Зато сейчас Саманта знала, как сильно она сама зависит от расследования, проводившегося пару месяцев назад агентством Пинкертона, работавшим до нее над этим делом, поскольку сотрудники агентства допустили тогда ошибку, полностью исключив возможность неверной идентификации любого типа.
Саманта вспомнила о собственной беспомощности, охватывавшей ее всякий раз, когда она видела Мэтта. Именно поэтому она отправила телеграмму Шону, ей действительно нужна была помощь. Но теперь, оказавшись перед лицом надвигающейся опасности в виде подозрений Шона и появления на сцене событий якобы умершего брата-близнеца Мэтта, чья тайна была раскрыта и стала достоянием Тоби, она почувствовала себя в ловушке.
Понимая, что Тоби дожидается ее ответа, Саманта, изобразив на губах улыбку, произнесла:
- Полагаю, Тоби, тебе незачем торопиться.
Тоби, достаточно поживший на белом свете, чтобы понимать, когда женщина хитрит, осведомился:
- Чего ты добиваешься?
- Я хочу, чтобы ты никому ничего не говорил. Пока.
- Это почему же?
- Потому что у Мэтта на уме и без того множество важных дел, чтобы обременять его еще и этим.
- Ты имеешь в виду Дженни?
Улыбка на лице Саманты погасла.
- Он собирается рассказать ей о ваших отношениях?
Саманта уныло кивнула.
- И чем все это кончится?
- Понятия не имею.
С минуту помолчав, он с сочувствующей улыбкой резюмировал:
- Короче говоря, ты не знаешь, что делать и что будет, а находиться в состоянии неопределенности тебе непривычно, не так ли?
- Вроде того.
- Дорогая! Я не сделаю ничего, что может тебя хотя бы в малой степени опечалить, - пропел Тоби со смягчившимся выражением лица. - Другими словами, я буду нем как рыба, пока ты сама не дашь мне разрешения говорить. Такой вариант тебя устраивает?
Саманта сморгнула слезу.
- Спасибо тебе, Тоби.
- Не надо меня благодарить. Судьба предоставила мне второй шанс, и я пытаюсь быть достойным его.
Не слишком хорошо понимая, что он имеет в виду, Саманта тем не менее снова сморгнула слезу, поскольку глаза у нее, как говорится, находились на мокром месте. Но Тоби не дал ей возможности что-либо выяснить, поскольку, вежливо прикоснувшись рукой к краям шляпы, неожиданно произнес:
- Пойду-ка я посплю. Ведь всю ночь глаз не сомкнул. Между тем чем старше я становлюсь, тем больше нуждаюсь во сне. Так что отправлюсь-ка я в свою комнату при конюшне. Завтра увидимся…
С этими словами Тоби заковылял к двери. Саманта какое-то время смотрела ему вслед, а потом отправилась в бар, где ее давно дожидались поклонники.
Хелен и Джим, наблюдавшие из своего угла за ходом беседы, переглянулись. Их подозрения относительно того, что у Саманты неприятности, подтвердились. Так по крайней мере им казалось. Они всей душой были рады помочь ей, но не знали, что делать. Поэтому решили остаться за столиком и подождать дальнейшего развития событий.
Завершив разговор с Дженни, Мэтт пустил свою лошадь в галоп. Когда он исповедался ей в своих грехах, ему неожиданно пришлось выслушать и ее исповедь, и его переполняли чувства, из которых доминирующим была ярость. Да, они занимались любовью с Самантой по обоюдному согласию. Такер же воспользовался овладевшим Дженни смятением, своим поразительным сходством с ним и таким образом обманул ее. Подобные действия со стороны его так называемого брата не должны были остаться безнаказанными.
Выхватив из кобуры револьвер, когда хижина Такера оказалась в его поле зрения, он слез с коня и, едва слышно ступая по траве, прокрался к домику. Затем заглянул в окно в надежде рассмотреть, что там внутри, но поскольку окно не мыли целую вечность, ничего не увидел. Тогда, держа револьвер наизготовку, он ворвался в хижину, ударом ноги распахнув дверь.
В хижине никого не было.
Мэтт громко выругался, задаваясь вопросом, где может находиться Такер. Он сомневался, что Такер отправился в город, поскольку тот не хотел подвергать угрозе свою анонимность в случае неожиданной встречи с братом. Но как бы то ни было, Мэтт не сомневался в том, что рано или поздно Такер вернется в хижину.
Вечерело. И Мэтт понял: сегодня Такер в хижину не вернется. Не раздумывая о том, куда Такер мог пойти, Мэтт вышел из хижины и направился к рощице, где находилась его лошадь. Медленно пробираясь в темноте среди деревьев, он молил Бога, чтобы лошадь оказалась там, где была привязана, и с ней ничего не случилось.
Добравшись наконец до своего ранчо, Мэтт первым делом отвел лошадь в стойло, запер его и зашагал к домику. И неожиданно замер, чувствуя, как волосы у него на голове зашевелились. На ранчо, где по идее не должно было быть ни единой живой души, тускло светилось одно окно, озаренное крохотным пламенем керосиновой лампы. В следующее мгновение на смену оцепенению пришла ярость. Вытащив из кобуры револьвер, Мэтт ворвался в свое жилище и быстрым шагом прошел из прихожей в гостиную, где к огромному своему удивлению обнаружил Такера, сидевшего на старой продавленной кушетке.
Первым заговорил Такер:
- Спрячь пушку, братец. Она тебе не понадобится.
Мэтт, выгнув дугой бровь, бросил:
- Не хочу зря рисковать, знаешь ли…
- Что бы ни случилось, я не стану в тебя стрелять. Ведь мы с тобой братья.
- Ты мой брат только тогда, когда тебе это выгодно.
Такер поднялся с места и свел на переносице брови.
- Ты разговаривал с Дженни, не так л и?
- Разговаривал.
- И она тебе все рассказала.
Мэтт, чей указательный палец подрагивал на спусковой скобе револьвера, гаркнул:
- Ну и сукин же ты сын, Такер!
Такер, спокойно выслушав его, повторил:
- Спрячь пушку, Мэтт, она тебе не понадобится. Я собираюсь пойти к шерифу и сдаться властям. Специально приехал к тебе, поскольку решил, что ты заслуживаешь первым узнать об этом.
- Я тебе не верю.
Удивленный откровением брата и не зная, говорит ли тот правду, Мэтт тем не менее не мог не признать, что у Такера оружия при себе не было. Засунув наконец револьвер в кобуру, он произнес:
- С первого же дня нашей встречи ты повел себя как самый отъявленный наглец. Сказал, к примеру, что будешь и впредь пользоваться всеми преимуществами нашего сходства, пока мне это не надоест и я не заявлю на тебя в полицию. Ты все время пытался доказать мне, что я ничем не лучше тебя. Ну так вот: должен по этому поводу заметить, что ты выиграл. Однако теперь, когда все вроде как складывается в твою пользу, неожиданно выясняется, что ты собираешься сдаться шерифу. Не вижу в этом особого смысла.
- Все-таки ты поверил мне. Хотя бы в часть из того, что я сказал. Иначе револьвер остался бы у тебя в руке.
Помолчав, Мэтт спокойно спросил:
- Ты зачем сюда приехал?
- Ведь я уже сказал тебе зачем.
- Мало ли что. Ты и раньше мне врал.
- После разговора с Дженни ты отправился в мою хижину и ждал меня там, верно? А я все это время сидел здесь. Бессмысленная потеря времени!
- Ты хотел сказать, что я отправился в свою хижину на заброшенном участке своего ранчо, не так ли?
- Совершенно верно. Наш отец позаботился об этом. Сначала меня задевал тот факт, что отец перестал думать обо мне с того самого дня, когда мать от него ушла. Но честность и благородство Дженни, ее стремление творить добро так на меня повлияли, что я впервые в жизни решил хотя бы в малой степени уподобиться ей и попытаться изобразить из себя благородного. И когда я ощутил в себе это самое благородство, то пришел к выводу, что даже если мать и лишила меня лучшей доли в жизни, то произошло это не по твоей вине и ты здесь ни при чем. А потом я сказал себе, что ты заработал это ранчо, поскольку долгие годы вкалывал бок о бок с отцом. А я - нет.
Мэтт прищурился и бросил на Такера скептический взгляд.
- С чего такая перемена, хотелось бы знать?
- Я же сказал тебе - из-за Дженни.
Мэтт вспыхнул.
- Ты не достоин произносить это имя. Ты знал, что мы помолвлены, и использовал это к своему преимуществу.
- По-моему, ты и думать забыл о вашей помолвке, когда спал с женщиной из салуна.
Мэтт сделал шаг назад.
- Я уже поставил тебя в известность, что ты прав и я ничем не лучше тебя. По крайней мере в отношении женщин.
- На самом деле Дженни предал ты, а не я.
- Ты воспользовался преимуществом, доставшимся тебе не по праву. Я же, несмотря на помолвку, ничего подобного с ней себе не позволял!
- У меня и в мыслях этого не было, когда я впервые увидел ее, но когда мы узнали друг друга получше и она предложила мне себя в день нашей последней встречи…
Чтобы не позволить Такеру завершить эту фразу, Мэтт быстро шагнул вперед и изо всех сил ударил его кулаком в лицо. Такер упал, и из уголка его рта закапала кровь. Мэтт посмотрел на него сверху вниз и произнес:
- Вставай! Поднимайся, черт тебя побери! Ты заставил Дженни почувствовать себя дешевкой… принудил впервые в жизни скрыть правду от отца, которого она боготворит.
- Красиво излагаешь, особенно если принять во внимание, сколько времени ты проводил в постели Саманты Ригг. - Такер поднялся. - Но ты прав. Мы оба недостойны Дженни.
- Мне бы хотелось узнать у тебя одну вещь, - сказал после минутной паузы Мэтт, глядя на Такера в упор. - Ты действительно настолько меня ненавидишь, что попытался измазать дегтем лучшие чувства, какие я когда- либо испытывал к женщине?
- Разумеется, ты имеешь в виду Саманту Ригг, поскольку Дженни, насколько я знаю, ты не любишь.
Мэтт побагровел, но все-таки ответил на эту язвительную ремарку:
- Я люблю Дженни. И всегда любил. Между тем Саманта вовсе не та женщина, за которую ты ее принимаешь. Она приехала сюда, чтобы собрать улики против тебя… меня… или против нас обоих, поскольку работает на Пинкертона. И для того, чтобы сделать свою работу и заручиться благодарностью босса, она была готова на все.
- Почему в таком случае она меня прогнала, когда считала, что я - это ты? Между прочим, я предоставил ей второй шанс, но она им не воспользовалась.
- Вот почему ты отправился наводить мосты к Дженни?
Такер выпятил подбородок.
- Во всяком случае, она меня не прогнала.
Не слишком доверяя своему зеркальному отражению, гипнотизировавшему его взглядом, Мэтт ответил:
- Так вот, значит, зачем ты сюда приехал… Позлорадствовать захотелось?
- Я приехал сюда, чтобы сказать: ты прав, брат. Я действительно самый настоящий ублюдок, которого воспитала и выбросила в жизнь пустая, ни на что не годная женщина. Она приложила максимум усилий к тому, чтобы передать мне все эти качества, в то время, как ты остался с работящим отцом, не жалевшим времени, чтобы научить тебя отличать добро от зла. Я ушел из дома так рано, как только смог, и время от времени возвращался домой, чтобы поддержать маму, особенно когда у нее бывали трудные времена.
- Она была алкоголичкой.
- Она была алкоголичкой и к тому же обладала всеми существующими на свете пороками.
Мэтт покачал головой:
- Мне очень жаль.
- Мне тоже. Хотя я практически не пью, мне нет равных по части оправданий. Всю свою жизнь я только и делал, что оправдывал себя, выдумывая для этого различные причины и предлоги. Оставив мать, я мог пойти по пути честного человека, но она так меня воспитала, что я считал себя слишком умным для этого.
- Я сожалею и об этом тоже.
- Да ладно тебе, Мэтт. Не сожалей. Радуйся лучше, что она взяла с собой не тебя, а меня.
Совершенно неожиданно для себя Мэтт произнес:
- Пока ты чист и против тебя не выдвинуто никаких обвинений. Так что можешь уехать отсюда, если хочешь. Саманта еще не успела никому рассказать о том, что у меня есть брат-близнец. Об этом знает только Дженни, ну а она, разумеется, ничего никому не расскажет.
Такер нахмурился.
- Вообще-то я рассчитывал услышать от тебя совсем другое.
- Интересно, что именно? - холодно поинтересовался Мэтт. - Что я приветствую твое намерение сдаться властям? Мне это не нравится.
Такер передразнил его, с соответствующей мимикой и интонацией повторив его слова:
- С чего такая перемена, хотелось бы знать?
- Честно говоря, не знаю, - пожал плечами Мэтт. - Возможно, потому что ты мой брат и тебе здорово досталось в этой жизни.
Такер промолчал.
Мэтт добавил к уже сказанному следующее:
- Ничего пока не делай. Дай мне переговорить с Самантой… и с Дженни. Посмотрим, что они скажут по этому поводу.
- Не пойму, зачем тебе это нужно?
- А затем, что, как я уже говорил, ты мой брат и тебе в молодые годы пришлось туго.
- По-моему, для меня уже слишком поздно выбираться на прямую дорогу.
- Я просто обязан хоть что-то для тебя сделать.
- Слишком поздно.
- Предоставь мне такую возможность, Такер. Прежде ты мне такого шанса не давал, А теперь дашь, потому что время пришло.
Такер устремил взгляд на Мэтта, и две пары абсолютно идентичных светлых глаз встретились. Потом Мэтт сказал:
- В конце концов, ты мне брат или нет?
Глава 9
Саманта пробудилась в одиночестве в своей узкой гостиничной кровати, когда взошло солнце. Прошлый вечер в "Трейлз-Энде", казалось, никогда не кончится, и она очень устала. Девушку угнетала необходимость участвовать в затянувшемся маскараде, который закончится, лишь когда так или иначе разрешится ситуация с братьями-близнецами. Она так часто бросала взоры на входную дверь, что Барт - ее самый старый, но все еще не потерявший надежды поклонник, елейным голосом осведомился, кого, собственно, она с таким нетерпением ждет.
Эта ремарка навела ее на мысль, что сегодня она ведет себя необдуманно, позволяя чувствам прорываться наружу. Она напомнила себе, что ни один мужчина не польстится на женщину, которая слишком рьяно демонстрирует свою в нем заинтересованность, и ее отношения с Мэттом - лучшее тому подтверждение. Нельзя также слишком откровенно выказывать свою страсть, а между тем более всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы он заключил ее в объятия. И уж конечно, ни в коем случае нельзя показывать мужчине, что ты мечтаешь связать с ним свою судьбу - за исключением тех случаев, когда тебя по-настоящему любят.
Неужели ей действительно хочется, чтобы Мэтт ее полюбил?
Саманта наградила Барта самой ослепительной улыбкой из своего арсенала и даже покрутила у него перед носом своим декольте. Барт пришел в восторг и от этого зрелища, и от проявленного по отношению к нему внимания, которым Саманта не баловала, и ему даже в голову не пришло, что подобные методы применяют для того, чтобы скрыть более сильные эмоции, предназначенные другому.
Когда вечер развлечений был в самом разгаре, в салун неожиданно заявился Шон. Саманта удивилась, заметив, что никто из ее поклонников не продемонстрировал особого желания бросить ему вызов, хотя он держал себя с ней весьма фамильярно. Равным образом никто не сказал ни слова и не выразил неудовольствия, когда Шон отвел ее к стоявшему в углу свободному столику, где, заказав напитки, сделал вид, что не прочь основательно выпить в ее компании. Было в его взгляде нечто такое, что внушало невольное уважение всем людям, с которыми ему доводилось общаться. Саманту этот маневр Шона только порадовал, поскольку она действительно нуждалась в передышке.
Несмотря на маневры Шона, Саманта отлично понимала, зачем он пришел в салун. Хотел лично убедиться в том, что она не воспринимает затеянное ею расследование с излишней серьезностью и не позволяет себе чрезмерных вольностей с посетителями заведения, которые все до одного мечтали о встрече с ней в уединенном месте. Это как минимум.
Саманта, кроме того, знала, что весь день он провел в разговорах с людьми, которые были не прочь поболтать о ней и Мэтте. Она не сомневалась, что за это время он собрал все сплетни, ходившие в городе на их счет, а также насчет Дженни, и теперь стремится понять, есть ли во всем этом рациональное зерно.
Неожиданно Саманте пришло в голову, что хотя они с Шоном разыгрывают из себя людей, связанных чем-то большим, нежели обычная дружба, она чувствует себя с ним в публичном месте вполне комфортно. Тем более Шон на серьезном разговоре не настаивал, в результате чего их общение свелось к вполне безобидной беседе о здешнем житье-бытье. Через некоторое время, однако, у нее появилось ощущение, что его интересовал не ее банальный треп, а то, что она пыталась под завесой банальных фраз от него утаить.
Спустя час или полтора Шон удалился, пообещав вернуться и прихватив с собой бутылку, за которую заплатил заведению. Без сомнения, он взял бутылку с собой, чтобы не афишировать тот факт, что за время их довольно продолжительного сидения за столиком уровень жидкости в ней остался практически без изменений. Саманта же вернулась в бар донельзя довольная тем, что этот двусмысленный разговор наконец закончился.
Чуть позже в салуне появился Тоби, правда, на короткое время. Присоединившись к спутникам Саманты, он выпил вместе с ними и посмеялся над их шутками.
Саманта, однако, не могла отделаться от чувства, что он тоже явился в салун на разведку- исподволь поглядывал на дверь, как и она, и чего-то или кого-то ждал.
Что ж, она тоже ждала, тем более до конца рабочей смены оставалось еще некоторое время.
Когда "Трейлз-Энд" закрылся наконец на ночь и Лола, Мэгги, Хелен и Саманта направились к отелю, Саманта вертела головой по сторонам, с надеждой вглядываясь в те места, где тени лежали особенно густо.
Но Мэтт так и не объявился, и оставшейся в одиночестве Саманте ничего не оставалось, как пожелать девушкам спокойной ночи, когда они добрались до гостиницы и стали расходиться по комнатам.
Теперь, когда раннее утреннее солнце позолотило стоявшую у нее в номере старую обшарпанную мебель, Саманта гнала прочь от себя мысли о любви и прошлых любовных утехах. Вместо этого она решила трезво проанализировать ситуацию.
Приходилось признать, что она любит Мэтта. Последний, однако, ни единым словом не обмолвился, что испытывает по отношению к ней аналогичные чувства. Тем не менее она не сомневалась, что он без ума от их занятий любовью. Ему также нравилось, как она выглядит, как двигается, как пахнет ее кожа. Кроме того, он испытывал к ней постоянное физическое влечение - как, впрочем, и она к нему. Но чувства - совсем другое дело. Саманта сомневалась, что владевшие им эмоции составляют в совокупности ту самую любовь, которая наполняла ее сердце. Интересно, задалась вопросом девушка, думает ли он о ней на протяжении дня, фантазирует ли на тему о том, что стоит только захотеть, и ее прелести будут принадлежать ему одному на веки вечные? Опять тот проклятый временной фактор! Именно мысли о будущем вызывали у нее главную озабоченность. Интересует ли его, что будет с ней в дальнейшем? Она оказалась бы на седьмом небе от счастья, если бы он начал свыкаться с мыслью, что каждое утро будет просыпаться с ней в одной постели, держа ее в объятиях и испытывая совершенное чувство полноты бытия, достижимое лишь в том случае, если они будут жить вместе. Впрочем, будущее казалось ей неопределенным, и об этом оставалось только мечтать.
Любопытно, что она будет делать, если он вдруг согласится связать свою жизнь с ее жизнью? А если не согласится - тогда что?