– А какой твой любимый? – спросила она, сунув в рот последний кусок. – Потому что, должна тебе сказать, этот оказался вкусней, чем я думала, и мне будет сложно сделать выбор.
– У меня есть любимый, но я тебе не скажу какой. Мое предпочтение может повлиять на тебя, ты невольно выберешь не тот, который мне нравится, а это неправильно.
– А-а, я поняла! Теперь ты повторяешь то, что я говорила про приглашения.
– В дальнейшем я намерен привести несколько фактов касательно брачных ритуалов мухи цеце.
– Я все проверю, и когда мы встретимся в следующий раз…
– Я тебя умоляю, не надо! – Он шлепнул на тарелку кусок очередного торта. – Кокосово-ванильный с прослойками из кокосового безе и крема.
Солнышко уставилась на него, сомневаясь, сможет ли осилить. Но торт выглядел так аппетитно. Она воткнула в него вилку. Положила кусочек в рот. Съела. Отпила шампанского и посмотрела на свой бокал.
– Эй, ты подлил еще.
– Он был пустой.
Она фыркнула, но ее внимание уже переключилось на тарелку. Еще один кусочек. И еще. И снова. Тарелка опустела. Она облизнула губы, с вожделением глядя на остаток торта.
– Вот видишь? Тебе не понадобилось знать, какой мой любимый. Ты все решила сама. Кокосовый.
– Да. Кокосовый. Ради того, чтобы получить такой торт, стоит выйти замуж. Как ты думаешь, я могу взять еще один крошечный кусочек?
– Я уверен, ты можешь съесть весь торт целиком.
– И с завтрашнего дня на диету!
– Не надо диеты, Солнышко. Ты мне нравишься такой, как есть.
– Это… это… не важно. И все-таки, какой твой любимый?
Он улыбнулся. Прищурился. Солнышко не доверяла этой улыбке.
– Фруктовый. Но у меня есть мысль, как мы можем договориться. Компромиссы – мое новое пристрастие.
Что он хотел этим сказать?
– О чем договориться?
– О торте. – Лео подкладывал на тарелку еще ломтик. Смотрел на нее долгим взглядом. Солнышко заметила вновь оживший тик в уголке его рта. Она так разволновалась, что не могла усидеть на месте. Схватив вилку, вонзила ее в торт и поднесла ко рту. – И о наших свиданиях.
Солнышко вздрогнула, и кусок торта упал.
– Два, четыре, посередине есть еще три. Прежде чем она успела собраться с мыслями, Лео наклонился и лизнул уголок ее рта.
– Я просто подумал, что мог бы украсть эту маленькую капельку крема.
Попробуй.
Тик-тик-тик, – дергался уголок рта.
– Знаешь, что я тебе скажу, – пойду на кухню, чтобы подготовить первый компромисс, о котором говорил. А ты посиди здесь, доешь торт, полюбуйся видом и подумай насчет второго. О том, почему женщину, которая, как ты утверждаешь, верит в то, что секс – это всего лишь секс, так беспокоит мысль, что мужчина действительно хочет от нее только секса. – Коротко засмеявшись и бросив на нее последний проницательный взгляд, Лео вышел из комнаты.
Но как же тяжело, оказалось, слышать от него собственные слова. Секс – это всего лишь секс. Однако, похоже, в данном случае это не так. Потому что она слишком много думала о нем, слишком волновалась за него, слишком привязалась к нему. Мотоцикл. Этот проклятый мотоцикл. Возможно, не будь его, они могли бы переспать в третий раз прямо сейчас, и ее не интересовало бы ничего, кроме его тела.
Так сделай это, Солнышко, заключи с ним сделку, и он откажется от мотоцикла.
Еще два раза. Или смени имя. Она дотронулась до уголка рта, откуда он слизнул крем, и ощутила покалывание во всем теле. Беспокойно встала и вышла на веранду.
"Полюбуйся видами", – советовал он.
Но даже это не так просто. Он не понимает, что это для нее значит. А здесь берег так тревожно близок.
За последние два года Солнышко ни разу не была на пляже. Лео прав. Лунность до сих пор не отпускала ее. И похоже, она ничего не могла с этим поделать. Ей было слишком страшно разорвать эту связь. Хорошо. Она могла бы спуститься на берег и посмотреть, что будет. Разобраться в себе самой. Потом поговорить с Лео. Она могла бы сказать ему… могла бы… Господи, она не знала, что сказать. Или знала? Не стоит пытаться справиться со всем одновременно.
Глубокий вдох. Берег. С бьющимся сердцем Солнышко наклонилась снять туфли. Потом, стараясь не думать, сделала первый шаг и продолжала идти, пока не почувствовала под ногами песок. Странное ощущение. Но приятное. Ноги увязали в песке, и это действовало почти успокаивающе. В лицо ударил соленый воздух, уши наполнились шумом прибоя.
В диком природном величии этого места Солнышко чувствовала душу своей сестры. Она влекла ее к себе, и Солнышко пошла вперед, пока не оказалась у самой воды, чувствуя, как волны плещутся вокруг ног. Она выдохнула и только тогда поняла, что уже давно затаила дыхание. Этот маленький пляж – то самое место, которое она искала. И никак не могла найти.
Пляж Лео станет местом, где Лунность обретет покой. Солнышко дрожащей рукой смахнула слезы. А потом почувствовала, что за спиной стоит Лео.
Глава 8
– Я не настолько самонадеян, чтобы считать, будто ты плачешь из-за меня. Так что не пора ли рассказать, что за история связана у тебя с пляжем?
Сердце стукнуло один раз. Два. Три. – Лунность.
– Я так и думал, что это связано с Лунностью. Все крутится вокруг нее.
– И что в этом плохого?
– Только то, что она умерла.
Она заткнула уши, мучительно крикнув, а дальше, сама не зная как, оказалась в его объятиях.
– Прости меня. Прости. – Он целовал ее в висок. – Но мне кажется, твоя сестра не тот человек, которому понравилось бы, что ты застыла в одной точке только потому, что ее больше нет.
– Она, конечно, нет. Но я не могу, Лео. Довольно долго оба молчали. Потом Лео сказал:
– Так позволь, я помогу тебе. Расскажи про Лунность и пляж.
Она молча дрожала в его руках, пока не прошло желание плакать, высвободилась и встала с ним рядом, вперив взгляд в горизонт.
– Солнышко?
– Лунность говорила мне, что хотела бы, чтобы после смерти ее пепел развеяли там, где берег встречается с океаном. Почему она сказала это, хотя была еще совсем молодой? Думаешь, знала, что с ней случится?
– Я не знаю, Солнышко.
– Я не выполнила ее просьбу. Не смогла. И до сих пор не могу.
– Тогда где же она?
– В урне у меня в кабинете. В тот вечер, когда ты готовил для меня обед, ты смотрел прямо на нее. Я испугалась, что ты догадаешься. Но это только из-за чувства вины, иначе с чего бы тебе догадаться?
– Тебе не за что себя винить.
– Я держу сестру в урне у себя в кабинете, и это прямо противоположно тому, чего она хотела. Что после этого можно обо мне сказать?
– Что ты горюешь. Ты найдешь способ сделать то, о чем она просила. Но даже если не получится, для Лунности это не имеет значения. Ведь она в твоем сердце, в твоем сознании. Не в урне, Солнышко.
Она снова повернулась к океану, глядя вдаль:
– Полная луна. Тихий пляж. Она сказала, что я должна сделать это сама, без друзей и родных. Только она и я. – В ее глазах блеснули слезы, она отчаянно заморгала, удерживая их. – Мне кажется, она понимала, как мне будет трудно. Знала, что мне понадобится много времени. Думаю, она бы не хотела давить на меня, пока я сама не буду готова. Я хочу сделать это, Лео. Хочу. Но…
– Что ж, пляж у нас есть. Полнолуние скоро наступит. Ты приедешь сюда.
Солнышко стояла неподвижно, потом снова повернулась к нему:
– Ты не против? Разрешишь мне это сделать?
– Да, разрешу. И не против.
– Я подумаю об этом. Я не уверена. Пока не уверена.
– Ничего. Пляж никуда не денется, а полнолуний будет еще много. Ты сможешь выбрать. – Она вздрогнула. – Ты замерзла, вернемся в дом.
Его присутствие отдавалось легким покалыванием в нервных окончаниях. Она чувствовала на себе его взгляд, когда отряхивала ноги от песка, надевала туфли.
– Что дальше? – спросила она, почти не дыша. Ей так хотелось. Чего?
Лео жестом предложил войти в дом. Он убрал все со стола и поставил посередине маленькую белую открытку с рисунком в стиле ар-деко.
– Открой.
Солнышко открыла и увидела порционную копию одного из свадебных тортов. Но в отличие от того, который пробовала, этот тортик был увенчан двумя мужскими галстуками, связанными вместе узлом любви.
– Компромисс номер один, – сказал Лео. – Блюдо от шефа специально для новобрачных. Фруктовый торт, хранится дольше других, поэтому его можно сделать заранее. Галстуки – точная копия тех, что будут на Калебе и Джонатане в день свадьбы.
– Антон просто гений. – Солнышко повернулась к Лео, и от его голодного взгляда у нее замерло сердце. – Так! Осталось определиться с планом рассадки, и все, верно?
– Тебя это радует, Солнышко?
– Да, конечно.
– То, что мы все закончили? Или то, что ты меня больше не увидишь?
– Как это не увижу. Мы встретимся на пробном обеде.
– Ты меня боишься.
– Это… какие глупости.
– Докажи.
– Тут нечего доказывать. И потом, как я могу это доказать?
– Поцелуй меня.
– Что?
– Ты же это делала. При каждой нашей встрече. По крайней мере до тех пор, пока не переспали. Не думаю, что секс что-то изменил.
– Не мог.
– Тогда поцелуй меня, как при встрече. Или пусть это будет на прощание, если тебе так больше нравится. Но сделай это. Как ты привыкла. Просто поцелуй меня в щеку. – Она покачала головой. Он улыбнулся. – А-а. Значит, теперь ты не можешь ко мне прикоснуться, Солнышко.
– Я, нет. То есть могу. Но это просто не… Он взял ее за локоть, но она отскочила.
– Вот видишь. В чем проблема? Ты же дружишь со всеми своими бывшими. А как же я?
– Ты не бывший. – У нее округлились глаза, когда она поняла, что сказала. – То есть бывший. – Стоп. Она вздохнула. Сглотнула. Тряхнула головой. – Конечно, мы друзья.
– Тогда поцелуй меня.
– Ладно, – сдалась она и, наклонившись вперед, поцеловала его в щеку. – Все! Доволен!
– Нет. Повтори. Медленнее. И дотронься до меня наконец. Рукой.
– Это просто смешно.
– Сделай, и все.
Она коснулась его запястья в том месте, где был след от ожога.
– Откуда это?
– От горячей сковородки. Не пытайся сменить тему. И потом, это не прикосновение.
– Ладно, к какому месту я должна прикоснуться? Серьезно? На ум пришло вполне определенное место. Однако сказал он другое:
– Сама решай.
С видом человека, делающего глупости, причем без всякого удовольствия, Солнышко провела рукой по его плечу.
– Ну вот.
– А теперь сделай то же самое одновременно с поцелуем.
– Это глупо.
– Сделай.
Она недовольно фыркнула, положила руку ему на плечо, потянулась вверх и быстро чмокнула его в щеку.
– Вот! Доволен?
– Не совсем. Обычно ты не такая осторожная. Попробуй еще раз.
Солнышко немного постояла, прикусив нижнюю губу, потом решительно, словно шла в бой, схватила его за плечи обеими руками и прижалась к щеке долгим поцелуем.
Внезапно ее охватило острое и почти непреодолимое желание прижаться к нему. Она отпрянула назад. Посмотрела на него:
– Так!
– Нет, Солнышко, так не пойдет.
– Я все сделала.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Если о сексе, я уже все объяснила. Два раза, и все. Кончено. Поехали дальше.
– Я не давал согласия на два раза. И ты никуда отсюда не поедешь, ни в каком смысле. Я по-прежнему хочу тебя. – Он заглянул ей в глаза. Солнышко чувствовала пульсирующее в нем желание. Его запах, мускусный привкус. – И ты тоже меня хочешь.
Я вижу это. Твои глаза. Ты знаешь: размер человеческого зрачка определяется взаимодействием вегетативной нервной системы, которая подает команду бежать или драться, и парасимпатической нервной системы, знаменитой тем, что управляет процессом пищеварения. Я прочитал это в Сети. Можешь добавить к своей коллекции фактов. Но я предпочитаю более простое объяснение. Сексуальный интерес к тому, на что ты смотришь, заставляет твои зрачки расширяться. А они расширены, и очень сильно.
Он обнял ее и крепко поцеловал.
– Компромисс номер два, Солнышко. Свидание номер три. Без этого ты отсюда не уйдешь.
Глава 9
Не дожидаясь ответа, Лео дотянулся рукой до молнии на спинке ее платья и расстегнул ее. Стянул платье с ее плеч.
Платье упало, Солнышко осталась в одном нижнем белье. Раньше он никогда не видел ее белья, однако совсем не удивился, обнаружив, что оно невероятно сексуально. Такого же бледно-розового цвета, как платье. Лео почему-то сразу понял: она всегда подбирает белье в тон к одежде. Он не питал особого пристрастия к женскому белью. До сегодняшнего дня, когда увидел перед собой ее тонкий кружевной бюстгальтер с маленькими бантиками из шелковой ленты и французские трусики, напоминавшие взбитый клубничный десерт. Сердце в груди безумно стучало. Он тронул краешек бюстгальтера, прикоснулся к трусикам.
– Это пусть остается, – он повернул ее лицом к зеркалу, в котором отразилось, как его руки накрыли ее грудь, лаская сквозь кружево, скользнули вниз.
Когда пальцы нырнули в прелестные трусики, Лео увидел, как ее веки сомкнулись, губы раскрылись с резким вдохом. Маленькая щелка между передними зубами выглядела чертовски возбуждающе!
Солнышко запрокинула голову. Он уже ни о чем не мог думать, охваченный единственным желанием быть с ней.
– Дотронься до меня там, прошу тебя, – всхлипнула она, и его рука, скользнув между ног, нащупала жаркую влажность. Он едва сдержал возбуждение.
Ее тихий стон сообщил ему о наступлении оргазма. Тело Солнышка обмякло; если бы он не поддержал ее, она сползла бы на пол. Но Лео еще не закончил. Он поцеловал ее в ухо.
– Смотри.
Солнышко, открыв глаза, снова взглянула в зеркало.
– Это очень красиво. – Он спустил ее трусики, обнажив тело. Стоя позади, быстро и бесшумно снял джинсы.
Глаза Солнышка сверкнули из-под отяжелевших век, глядя, как он, прижавшись к ней, оказался внутри. Его движения были невероятно нежными и требовали полного самоконтроля, потому что она сводила его с ума. От соития он не хотел ничего, что вызвало бы у нее отторжение. Поэтому двигался медленно, надолго замирая внутри, перемещаясь почти незаметно. Его руки скользили по ее телу, лаская шрамы. Так продолжалось до тех пор, пока она снова не застонала от наслаждения. Лео, обхватив ее бедра, со стоном выкрикнул ее имя и последовал за ней.
Наконец Солнышко отодвинулась от него, наклонилась поднять платье и, надев его, повернулась к Лео спиной, чтобы он застегнул молнию. Сделав это, он повернул ее лицом к себе. Положил руки ей на плечи.
– Солнышко?
Она не улыбнулась. Только смотрела на него голодным взглядом, которого он никогда раньше у нее не видел.
– Я… я поеду.
– Ты пила шампанское. Прошло слишком мало времени, чтобы садиться за руль. Тебе надо подождать.
– Я не хотела пить это шампанское.
– Нам надо планировать рассадку. И останется еще пицца, ты помнишь?
– План рассадки?
– Да. Нет. Как хочешь.
– Лео, я не могу это делать. Не хочу.
– Ты это о плане?
– Я про секс. Про разговоры. Про дружбу после всего.
– Ты же говорила, что дружишь со всеми бывшими.
– Это другое. Я слишком привязываюсь к тебе. Это нехорошо, жестоко по отношению ко мне.
– О чем ты?
– Ты пытаешься сделать так, чтобы к тому времени, когда все кончится, я еще сильнее к тебе привязалась. Зачем? Это какая-то извращенная игра. Или ты делаешь назло, потому что у меня свои правила.
– Я не играю по правилам, Солнышко.
– А я не хочу, чтобы мне делали назло. Так! Вот что я тебе скажу. Ты выиграл. Можешь требовать четвертого свидания. Пусть будет. И чем скорее, тем лучше. А потом все. Я больше не могу.
Она увидела, как в его глазах сверкнул победный блеск.
– Договорились. Но сначала я сделаю тебе пиццу. Потом расставим все точки над "i" с этой свадьбой, чтобы она никак не зависела от наших отношений. После этого я отведу тебя в постель и займусь с тобой любовью, чтобы подвести черту под свиданием номер три.
Солнышко почувствовала, что ей становится тяжело дышать, пульс начал скакать, ноги задрожали. Лео улыбнулся:
– Но сначала я хочу прочитать тебе стихотворение в стиле хайку, которое мне прислала твоя мать. Оно мне даже понравилось.
Нет. Нет, нет, нет и нет!
Она любила Лео Куотермейна.
Нет ничего удивительного в том, что она влюбилась в него.
Солнышко возвращалась в Сидней на следующее утро. Самый лучший секс в ее жизни, возможно, во всей истории человечества. Пицца для приверженцев мяса. Тирамису. Возможность развеять пепел сестры у него на пляже. И совсем уж невероятный зигзаг: ему понравилось хайку, написанное ее матерью. Последнее с очевидностью доказывало, что Лео не на шутку спятил.
Глаза – совершенство
Без черноты сияют
Теперь они свободны
О чем, черт возьми, думала ее мать? И кому, к черту, это могло понравиться? И как можно не влюбиться в парня, которому это понравилось?
Солнышко уже видела первые признаки того, что злополучная любовь станет сущим наказанием. Она попросила Лео отправить ей сообщение о том, что он добрался домой благополучно. Он с улыбкой сказал "конечно". Он улыбнулся! Улыбнулся! Что дальше? Проверять, нет ли у него порезов и ожогов после очередной смены на кухне?
Ну уж нет! Большое спасибо.
Впрочем, это случилось совсем недавно. Может быть, оно не продлится долго, после четвертого свидания каждый пойдет своей дорогой, чувство исчезнет. Если не считать того, что Солнышко уже начинала испытывать некоторое разочарование от мысли, что каждый пойдет своей дорогой.
Так что нет. Нельзя терять ни минуты.
Надо действовать немедленно.
Надо пересмотреть их отношения. Вернуться к тому, что было до того, как она обняла его на диване, и этот убийственный снежный ком понесся с горы вниз.
Они должны стать друзьями. Просто друзьями. Не углубляться. Значит, никакого четвертого свидания. И если она не хочет нарушать условий сделки, то…
Вздох.
Пришло время кому-то сменить имя.
"Кому: Лео Куотермейну
От кого: Солнышка Смарт
Тема: Незавершенные дела
Привет, Лео!
Посылаю тебе копию моего заявления на изменение имени. Так что необходимость в свидании номер четыре отпадает.
Процедура, судя по всему, займет четыре недели. Пожалуйста, дай мне знать, когда продашь мотоцикл. Вот увидишь, машина куда удобнее. Правда, если не считать парковки. Но подумай, как хорошо тебе будет в дождь.
Все, что нужно для свадебного праздника, мы сделали, и это замечательно, потому что на следующей неделе у меня дел под завязку. Но до пробного обеда мы еще пересечемся.
(Эллин) Солнышко Смарт
P. S. Думаю, будет нормально, если я приглашу на пробный обед Тони. С ним получилось неудобно".
Лео прочитал письмо три раза, прежде чем до него дошел смысл.
Эллин.
Она предпочла сменить имя, лишь бы больше не заниматься с ним любовью. Ладно. Каким же он был болваном, когда это предложил.