Осмотр дома был назначен на полчетвертого следующего дня. Шел снег, и я волновалась, что Финки не приедут. Но они прибыли вовремя на своем красном "рэнж ровере", который, как они объяснили позже, был их "загородной машиной".
- Привет. Заходите, - сердечно пригласила я их внутрь, распахивая двери перед людьми, которые, возможно, купят мой дом и спасут мои финансы. Но при этом я окажусь в положении тридцатидевятилетней женщины с неопределенным будущим, которая дважды была замужем и скорее станет жертвой террориста, чем еще раз найдет себе мужа.
- Здорово. Я Айра Финк, - сказал мужчина, протягивая мне руку. Ему было что-то около сорока лет. Он был невысокого роста, довольно толст и одет в такие обтягивающие джинсы, что его живот едва не подпирал уши, которые, между прочим, были оба проколоты.
- А я Сюзен Франклин-Финк, - произнесла Женщина, которая была примерно такого же возраста и размера, как и ее муж.
- Добро пожаловать в особняк Маплбарк, - обратилась я к этой парочке, что стояла в прихожей моего дома. Следующие двадцать пять минут я, как могла, изображала из себя брокера по торговле недвижимостью. Я водила Франклин-Финков из комнаты в комнату, обращая их внимание на такие детали, как лепные потолки, кондиционеры, Комнаты для стирки и хозяйственных нужд, жилые комнаты, библиотеку, столовую, кухню, комнату дворецкого, винный погреб, бильярдную, комнату для занятий музыкой, солярий, телехолл, гимнастический зал и мой офис. Потом я вывела их наружу и показала бассейн, теннисный корт, домик для гостей, беседку для вечеринок, дом для прислуги и гараж на три машины. Когда мы вернулись в дом, я поинтересовалась, есть ли у них вопросы.
- У вас нет семейной комнаты, - сказал мистер Финк, причем вид у него при этом был совершенно идиотский.
- Нет семейной комнаты? - удивилась в свою очередь я. - А у вас большая семья?
- В настоящий момент нас только двое, но мы собираемся заводить детей, - ответила миссис Франклин-Финк. Затем она поведала мне, что мистер Финк живет отдельно от своих пятерых детей от прошлых браков и с нетерпением ждет, когда снова станет "настоящим отцом".
- А что в вашем понятии представляет собой семейная комната? - спросила я, стараясь быть такой же терпеливой, какой, по моему мнению, была бы Дженет Клейборн, если бы показывала мой дом, а не пошла бы на массаж.
- Ну, вы понимаете - "семейная комната", - сказал мистер Финк, не веря моей непросвещенности в этом вопросе. - Это большая комната по соседству с кухней, в которой есть камин и где вся семья может смотреть телевизор вместе.
- Ну конечно, ведь у вас нет детей, - произнесла миссис Франклин-Финк с укоризной. - Люди, у которых есть дети, обязательно имеют семейную комнату.
- А почему бы вам не переделать одну из комнат в семейную? - спросила я как можно более вежливо при сложившихся обстоятельствах.
- Миссис Кофф, - ответил мистер Финк, - за тс деньги, что вы просите за этот дом, не думаю, что нам хотелось бы "переделывать" какую-либо комнату.
В этот момент зазвонил телефон.
- Извините меня, - сказала я и направилась в кухню снять трубку. Это была моя мама. - Мам, я сейчас не могу говорить. Кто-то у дверей. Это был первый раз, когда я произнесла эту фразу и не соврала. Я поспешила назад, но Франклин-Финки уже уехали, даже не сказав что-то вроде: "Спасибо, что потратили столько времени и показали нам ваш милый дом". Тоже мне, милый дом. В нем даже нет семейной комнаты.
На следующий день Дженет Клейборн позвонила снова и сказала, что у нее есть еще одна пара потенциальных покупателей. Она выразила надежду, что и на этот раз я не откажусь сама показать им дом. Кажется, у Дженет был урок верховой езды, который она не могла перенести. Она сказала, что у нее хромал легкий галоп.
Но вот что действительно захромало через несколько часов после того, как ушли "покупатели", так это мое настроение. Похоже, их больше интересовало прибирать вещи к рукам, нежели покупать. Пока я водила женщину по второму этажу, ее супруг, сославшись на то, что ему надо спуститься к машине и сделать телефонный звонок, спер все мое серебро! Подумать только, я потратила сорок пять минут на то, чтобы показывать свой дом жуликам!
- Пожалуйста, найдите мне настоящих покупателей, - кричала я в трубку Дженет Клейборн день или два спустя, после того, как утрясла все дела с полицией и страховой компанией. - Мне плевать, что сейчас зима! Мне плевать, что деревья не в цвету! Пришлите мне фотографа!
- Не стоит так расстраиваться, дорогая, - успокаивала меня Дженет. - Если вы хотите фотографа, вы его получите. Это же ваш дом, в конце концов.
Мой дом. Мой прекрасный дом. Мой дом, ставший воплощением пресыщенности моей жизни. Джулия была права. Зачем нам с Сэнди был нужен дом площадью в семь тысяч двести квадратных футов? Чтобы никогда не стукаться лбами? Чтобы произвести впечатление на друзей? Каких друзей? Где они теперь все? Что случилось со всеми этими людьми, которые были счастливы прийти к нам на воскресный бал или вечеринку в честь присуждения "Оскара"? Которые были не менее счастливы пригласить нас на праздник, устраиваемый в честь выборов? Где все эти супружеские парочки, которые обедали вместе с нами, путешествовали вместе с нами, плакались насчет растущих налогов, цен на бензин и исчезновение как класса хорошей домашней прислуги? Пропали, все пропали. В ту же секунду, когда Сэнди облажался на фондовой бирже, они вдруг сделались очень "занятыми". Все перестали звонить нам, а мы - им. А когда мы с Сэнди разошлись, то все вдобавок еще и ослепли - я махала им рукой на улице, а они делали вид, что не замечают меня. Когда же мы вот-вот должны были лишиться дома, то у них просто отшибло память. Когда упоминалось мое имя, они говорили: "Элисон? А кто это?"
Пришли же скорее фотографа, Дженет, детка, и продай к чертовой матери этот дом. Я хочу покинуть "Титаник" до того, как он пойдет ко дну.
Глава 4
- Иду, - крикнула я, услышав, как звонят в дверь. Было прекрасное солнечное ноябрьское утро. Дженет Клейборн наконец-то пригласила фотографа, чтобы снять Маплбарк. Он пришел на несколько минут раньше, чем было оговорено.
- Доброе утро, - сказал мужчина, стоявший на пороге. - Меня зовут Кулли Харрингтон. Я фотограф из агентства по торговле недвижимостью. Можно войти?
- Только не в эту дверь, - сказала я, разглядывая его ботинки, облепленные снегом, и грязные сумки с аппаратурой. - Вам придется воспользоваться черным входом. И прошу вас, снимите ботинки, когда войдете в дом. - Так как теперь я сама мыла полы, то не могла допустить, чтобы в результате всяких там бесцельных шатаний в дом была занесена грязь.
Кулли Харрингтон сурово посмотрел на меня, прежде чем снова нагрузиться своей аппаратурой, сойти со ступенек главного входа, обойти дом и подойти к служебной двери. Наверное, он уже определился в своем отношении ко мне, подумала я, надеясь, что его профессиональные навыки как фотографа окажутся лучше, чем его манеры.
Я встретила его в кухне и впустила внутрь.
- Не забудьте снять ботинки, - еще раз предупредила я.
- А как насчет моей шляпы и пальто? Вы не будете возражать, если я сниму и их? - спросил он с сарказмом в голосе.
- Ах, простите. Вы можете положить ваши вещи сюда, - ответила я, указывая на недавно освободившуюся комнату для прислуги.
Кулли еще раз уничтожающе посмотрел на меня и скрылся в комнате для прислуги. Через несколько минут он вышел, таща две черные сумки и треногу. Тут я впервые как следует рассмотрела его. Он был долговязым парнем шести футов росту с прекрасно развитой фигурой, выдававшей в нем пловца. У него были широкие плечи, узкие бедра и длинные, мускулистые ноги. На нем был бело-голубой морской свитер и голубые джинсы с дырками на коленях. Его волосы были пшеничного цвета. Они небрежно рассыпались по голове, а на середине шеи завивались. Его борода и усы были темно-каштанового цвета, и в них проглядывала седина. Покрытое мелкими морщинками лицо несколько старило его. По моему прикиду, Кулли было где-то лет сорок пять, не больше. У него был вид заправского капитана, этакого морского волка с телом атлета. Вид его был далеко не отталкивающим, но это не был мужчина моего типа.
- Теперь я бы хотела показать вам комнаты, которые, по моему мнению, надо снять для брошюры, - сказала я, жестом приглашая Кулли следовать за мной. Я прошла в комнату и начала описывать все те изменения, которые мы сделали с Сэнди и которые следовало отметить - ковровое покрытие, обрамление окон, старинные бронзовые канделябры и подлинный рисунок Пикассо, украшавший каминную доску. - Я бы хотела, чтобы в кадр попали все эти вещи, - сказала я, поворачиваясь к Кулли, которого сзади не оказалось. Судя по всему, я произносила свою речь в пустой комнате. - Эй? - крикнула я, думая о том, не исчез ли он с остатками моего имущества.
- Я здесь, - отозвался он.
Я пошла на звук его голоса и обнаружила Кулли на первом этаже в столовой. Он разложил аппаратуру и теперь занимался тем, что переставлял мои цветы.
- Могу я вас спросить, чем вы занимаетесь? - сказала я, складывая руки на груди.
- Готовлюсь сделать фотографию, - ответил он, не глядя на меня.
- Но я думала, что мы начнем с гостиной.
- В это время дня здесь лучше освещение, - произнес он, подходя к фотоаппарату и засовывая голову под кусок черной ткани.
- Но в гостиной прекрасное сочетание ковра и штор, Пикассо на мраморной каминной доске, - сопротивлялась я. Столовая тоже, без сомнения, была очень мила, но гостиной я просто гордилась. Мы с Сэнди полжизни на нее положили.
- Послушайте, миссис…
- Кофф.
- Послушайте, миссис Кофф. Я снимаю интерьер вашего дома для брошюры, которая должна дать возможному покупателю понятие о размерах и расположении ваших комнат. Он должен почувствовать, что это за дом, понимаете ли. Но эти фотографии совсем не должны стать памятником вашему декоратору.
- Ну, если вы действительно так думаете, - согласилась я. Я решила, что этот Кулли Харрингтон знает свое дело. Дженет говорила, что он фотографировал все известные дома в городе. - Вы будете снимать все комнаты? - поинтересовалась я.
- Послушайте, леди. Миссис Кофф. Это же для брошюры, а не для книги. Я сниму четыре, может быть, шесть ваших основных комнат, но не туалеты или ванные. Только главные комнаты - скорее всего, столовую, гостиную, кухню, спальню и семейную комнату.
Нет, у этого человека были просто ужасные манеры.
- В особняке Маплбарк нет семейной комнаты, - огрызнулась я. - Вы здесь затем и работаете, чтобы показать людям, что дом совсем не обязательно должен иметь семейную комнату. Как, например, фотографу совсем не обязательно иметь хорошие манеры, чтобы работать.
- Ага, вот это уже лучше, - оказал Кулли и впервые улыбнулся мне. - Я не знал, что люди, подобные вам, обладают чувством юмора.
Что это еще за "люди, подобные вам"? Этот Кулли Харрингтон, он что играет за высшую лигу или что? Я решила высказать ему то, что мне хотелось сказать, и оставить его одного.
- Раз вы будете снимать только главные комнаты, то не могли бы убрать за собой, после того, как закончите работу, а также сделать все в течение часа?
- А в чем дело? Спешите на маникюр? - съязвил он, прежде чем опять занырнуть под свою черную тряпку и полностью переключить внимание на мою столовую. Затем снова раздался его голос, приглушенный тканью: - Да, мне понадобится час, не меньше, чтобы снять эту комнату. Вообще-то я планировал пробыть здесь весь день. Как вы к этому отнесетесь?
Господи, только не это, подумала я, но кивнула, подтверждая, что все в порядке. Мне нужно продать этот дом, и если эти, черт бы их побрал, фотографии помогут мне найти покупателя, я не стану вышвыривать фотографа вон.
- Если я вам понадоблюсь, то я буду наверху, в моем кабинете, - сказала я. Бетани только что дала мне новое задание для газеты. Мне предстояло взять интервью у Билла Медли. Он был высокой половиной в дуэте братьев Райтеос, которые пели в шестидесятых годах, и недавно купил дом в Лэйтоне. Под интервью было выделено всего полстраницы (Бетани считала, что читатели "Коммьюнити Таймс" могут спутать братьев Райтеос с братьями Ринглинг), но я горела желанием взяться за работу.
- Ваш кабинет? А вы что, работаете? - Кулли высунулся из-под черной тряпки и деланно усмехнулся мне.
О, Господи, пощади меня.
- Да, я работаю.
- И чем же вы занимаетесь?
- Я журналистка. - Мне редко хватало наглости называть себя так, ведь я не была столь же известна, как Боб Вудворд. Но манеры Кулли Харрингтона настолько взбесили меня, что мне захотелось похвастать своей работой, словно ребенку.
- Журналистка? Я удивлен, - сказал он. В его голосе прозвучало некоторое уважение.
- А почему это вас так удивляет?
- Я принял вас за женщину, которая ничем другим не занимается, кроме как смотрит сверху вниз на окружающих.
Он был непереносим. Я повернулась на каблуках и вышла из комнаты.
В тот день я не так уж часто сталкивалась с Кулли. Я держалась подальше от него, а он держался подальше от меня. И слава Богу. Чем больше я думала о его бесстыжих манерах, тем больше сердилась. Как он мог прийти в мой дом и так неуважительно обращаться со мной? Словно я этакая богатая сучка из новеллы Джудит Кранц? Да кто он такой, чтобы задирать передо мной свой нос, особенно после того, как обвинил меня в том, что я задираю нос перед ним?
* * *
Несколькими днями позже мне позвонила Дженет Клейборн и сказала, что Кулли принес ей несколько готовых видов особняка Маплбарк.
- Они выглядят просто божественно, - пропела она.
- Мне бы хотелось на них посмотреть, - сказала я, сгорая от желания узнать, есть ли у этого парня, который засел у меня под кожей, как стригущий лишай, хоть какой-нибудь талант.
- Брошюра будет готова через пару недель, как раз к праздникам, - сообщила Дженет.
О, замечательно, подумала я. Ни один дурак не будет покупать дом во время праздников.
Так как я не могла контролировать состояние рынка недвижимости, то решила взять под контроль то, с чем могла справиться самостоятельно, а именно мою работу. Пришло время написать резюме, сделать копии лучших из своих интервью и разослать все это редакторам крупных журналов.
Чтобы заняться делами, я выбрала холодный и снежный субботний вечер, так как последнее время мне нечем было занять себя субботними вечерами. Джулия была занята своим загадочным мужчиной. Другой возможностью убить время было провести его с мамой, которая не переставала приглашать меня пообедать с ней, чтобы прочитать мне лекцию о том, что я неспособна захомутать надолго ни одного мужика. Никто не хочет подышать сигаретным дымком?
Я поела омлет и выпила немного Альмадена (я действительно пыталась экономить), и начала писать письма редакторам журналов. Таковых набралось тридцать пять.
На следующее утро я разослала письма. Еще через несколько дней я обзвонила всех редакторов до одного, но мне не перезвонил ни один. Когда мне везло, я попадала на одного из помощников редактора, которые просто отмахивались от меня. О, да, они получили по почте мои материалы, но когда я спрашивала, не могу ли я приехать и обсудить положение дел, они вели себя так, будто у меня какое-то заразное заболевание. А так и было на самом деле, это заболевание называлось экономическим спадом. Типичный ответ был: "Мы сохраним ваши бумаги в архиве и дадим вам знать, если откроется какая-нибудь вакансия".
- Кофф, тебе требуется рекомендация от кого-нибудь, кто достаточно известен в средствах массовой информации, - высказала предположение Джулия, когда я пришла в газету и доложила ей о своем полном провале в направлении поисков работы.
- Да, но кого я знаю из таких людей? Бетани Даунз?
Джулия рассмеялась.
- А ты обратила внимание на ее усики?
- На ее что?
- Усики. Я тебя вовсе не разыгрываю. У нее всегда белая полоска над верхней губой.
- Это же сахарная пудра.
- Ты в этом уверена?
- Конечно, уверена. Она зациклилась на этих пончиках с желе и поглощает их просто дюжинами.
- Вот видишь, Кофф! Ты сделаешь карьеру в журнале "Пипл". Никто кроме тебя не замечает столько интимных подробностей в других людях.
Вернувшись домой, я начала обдумывать слова Джулии. Кто знает, может быть, редакторы журналов действительно перезвонили бы мне, имей я рекомендательное письмо? Но чье?
Я поняла, чье это должно быть письмо, когда просматривала последний номер "Коммьюнити Таймс". Элистер Даунз известен абсолютно всем в средствах массовой информации. Может быть, он позвонит одному из своих приятелей и скажет: "Хе-хе. Эта девица, Элисон, прекрасно работает в моей газете. Просто прекрасно. Ты не мог бы сделать одолжение своему старому дружку Элистеру и взять ее на работу?"
Вероятность такого развития событий показалась мне притянутой за уши. Пожалуй, слишком уж притянутой, особенно сейчас, когда я была бедна и находилась в отчаянном положении.
Но на следующее утро я собралась с духом и позвонила секретарше Элистера. Хотя в свой офис в газете он приходил только один раз в неделю, но регулярно связывался по телефону со своей секретаршей. Он делал это из дома, двадцатикомнатного особняка, расположенного в порту Лэйтона и называемого "Вечность". Я объяснила его секретарше, Марте Хайвз, женщине с тонкими губами и голубыми волосами, что хочу поговорить с сенатором Даунзом по личному вопросу. Она перезвонила мне на следующий день и сказала, что сенатор встретится со мной через два дня в четыре часа в "Вечности". Мне очень хотелось увидеться с сэром Элистером до того, как он уедет в свое ежегодное путешествие в Лайфорд Кей на Багамах, где они с Бетани вот уже двадцать лет подряд проводили каждое Рождество и Новый год. Может быть, удача не изменила мне. Кто знает.
В три сорок пять назначенного дня я собралась сама, собрала свои документы и направилась в порт Лэйтона. Я сделала это заранее, чтобы немного полюбоваться на прогулочные яхты, стоящие там на якоре круглый год. Этот уютный порт в проливе Лонг Айленд был построен в семнадцатом веке и когда-то был весьма важным морским причалом. В настоящее время он стал одним из наиболее престижных в штате.