
– Дай им два часа эксклюзивного пользования парком в вечернее или утреннее время. Не знаю. Это абсолютно не моя сфера деятельности. Я просто предлагаю возможности. Если, превратив дворцы в отели, ты станешь просто зарабатывать на этом деньги, а жители Каджарана не смогут насладиться собственным наследием, то это просто позор. Тем более что парк развлечений уже существует.
Не ее сфера деятельности! Тогда почему ее слова так его зацепили? Он может дать народу Каджарана шанс приобщиться к роскоши, за которую они, сами того не понимая, уже успели заплатить.
– Как ты начала работать сопровождающей?
– Очень просто, – ответила она. – Мы с Салли учились вместе в школе, а потом и в университете. Когда они со Стивом начали свой бизнес, я к ним присоединилась.
– Они твои близкие друзья?
– Самые лучшие. Салли мне как сестра. Когда умерли мои родители, я была просто раздавлена. Она помогла мне справиться. А потом, когда я с головой ушла в любовную связь с неподходящим человеком, она помогла мне снова собрать себя по кусочкам. Только благодаря ей я не сошла с ума.
– Что случилось с этим "неподходящим человеком"? – спросил он.
– Тут во многом и моя вина. Я так отчаянно нуждалась в любви, которая могла бы хоть отчасти компенсировать потерю родителей, что стала очень требовательной. Теперь я, конечно, это понимаю. Если бы он постарался максимально мягко расстаться со мной, я бы просто его не отпустила.
– И как все закончилось?
– Плохо, – кисло улыбнулась Тора. – С помощью социальных сетей он объявил на весь мир, что бросает меня, потому что я "стерва по жизни и бревно в постели". Это его точные слова.
– Официально заявляю: ты не стерва и не бревно.
– Официально тебя благодарю.
– Этот человек недостоин даже твоего мизинца.
– Я знаю. Салли говорила то же самое.
– Так почему именно работа, связанная с детьми? – Рашид сменил тему, потому что мысль о том, что Тора была с другим мужчиной, вдруг стала ему неприятна.
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Я всегда любила детей, может быть, потому, что я была единственным ребенком и росла в одиночестве. Когда я поняла, что могу постоянно работать с детьми, я не сомневалась ни секунды.
Рашид кивнул, хотя не был уверен, что до конца понял ее. Он тоже вырос в одиночестве, но всегда держался особняком. Если бы он не повстречал своих друзей, возможно, так и скитался бы по миру отшельником.
– Поужинаешь со мной? – предложил Рашид.
Они уже приближались к Старому дворцу, и он понял, что скоро Тора извинится и скроется в своей комнате, сославшись на то, что она нужна Атии. Рашиду внезапно стало тошно от собственного одиночества. Тора выглядела растерянной, словно подыскивала вежливые слова для отказа.
– Просто ужин.
– Но я должна проверить, как там Атия с Юзрой. Нас долго не было.
– Ну так проверь.
– А если Юзра устала?
– Тогда возьми Атию с собой, – сказал Рашид, удивив себя самого, когда понял, что говорит абсолютно серьезно. – Возьми ее с собой в любом случае, – добавил он, надеясь, что это склонит чашу весов в его сторону. Все что угодно, лишь бы отсрочить время, когда она снова закроется от него.
– С чего вдруг такая забота? – моргнула Тора.
Рашид медленно повернулся к Торе, борясь с желанием прикоснуться к ней, почувствовать ее тепло. Он боролся с этим желанием весь сегодняшний день, который они провели вместе. Рашид протянул ладонь и взял ее за руку. Никакого давления, просто прикосновение – нежное и легкое.
– Потому что сегодня был один из лучших дней за очень долгое время. И я не хочу, чтобы он заканчивался.
Тора вспыхнула. Она с трудом осознала, что они уже въезжали во дворец. Скоро двери машины откроются, внешний мир ворвется внутрь, и момент будет потерян: Рашид уйдет решать очередную проблему государственной важности.
Она не хотела, чтобы внешний мир вторгался в их маленькое пространство. Не сейчас, еще рано.
– Хорошо, – сказала она. – Я поужинаю с тобой.
– Хорошо, – сказал он и поднес ее руку к своим губам.
Рашид нежно поцеловал ее открытую ладонь, глаза его улыбались, но она увидела в них не только секс. Она была уверена, что в них было что-то еще.
Машина замедлила ход, а сердце Торы, наоборот, ускорило свой темп. Ужин с Рашидом. Могут ли они стать друзьями? После сегодняшнего дня ей хотелось верить, что это возможно.
Когда автомобиль подрулил к входу, он все еще держал Тору за руку. Ей нравилось, какие эмоции в ней вызывали его прикосновения. Ей нравилось, что сегодня их отношения вышли совсем на другой уровень, включавший в себя доверие и уважение.
На верхних ступенях стоял высокий широкоплечий мужчина с черными как смоль волосами. Он смотрел, как приближается их автомобиль, и улыбался.
– Кто это? – спросила Тора.
– Золтан, – ответил он и широко улыбнулся.
Рашид был настолько взволнован, что даже не заметил, что Тора выпустила его руку. Она с внезапной грустью поняла, что приглашение на ужин отменяется.
– Золтан! – Рашид стремительно вышел из машины. – Ты рано. – Он взбежал по ступеням и крепко обнял друга. – Мне сказали, ты приедешь только завтра.
– Я решил сделать тебе сюрприз, – рассмеялся Золтан.
– И он удался! Спасибо, что приехал! Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.
– Для меня тоже. Я понимаю, что у тебя были непростые времена.
– Я рад, что ты смог приехать. Мне так много нужно тебе рассказать.
– Расскажешь за ужином.