Управляющая и совладелец клуба, Юлия Викторовна, была моим хорошим другом. Шесть-восемь килограммов назад (когда я еще не был заевшимся праздным лодырем) я консультировал на выборах ее бывшего мужа – влиятельного застройщика, депутата Киевсовета и просто крупного воротилу. Когда супруг подался в бега после размолвки с руководством страны и затерялся где-то на теплых островах, единственным кусочком бизнеса, который Юлия Викторовна смогла отстоять, стала "Горячая точка", и то – только на паях младшего партнера.
Мы с ней были одного возраста, но я никак не решался назвать ее по имени. Высокая брюнетка в дорогих ювелирных очках, с бархатным голосом и изящными манерами, с фигурой гимнастки. Казалось бы, не в моем вкусе, больно худосочная – но я не мог сказать про эту леди "не в моем вкусе".
Ради такого важного дела, как спасение друга от уныния, я даже отпустил Борю и сам сел за руль, а Илюхе строго порекомендовал оставить Боевую Машину Виноградова – BMW 735i – возле ИПАМ, пообещав довезти его домой после сауны.
– Моя жизнь не застрахована, я с тобой не поеду! – поначалу упирался друг. – Ты ж не водил больше года.
– Спокойно, я по-прежнему такой же смелый, ловкий и умелый, каким был.
– Вот этого я боюсь больше всего… – тихо сказал он и пристегнулся двумя ремнями.
Все, что я сделал, пока выбирался с парковки – так это поцарапал машину Филимончука (который гостил у Смагина и все вишни съел, помните?) и снес столбик с фамилией какого-то профессора. Не так уж плохо, учитывая, что с самого утра валил мокрый противный снег, и было очень скользко.
Илья несколько удивился, когда я заехал на территорию "Горячей точки".
– А здесь точно хорошо? Я не слышал, что в "Горячей точке" есть сауна.
– Будет тебе и сауна, и кофе, и какава с чаем! – пообещал я. – Забирай шмот, пошли.
Уклоняясь от тяжелых хлопьев снега, мы прошли в здание, минуя приветливую девушку-швейцара, но повернули не налево – в ресторанный зал, а направо – в сторону административного помещения. Громила в костюме сперва сделал уверенный шаг навстречу и поднял руки, намереваясь схватить и задержать, но мое уверенное лицо вызвало в нем замешательство.
– Юлия Викторовна у себя? – спросил я, все-таки притормаживая перед секьюрити. Я не хотел получать по лицо за излишнюю наглость – кое-чему меня допрос в УБЭП все же научил.
– Да. Вы к ней?
– Я Николай Логинов. Позволите?
Охранник на секунду замер, затем уверенно кивнул и открыл нам дверь.
По коридору, ничем не отличающемуся от обычного офисного, навстречу нам уже двигался очередной соглядатай, маленький круглолицый молодой человек в изящном дорогом кардигане. Удача нам улыбнулась – он знал меня в лицо.
– Здравствуйте, Николай! Вы не один, это приятно. Все как всегда?
– Да, как всегда, – бросил я на ходу, таща за собой озирающегося по сторонам Илью. – Юлия Викторовна у себя?
– У себя, но она пока занята. Я скажу, что вы здесь.
– Сделайте милость.
– А сауна-то хорошо… тьфу, хороша! – прикрикнул от удовольствия Илюха, вылезая из бассейна и падая рядом со мной в кресло. – Сколько стоит все это удовольствие?
– Я же говорил, все за мой счет, – устало отмахнулся я.
– И все-таки?
Я посмотрел на друга взглядом, полным укора.
– Ладно, прости, – улыбнулся тот. – Очень приятно, спасибо за подарок.
– Это тебе в счет Нового года, – объяснил я. – Но то мелочи. Ты не хочешь затянуться?
Я достал из Настиного портсигара со львом две заранее припасенные самокрутки причудливой формы и протянул одну из них Илье.
– Что здесь? – он сдвинул брови. – Я думал, ты не по этому делу…
– А я и не по этому. Просто для настроения. Они легенькие, не переживай. Тут просто вкусный табачок… с небольшим секретом фирмы. Подарок Вадима.
– Коль, а не опасно? Тем более я давно не курю, – осторожничал Илья, направив на меня взгляд измученного ранениями старого генерала.
Но соблазн оказался выше здравого смысла – он уже держал папироску в руке.
– Огня дать?…
Вадим Васильевич действительно недавно презентовал мне две сигареты "для преодоления депрессии" и дал слово офицера, что от двух привыкания не возникает. Правда, одну из них я уже выкурил самостоятельно, еще несколько недель назад – испытав при этом невиданное расширение сознания и легкость бытия. Вторую теперь предлагал другу, зная, что в другой ситуации он не согласился бы. Себе я скрутил имитацию папироски, дабы Илья ничего не заподозрил, и набил ее обычным табаком.
– Ох, а хорошо идет! – определил Илья и подкрепил расслабон пивом из кружки.
Я хотел остановить – Вадим предупреждал, что нельзя мешать это с алкоголем, чтоб сохранить контроль за собой – но не успел: друг одним махом всосал поллитра. Хрен с ним, здоровый, как конь, – чай, не подохнет.
А через десять минут, когда Илья уже читал мне лекцию о фьючерсах и контрактах, стоя на кромке бассейна, дверь открылась, и в наш предбанник по-хозяйски зашла Женечка – лучшая девушка заведения.
– Я вам не помешаю, мальчики-зайчики?
Я потерял Илью в ту секунду, когда он повернулся на голос. На лице моего друга расплылась невиданная искренняя улыбка, и он пробормотал нечто невнятное…
Спустя час-полтора, пока Илюха отходил от "массажа", я сидел у Юлии Викторовны в кабинете.
– Твой приятель в норме? – участливо спросила она, доливая нам в стаканы виски. – Женя сказала, он был в восторге. Сначала играл с ней в партизана, потом был Кощеем, потом сказал, что будет петь, как Кобзон – но пел почему-то голосом Пугачевой. А еще он предложил написать для нее, по его выражению, "кандидатскую докторскую диссертацию" с гарантированной защитой. Забавный он у тебя, в общем.
– Еще бы, от Жени и не быть в восторге! – усмехнулся я. – Не беспокойтесь о нем, Юлия Викторовна. Он достойно отдохнул, и я благодарен Женечке за заботу. Расскажите, как дела у вас?
Директор клуба опустила глаза, разглядывая стальное ведерко со льдом.
– Знаешь, Коля, у нас некоторые изменения. Может быть, они даже как-то связаны с твоими знакомыми.
– Как так? – оживился я. – Что, мои студентки приходят трудоустраиваться?
Ее печальная улыбка дала понять: шутка не удалась.
– Ты же знаешь, что у нас реализуют наркотики, – продолжила она. – Ни один клуб без этого не обходится, мы не исключение. Я никогда с этим не боролась, не было ни сил, ни желания сопротивляться, чтоб не вылететь с должности. Мне нужно жить и держаться, понимаешь?
– Напрасно вы оправдываетесь, Юлия Викторовна. Я прекрасно понимаю. Нам всем нужно жить. Тем более, что уйдя отсюда, вы никому не сделаете легче – просто на ваше место придет другой, возможно, совершенно беспринципный и ничтожный.
– Спасибо, Коля, – тихо уронила она. – Ты замечательный.
"Замечательный!" Точно так же меня назвала Настя тогда, на крыше, под ледяным ветром. Действительно, я просто замечательный – особенно с моим образом жизни и сферой деятельности.
Я не льстил себе попусту – нет, Юлия Викторовна не хотела со мной спать. У этой львицы наверняка был доступ к таким красавцам, на фоне которых меркнет солнце. Ей нужен был друг и собеседник, и кроме меня никого у нее не было: сплошь бандитоватые мужланы да их безмозглые курицы-подруги.
Так уж вышло, что не в те круги затесалась Юлия Викторовна: коренная киевлянка, вирусолог по образованию, ценитель антикварной мебели… А в тех ли кругах был я, "недоучка, неженка и недоросль"? Я должен был сидеть с Настей под дождем и пить пиво, жить на зарплату доцента, летать под звездами и научиться наконец отличать грушу от дуба…
– Раньше всем здесь занимались ребята Игоря Боксера, достаточно серьезная группировка, хоть и работала часто по беспределу, – продолжала директор клуба. – Но на прошлой неделе владельцы клуба познакомили меня с нашим новым партнером. Этот человек обмолвился, что занимается важными делами в ИПАМ, и клуб тоже теперь входит в его сферу интересов. Теперь никто, кроме него, не будет промышлять здесь. Более того, я так поняла, что он хочет влиять на работу наших девочек, и мои старшие партеры не особенно возражают. Он явно связан с влиятельными шишками в самых верхах.
Вадим Васильевич? Забавно-с. "Горячая точка" была клубом высшего уровня – если он добрался даже сюда, можно считать, что ему нет равных в городе.
– Как его зовут? – перебил я, спеша подтвердить догадку.
Она пожала плечами.
– У него рука в шрамах?
– Да, правая. Как будто он рукой стекло выбил…
– Седой, голубые глаза?
– Ты его знаешь, – поняла Юлия Викторовна. – Но судя по реакции, для тебя его появление в моей вотчине стало сюрпризом. Это ваш человек?
– Да, признаться, это сюрприз, – ответил я, слегка встревожившись. – Этого человека зовут Вадим, он начальник нашей службы безопасности с недавних пор. И да, он действительно из очень серьезной группировки. Но то, что он проник даже к вам…
Удивительно, но мою собеседницу успокоили эти слова. Она пригубила виски и с явным облегчением заключила:
– Значит, все в порядке. Если он работает с ИПАМ, человек серьезный.
Признаться, меня это задело.
– Вы имеете в виду, что у нас слава наркопритона?
– Нет, Коля, что ты, – она поспешила оправдаться и замахала рукой. – Я просто понимаю, что ни ты, ни те, кто стоят над тобой, не станут связываться с босяком с улицы. Да и владельцы клуба считают, что с этим Вадимом можно иметь дело. Я не знала, как мне к нему относиться. Во всяком случае, пока что он не показался мне полным отморозком.
Моя дружба с Юлией Викторовной очень пригодилась. Теперь мы знаем, что Вадим развернулся шире, чем предполагалось. Долинскому будет любопытно об этом узнать.
– Торопишься? – добавила она, заметив, как я нервничаю. – Может быть, выпьем еще? Я не так часто встречаю людей, с которыми можно поговорить, как с родными. Ты из их категории.
– С удовольствием выпью с вами еще, Юлия Викторовна, – поддакнул я. – Но не более чем два-три стакана, затем – меня ждет друг… Нужно его проветрить и доставить домой, к красивой, но ревнивой жене.
Она грустно кивнула:
– Да, два-три, и мне этого достаточно. Спасибо.
Я улыбнулся и взял стакан.
– Я выпью за тебя, Коля.
– А я – за вас.
– За тебя, – поправила она.
– За тебя, – сдался я. – За тебя, Юля.
Итак, в какой-то мере я "расквитался" с Ильей за "знакомство" с Таней – хотя первоначально не рассматривал сауну как средство расплаты. Просто хотел показать, как живут праздные прожигатели жизни. Это была очередная шикарная глупость. Кто бы мне показал, как выйти из этого состояния?…
Я высадил друга возле его подъезда в районе Голосеевского парка.
– Коля, спасибо тебе, мужик, – лепетал Илья заплетающимся языком. – Не верю, что я это говорю, но – спасибо! Осталось придумать, что Инне наплести… Ну, бывай.
Примерный семьянин выскочил из машины и побежал домой, а я выехал на дорогу и отправился в свою унылую берлогу, прорезая светом фар мрачный снегодождь.
Я был рад, что все так вышло: удалось расслабиться самому, помочь другу и заодно выведать ценную информацию. Все в комплексе. Осталось купить колеса для тестя.
Последние несколько лет Смагин страдал бессонницей и принимал валиум. Рецепта у него не было, потому что по врачам он не ходил из принципа (с детства боялся их), и приходилось латать нервы самолечением. По соседству с его старой квартирой, где теперь жили мы с Таней, в аптеке на углу Владимирской и Богдана Хмельницкого, работала знакомая аптекарша, поэтому покупать таблетки поручалось мне.
На втором этаже аптеки было пусто, и, судя по всему, давно туда никто не заходил – моя знакомая сидела спиной к прилавку и смотрела милицейский сериал по барахлящему телевизору.
– Добрый вечер. Будьте добры, как обычно.
Как обычно, я сунул ей две купюры – одну за лекарство, вторую "за спокойствие". Проблем с этим никогда не возникало, и лишних вопросов мне не задавали. Бабуля подсуетилась и вручила мне два блистера валиума.
Смагин был легок на помине и позвонил мне, не успел я выскочить на улицу. На его вызов у меня стоял звонкий собачий лай.
– Ты до сих пор не дома? – тихо и тяжело проговорил тесть. – Таня тебе не звонила?
– Не звонила, – удивился я. – Она сегодня планировала к подруге ехать на вечеринку, я и не ждал от нее звонка. А что? Я, кстати, только что купил ваши лекарства.
Мне показалось, что я услышал, как Смагин пожевал губы. Новость о лекарстве сбила с него ворчальный тон.
– Ладно, ничего. Завтра тебе в Институт к девяти.
– У меня завтра выходной, – робко возразил я.
– Приезжай, очень надо. Вадим хочет поговорить с нами.
– Кстати, насчет Вадима! – осенило меня. – Я был…
– Завтра.
Смагин не любил долго говорить по телефону.
Оставалось только вздохнуть – не судьба выспаться – вернуться в машину и с минимальным ущербом запарковать ее во дворе.
– Даже туда добрался? – удивился Долинский, услыхав про деятельность нашего начальника охраны в "Горячей точке". – Вот жук-олень!
Мы втроем ожидали Вадима Васильевича в ректорском кабинете.
Разумеется, я не стал раскрывать при тесте цели визита в клуб. Сказал, что заезжал проведать старую знакомую, тем более о моей дружбе с Юлией Викторовной и так знали все. Смагин молчал и слушал, даже не кивая. Складывалось впечатление, что ему вообще нет дела до бизнеса, будь он легальный или нелегальный. Теперь, еще и под валиумом, он казался даже более молчалив, чем обычно.
Вадим Васильевич опоздал на десять минут и извинился за пробки, приземляясь к столу. Начальник охраны по-прежнему катался на своем возрастном оливковом "Фольксвагене", как и в день нашего знакомства.
– Все в порядке, – ответил Долинский. – Что вы хотите нам рассказать, Вадим Васильевич?
Тот просто сиял.
– Начну с интересного. У нас расширение поля работы. Наши люди установили контроль над несколькими крупными ночными клубами и реализуют товар там. В их число входит и "Горячая точка", которую вы наверняка знаете. Я встречался с тамошними…
Я пропустил мимо ушей то, что Вадим говорил дальше. Я понял, как и Долинский с тестем, – мы крепко завязаны на нем. Проникновение криминалитета в ИПАМ не остановить, и наркотиками это не ограничится. Наверняка дальше в ход пойдет скупка краденого, проституция и прочие плюшки.
Смагина, впрочем, эта мысль не так тревожила. Он ощущал опасность происходящего, но слишком сильно любил деньги, а доход это все должно приносить хороший.
– Презентую вам новый вклад в наше общее дело, – Вадим толкнул мне барсетку – Надеюсь, Фонду эти средства пойдут на пользу.
Барсетка прокатилась по столу и приплыла прямо мне в руки. Мы с Долинским заглянули в нее и обомлели: там лежали пять долларовых пачек. Пятьдесят тысяч!
– Надеюсь, вы не будете вникать в подробности, откуда это у меня? – вполне серьезно осведомился он. – Это ни к чему. Эти деньги – аванс, подарок и поздравление с наступающим Новым годом, три в одном. Я получил их от инвесторов, которые верят, что мы их отобьем.
– Что мы должны делать? – Долинский был не на шутку встревожен. – Мне кажется, вы и сами превосходно справляетесь с этим бизнесом. Я не вижу необходимости вам делиться с нами. Или вы хотите чего-то большего?
Смагин молчал и смотрел в стену – он закинулся валиумом перед самым приходом Вадима Васильевича.
– Да, я хочу большего, – ответил Вадим. – Мое руководство жаждет познакомиться с нашей командой. У них интерес к некоторой собственности, находящейся в ведении ИПАМ, в особенности – к земельным участкам. Плюс есть несколько интересных предложений по другим схемам.
Дела принимали более серьезный оборот, чем я себе до этого представлял…
Кризис идентичности
Когда называешь вещи своими именами, это выглядит по-взрослому. Особенно, если использовать категории "хочу" и "не хочу".
Доц. Илья Виноградов на одной из лекций
Перед самым Новым годом пришел черед Настиного повышения. Джихад не терпелось назначить свою любимую студентку (не считая меня, разумеется) доцентом, и она протянула этот вопрос на предновогодний Ученый совет.
Как я, наверное, упоминал, я тоже входил в совет в качестве заместителя заведующего выпускающей кафедрой. Естественно, среди всех я самый молодой, но меня это мало задевало – моя компетентность на уровне профессуры, если не выше!
– Ты подготовил речь в поддержку своей любимой женщины? – ехидничал Илья за обедом в "Эгоисте".
До совета оставалось часа полтора, я собирался спокойно поесть и изучить повестку дня, но этот обормот напросился со мной и теперь надоедал тупыми вопросами.
– Джихад сама все скажет, я тут ни при чем, – я пытался отмахнуться и открыл папку, но друг захлопнул ее перед носом.
– Не забудь сказать, что у нее есть два огромных плюса! – лыбился он. – И не забудь руками показать! Главное, не на себе!
– Да что ты идиотничаешь, в самом деле?! – я разозлился. – Нет покоя от дурака. Дай почитать повестку дня. Или ты нарочно мне мешаешь?
– А если и да? Коля, мне скучно.
– В "Грифон" езжай и поработай.
– Успеется, – улыбался друг. – Там все как часы крутится.
– К Инне поезжай.
– Инна занята делами твоего Фонда и настойчиво просила не трогать до вечера…
– Съезди в "Горячую точку", развлекись!
Илья на удивление спокойно махнул рукой и поморщился:
– Не, сам не поеду. Там, конечно, было неплохо, но пиво у них какое-то дурное. У меня так голова болела наутро, я тебе передать не могу…
Пиво? Какое нафиг пиво?
Это все, что отложилось в памяти у Виноградова после сауны? Или он Ваньку валяет?
– Как будто в пиве счастье, – как бы невзначай проронил я, пытаясь проследить за его реакцией, – или для тебя это главное?
– Нет, конечно, главное – это компания, – праведно-спокойным голосом ответил Илья, – но ты ж со мной не поедешь, а кто в сауну ходит в одиночку?
– Там есть кому составить компанию, – продолжал юлить я, подбирая каждое слово, – есть с кем поиграть в партизана.
Илья сдвинул брови:
– Че несешь? Опять пьяным на Ученый совет идешь, партизан гарибальдийский?…
Нет, он явно издевается!
– Нет, просто еще от того косячка из сауны не отошел, – ответил я.
– Какого косячка? – друг смотрел на меня голубыми глазами-блюдцами и невинно улыбался. – Ты что, еще и курнул там что-то?
Да этого быть не может! Вообще все отшибло? Впрочем, учитывая его гипертрофированную порядочность в семейных делах оно и к лучшему – а то б не выдержал, покаялся бы Инне, и неизвестно, что из этого вышло бы…
– Ладно, забудь, – я миролюбиво хлопнул его по волосатой холодной руке. – С кем не бывает? Просто я переутомился.
– Вижу, что переутомился, – согласился друг. – У тебя точно все хорошо?