– Так что он задумал, твой водила? – поинтересовался друг, запихивая в рот сэндвич из бориспольского буфета.
Мы остались вдвоем: Таня прошла регистрацию и лазила по Duty Free, а я не спешил присоединяться, еще двадцать дней предстояло ее терпеть.
– Лучше не спрашивай. Ты ж догадываешься, каковы масштабы наркоторговли в общежитиях и студенческих ночных клубах столицы?
– Ну?
– Вадим как опытный офицер возглавит службу безопасности ИПАМ, одного из самых популярных вузов Киева…
– Чтоб с этим бороться? – удивился Леша. – Так этим органы должны заниматься.
– Чтоб возглавить процесс.
У него чуть бекон изо рта не выпал.
– В смысле?
– И чего это ты свинину ешь? В твоем случае это каннибализм, знаешь.
– Не петросянь, кретин. Ты шутишь про Вадима?
– Вполне себе правда.
– У Смагина в мозгах вообще винтов нет, если он такое удумал! С криминалом связываться?!
Вместо ответа я пожал плечами. Не хотелось пускаться в рассуждения. Нас вовремя прервал Танин звонок:
– Коля, здесь такая сумочка, всего за четыре тысячи! Я купила! Такая классная!
Ох, мой Соломенный Страшила, лучше б мы купили тебе мозги, но для этого надо добраться до Изумрудного Города.
– Хорошо, Танечка, я рад за тебя…
– Ну ты идешь уже? Поднимайся скорее!
– Да, иду, – я бросил трубку. – Ненаглядная зовет. Может, посидим еще?
Лешино настроение улетучилось:
– Нет, пусть Вадим Васильевич с тобой сидит, когда за вами карета из тайной канцелярии приедет. Береги себя, пожалуйста.
Меня это умилило. От Леши такое нечасто услышишь.
– Спасибо.
– Вэлком. Бывай!
Пока нескладная высокая фигура Леши удалялась в дебрях терминала, я думал: а ведь прав мой друг. И ему, нашему адвокату, весь этот мусор не нравится – не хочет партнер "Строльман энд партнерс" связываться с уголовниками. В последнее время на него и так свалилось многовато проблем: у Ильи как-то не очень ладилось с бизнесом, время от времени возникали "дырки", которые они с Лешей штопали тайком от Долинского и Смагина.
Леша не любил штопать дырки: он любил настоящие, большие, серьезные дела. Я искренне надеялся, что ему не надоест работать на Смагина – этот "луноход" был самым надежным и компетентным из всей нашей компании, и без него нам может быть туго.
К счастью, я пережил лето в спокойном режиме. Таня только и делала, что транжирила папины деньги в бутиках, на меня особого внимания не обращала, и я мог спокойно предаваться алкоголизму посещению европейских достопримечательностей.
В начале сентября в ИПАМ прошли выборы. КГБ не удержался и выдвинул свою кандидатуру, проиграв достаточно доблестно – получил примерно четверть голосов Совета. Оставшиеся три четверти ушли к Смагину.
Отгуляли большой банкет, где среди прочего новый ректор обещал уделить больше внимания проблемам безопасности, и слово сдержал: через пару дней новым начальником службы безопасности Института стал Вадим Васильевич, который как никто иной разбирался в этом. За день до официального назначения, последний раз отвозя меня на работу, Вадим (уже не снимавший костюма) утешил:
– Ну, не грустите, Николай! Я вам Борю завтра пришлю на замену. Помните, я о нем рассказывал?
Я хорошо это помнил. Своего единственного сына Вадим Васильевич незабвенно любил и постоянно хвастался его достижениями в спорте.
– Баскетболист из него отменный, в юниорской сборной играл! А вот работать, паразит, не хочет. Посмотрим, как он себя покажет в шоферском деле.
– Спасибо, Вадим. Думаю, покажет себя достойно. Извините, что меняю тему, но скажите, пожалуйста – то, о чем мы говорили… о новом заработке?…
Вадим сделал вид, что недоумевает, и внимательно посмотрел на меня через зеркало.
– Я имею в виду ту внеурочную деятельность, ради который вы заняли свою должность, – вынужден был объясниться я.
– Увеселение граждан? – с ухмылкой уточнил он.
Разумеется, наркоторговля – это же "увеселение граждан". А гробы тогда – это "тара и упаковка".
– Да… скажите, это ведь… не опасно?
Я ожидал, что он нарочито весело рассмеется, но этого не случилось. Вместо этого будущий начальник СБ кашлянул и стал говорить тише.
– Николай, вы не хуже меня знаете, что это всегда было и будет иметь место в Киеве. Если вы удивляетесь, почему ваш тесть разрешил мне прикрыться этой новой должностью…
Вадим был в своем репертуаре – читал мои мысли.
– Так вот он – достаточно мудрый человек. Я объяснил ему, что вся дурь в вузах Киева идет через крайне нечистоплотных барыг, которые поставляют черт-те что, не пойми какой товар, и деньги идут в карман откровенным уголовникам. Я сделаю так, что доход от сомнительного бизнеса пойдет на пользу и нам, и системе. Это необходимое зло. Плюс я буду регулировать его должным образом, чтобы уберечь элиту нации от превращения в наркоманов. Это будет для них не более чем развлечение.
Не более чем развлечение, да.
Ожидания оправдывались: Вадим Васильевич оказался неплохим драг-дилером не на словах, а не деле.
Мы с Долинским, Ильей и Лешей обсуждали это уже в начале ноября в боулинге. Илюха получил возможность отдохнуть без Инны (жена поехала на Западную Украину решать какой-то вопрос "Грифон-сервиса") и на радостях пригласил нас выпить пива и покатать шары.
Возвращаясь к столику после финального страйка – разумеется, не оглядываясь, потому что "крутые парни не оборачиваются на взрывы", – Долинский подхватил со стойки пиво, горделиво оглядел наши лица (особенно мое – ни одного страйка за час игры) и заключил:
– Боулинг – это единственный спорт, где алкоголь не мешает, а помогает концентрации! Вуаля!
Он влил в себя полбокала, радостно фыркнул и упал в кресло. Редко я видел консильери таким расслабленным и искренне счастливым, и это навело на подозрения, что тот старательно бодрится и что-то от нас скрывает.
Очереди на нашу дорожку не было, можно позволить себе посидеть возле нее и расслабиться. Идти никуда не хотелось.
– Жаль, Настюха не пришла, она бы показала класс! – с оттенком гордости за подругу сказал я. – Всех бы уделала.
– А ты ей не дозвонился? – как бы про между прочим осведомился Илья.
– Телефон отключен, – сообщил я. – Хотя странно: она сказала, что делать ей нечего, ибо Летчик в рейсе до утра, и обещала быть.
– Хм. Видимо, он вернулся раньше времени.
– В смысле? – я сделал вид, что недопонимаю, хотя на моем месте лучше бы было сменить тему, чтоб не тренировать себе нервы.
Виноградов не стал проявлять гуманизма по отношению ко мне и продолжил:
– Ну, сам подумай – а вот когда ты телефон обычно отключаешь?… Даже ты – гениальный Логинов, который на каждом углу орет, что он на связи и днем и ночью.
– Я вот отключаю на переговорах важных, – вмешался Леша.
– Ты молчи лучше, когда взрослые дяди разговаривают, все равно не поймешь, – отмахнулся от него Илья. – Ну? Дошло?
– Иди ты, – процедил я сквозь зубы. – Может, она тоже на переговорах.
– Ага. На перекриках скорее, – усмехнулся друг.
В тот конкретный момент я ненавидел Илью больше всех на свете.
Долинский молчал. Он никогда не влезал в наши разговоры о Насте, считал их несерьезным трепом и пустой тратой сил. Наверное, он прав, недаром все считают его светочем мудрости… Я решился нарушить гнетущую тишину, отогнать мысли о том, с кем и где сейчас моя любимая, и обратился к консильери:
– Андрей, а как у нас дела в бизнесе?
Меня это реально интересовало, а спросить не у кого: Илья в последнее время не говорил о работе, его настроение было сложно прощупать.
– Все без печали, – вальяжно ответил Долинский. – Илья может подтвердить. Они с Инной все тянут, а я подтягиваю, где не справляются. "Грифон-сервис" дышит полной грудью! Думаю, ты замечаешь по Смагину, что денежный ручеек далек от пересыхания.
– А вот по тебе не скажешь, что все так хорошо, – я решился озвучить свои подозрения. – И твоя радость от победы в боулинге явно чем-то омрачена.
Тигровые глаза потемнели – Долинский не привык, чтоб его настроение прочитывали и анализировали. Он прихлебнул еще и не очень охотно ответил:
– Да, Коля, мне неспокойно.
– Из-за Вадима? – догадался я и заметил, как Леша с Ильей испуганно переглянулись: видимо, оба думали так же.
– Да. Я привык контролировать ситуацию, а здесь не могу ее должным образом пощупать, полапать. Вадим приносит деньги раз в месяц, я расталкиваю их на разные счета. Но я не привык так много работать с черным налом.
– Сколько там? – спросил Илья с агрессивным прищуром. – Больше, чем от "Грифона"?
– Да упаси Бог, ты что! – Долинский покачал головой. – Общим счетом на данный момент… секундочку…
Он назвал сумму, от которой у меня волосы на ногах чуть не поседели.
– За два месяца, что он этим занимается, продан такой объем наркоты? И ты понимаешь, сколько денег он себе оставляет! Вот так служба безопасности!
Ребята молчали. Я понимал их – зачем лезть не в свое дело? Леши это вообще не касается, он свою позицию озвучил в самом начале сотрудничества с Вадимом. Илье достаточно головняка с "Грифон-сервисом". А меня это адски зацепило.
Неясно зачем, но Долинский попытался оправдать ситуацию:
– Он говорит, что в ИПАМ целевая аудитория достаточно узкая. Основная часть этого добра расходится по другим университетам и независимым клубам, благодаря связным среди студентов.
– Я тебя не понимаю! Ты ж сопротивлялся этому больше всех, говорил, что лучше откупиться от него за ту "услугу"!
Вспомнив об услуге, я прикусил язык. Если начать копать, я окажусь главным виновником того, что Вадим сел нам на шею: и привел его я, и подставился с Драбовой тоже я.
Долинский почувствовал мою нарастающую тревогу и сбавил шаг:
– Коля, пока что сложно комплексно оценить, во что мы втрескались. Я вижу только, что это набирает обороты, как лавина. Мы не сможем отказать Вадиму. Никогда. Мы навсегда в этой петле. И, учитывая, что он будет наращивать темпы и расширять сферу деятельности, нам стоит подумать о способах отмывания денег. Например, о благотворительном фонде.
– Зашибись, благотворительный фонд на наркодолларах! – вспыхнул не выдержав Леша, доставая трясущимися руками сигареты. – Я в этом не участвую!
– А как ты думал, их на картофельной шелухе строят? – пояснил издевательски консильери. – Тем более что наша благотворительность подзагнулась в последние годы. Возьмемся за восстановление былой славы ИПАМ как главного благотворителя Киева.
– И кто его возглавит, этот фонд? – поинтересовался я, хотя уже знал ответ.
Долинский посмотрел на меня с отеческим сожалением. Это не он сейчас говорил со мной, это говорил Смагин его устами. Ректор не любил сам-лично изрекать неприятные новости и обычно поручал это помощнику.
– Разумеется, бумагами и прочим будем заниматься мы с Виноградовыми…
Я быстро посмотрел на Илью, который никак не прореагировал не реплику. Ага, значит, он уже знает! Уловив мое негодование, друг опустил глаза и, секунду поколебавшись, потянулся к пачке Лешиного "Парламента", хотя курить он, по настоянию Инны, бросил еще на последнем году аспирантуры.
Я вернулся к беседе с Долинским:
– Конкретно тебя спрашиваю, кто возглавит фонд?
– …Я не могу, на мне и так завязано много разных… – продолжал он.
Мне надоел этот поток оправданий, и я резко оборвал:
– Андрей! Это буду я?
Плечи Долинского расслабились, голова поднялась, взор прояснился. Он был рад, что я сам это озвучил, и вместо ответа тихо и твердо кивнул головой.
У меня не было выбора – я потерял его семь лет назад на кухне той квартиры на Владимирской, потерял вместе с самоуважением и здравомыслием.
– Ясно. Что ж, согласен. Но тогда – еще по сто пятьдесят!
Лицом к лицу
Я было из его рук и стакан взял, и закуску, но как только услыхал эти слова – меня будто огнем обожгло!
Думаю про себя: "Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия? А кое-чего ты не хочешь, герр комендант?"
Михаил Шолохов, "Судьба человека"
"Благотворительный фонд имени В. Э. Кагановича". Почему обязательно нужно умереть, чтоб твоим именем что-то назвали?
Когда-то, когда Илья был молодым бедным главой Комсомола ИПАМ и занимался чем попало, он решил основать аналитический центр – преимущественно по написанию курсовых и дипломных работ для мажоров. Кажется, он назывался "Институт социального развития и прав человека". Я было сгоряча присоединился к этому делу: мы в два голоса твердили Леше, что из этого вырастет новый Центр имени Разумкова.
– А кто из вас умрет? Это будет "Академия анализа социальных систем имени Николая Логинова" или "Институт финансового менеджмента имени Ильи Виноградова"?
Признаюсь, этим он застал нас врасплох. Умирать никто не хотел, и наша контора быстро сдулась…
Фонду такая судьба не светила. Открывали мы его в первых числах декабря в Доме учителя. В президиум, помимо меня – президента Фонда, – вошли несколько очень почетных стариков – друзья-партнеры Смагина.
Я, на правах инициатора и "любимого студента" Деда (не думаю, что Дед знал, кто я такой), выступил перед публикой: коротенько, по статье с Википедии, изложил биографию покойного и перечислил его заслуги и довольно пространно растолковал, что же получится из нашего Фонда. Гости аплодировали, фотоаппараты щелкали.
На фуршете я оказался рядом с Настей и Ильей. Компания – грех жаловаться: их довольные насмешливые лица бодрили меня и разряжали пафосную атмосферу.
Настино понимание сути Фонда и моей роли в нем было близким к истине.
– Насть, ты ведь пожертвуешь нам денег? – я как всегда неудачно начал разговор.
– Ну да, Логинов, разумеется, у тебя ведь машина уже старенькая. Пожертвую, и неоднократно. А больше никакого благотворительного вклада мне не сделать, мм?
Она пришла в фантастическом вечернем платье с обалденным вырезом и прекрасно понимала, куда направлено мое внимание.
– Я только за, ты же знаешь!
Что я еще мог ответить?
– Зато я против! – лихо отбила Настя, подмигнула мне и залпом опрокинула полную до краев рюмку водки. – Эта была за здоровье президента Фонда. А эта, – она налила вторую, – будет за наполнение бюджета. Ну, Логинов, поднимем?
Ну как можно отказать Насте, тем более "за наполнение бюджета"? Пришлось поднять. Тут же сзади на меня наплыл Илья, который уже здорово поддал и развеселился не на шутку:
– Надо же, Коль, здесь столько едва дышащих стариков… Я чувствую себя, как на дне открытых дверей в крематории. О, привет, Настя!
– Здравствуй, Илюша.
Мне показалось, что при этих словах в ее очаровательных глазах мелькнула искра тепла. Или не показалось? Дурацкая привычка – ревновать чужую женщину к своим друзьям, ее студентам и фонарным столбам. Но ведь Илья не такой уж и чужой. Быть может, они все-таки тогда?… Или это просто такие неумные шуточки?
– Ты где залип? – друг нежно пнул меня коленом в ляжку. – Обдумываешь стратегию развития?
– Обдумывает благотворительные акции, – поддела Настя. – Предлагаю в первую очередь отремонтировать нашу кафедру.
– А я советую обустроить курилку, а то наш противопожарный инспектор по сей день гоняет студентов из туалетов.
– Да, насчет курилки – поддерживаю!
– Спасибо, Настя.
– Пожалуйста, дай пять!
Аккуратная ладошка Насти и широкая рабоче-крестьянская ладонь Ильи хлопнули прямо у меня перед лицом.
– Послал бог друзей-мудаков, – заключил я. – Лучше б посочувствовали!
– Чему? – протянула Настенька. – Новый кошелек придется покупать?
– Деньги некуда будет складывать, – вторил Илья.
– Ворюга.
– Коррупционер.
– Чудовище.
– УБЭП на тебя нет.
Они синхронно умолкли, ожидая ответа. Но у меня не было сил на контратаку:
– А, пусть и так, что с того? Мое дело…
Я наигранно зевнул и ухватил бутерброд с огурцом и оливкой (ненавижу оливки, но остальные снэки уже размели).
– По водочке? – предложила Настя.
– Давай по вискарю! – возразил Илья.
Не дожидаясь, до чего эти двое договорятся, я отодвинул друга в сторону и направился к Смагину – тесть уже несколько минут издалека сверлил меня глазом, ожидая, что я наконец отвлекусь от трепа и подойду за напутствием.
Едва я приблизился к Смагину, от него чуть заметной серой тенью отхлынула фигура КГБ. Тесть опирался на стойку, сжимая в руке бокал белого вина, – не по этикету держал его, прямо за донышко. Ну что за безвкусица?
– Профком вас жизни учил? – начал я.
Ректор обрубил мои попытки завязать непринужденный разговор и ошарашил ответом:
– А, так я с ним уже договорился. Он поздравил меня с отличной инициативой, пожелал удачи и сказал, что профсоюз и Фонд должны работать вместе. Так что теперь КГБ – твой лучший друг, Коля. Будь готов сотрудничать и делиться с ним.
Вот так поворот!
– Да хорошо, в чем же вопрос? Я готов и сотрудничать, и делиться, если он больше не будет на нас УБЭП наводить, а то мне как-то жмут браслеты…
Смагин глянул поверх моей головы, улыбнулся кому-то в сторону и кивнул приветственно, и снова посмотрел мне в глаза, переменив мину на серьезную.
– Сотрудничать будешь аккуратно. Я этого святошу… насквозь… Держи Долинского в курсе происходящего в Фонде.
Ректор снова отвернулся от меня, подхватил под руку какую-то мужеподобную седую гостью и скрылся из виду, оставив недопитое вино на стойке.
Илья с со стаканом виски второй раз за вечер атаковал меня сзади.
– Смотри-ка, не узнаешь, кто пришел к твоей даме?
И зачем он это сказал? Повернув голову влево, я увидел рядом с Настей Летчика.
Раньше я видел его на фото, да и сейчас разглядеть полностью было сложно: моего удачливого соперника загораживала громадная фигура Долинского, который жевал зеленое яблоко, опираясь на стол. Но сам факт присутствия Летчика на приеме в честь моего Фонда, на моем игровом поле – достаточно, чтоб зажечь в сердце адреналиновый фитилек.
– Мадеру пьет, между прочим, – отметил друг, подогревая страсти.
– Вот баба! – огрызнулся я.
– И не говори.
– Ландыш!
– Ага.
– Эстет хренов.
– Да-а-а…
– Может, он еще и на желтом "Матизе" ездит?
– Не могу знать, не видел.
– Интересно, кто его пустил сюда? У нас же закрытое мероприятие.
– Сотрудникам выдавали приглашения на двоих, вообще-то. О, глянь – на нас смотрит. Идет сюда…
Этого еще не хватало! Мне и так нервы поколебало, что придется делиться с КГБ, а тут еще знакомиться с этим товарищем, который нам совсем не товарищ.
– Илья, мы уходим. Давай, ходу отсюда!
Илюха сделал шаг вперед, закрыв меня из виду, а я, развернувшись полубоком, поплыл к выходу из зала.
Я не фаталист, но иногда оказывается, что чему быть – того не миновать.