К заучиванию схем дворца добавились занятия танцами – Рэйс решил, что мне лучше попрактиковаться перед балом. Встречи с Эроситом и двумя швеями не прекращались – мастер был недоволен нарядом, то и дело перекраивал лиф, расширял и сужал подол, менял декор с лилий на розы и обратно, и… в общем, мучил и меня, и помощниц. Кроме этого Рэйсу вздумалось обременить девичий ум знаниями о политической обстановке… От лекций их светлости глаза на лоб лезли, а подбородок приходилось придерживать ладошкой.
Нет, понятно, что у нас, в Верилии, все непросто. Все знают, что наследника у короля нет – ни прямого, ни косвенного, но…
– Соули, болтать об этом не нужно, – пояснял Рэйс. – Просто ты должна быть в курсе, чтобы глупостей не наделать.
Под "глупостями" подразумевались такие вещи, как проявление неучтивости по отношению к первому министру – господин Форан, по утверждению Рэйса, один из первых претендентов на трон; отказ в танце послу третьего мира – невероятно заносчивому и самовлюбленному типу, который склонен принимать любые личные неприятности за непочтение к своему народу; флирт, даже самый легкий, с сыном господина главного казначея, и многое-многое другое.
После таких наставлений, дополнительные занятия танцами перестали казаться чем-то ненужным. И даже похвалы господина Пьера – учителя, выписанного герцогом из столичного балетного училища, уже не радовали. Когда нервничаешь, танцевать действительно сложно, и если на балу, перед самым танцем, столкнусь с каким-нибудь господином Фораном… О Богиня, может, мне заболеть и не пойти?
Я уставала, как пони, который тянет гужевую повозку на вершину горы. Редкие визиты Райлена, жестко вписанные в рамки этикета, были подобны глотку родниковой воды, но новая волна жажды настигала слишком быстро. А сниться он почему-то не спешил, хотя каждый раз, укладываясь в постель, старательно повторяла имя и воскрешала в памяти образ.
На четвертый день после ужина я едва не разрыдалась и таки осмелилась сказать Рэйсу все, что думаю, о предстоящем знакомстве со столичным обществом. Меня ласково погладили по руке и без тени злорадства пояснили:
– Девочка моя, так надо. Если б не похищение и шумиха в газетах, мы бы смогли избежать этого бала. Я вообще планировал тебя представить на открытии осеннего сезона, и никак не раньше. Но рекомендации первого министра… их нельзя игнорировать.
Тем не менее занятий поубавилось, и альбом со схемами дворца у меня забрали. Правда, вместо него вручили три других – куда более толстых и, как ни странно, по-настоящему полезных.
– Эти тоже за пределы гостиной не выносить и об их существовании никому не рассказывать, – пояснил седовласый, а я… я нервно сглотнула и пискнула:
– Ясно.
Конечно, не расскажу! Если аристократы Верилии узнают, что кто-то кроме тайной канцелярии и Особого отдела собирает на них досье, такой крик поднимется – представить страшно.
– Сперва страницы с закладками посмотри, – добавил герцог и оставил в одиночестве.
Я послушно принялась за дело.
С фотографических портретов на меня взирали самые влиятельные люди двора. Не каждый из них обладал громким титулом, даже безродные попадались, и именно эти безродные, согласно пометкам Рэйса, представляли самую большую опасность.
Мне тут же вспомнилась наша госпожа Флер. Главная портниха Вайлеса тоже не имеет ни титулов, ни богатств, но пренебрегать мнением этой женщины не рискует даже мэр. Вот и в столице, оказывается, то же самое…
Запоминать имена было куда легче, чем схемы коридоров и залов, а читать… временами интересно, временами противно. Рэйс, он же про все писал. И хотя пометки были краткими, перед глазами, как наяву, вставали картины предательств, а душу заполняло чувство тревоги.
А потом я натолкнулась на особенный портрет.
Нет, закладки на этой странице не было, я ее совершенно случайно открыла. Тут же попыталась взять себя в руки и перелистнуть, но не смогла. С альбомной страницы на меня взирала та, при одном воспоминании о которой становилось неловко и… и рычать хотелось, если честно.
Госпожа Ларре отличалась неестественной, почти кукольной красотой. Точеное личико, маленький острый подбородок и прям-таки огромные глазищи. Портрет был черно-белым, но в девице без труда угадывалась платиновая блондинка. Цвет глаз? Вероятно, зеленый или темно-голубой.
В памяти тут же всплыли слова горничной – от таких девушек, как госпожа Ларре, не отказываются. Стало больно. Еще больней стало, когда представила, что Райлен идет рука об руку с графиней, шепчет ей на ушко комплементы и… О Богиня! Она же невестой была! И ей он наверняка самолично предложение делал! Такую, как она, невозможно просто взять и уведомить, такая, как она, подобного обращения не простит. А я?
Я закусила губу и решительно захлопнула альбом.
О Богиня! Что же мне делать? Как быть?
Глава 18
На бал мы выезжали в сумерках. В этот раз никакой коляски – карета с герцогскими гербами, запряженная четверкой белых лошадей.
Рэйс сидел напротив. От взглядов, которыми одаривал мой… почти свекор, хотелось забиться под сиденье или в окошко выпрыгнуть. Нет, ничего такого, просто властитель Даора пришел в восторг от моего платья и от прически и вообще восхитился. Принялся засыпать комплиментами, рассуждать о внуках и внучках – мол, красивые у нас с Раем дети получатся. А вот теперь, после десятого предупреждения, раздулся от гордости и продолжил выражать свое отношение молча.
Было невероятно приятно, но ужасно стыдно. Ведь я действительно старалась, собиралась с особой тщательностью, заставила горничную дважды переделать прическу, и я… впрочем, не важно.
Теперь сидела и переживала как никогда в жизни!
Мы ехали очень медленно – в честь годовщины победы были объявлены народные гуляния, и уступать дорогу карете никто не спешил. В центр города в кои-то веки пустили циркачей и вольных актеров, украсили фасады домов гирляндами, выкатили на площади бочки с вином и телеги с пирогами. В темнеющем небе уже расцветали первые фейерверки, отовсюду слышался смех.
Осознав, что начинаю меленько дрожать, я вздохнула поглубже, потом еще раз и еще, и…
– Очень красивые внуки получатся…
– Господин Рэйс!
Карета остановилась и спустя минуту снова тронулась. Аляповатый свет уличных гирлянд сменился другим – спокойным, торжественным, белым. Смех умолк.
Я отодвинула шторку, чтобы увидеть украшенную магическими светлячками подъездную аллею – не ту, по которой шла навстречу Райлену и журналистам после заточения в карцере, а главную.
О Богиня! Дай мне сил! И… и храбрости.
Едва лошади встали, дверца кареты распахнулась. Лакей в парадном камзоле и белых перчатках отступил и склонился в поклоне, пропуская Рэйса. После шагнул вперед, протянул руку, но был невежливо отстранен.
– Госпожа Соули, – позвал седовласый.
Я тяжело вздохнула, подобрала подол белоснежного платья и, опираясь на руку покровителя, выбралась из кареты. Взгляд скользнул по величественному фасаду – ночная подсветка дворца и впрямь впечатляла. Если бы не волнение, я бы охнула, подобно селянке, а так…
– Нравится? – шепнул седовласый. – Лучше, чем замок Кровавых?
Герцог, разумеется, ни на секунду не поверил, что неделю назад мы с Райленом на резиденцию верилийского монарха любоваться ездили. Он почти сразу вытряс из брюнета правду, но, как ни удивительно, не рассердился. Более того – властитель Даора исполнился какой-то странной радости, и я даже начала подозревать, что сделка, предложенная оборотням, была блефом.
Ведь тогда, на встрече с Вожаками, Рэйс вел себя совсем не так, как положено. Даориец дерзил и задирался, а уж его атака… Как заметил Жнец – один из сильнейших магов Верилии не мог не почуять, что кабинет защищен от применения магии. Тем не менее Рэйс использовал жезл и был выдворен из седьмого мира. И если раньше мне думалось, что герцог проверял мою выдержку, то после признания Райлена… в общем, закралось подозрение – Рэйса интересовали ум, смекалка и способность совершить небывалую дерзость. А именно – вернуть души оборотней вопреки желаниям покровителя и без его помощи.
Погруженная в собственные мысли, я едва заметила, как мы миновали несколько залов и поднялись по широкой мраморной лестнице. Очнулась, когда услышала шум разговоров и тихую лирическую музыку. Впереди, в десятке шагов, распахнутые двери бального зала. О Богиня! Кошмар продолжается, да?
Рэйс успокаивающе похлопал по руке, я невольно вздрогнула и сжала герцогский локоть куда сильней, нежели позволено.
– Девочка моя, улыбайся, – напомнил властитель самого крупного герцогства Верилии, мой официальный покровитель, и… нет, в наших родственных отношениях сама Богиня ногу сломит.
А в следующее мгновение церемониймейстер грохнул посохом об пол и пробасил:
– Рэйслин из рода Даоров.
А потом грохнул снова – этот звук был не просто страшным, ужасающим! – и объявил еще громче:
– Соули из рода Астиров.
О Богиня! Только бы не споткнуться!
Шаг. Еще один. Третий, четвертый. Спина прямая, подбородок повыше, на губах приличествующая моменту улыбка. Коленки дрожат, зато щеки белее снега – от страха кровь в жилах застыла, покраснеть при всем желании не смогу.
Кажется, мы приехали одними из последних – народу в бальном зале больше, чем семечек в тыкве. Но разглядеть толком невозможно, узнать тех, о ком читала в рэйсовских альбомах, тоже – мир перед глазами плывет.
Кто-то спешит навстречу, и я едва способна угадать в черноглазом брюнете Райлена.
– Госпожа Соули, – выдыхает маг, одаривает учтивым поклоном, а я… я понимаю, что ответный реверанс невозможен – ноги одеревенели!
– Господин Райлен…
И все-таки я смогла! Наверное, этот реверанс был лишен должной грации, но я справилась!
Как в полусне подала брюнету руку, позволила коснуться губами пальчиков.
– Госпожа Соули, вы невероятно красивы сегодня. – Его голос прозвучал хрипло. – И вы, конечно, понимаете, что я намерен просить у вас все танцы всех трех актов?
– Но ведь нам настоятельно рекомендовали держаться приличий, – опуская ресницы, пробормотала я.
Ответ брюнета прозвучал очень тихо:
– Уверен, что, увидев вас, господин первый министр простит мне эту дерзость.
Когда приличной девушке сказать нечего, она приседает в реверансе. Я давно перестала ощущать себя приличной, но реверанс сделала и руку Райлену подала. Не для танца, нет. Танцы еще не начались, и если ничего не путаю в протоколе, нам еще не меньше часа ждать. Райлен требовал возможности вновь прикоснуться к моим пальчикам – жест не слишком приличный, но допустимый.
Я подала руку, замерла и…
– Господин Райлен! – очень возмущенно, но все-таки шепотом.
– Госпожа Соули? – ответил дерзко, с улыбкой.
Нет, покраснеть я не могла, но тем не менее. Просто даориец не поцеловал, он… он укусил.
Рядом тихо хихикнул тот, кому вообще-то положено блюсти мою репутацию.
– Вы невыносимы, – прошипела я. – Оба!
– А вы прекрасны и невероятно притягательны, госпожа Соули, – парировал Райлен. – И вам несказанно идет белый цвет. Впрочем, я это еще в Вайлесе заметил.
И снова нежеланный румянец. Жгучий, яркий! И запоздалое понимание – этот укус меня спас, выдернул из объятий парализующего ужаса. Но мага этот факт все равно не извиняет!
– Господин Рэйслин? – окликнул кто-то.
Я тоже на зов повернулась. К нам приближался коротышка в камзоле, расшитом золотой нитью. Ворот-стойку украшали два крупных бриллианта, но в свете магических светильников камни блестели не столь эффектно, как лысина.
– Господин Форан! – Радость властителя Даора, как и предписано этикетом, была неотличима от настоящей.
Герцог отвесил учтивый поклон, Райлен тоже поклонился. Господин первый министр ответил тем же и уставился на меня.
– Позвольте представить вам мою воспитанницу и будущую невестку, – задирая подбородок едва ли не до звезд, сказал Рэйс. – Госпожа Соули из рода Астиров.
Я присела в глубоком реверансе и одарила коротышку скромной улыбкой, а Рэйс продолжал соблюдать правила:
– Госпожа Соули, позвольте представить вам господина Форана. Вы о нем, безусловно, слышали.
– Для меня большая честь… – Голос, слава Богине, не дрогнул.
Первый министр расплылся в улыбке, облобызал ручку, сказал пару комплиментов. Потом несколько фраз о погоде, о столице, задал несколько ничего не значащих вопросов о Вайлесе и, наградив напоследок еще одним комплиментом, удалился.
Я украдкой выдохнула – все оказалось не так страшно, как думалось.
– Умница, – шепнул мой покровитель и повел к компании из двух разодетых женщин и трех не менее разодетых мужчин. Рай последовал за нами.
Знакомство с высшим светом началось.
Примерно через четверть часа я осознала то, что остальные, вероятно, поняли сразу: меня не представляют, мной хвалятся. Причем делают это с нескрываемым удовольствием, временами переходящим в злорадство. Правда, радость властителя Даора не отменяла шепотков и недобрых взглядов, которыми одаривали по большей части дамы, но к такому вниманию я еще со времен Вайлеса привычна.
Райлен все это время держался… на грани приличия. Наследнику герцога не следовало сопровождать нас, но он, подобно черной тени, ни на шаг не отставал. И даже откровенное хихиканье придворных дам и снисходительные улыбки кавалеров брюнета не вразумляли.
А потом маг эту самую грань перешел…
– Госпожа Соули, могу я рассчитывать на танец? – спросил эльф. Тот самый посол третьего мира, отказывать которому ни в коем случае нельзя.
Помня науку Рэйса, открыла рот, чтобы выдохнуть любезное "конечно…", но меня перебили:
– Простите, господин Даларэль, но это невозможно. Я поймал госпожу Соули на слове, и теперь все ее танцы принадлежат мне.
Рэйс заметно напрягся, господин Улькан – королевский казначей, которому выпала сомнительная честь развлекать иномирного посла, – тоже. А вот эльф… Зря на него, наверное, наговаривали. Он закусил губу, явно борясь с желанием рассмеяться, а когда вернул самообладание, сказал:
– Я так и знал. – И, выдержав еще одну паузу, добавил: – Так и знал, что блоха… э… простите, оборотни меня обмануть хотят.
Удержать лицо не удалось никому, даже крайне сдержанный господин Улькан бровь приподнял.
– Они предлагали пари, – пояснил эльф. – Я отказался.
Оборотни? Здесь? Интересно кто?
Я мазнула взглядом по залу, но никого не увидела.
– Послы. Господа Осток и Ревуш, – тихо пояснил герцог, а я вздохнула с облегчением. О Богиня! Спасибо тебе! Хотя…
Милая, дорогая моя Богиня! Я знаю, ты все можешь! Пожалуйста, сделай так, чтобы в этот раз драки с оборотнями не было! Просто такого скандала я точно не переживу…
Первым танцем объявили вальс. Едва великосветское общество расступилось, освобождая центр зала, моя ладошка перекочевала с локтя Рэйса на локоть Райлена. К собственному стыду, я совершенно не заметила, как это случилось, но улыбки окружающих стали значительно шире. Гримас и неприязненных взглядов тоже прибавилось, но они почему-то не заботили совершенно. Куда больше волновал горьковатый запах парфюма и невероятный жар, исходящий от Райлена. Или это я горю?
– Госпожа Соули, – позвал брюнет. – Госпожа Соули, я… безумно скучал.
Я не сумела скрыть улыбку и опять покраснела.
– А вы помните, как приходили ко мне в гостиницу в Вайлесе? – продолжал смущать даориец. К счастью, говорил он тихо.
Я покраснела еще гуще. Просто мне… второй визит в гостиницу вспомнился – тот, который во сне был. Кстати…
– Господин Райлен, почему вы мне больше не снитесь? – прошептала я, отстраняясь и приседая в положенном реверансе.
Мужчины приветствовали партнерш по предстоящему танцу поклонами. Первый аккорд, и пары сошлись. Я оказалась в ловушке его рук, но выбираться из капкана не хотелось, скорее наоборот – пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя выдержать нужную дистанцию.
Мир пришел в движение. Казалось бы, что может быть проще вальса с его незамысловатым "раз-два-три"? Но сердце исполнилось радости, а душа, кажется, обрела крылья. Впрочем, дело, конечно, не в вальсе, в партнере.
– Не знаю, госпожа Соули. Я могу только предполагать.
– И каковы ваши предположения, господин Райлен?
Улыбнулся. Добро так, тепло…
– Я точно знаю, что сны связаны с обрядом, который мы прошли в седьмом мире. И полагаю, что все зависит от расстояния. Я слишком близко, госпожа Соули.
– Почему вы думаете, что дело в расстоянии?
– Я поменял три гостиницы. Последняя на самой дальней окраине города, и этой ночью во сне я сумел учуять ваш след.
О Богиня!
А черноглазый продолжал:
– Видимо, тот, кто создавал матрицу этого заклинания, был убежден, что только непреодолимо большое расстояние может заставить супругов уснуть врозь. А тем, кто спит в одной постели, совместные сны ни к чему…
О Богиня! Кто меня за язык дернул? Если бы я знала, в какие объяснения выльется этот вопрос, я бы его наедине задала. Или не задала вовсе…
– Обожаю, когда ты смущаешься, – прошептал Райлен.
Я послала брюнету гневный взгляд и отдалась танцу.
Потом были два контрданса – "Начало лета" и "Солнечное утро", после которых окончательно успокоилась и почти расслабилась. Возвращаясь к Рэйсу, даже улыбалась – просто господин Осток, неожиданно затесавшийся в нашу шестерку, напоследок очень смешную рожицу скорчил. Кажется, оборотень не в восторге от умеренности верилийской хореографии, кажется, он считает наших женщин слишком холодными.
Рэйс и Райлен не отходили от меня ни на шаг, но чувство тревоги, возникшее в конце первого акта, не отпускало. Оно сотней острых иголочек кололо кожу, холодило сердце. В какой-то миг я не выдержала и начала украдкой озираться, чтобы почти сразу найти изумительную блондинку в белом платье.
Госпожа Ларре стояла неподалеку в компании двух подружек и дамы преклонных лет. Последняя была одета в платье цвета горького шоколада, украшенное черными кружевами, что свидетельствовало об умеренном трауре. В нашу сторону дамы не глядели, но что-то подсказывало – следят, причем пристально. И говорят наверняка о нас.
Я отвела глаза и едва не подпрыгнула, когда за спиной раздался голос Центруса:
– Добрый вечер. Госпожа Соули, вы изумительны. Рэйс. Рай.
Пришлось повернуться и присесть в реверансе. В этот миг я была бесконечно благодарна архимагу за то, что подарил возможность повернуться к залу спиной – без повода это было бы неприлично.
– Господин Центрус, – пролепетала я.
Райлен отвесил положенный поклон. Рэйс тоже здоровался сдержанно.
– Отличный прием, не находите? – вопросил глава Ордена.
– Замечательный, – подтвердил Рэйс. – Жаль, что их величество своим присутствием не почтит.
– Увы, король слишком слаб, – ответил Центрус. – В отличие от газетчиков.
– То есть? – Властитель герцогства Даор вздернул бровь.
– Газетчики возмутились, что устроители бала отказали им в возможности осветить сие мероприятие. Даже протестную петицию в адрес королевской канцелярии направили. Грозят разоблачительными статьями…
Рэйс улыбнулся уголком рта, потом сказал:
– Думаю, позиция устроителей бала обоснована. Последние годы газетчики позволяют себе слишком много.