- Ты права. И раз это случилось во время сна, я больше не буду спать рядом.
В памяти Эммы сразу же всплыло его влажное и такое теплое тело, прижимавшееся к ней. Она не хотела отказываться от этого, осознание чего заставило ее гнев разгореться еще сильнее.
Пока Эмма настраивала на ай-Поде плей-лист с "Агрессивным женским роком", Лаклейн, напряженный, натянуто сидел на своем месте.
- Что это? - спросил он, словно не смог удержаться.
- То, что воспроизводит музыку.
Указав на радио, он добавил. - Разве не это воспроизводит музыку?
- Воспроизводит, но не мою музыку.
Он удивленно поднял брови.
- Ты пишешь музыку?
- Программирую, - ответила она, и с безграничным удовлетворением вставила в уши наушники - отгородившись от него.
Спустя пару часов, Лаклейн указал ей на въезд в городок под названием Шрусбери.
- Зачем мы здесь останавливаемся? - спросила она, вытащив наушники из ушей и сворачивая на дорогу.
- Я еще не ел сегодня, - ответил ликан, словно ему было неудобно в этом признаваться.
- Уж догадалась, что остановки на обед ты не делал, - ответила она, удивляясь собственному язвительному тону. - Что будешь? Что-нибудь по-быстрячку?
- Я видел те заведения. Чувствовал исходящие от них запахи. В них нет ничего, что способно придать мне силы.
- Ну, тебе виднее. Это не моя епархия.
- Я в курсе. Поэтому дам тебе знать, когда почувствую подходящее место, - ответил он, указывая ей направление по главной улице к рынку на окраине города, где находились различные магазинчики и рестораны.
- Здесь наверняка что-нибудь найдется.
Тут Эмма заметила подземную парковку - которые просто обожала, как и все подземное - и заехала внутрь.
Припарковав машину, она спросила.
- Ты ведь возьмешь еду с собой? На улице холодно.
К тому же здесь где угодно могли таиться вампиры. А раз уж она оказалась замешана во всю эту ликанскую хрень, то могла рассчитывать хотя бы на небольшую программу по защите вампира.
- Ты определенно пойдешь со мной.
Она наградила его бессмысленным взглядом. - С какой целью?
- Ты останешься рядом, - настоял он, открыв ее дверцу и становясь перед ней. Ощущая какую-то тревогу, Эмма заметила, что он, прищурившись, осматривает улицу.
Когда он взял ее за руку и потянул за собой, она воскликнула. - Но я не захожу в рестораны!
- Сегодня зайдешь.
- О, нет, нет, - пролепетала она, умоляя взглядом. - Прошу, не заставляй меня туда идти. Я могу подождать снаружи. Я подожду снаружи. Обещаю.
- Я не оставлю тебя одну. И тебе следует к этому привыкнуть.
Она старалась упираться ногами, но, учитывая его силу, это была бессмысленная попытка.
- Нет, не следует. Мне никогда не придется в них бывать. Не к чему и привыкать.
Он остановился и повернулся к ней лицом. - Почему ты боишься?
Эмма отвела взгляд, не ответив на вопрос.
- Отлично. После тебя.
- Нет, подожди! Я знаю, что не привлеку внимание людей, но я…я не могу выносить, когда все смотрят в мою сторону и видят, что я не ем.
Он поднял брови от удивления. - Не привлечешь внимание? Ну да, совсем ничье, только мужчин от семи лет и до гробовой доски.
С этими словами он потянул ее дальше.
- То, что ты сейчас делаешь - жестоко. И я этого не забуду.
Лаклейн обернулся и увидел тревогу в ее глазах.
- Тебе не о чем волноваться. Ты не можешь мне просто поверить?
Но, заметив ее свирепый взгляд, добавил. - В этом.
- Это что, цель всей твоей жизни - сделать меня несчастной?
- Тебе не помешает расширить кругозор.
Она было открыла рот, чтоб поспорить, но он резко прервал ее. - Пятнадцать минут. Если ты все еще будешь чувствовать себя некомфортно, мы уйдем.
Эмма знала, что пойдет так или иначе, знала, он дает ей лишь иллюзию выбора. - Я пойду, если сама выберу ресторан, - произнесла она, пытаясь обрести хоть крупицу контроля.
- Идет, - ответил ликан. - Но у меня будет право на одно вето.
И только они вышли на людную улицу, вливаясь в поток людей, как она вырвала руку из его хватки и, расправив плечи, вздернула подбородок.
- И это помогает держать людей на расстоянии? - спросил он. - Та надменность, что ты примеряешь на себя, словно наряд, как только выходишь на люди.
Эмма взглянула на него искоса.
- Если бы только это работало со всеми …
Вообще-то, это и работало со всеми, кроме него. Этому трюку ее научила тетка Мист. Все считали ее такой чванливой, бессердечной сукой, с повадками бродячей кошки - никому и в голову не могло прийти, что она бессмертная язычница двух тысяч лет отроду.
Эмма бросила взгляд на аллею и заметила пару подходящих местечек для ужина. Широко и злобно ухмыльнувшись про себя, она показала в сторону суши-бара.
Принюхавшись украдкой к исходящим оттуда запахам, Лаклейн сердито на нее глянул.
- Вето. Выбери другой.
- Ладно, - в этот раз она показала в сторону ресторана, к которому прилегал фешенебельный клуб. Эмма могла почти побиться об заклад, что это был бар. Она бывала в парочке таких заведений. Ведь как бы там ни было, она жила в Новом Орлеане, в городе, считающимся мировым лидером по части похмельного синдрома.
Он, несомненно, хотел отклонить и этот ее выбор, но, заметив приподнятые брови Эммы, бросил на нее злобный взгляд и, схватив снова за руку, поволок за собой.
Управляющий ресторана горячо их поприветствовал и подошел к Эмме помочь снять пиджак. Но вдруг позади нее что-то произошло, что-то, что заставило управляющего вернуться на свой подиум заметно побледневшим.
Эмма почувствовала, как напрягся Лаклейн.
- Где остальная часть твоей блузки? - вызверился он.
Спина была абсолютно голой, если не считать двух завязанных бантиком тесемок, что удерживали края блузки вместе. Она не думала, что ей придется снимать пиджак этим вечером, и даже если бы такое случилось - к тому времени ее спина должна была бы быть прижата к темно-серой коже салона.
Но сейчас, обернувшись через плечо, она изобразила абсолютную невинность.
- А что не так? Что ж, наверно, теперь мне придется подождать снаружи.
Лаклейн взглянул на дверь, по-видимому, обдумывая их уход, и Эмма не смогла скрыть своего самодовольного выражения. Но, прищурившись, он выпалил.
- Тем лучше, так их взгляды будут куда ощутимее.
И провел по ее спине внешней стороной когтей.
Глава 10
- Это блузка от Аззедин Алайя? - спросила Эмму провожавшая их к столу администратор зала.
- Нет, но можно сказать, что это очень подлинный винтаж, - ответила та.
Лаклейну было плевать, что это за вещица; она больше никогда не наденет эту чертову недошитую блузку на людях.
Бант, который при ходьбе покачивался в районе ее стройной поясницы, притягивал взгляды всех сидящих в зале мужчин. Лаклейн знал, что мысленно они развязывали его. Потому что сам делал тоже самое. Некоторые из этих людишек, толкнув локтем своего приятеля, прошептали "горячая штучка", вынудив ликана бросить убийственный взгляд в их сторону.
Но не только мужчины откровенно таращились на Эмму, когда она проходила мимо. Женщины, разглядывая с завистью наряд вампирши, шептались, что она одета "супер".
А затем многие из них бросали на него самого откровенно приглашающие взгляды.
В прошлом его, быть может, и порадовало их внимание; возможно, он даже принял бы приглашение или парочку. Сейчас же их интерес почему-то казался ему оскорбительным. Будто бы он мог предпочесть их созданию, за которым так пристально следил!
О, но ему определенно понравилось, что и вампирша заметила эти взгляды.
Подойдя к столу, Эмма остановилась, в последний раз оказывая сопротивление, но Лаклейн, схватив ее за локоть, помог ей сесть в кабинку.
Как только администратор ушла, Эмма выпрямила спину и сложила руки на груди, отказываясь смотреть в его сторону. Когда мимо прошел официант с тарелками, полными шкворчащей еды, она закатила глаза.
- Ты смогла бы это съесть? - спросил ликан. - Если бы пришлось? - он еще раньше задавался этим вопросом, и теперь молился, чтобы ответ оказался положительным.
- Да.
- Тогда почему не ешь? - поинтересовался он недоверчивым голосом.
Эмма изогнула бровь.
- А ты можешь пить кровь?
- Мысль ясна, - спокойно произнес он, несмотря на захлестнувшее его разочарование. Лаклейн обожал еду, любил ритуал совместного поглощения пищи. В те моменты, когда не голодал, он смаковал каждый кусочек и, как и все ликаны, был способен оценить еду в любой ситуации. Но сейчас его потрясло осознание того, что они никогда не смогут разделись трапезу или выпить вместе вина. Что она станет делать на общеклановых торжествах…?
Лаклейн прервал себя. О чем он только думает? Он никогда так не оскорбит сородичей, приведя вампиршу на общие собрания.
Наконец, очевидно, смирившись с тем, что ей все-таки придется здесь сидеть, Эмма откинулась на спинку диванчика. И когда к ним на секунду подошел официант, чтобы налить воды, она встретила его вежливым выражением лица.
Склонив голову набок, Эмма смотрела на стакан с водой, будто гадая, как лучше всего с ним поступить. Но так ничего и не придумав, испустила долгий, усталый вздох.
- Почему ты всегда такая уставшая?
- А почему ты задаешь так много вопросов?
Значит, на людях она становится храбрее? Как будто эти человечишки смогут помешать ему сделать всё, что он захочет.
- Если ты пила всего лишь в понедельник и у тебя на теле нет ран - а я бы их увидел - то о каком состоянии ты говорила?
Она принялась барабанить ногтями по столу.
- А это уже следующий вопрос.
Лаклейн едва обратил внимание на ее слова, ибо ему в голову пришла мысль настолько отвратительная, что он тут же воспротивился ей. Возникшее предположение потрясло его. Закрыв глаза и стиснув зубы, он медленно покачал головой.
О, Господи, только не это. Она беременна? Нет, невозможно. По слухам вампирши были бесплодны. Конечно, если верить все тем же слухам, то вампирш вообще больше не существовало. Но она же здесь.
В чем еще может быть причина?
Ему придется заботиться не об одном, а о двух вампирах. Живущих в его доме, распространяющихся в его клане, подобно какой-то заразе. И какая-то пиявка обязательно захочет их вернуть.
Напряжение, которое он испытывал в течение этого долгого сумасшедшего дня, вернулось с удвоенной силой.
- Ты по…
В этот момент к столику подошел официант, и Лаклейн быстро сделал заказ, даже ни разу не заглянув в меню, которое сунул обратно молодому человеку, отсылая его прочь.
Эмма от удивления открыла рот.
- Не могу поверить, что ты заказал мне еду!
Отмахнувшись от ее возмущения, Лаклейн спросил:
- Ты понесла?
Когда подошел официант, чтобы вновь наполнить ее стакан водой, Эмма напряглась, а затем, нахмурившись, посмотрела на ликана.
- Ты поменял наши стаканы? - прошептала она, когда они вновь остались одни. - Я даже не заметила!
- Да, и тарелки я тоже поменяю, - быстро объяснил он. - Но…
- Значит, я только притворяюсь, что ем? - спросила она. - Тогда хорошенько поешь за меня, ладно? Потому что у меня был бы отменный аппетит…
- ТЫ ПОНЕСЛА?
От возмущения Эмма задохнулась, но тут же поспешно выговорила:
- Нет! Я даже не… хм, у меня даже парня нет.
- Парня? Ты имеешь в виду любовника?
Она покраснела.
- Я отказываюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
Лаклейна охватило чувство облегчения. Вот так просто его день изменился в лучшую сторону.
- Значит, у тебя нет любовника, - ему понравился тихий звук раздражения, который она издала. Особенно потому, что он сказал ему то, что Лаклейн хотел узнать. Никакого любовника или вампирского отпрыска в настоящем. Только он и она. И когда он заявит на нее свои права, то будет овладевать ею так долго и неистово, что она забудет всех мужчин, которые были до него.
- Разве я только что не отказалась обсуждать это с тобой? У тебя, что, какой-то особый талант игнорировать мои желания? - и уже себе под нос пробормотала, - ей богу, порой мне кажется, будто надо мной попросту издеваются.
- Но ведь ты хочешь мужчину, верно? Твое маленькое тело жаждет его.
От потрясения Эмма открыла рот.
- Т-т-т-ы специально говоришь так откровенно, чтобы спровоцировать меня! Тебе нравится меня смущать, - она бросила на него оценивающий взгляд, и у Лаклейна возникло чувство, будто она ведет мысленный подсчет каждого из таких случаев.
- Я мог бы удовлетворить тебя, - потянувшись под столом рукой, он скользнул ладонью под ее длинную юбку и прикоснулся к внутренней стороне бедра, заставив Эмму резко отпрянуть. Ликану казалась поистине удивительным то, что вампиршу было так легко удивить и даже шокировать. Ведь большинство бессмертных относились ко всему достаточно равнодушно. Вероятно, она была права - ему действительно нравилось ее смущать.
- Убери руку, - выдавила Эмма сквозь стиснутые зубы.
Скользнув рукой еще выше, Лаклейн принялся поглаживать большим пальцем ее нежную кожу. Его тут же обдало жаром. В сотый раз за сегодняшнюю ночь он возбудился, среагировав на нее. Глаза Эммы забегали по комнате.
- Так ты хочешь мужчину? Я знаю, ты не можешь лгать. Если скажешь, что не хочешь, я уберу руку.
- Прекрати это… - она еще сильнее залилась краской.
Бессмертная, которая постоянно краснела. Невероятно.
- Ты хочешь мужчину в своей постели? - его большой палец, поглаживая, поднимался всё выше и выше, пока не достиг шелкового белья, которое было на ней. Лаклейн зашипел от удовольствия.
- Хорошо! - произнесла она сдавленным голосом. - Я скажу тебе. Я действительно хочу мужчину. Но это никогда не будешь ты.
- Почему нет?
- Я… я слышала о тебе подобных. Знаю, что вы теряете голову, становитесь дикими, начинаете царапаться и кусаться как животные…
- А что в этом такого? - когда она снова издала тот звук раздражения, он продолжил: - К тому же это женщины в основном царапаются и кусаются. Но в этом для тебя не должно быть ничего нового, вампир.
После этих слов ее лицо застыло.
- Следующий мужчина, с которым я разделю свою постель, будет принимать меня такой, какая я есть. И он не станет смотреть на меня с отвращением только потому, что я вынуждена выживать определенным образом. Я хочу мужчину, который будет стараться сделать меня довольной и счастливой, а не наоборот. Все это означает, что своими действиями ты исключил себя из списка кандидатов еще в самую первую ночь.
"Она не понимает", подумал Лаклейн, медленно убирая руку. Их предназначила друг другу судьба. Он был прикован к ней. Так что ни для него, ни для нее больше никогда не будет никаких других кандидатов.
Только Лаклейн закончил лапать ее под столом, как принесли еду, и он начал медленно и чувственно поглощать свой ужин. Он настолько откровенно и искренне наслаждался каждым кусочком, что ей почти захотелось тоже попробовать, а не только создавать видимость.
По окончании трапезы Эмма вынуждена была признать, что их ужин с подменой тарелок и с пищей, разлетающейся во все стороны - по причине ее неуклюжего обращения с приборами - не был неприятным.
После того, как официант забрал тарелки, Эмма увидела, что женщина за соседним столиком, закончив ужин, встала и, извинившись, вышла. Вот как поступали смертные женщины. Закончив есть, они клали сумочки на колени, похлопывали их, а затем отправлялись в дамскую комнату, чтобы освежить помаду и проверить, не застряло ли чего в зубах. И раз уж она притворялась…
Но у нее нет сумочки. Ее сумочка была испорчена, когда вот этот ликан, сидящий напротив, швырнул Эмму на грязную землю. Она нахмурилась, но все равно сделала движение, чтобы встать.
- Я собираюсь в дамскую комнату, - тихо сказала она.
- Нет, - он потянулся к ее ногам, и Эмма быстро отдернула их под столом.
- Извини?
- С чего бы тебе делать это? Я знаю, у тебя нет таких потребностей.
От смущения она начала бормотать.
- Т-т-т-ы ничего обо мне не знаешь! И я предпочитаю, чтобы всё так и оставалось.
Откинувшись назад, он заложил руки за голову. На его лице застыло самое обычное выражение, словно они сейчас не обсуждали нечто столь интимное.
- Ну, так как? Они у тебя есть?
Эмма покраснела. У нее не было этих потребностей, и, насколько она знала, у других вампиров тоже. Равно как и у валькирий, потому что они… ну, не ели.
- Твой румянец говорит сам за себя. Значит, у тебя их нет, - его хоть что-нибудь способно смутить?
Заметив, что у ликана появился тот изучающий взгляд, который заставлял ее чувствовать себя насекомым, пришпиленным за крылышки под стеклом микроскопа, Эмма встревожилась.
- Чем еще ты отличаешься от человеческих женщин? Я знаю, что слезы у тебя розовые. А потеть ты можешь?
Разумеется, она могла.
- Не полтора часа в неделю, как советует наш министр здравоохранения… - отлично, он растерялся. Но ненадолго…
- Пот тоже розовый?
- Нет! Слезы - это аномалия. Ясно? В остальном я точно такая же, как и другие женщины, за исключением тех отличий, на которые так грубо обратил внимание.
- Нет, не такая же. Я видел рекламу по телевизору. В течение дня она вся рассчитана на женщин. Ты не бреешься, но твоя кожа гладкая там, где у них волосы. Я просмотрел твои вещи и обнаружил, что у тебя нет тех предметов гигиены, которые рекламируются.
Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, ЧТО именно он имел в виду. Эмма напряглась, готовая выскочить из кабинки, но Лаклейн, вытянув ногу, поставил свой тяжелый ботинок рядом с ней, поймав ее, таким образом, в ловушку.
- Ходили слухи, что вампирши стали бесплодны. А ведь когда вампир находит свою Невесту, он остепеняется. В итоге твой род начал вырождаться. По этой причине Деместриу попытался убить всех вампирш в Орде?
Она никогда не слышала об этом. Опустив взгляд на стол, Эмма не отводила его до тех пор, пока не поняла, что перед глазами начало все расплываться. Официант предпринял героическую попытку убрать после нее, но на столе все еще были крошки. Крошки, которые она оставила. Потому что была уродом, не умеющим обращаться со столовыми приборами и, очевидно, также неспособным иметь детей.
У нее никогда не было месячных, потому что она бесплодна?
- Это правда? - снова спросил Лаклейн.
- Кто знает, о чем думал Деместриу? - пробормотала Эмма.
- Значит, ты не точно такая, как смертные женщины, - его голос смягчился.
- Полагаю, нет, - она выпрямилась. - Но у меня все же есть прическа, которую я хотела бы поправить, и истории о неудавшихся свиданиях, которыми мне хотелось бы поделиться. Так что сейчас я отправляюсь в дамскую комнату.
- Возвращайся потом прямо ко мне, - скомандовал он.
Эмма осмелилась сверкнуть в его сторону глазами и поспешила прочь.