– Да? – ответила Нинка, снедаемая недобрым предчувствием.
Весь день Мелентьева жила, как в лихорадке: утром приехала в банк, банкир положил перед Нинкой проект застройки. Пока с умным видом она листала документ, Сергей отлучился. Черт дернул Нинэль стащить чертежи и смыться. Божко уже через пять минут позвонил и попросил немедленно вернуть папку. Мелентьева резвилась, разыгрывала интерес к эскизам, а сама уже ехала на завод, к Хаустовой.
Оказалось, что Женькин шеф в Москве, и только вечером вернется. Нинка по глупости оставила папку Женьке, уехала в брачную контору. Тут навалились письма, звонки, пришла кураторша из налоговой, потом невеста выступила с претензией, что всем нашли женихов, а ей нет, потом Женькина истерика, и Нинка думать забыла про папку.
– Проект у тебя? – поинтересовался Сергей.
– Да, Сереж. – Нинка не представляла, что придется так выкручиваться и врать из-за какой-то папки с чертежами и расчетами. – Меня действительно вызвали на работу, и я не успела посмотреть картинки, вот и прихватила с собой. Да ты не волнуйся, я принесу его домой.
– Где ты?
– Еще в конторе.
– Давай скорей, – недовольным тоном велел Божко, – я домой собираюсь.
Нинка вернулась в спальню подруги с перекошенным лицом.
– Жень, мне проект нужно забрать. Где он?
Женька открыла рот, но так ничего и не ответила. В глазах застыл ужас. Она совершенно, ну начисто забыла о папке, которую в сердцах швырнула на стол Халтурину, и в магазине тоже не вспомнила, думала только о том, что Халтурину не понравился ее новый образ.
– Где? – Нинка уже поняла, что ее тупо сдали, но еще не поверила в случившееся до конца. – Где?
– У Халтурина.
– Где?
– На работе. А может, он взял его домой, не знаю.
Нинка с высоты своего роста несколько минут рассматривала зареванную Женькину физиономию.
– Я тебя убью! Звони!
– Сама звони. – Женька поджала ноги и нахохлилась, всем своим видом выражая протест.
– Как вы меня достали!
Нинка развернулась и выскочила из спальни.
Халтурин оставил подругам номер домашнего и мобильного телефонов.
Мелентьева притащила старый телефонный аппарат из прихожей в Женькину комнату, сунула накладной ноготь в дырочку диска и начала накручивать цифры.
На третьем гудке трубку сняли, молодой женский голос ответил:
– Алло?
Нинка от неожиданности чуть трубку не выронила.
– Ой, простите. Здравствуйте, – пробормотала6 она.
Женька соскочила с постели, приложила ухо к трубке.
– Пригласите, пожалуйста, Евгения Станиславовича, – попросила Нинэль.
– А кто его спрашивает? – Голос с явным московским аканьем растягивал слова.
– Подруга, – рявкнула, придя в себя, Нинка.
– Перезвоните позже, Евгений Станиславович занят, подойти не может.
Нинка швырнула трубку.
– Ща-аз, – в ярости прорычала Мелентьева. – Собирайся, подруга, мне некогда ждать, пока эти голубки наворкуются.
Нинка не щадила Женькины чувства не по злобе, а от возмущения несправедливостью.
– Куда?
В страхе Женька вцепилась в кровать, не желая расставаться с насиженным местом.
– К шефу внешней разведки! – Нинка тащила Женьку с кровати. – Втянула меня в историю, а сама в сторонке думаешь отсидеться? Не выйдет!
…Халтурин поставил "Ниву" напротив подъезда, взбежал по лестнице на третий этаж и чуть не рухнул, потеряв почву под ногами – на площадке, подперев стенку спиной, стояла Грета.
Время остановилось, секунды переливались в минуты, а Халтурин молчал, рассматривал безумно красивое, но уже чужое лицо.
– Послушай, это уже просто неприлично, – упрекнула, задетая его молчанием, Грета.
– Неприлично ставить мужчину в такое положение, – вышел из ступора Евгений. – Почему не позвонила?
– Хотела сделать сюрприз.
– Удалось. Как ты меня нашла?
– Димка Каверзев сказал. Ты не пригласишь меня?
Проклиная Димку, Халтурин достал ключи, открыл квартиру, пропустил Грету, хотел извиниться за то, что не убрано, но не стал.
Испытывая неловкость, подал Грете те самые тапки, которые недавно предлагал кадровичке, поморщился, предвидя откровенный разговор с Гретой, и разозлился: опять семейство Мищук навязывало ему свои правила игры.
– Мищук, наверное, в командировку отбыл? – пересохшими губами спросил Халтурин.
– Да, – не стала врать Грета, – уехал. Ты был в Москве, мне сказали?
– Был.
– И даже не позвонил?
– Не получалось, да я и не стремился. Зачем?
Грета потянулась к Евгению с поцелуем, но Евгений мягко отстранил ее:
– Нам надо поговорить.
– Я устала и есть хочу, – ловко уклонилась Грета, – за рулем несколько часов.
Готовясь к встрече, она представляла себе нечто подобное, но верила в свои чары. Ее поцелуи не однажды растапливали лед. Она вернет Халтурина, не может не вернуть, потому что любит его, потому что скучала и мечтала о нем.
– Сейчас, сообразим что-нибудь.
– Здесь будем ужинать? –с недоверчивой улыбкой оглядела холостяцкую съемную квартирку Грета.
– Здесь. Мне завтра на работу, так что извини, не до романтики.
– А ты изменился.
– Наконец-то.
Евгений зашел в ванную, намылил руки и услышал трель телефона. Звонили на домашний. Это могла быть мама или… или Женя.
Халтурин слышал, как гостья ответила на звонок, смывая пену, прислушался к голосу, но так ничего и не услышал, а когда, торопливо вытерев руки, вышел, трубка уже лежала на месте.
– Кто звонил?
– Девушка. Я сказала, что ты занят, не можешь подойти, предложила перезвонить.
Халтурин пронзил Грету долгим взглядом, кивнул и прошел на кухню.
Открыл холодильник и повис на дверке, высматривая что-нибудь съестное. Кусок оттаявшего мяса, салат "Нежность", вчерашнее пюре. Негусто. Можно сварить курицу. Нет, это долго. "Придется отбивную делить на двоих", – с сожалением глядя на мясо, подумал Евгений и занялся ужином.
– Тебе помочь?
Скрестив руки на груди, Грета с удовольствием наблюдала, как Халтурин выкладывает продукты. Сильный, спокойный, основательный. Несуетливые движения, мягкая грация хищника.
С самой первой встречи Грету влекло в Халтурине сильное мужское начало, один сплошной ян, никакого инь. В этом и заключалась проблема. Мужчина с таким характером оказался не способен на компромисс. Грета измучилась, совмещая несовместимое: устоявшийся мезальянс с Мищуком и любовь этого мальчика. Мальчик вырос в ее опытных руках в удивительного мужчину – страстного, неутомимого и нежного.
– Не надо, я сам. Правда, мяса немного, я не знал, что будут гости.
Подавляя желание оправдываться, Евгений почистил картошку, покрошил салат из огурцов с помидорами, заправил сметаной, нарезал хлеба, с тревогой прислушиваясь к усиливающемуся чувству вины.
"Брось, не накручивай, – просил себя Евгений. – В чем твоя вина? В том, что многолетними клятвами внушил Грете мысль о своей вечной любви? В этом? Или в том, что, несмотря на сопротивление Греты, много лет стремился разрушить ее удобный брак, а когда почти разрушил, понял, что не желаешь этой жертвы? Стремился к запретному плоду, а как только плод упал в руки, радость обладания ушла".
Халтурину стало противно от заштатности и пошлости ситуации, от собственной примитивности.
Грета, не замечая или не желая замечать состояния Халтурина, устроилась за столом, пересказывала какие-то новости и сплетни об общих знакомых.
Халтурин вполуха слушал гостью и думал, что не хочет возвращаться к сумасшедшим отношениям, к этой безнадеге, ведущей к сумасшествию. "У меня нет комплекса кавалера де Грие, которым вертела, как хотела какая-то обольстительница. Я знаю, с этой женщиной ничего, кроме боли и унижения, меня не ждет, и я больше не пойду у разрушительницы на поводу, не позволю собой манипулировать. Да и не любовь это вовсе, а настоящая адреналиновая игла", – уговаривал себя Евгений, будто перед артналетом выполнял приказ "Окопаться!".
Окопчик получился мелковат, отсидеться в нем нечего было и думать, тем более, что враг был хорошо подготовлен.
Руки Греты обвились вокруг шеи.
– Женя, я люблю тебя. Я все эти месяцы не могу без тебя, не могу собраться с мыслями, все из рук валится, делать ничего не хочется.
Халтурин сделал последнюю попытку отбить атаку:
– Грета, ты уже уходила от мужа ко мне и не один раз. Вспомни: больше нескольких месяцев не выдерживала, говорила, что без него у тебя все из рук валится, делать ничего не хочется. Ты запуталась.
– Женечка, – Грета льнула к Халтурину, – не бросай меня.
Близость женщины парализовала волю. Евгений вдыхал полузабытый запах Греты, не мигая, смотрел на припухшие губы, покрытые бледной перламутровой помадой. Халтурина раздирали два сильных, плохо совместимых чувства – острое желание и не менее острое презренье.
Какой-то посторонний, раздражающий, настойчивый звук отвлекал, не давал сосредоточиться на искусно подкрашенных губах Греты.
До Халтурина наконец дошло, что звонят в дверь.
– Не открывай, – почему-то попросила Грета, прижимаясь все сильней.
– Надо открыть. – Евгений осторожно освободился от объятий, вышел в прихожую, щелкнул замком.
На площадке, судорожно вцепившись друг в друга, стояли Женька и Нинка. Мелентьева цепко держала Женьку, Женька пыталась оторвать Нинкины пальцы, со стороны казалось, что девушки обнимаются.
– Здрасте, – Нинка втащила подругу в квартиру и захлопнула дверь. – Ничего, что мы без приглашения?
"Наши! Наши!" – мысленно скандировал Халтурин, будто смотрел фильм о непобедимой Красной Армии.
Оглядываясь на комнату, где осталась Грета, Евгений с мстительной радостью пригласил:
– Проходите.
Женька попыталась спрятаться за Нинку, с отвращением представляя, как выглядит после трехчасового рева. Халтурин, как зачарованный смотрел на Женьку: душу накрыло крыло ангела.
– Да проходите же, – настойчивей пригласил Халтурин.
– Нет, мы проходить не будем. – Нинка опять выпихнула Женьку вперед. – Мы за папкой с проектом пришли. Мне вернуть ее надо.
– Проект? – в серых глазах Халтурина появилось искреннее непонимание.
Женька похолодела.
– Евгений Станиславович, я вам принесла его в кабинет вместе с личными делами.
Халтурин не видел проект – Халтурин все внимание сосредоточил на личном деле Хаустовой Евгении Станиславовны, зато теперь он знает, что у барышни есть муж, только они не живут вместе.
– Ну, может быть, – неуверенно согласился Халтурин. – Проект я не видел, но, скорее всего, он так и остался на столе.
– Ну, значит, придется съездить и забрать, – разъяснила ситуацию Мелентьева.
За спиной у Халтурина появилась Грета – воплощение женственности и столичного шика.
– Здравствуйте, – произнесла красавица нежным голосом, с интересом рассматривая двух девиц в прихожей.
Девицы поражали воображение несовместимостью: одна высоченная, яркая брюнетка, просто модель, одета в последнюю осеннюю коллекцию МахМаrа. Другая – бледная немочь в обшмыганной одежонке, путалась под коленками у первой.
Халтурин потянулся к куртке, оглянулся на Грету:
– Я должен уехать. Ужинай без меня.
Грета впилась в Мелентьеву ревнивым взглядом, Нинка выставила как броню свою самую обворожительную улыбку.
– Извините, что забираем вашего… э-э… мужчину, дела, знаете. Мы люди провинциальные, – ерничала Нинка, – у нас здесь все по-простому.
– Я это поняла, – не осталась в долгу Грета.
Женька не дослушала пикировку, выкатилась из квартиры, как с места происшествия.
– Извините, Нина, если я вас подвел. Я действительно не увидел папку, – обезоружил Нинку Халтурин, когда они вышли из подъезда.
Одинокий фонарь освещал парковку. Вечер дышал близкими заморозками, в воздухе пахло снегом. Слова срывались с губ вместе с паром.
Нинка с остывающей злостью хлопнула дверью "форда", вставила ключ в замок зажигания.
– Втянули вы нас с Женькой в историю…Ну, что за мужики пошли, а?
Халтурин кивнул:
– Да, вы совершенно правы. Еще раз извините. Евгения Станиславовна, – остановил Женьку Халтурин, когда она уже садилась в Нинкин "форд", – садитесь ко мне. Нам нужно кое-что обсудить.
Женька вспыхнула в ответ на Нинкину змеиную ухмылку.
– Может, завтра обсудим?
Ноги отказывались слушаться, полоска земли до соседней машины показалась опасной, как подвесной мост.
– Нет, сейчас.
Халтурин распахнул дверцу и ждал, пока Хаустова сядет.
Женька проковыляла в "Ниву". Ее трясло, то ли от холода, то ли от нервов.
Машины друг за другом, сначала "Нива", за ней "форд", выехали со двора.
Женька покосилась на сосредоточенный профиль Халтурина
"Ничего у меня с Халтуриным не получится. Я ему не пара, ему пара – эта красотка", – внушала себе Женька с одной только целью – чтобы не поддаться искушению и не наброситься на Халтурина, не создать аварийную ситуацию для участников движения.
Евгений оторвался от дороги, их глаза встретились. Женька моргнула и опустила ресницы.
Халтурина притягивал размытый контур девичьего лица, освещенный редкими уличными фонарями и подсветками на приборной доске. Ему было легко и спокойно с этой девушкой – вне всяких сомнений! Евгений вспомнил, что дома его ждет Грета, и совершенно отчетливо осознал, что не хочет к ней возвращаться. Моментально пришло решение: "Переночую в гостинице, а завтра попрошу ее уехать".
– Женя, простите, за то, что я втравил вас в эту историю, – бросил на девушку быстрый взгляд Халтурин.
– Евгений Станиславович, не извиняйтесь. Нинке, конечно, это все ни к чему, а я заинтересована больше вашего, чтобы производство осталось, чтобы все работало. Так что это еще неизвестно, кто, кого, куда втравил.
– Спасибо, для меня это важно, – помедлив, отозвался Евгений, и добавил ни с того, ни с сего:– Ты очень красивая.
Женьку поразили не столько слова, сколько теплота, с которой они были произнесены. Хаустова покраснела от удовольствия и порадовалась, что уже темно и лиц почти не видно.
– Правда? – забыв, как надо реагировать на комплименты, обрадовалась она.
– Истинная.
Душное молчание стало эротичным, Халтурин не прерывал его. Женькина голова отзывалась гулкой пустотой, щеки горели, в этот момент она почувствовала на своей руке горячую мужскую ладонь. Медленно, едва заметным движением, точно опасаясь укуса осторожного и хитрого зверя, освободила руку.
– Прости.
Халтурин опять обернулся к Женьке: хотел понять, как она отнеслась к этому интимному "ты" – поддался внезапному желанию.
– А кто эта женщина, у вас в квартире? – воспользовалась настроением Халтурина Женька.
– Чужая жена. Она завтра уезжает.
– А-а, – протянула Женя, ничего не поняв.
Повисла пауза
Наэлектризованное молчание требовало определенных действий, а действовать Евгений не мог – во-первых, руль не бросишь, во-вторых, появление чужой жены в его доме не прибавляло очков перед этой девочкой. В другой ситуации Евгений бы загнал машину в лесок на обочине, и там уже со смыслом продолжил молчание. Но за "Нивой" тащился "форд" Мелентьевой, к тому же нужно было развязаться с Гретой, потом уже действовать.
– Женя, какое у тебя образование?
– Разве в личном деле не указано?
– Не запомнил, прости.
Вообще-то Евгения интересовало только семейное положение менеджера по кадрам, все остальное было не очень интересно и не задержалось в памяти.
– Техникум наш юридический окончила. Вместе с Нинкой учились, – добавила Женя. Голос дрожал.
– Женя, как ты отнесешься к тому, чтобы в новом составе выполнять обязанности начальника отдела?
– По-моему, для этого нужно высшее образование. В квалификационных требованиях есть условия. Надо посмотреть.
Дорога свернула к заводским воротам, Женька с огорчением отстегнула ремень безопасности: было жаль разрушать только что возникшую близость.
– Если придется учиться, сможешь?
"Зачем? – тут же спросил себя Халтурин, – зачем этой девочке учиться? С ней спокойно, хорошо, она из тех женщин, которые созданы для семьи. Разве не о такой женщине я мечтал?".
– Не знаю. У меня семья, и вообще, сначала вытащите завод.
Халтурин улыбнулся:
– Хм. Кажется, ты начинаешь верить в успех нашего безнадежного дела?
– Я не в дело верю, я в вас верю.
"Нива" подъехала к шлагбауму, охранник посветил в салон, поздоровался, пропуская Халтурина с кадровичкой на территорию. Евгений опустил стекло:
– За нами "форд" подъедет, девушка за рулем, пропустите.
– Понял.
"Нива" встала у крыльца, Халтурин заглушил мотор.
– Давайте заключим договор: если мы победим, вы будете учиться.
"Черт знает, что! – тут же обозлился на себя Евгений. – Чего я хочу от нее? Чтобы стала независимой. От кого? От меня? От какого-нибудь козла? А ты готов отдать ее кому-то? Посмотрим. Ну-ну, посмотри, посмотри", – наступал, уличал внутренний голос.
– Я согласна.
Евгений протянул Женьке руку, она вложила свою, как Тема, и ответила на пожатие. Халтурин перехватил Женькину ладонь, горячие пальцы коснулись запястья. У Женьки голова закружилась от токов, которые побежали по телу, и она пропустила момент, когда губы Евгения коснулись ее руки.