Барсик остановился растеряно. Жулька тоже застыл. Но эта пауза была короткой. Они тут же подошли друг к другу, обнюхались. Понимали ли они, что похожи друг на друга, просто неразличимы? Вряд ли. Но вот запах… В памяти Барсика вдруг возникли смутные воспоминания: он, маленький, и ещё двое точно таких же щенков, копошатся в корзине, пытаются вылезти, пищат. Но вот – о, счастье, – к ним идёт… Да, да, Жулик, вдыхая родной запах, видел смутную картину. Давно, когда у него ещё не было хозяина, была самая прекрасная, та, что лежала рядом в корзине, поила их молоком, облизывала ласковым языком. А ещё была женщина, которая брала его, и вот этого, стоящего напротив пса, и ещё одного, брала на руки, называла их… как же она их называла?..
Издалека раздался свист. Жулик покрутил головой, а Барсик встрепенулся. Это свистел Саша, он так часто подзывал его. И, последний раз потеревшись головой о голову брата, он помчался на зов хозяина.
Жулик посмотрел ему вслед и, не торопясь, побежал в свою сторону – туда, где ожидал его хозяин.
Если бы знакомые Жулика шахматисты могли наблюдать эту сцену, они бы сказали: "Рокировка". Но они этого не видели.
Встретились братцы ещё один раз, и теперь уже вместе побегали. Жулик привёл Барсика к своему любимому оврагу, и они порезвились, вперегонки то сбегая вниз, то поднимаясь по склонам. Потом помчались в обратную сторону, и тогда Барсик вновь услышал призывной свист. Он оглянулся, словно звал Жулика за собой, и припустил к хозяину. Жулик побежал следом, однако не выскочил на газон, остановился в кустах. И увидел, как Барсик ткнулся мальчику в колени, запрыгал вокруг. "Значит, это его хозяин – понял Жулик. – Вот почему от него так хорошо пахнет…"
А через два дня после этого произошёл случай.
В парке выгуливали многих собак, но, обычно, утром и вечером. И всё же, гуляя в дневное время, Саша и Барсик успели познакомиться с девочкой-колли, весёлым кокер-спаниелем и маленьким, но не очень приветливым терьером. Впрочем, и с ним Барсик быстро подружился. Потому, когда Саша, идя следом за убежавшим вперёд псом, увидел того в компании двух красавцев борзых, он нисколько не обеспокоился. И засмотрелся на их игру. У Барсика было стройное, поджарое тело, длинные ноги, он летал по поляне высокими долгими прыжками, ловко лавируя между стволами деревьев. Но борзые были крупнее, ещё более поджарые, почти плоские, с высоченными ногами и маленькими длинномордыми головами, о которых так и хотелось сказать "аристократические". Они неслись по обе стороны от Барсика, словно охватывая его кольцом, а он вдруг резко тормозил, и когда борзые по инерции проскакивали вперёд, бежал с радостным лаем, теперь уже сам их догоняя.
На вот борзые, упорные и сосредоточенные, не издавшие ни одного звука, уже плотно взяли его в тиски. Похоже было, что Барсик испугался: он внезапно лёг, прижавшись к земле. У Саши тоже ёкнуло сердце. Но в этот момент его умница-пёс просто взвился в воздух – как пружина, без разбега, – перелетел через одну борзую собаку и вновь пустился по поляне, между деревьями, совершая круг. А борзые, чуть помешкав, стали вновь, с той же тактикой, брать его в кольцо.
Недалеко стояла женщина, хозяйка этих двух собак, и Саша быстро, как мог, подошёл к ней.
– Остановите их, – почти крикнул он. – Они же его загоняют, как зайца!
– Ты ошибаешься, мальчик, – сказала она. Но тут же резко два раза хлопнула в ладоши и позвала: – Король, Принцесса! Даун!
Борзые тут же прекратили бег и улеглись на землю. Женщина и Саша подошли к ним и Барсику, которые крутился волчком рядом. Хозяйка борзых, немножко снисходительно, но ласково, стала объяснять:
– Король и Принцесса очень опытные рабочие собаки. Четыре года мы с ними выезжаем на охоту. Они хорошо знают, что такое дичь. Собака для них не дичь, ты зря испугался. Просто они так играют, по-другому не умеют. А почему мы вас раньше не видели?
– Мы с Барсиком недавно стали здесь гулять.
Саше было уже неловко за свой испуг, он гладил борзых, которые смирно стояли рядом.
– Какие они красивые. И как быстро бегают! Я думал, Барсика никто догнать не может.
– Да, – согласилась женщина. – Легавые – одни из самых быстроногих. Как раз только борзые и могут их обогнать. А из легавых курцхаары, – она тоже погладила Барсика, – вот такие, как твой, особенно уникальны.
– Правда? – обрадовался Саша. – А чем?
– Никакая другая собака не может, развив огромную скорость, вдруг резко, мгновенно остановиться. И так же мгновенно менять направление бега. Борзая догнать курца может, а вот поймать – это проблема. Да ты и сам только что видел.
Саша с увлечением слушал хозяйку борзых и не замечал, что к их разговору прислушиваются ещё два человека. Парни в джинсах и неброских футболках с самого начала наблюдали за игрой собак. Не отрывали глаз от Барсика и странно переглядывались, когда пёс ловко обманывал, обыгрывал борзых. В такой момент один сказал другому:
– Такому экземпляру Босс был бы рад.
– Точно, – сплюнул сквозь зубы второй. – Ещё и премию бы отвалил.
"Экземпляры" – так называл собак, которых эти двое доставляли на базу, владелец этой базы Босс. "Хороший экземпляр" – говорил. Или: "Ладно, сгодится". Или: "Паршивый экземпляр". От его оценок зависела и оплата доставальщиков. Всего один раз Босс особенно был доволен и заплатил сверху ещё и премию.
Хозяйка борзых потрепала по холке Барсика, улыбнулась Саше:
– Он у тебя очень доверчив.
– Да, – Саша тоже заулыбался. – Он такой хороший, добрый. Я знаю, что никого не обидит, не укусит.
Она кивнула.
– Это вообще особенность охотничьих собак. Они не агрессивны к людям, и потому – не защитники, не охранники. Хотя бывают исключения…
Она взяла на поводки своих собак, собираясь уходить. Саша сказал:
– Мы гуляем каждый день в такое время. Вы завтра будете здесь?
– У нас начинается охотничий сезон, – ответила она, словно извиняясь. – Как раз завтра уезжаем на сборы. Но ничего, не огорчайся, через неделю-полторы вернёмся. Вот тогда наши охотники и побегают. Твоему молоденькому курцу надо хорошо выбегиваться, а с моими это легко делать.
Она ушла, уводя стройных, горделивых Короля и Принцессу. Саша с Барсиком тоже направились к выходу. Ни женщина, ни мальчик так и не обратили внимание на курящих недалеко парней. Те же слышали каждое слово.
– Значит так, – сказал один, явно старший в этой связке. – Завтра и берём псину. Дело плёвое! Хромой пацан и дурачок… Как там баба говорила? Курц, во! Подманим, подбежит и огрызаться не будет. Замётано, готовь машину.
Догхантеры
Мотор пару раз чихнул, но потом заурчал нормально, завёлся. Артём выключил машину, вылез, кивнул удовлетворённо:
– Нормально, не подведёт. Ты, Кот, давай, протри окна, пожуём и поедем.
Костя принёс из дома пшикалку для мойки стёкол, стал тщательно протирать. А Тёха уже раскладывал на сколоченном из досок столике нарезанную колбасу, хлеб, огурцы, притащил закипевший электрочайник и банку растворимого кофе. Когда они, вечером, будут здесь ужинать, поставят водку или коньяк, но перед делом пить нельзя. Босс это строго запрещал, да они и сами понимали.
Босс мужик суровый, и бизнес у него крутой. И вся эта территория, огороженная забором, его собственность. Надо же, пацаном Тёха здесь бывал, и вот теперь оказался.
Конечно, совсем о другом Тёма мечтал, да и основания к тому были. Дом, в котором жила семья Артёма, стоял рядом с большим стадионом. Заводским стадионом. И завод когда-то был большим, как говорил дед – "мощным". Дед там много лет проработал, отец тоже начинал, кажется "фрезеровщиком"… Надо же, слово какое, Артём его с трудом произносил. Но это было давно, теперь завода нет. В прямом смысле нет – снесли подчистую. Тёма смутно припоминает красивую заводскую проходную, административный корпус, много других строений за каменным забором, высокие трубы. А теперь там пустырь. Одно время торчали ещё железные рёбра-каркасы бывших цехов, но и их убрали. Говорят, торговый и развлекательный центр строить станут. А чего – здорово! Всякие кафешки, казино, тренажёрные клубы, магазины… Он, Тёха, теперь пристроился к хорошему делу, денежки появляться стали. Глядишь, и ему от этого развлекательного центра чего перепадёт.
А вот стадион заводской уцелел, и даже процветает. Нашёлся какой-то богатый меценат, деньги вложил, футбольную команду купил, реконструкцию на стадионе провёл. А при футбольной команде создал юношескую команду, способных к спорту пацанов отбирал. Артём три года ходил в неё, был в большом фаворе у тренера, играл в серьёзных матчах и готовился перейти во взрослый состав. Уже почти светило ему чудесное будущее: блеснёт в нескольких матчах, возьмут в высшую лигу, потом какой-то заграничный клуб его купит, миллионы долларов получать станет… Как раз девять классов окончил, в техникум автодорожный поступил – тренер постарался, устроил. Если бы экзамены сдавал, точно бы не прошёл: в школе когда было учиться? Тренеровки, выезды, матчи… Да и в техникуме появлялся не часто, хотя копаться в моторах машины или, там, мотоцикла, любил – у деда была машина, у приятеля мотоцикл, так Тёха охотно помогал.
Когда "вылетел" из юношеской футбольной команды, так вскоре и из техникума попёрли. В команде появился другой тренер, у него – другие фавориты, начались склоки, интриги, Артёма перестали ставить на игры, он психовал, ругался, и новый тренер от него просто избавился. А в техникуме первую же настоящую сессию завалил, ни одного экзамена не сдал, раньше-то ему зачёты автоматом ставили. Хорошо хоть успел водительские права получить.
Дед машину вот уже несколько лет как не водил – руки тряслись от пьянок. У него был "жигуль" ещё с советских времён. Тогда Тёмин дед знатным токарем на заводе был. Когда завода не стало, а на пенсию всё труднее и труднее было жить, знание металла пригодилось. Дед собирал и сдавал на приёмные пункты всякий железный лом. В разрушенных пустых домах выламывал батареи отопительные, всякие трубы, на заброшенных детских площадках – разломанные качели, турники. Дед сколотил "ударную бригаду" из трёх человек, вот вместе и работали. А потом вместе и "обмывали" добычу. Бабушка Артёма сильно болела ногами – они у неё были опухшие, посиневшие, с трофическими язвами. Лечила своими домашними средствами, потому что на врачей и лекарства денег не было. С трудом передвигалась по комнате, а на улицу совсем не выходила.
Артём любил их обоих, он с восьми лет жил с ними. Как раз, когда он пошёл в школу, всё в стране началось ломаться, разваливаться, заодно и его семья развалилась. Отец ушёл к другой женщине, но мать не унывала, у неё тоже был любовник. Они быстренько создали новые семьи, тут же пошли дети. Артёму места не оказалось ни в материнской новой семье, ни в отцовской, он остался с дедом и бабушкой. Надо было как-то зарабатывать деньги – учиться после техникума он не собирался, не его это дело. Да и зачем, бизнесом и так можно было заниматься. Сколько историй он слышал о том, как кто-то, на пустом месте, заработал большие бабки. И он тут же сообразил себе "бизнес": попросил у деда машину. Тот не возражал, потому что сам уже давно за руль не садился – почти всегда был выпивший. Артём подремонтировал жигуль, это он умел. Не потому, что научился в техникуме, а просто с детства пропадал с дедом в гараже, помогал, копался в моторе. Гаража давно уже не было, продали, и машина стояла просто на улице, припаркованная у подъезда.
Ему казалось: частное такси – клёвое дело! Вози пассажиров и клади денежки себе в карман. Казалось одно, оказалось другое. Все людные точки – вокзал, автостанция, рестораны, ночные клубы, – застолбили или таксомоторные фирмы, или частники, объединённые в "профсоюз". Чтоб в него попасть, большие деньги надо заплатить, да и потом с каждой ездки отстёгивать тем, кто крышевал "профсоюз". Не было у Артёма ни больших денег, ни желания делиться выручкой. Он попробовал ловить пассажиров на перроне, у вагонов, но пока вёл к своей припаркованной подальше машине, "коллеги" перехватывали. А потом парня просто крепко побили. Подбирать голосующих людей на трассах получалось слабо, бензина тратилось больше, чем зарабатывалось. Стал подъезжать к больницам. Рассудил так: привезут больного на "скорой", а потом родственникам, что его сопровождали, надо домой добираться. Они расстроены, идти на общественный транспорт не хочется. Или выпишут больного – опять же, вот и машина кстати, подвезёт. Артём большие деньги не загадывал, и его выдумка часто срабатывала.
Так Артём подрабатывал почти год, а потом встретил Босса. В тот день, весной, он поставил машину у ворот большого больничного комплекса: неотложная хирургия, институт сердечно-сосудистых заболеваний, роддом, какие-то ещё корпуса… Но дело не шло, клиентов не было. Мимо медленно проехала машина, чёрный "Лексус". Артём, скучающий у своего "жигулёнка", засмотрелся на красивый лимузин. А тот вдруг остановился, из него вышел молодой, рослый, стильно одетый мужик, направился к Артёму. У того сердце "ёкнуло": подумал, что кто-то из "профсоюза" его здесь приметил. А подошедший спросил весело:
– Бомбишь? И как?..
Именно эта непонятная, но весёлая заинтересованность успокоила Артёма. Подстраиваясь под юмор, ответил:
– На бензин хватает.
Мужчина, не скрывая, оглядывал и "жигуль", и "бомбилу".
– Клёвая у тебя тачка. От деда досталась?
– Точно, от него! – засмеялся Артём. Он уже уловил: похоже, незнакомцу от него что-то надо. – Дед говорит: "Старый конь борозды не портит", так что работает, не подводит. Сам и ремонтирую…
Мужчина кивнул. Перед ним стоял крепкий, явно спортивный парень, похоже – смышлёный. Ясно, что зарабатывает гроши. А ему как раз нужен такой работник, и с машиной. Даже хорошо, что машина старая, неприметная, но на ходу…
– Могу предложить работу. Бабки будут неплохие.
– А чего делать? На тачке?
Босс усмехнулся.
– Машина тоже будет нужна, как подручное средство. Если в принципе согласен, тогда будем говорить конкретно.
– Согласен, – кивнул Тёма.
А чего раздумывать, если зовут и деньги обещают.
– Тогда садись за руль и пристраивайся ко мне в хвост. Поедем, покажу на месте.
Они проехали городской лесопарковый массив, переходящий в уже загородный лес, свернули с широкого шоссе. Когда покатили по узкой асфальтированной дороге между елями и дубами, Артём завертел головой, припоминая. Над аркой деревянных ворот не было давней надписи, но Артём узнал место. За "Лексусом" он проехал по аллее к массивному трёхэтажному зданию, здесь машины остановились. Тёха подскочил к своему нанимателю, громко затараторил:
– Это же мой лагерь, ну… пионерский! Я сюда ездил пацаном! От нашего завода. У меня там предки работали, вот брали мне путёвку.
– Ты пионером был? – поднял бровь Босс.
– Не-е, – покривился Артём. – Не успел, просто лагерь так называли, а я сюда ездил. Здесь у нас столовка была, и зал большой, спектакли всякие ставили, концерты.
– Что ж, – усмехнулся Босс, – было заводское, стало моё. И в этом здании у меня тоже будет ресторан. Всё будет, скоро. Но пока я бизнес только разворачиваю, вот и тебе дело найдётся.
– А какое дело? – нетерпеливо спросил Артём.
Он уже понял, что перед ним очень крутой человек. Надо же, весь бывший пионерлагерь скупил! Что же здесь будет?
– Где у вас спортивная площадка была, помнишь? – вместо ответа спросил Босс.
Артём махнул рукой в сторону.
– Ну пойдём, покажу.
За пустыми корпусами, где раньше летом обитала детвора, на месте волейбольной площадки и турников, высился новенький ангар – деревянный, обшитый красивым пластиком. Ангар был большим, и Тёма подумал с удивлением: "Самолёт там, что ли?" Но нет: внутри ангара была площадка типа манежа, обнесённая высокой и прочной проволочной сеткой. Вокруг, тоже как в цирке, стояли полированные скамейки в два яруса.
– А что это? – растерянно спросил парень, оборачиваясь к хозяину…
Босс называл Артёма и Костю "догхантерами" – образованным человеком был Босс. Охотники за собаками – это и в самом деле было то, чем занимались парни. На территории бывшего пионерлагеря устраивались собачьи бои, и нужен был "подручный материал" для тренировок и для разогрева бойцов перед поединками.
Почти полгода Артём работал на Босса и не переставал восхищаться тем, как тот разворачивал свой бизнес. Два двухэтажных кирпичных корпуса, где когда-то располагались жилые палаты для ребят, были переделаны в гостиницы. Сюда на неделю, а то и на две приезжали хозяева именитых бойцовских собак, из разных городов. Приезжали игроки – те, кто делал большие ставки. Вот они жили теперь там, гуляли по ухоженным аллеям, играли на двух кортах в большой теннис, пока тренеры занимались их собаками. Пионерская столовая тоже функционировала: ресторан, кегельбан, бильярд, несколько комнат для игры в покер, вист… Деревянные домики, которые в "пионерские" времена также заселяли ребята, превратились в вольеры для собак-бойцов. А для тех, которых вылавливали Тёха и Кот, существовал загон с клетками в длинном сарае, на задворках. Рядом находился и кирпичный небольшой дом – бывшая дворницкая. Её Босс отдал Артёму и Косте. Так было удобно, ведь пойманных ими собак они же и кормили, они же и хоронили.
С самого начала, когда Босс разъяснил Артёму, чем тот станет заниматься, сказал:
– Один не справишься. Найди себе помощника.
И Тёма сразу подумал о Косте. И обрадовался. Ему очень хотелось работать на Босса – тут светили реальные деньги. Но и страх был: вдруг не справится. Отлавливать собак – это же не простое дело. Попробуй её подмани, схвати, свяжи, да желательно чтоб никто не видел. Собака просто не дастся, и лаять, и визжать станет, и покусать может. И потом, он собак любил, жалко… А вот у Кости даже прозвище во дворе было: Кот-живодёр. "Кот" не только потому, что Костя. Но и потому, что любил ловить котов, издеваться над ними, за лапы тягать, на верёвке за шею. Люди отбирали у него зверей, ругали его, жаловались матери, особенно после того, как на помойке нашли дохлого кота, изрезанного. Никто не сомневался, что это работа Кости. Многие говорили: "Ничего с ним не поделать, он же дебил".
Он и в самом деле в свои восемнадцать лет был во многом, как ребёнок. Вопросы задавал дурацкие, наивные, учился еле-еле, да и не окончил школу, даже читал с трудом. Но внешне никто бы об этом не догадался: Костя был красивым парнишкой. Большие тёмные глаза, смуглое лицо с правильными чертами, густые волосы. Отец у него был то ли кавказец, то ли араб – неизвестно точно. Спортом он не занимался, но целыми днями бегал по двору, лазил по деревьям, гонял в футбол с другими ребятами, потому был сильным, ловким. Так, по жизни, был совсем не злым, наоборот – приветливым, готовым помочь. Женщинам сумки тяжёлые заносил в подъезд по собственной инициативе, всегда со всеми здоровался. Вот только накатывали на него приступы жестокости, когда видел беззащитных животных. По весне во дворе, на высоких деревьях, вили гнёзда сороки – много их развелось в городе последнее время. Сорочата учились летать, подпархивая на нижние ветки, падая. Костя мог вдруг броситься к упавшему сорочонку, ловко поймать и в один миг стукнуть птенца о дерево или камень. А потом стоять, растерянно слушая, как его ругают…