Одновременно Ельцину сообщают о том, что заговор имеет-таки место быть: "предатели-силовики" срывают его избирательную кампанию. Ельцин срочно вызывает в Кремль ничего не подозревающего Лебедя. Лебедь хватается за скандал как за соломинку. Он радостно принимается разбираться в скандале – ему остается только найти и примерно наказать виновников. К утру Лисовского и Евстафьева отпускают на свободу. Но если в начале скандала коробка с деньгами, а также размер ее содержимого описывались весьма точно, затем в прессе проскочило сообщение о том, что на эти деньги нашлись якобы оправдательные документы, и инцидент вроде бы исчерпан, то спустя сутки Лисовский (а до этого на пресс-конференции Чубайс!) начали вдруг заявлять, что никакой коробки и никаких долларов… не было вообще!
Тем временем на утро назначено заседание Совета безопасности, главный пункт повестки дня которого – представление Лебедя. Всем участникам заседания уже было известно о ночных событиях. Сидевший за этим столом в последний раз г-н Барсуков с ужасом ждал разборки. Но… ее не произошло! Лебедь не стал выносить этот вопрос на заседание. Так что заявление Лебедя о том, что "Совет безопасности кончился мирно", – истинная правда. Так оно и было. Результат же известен – Ельцин созывает журналистов и объявляет об отстранении Коржакова, Барсукова и Сосковца. Таким образом, ничего не подозревающий Лебедь оказался помимо своей воли втянут в аппаратную "разборку" в околопрезидентских кругах, причем на стороне не самых приятных ему людей".
www.psyfactor.org
…В тот вечер они, каждый по-своему, были настолько взволнованы и возбуждены, что так и не смогли договориться до чего-то конкретного. Саша поняла, что Дмитрий завтра приедет в Губернский Город. Возможно, утром. Возможно, он сразу позвонит ей домой. Но по утрам Саша обычно отправляется на работу, следовательно, логичнее предположить, что он позвонит в редакцию.
Однако в тот день вместо редакции Саша намеревалась посетить губернскую гимназию "Интеллектуалы". Ее уже давно приглашали туда – администрация школы, члены попечительского совета жаждали сказать свое слово в диалоге, начатом редакцией "Bête noire".
– Вы непременно должны написать о нас. – В просторном современном вестибюле гимназии Сашу встретила миниатюрная темноволосая женщина в огромных, на пол-лица, очках. – Обещаете? – тормошила женщина. – Вы должны мне пообещать!.. Я председатель попечительского совета гимназии Ирина Корнеева.
Для председателя попечительского совета она выглядела слишком молодой. Молодой, но в то же время, решила Саша, какой-то несовременной: длинная в складку клетчатая юбка, каре, да еще очки эти нелепые.
– Собственно, – Корнеева так торопилась, как будто боялась, что ее сейчас оборвут, – это я создала попечительский совет в гимназии. У меня учатся тут две девочки, в пятом классе и в шестом. Я каждый день прихожу за ними в школу и… У меня, наверно, не совсем женские мозги, я слишком хорошо представляю, как верно развернуть пространство. Вы, наверное, догадались – я фигурально говорю.
– Да, конечно… И что же вы, фигурально говоря, развернули?
Корнеева улыбнулась.
– Деньги. Денежный поток… Я сумела направить его в нужное русло.
По словам Корнеевой, вначале все в их гимназии было в точности так, как и описано в Сашиной статье. В один прекрасный день администрация школы объявила вдруг, что изучение второго иностранного языка станет отныне платным. Затем на коммерческую основу перевели занятия на корте и в бассейне.
– Одним словом, все как вы описываете! – темпераментно рассказывала Корнеева. – Я забила тревогу, когда по школе поползли слухи о том, что скоро нам и за английский – первый иностранный – платить придется… Но, с другой стороны, они не так уж и не правы. Почему государство должно оплачивать изучение иностранных языков? Это разве необходимо? За такие вещи родители сами платить должны!
– То есть, попросту говоря, ваш совет занимается централизованным сбором денег с родителей?
– Ничего подобного! Когда встал вопрос о централизованном сборе денег, выяснилось, что многие вообще платить не в состоянии. И не только за второй иностранный язык, но и за первый. А если платит только половина класса, то цены будут уже не те, которые назывались вначале. Цены будут гораздо выше, и многие опять же не потянут! Таким образом, под угрозой оказался сам факт существования школы.
– Простите, – воспользовавшись паузой, спросила Саша, – можно…
– Вас, наверное, интересует, как можно было выйти из положения? Положение спас попечительский совет! По-настоящему заинтересованные в существовании школы родители! Первый этап нашей работы – калькуляция. Расчеты подтвердили: своими силами нам не продержаться!
Попечительский совет, возглавляемый Ириной Корнеевой, оказался неистощим на выдумки. Мало того, что школьный подвал они сдали кооператорам под социально значимую деятельность, мало, что в вечерние часы в классах гимназии велись занятия учебного центра "Губернские ремесла"… Но Корнеева уже подумывала о том, чтобы продавать работы учебного центра с выгодой для гимназии! Недалеко от Благовещенской набережной, в историческом центре Губернского Города, она присмотрела уютное помещение, в котором планировала открыть небольшой художественный салон. Деньги от продаж пойдут…
– Извините, – не выдержала Саша. Чем сильнее Корнеева углублялась в свои несбыточные планы, тем тревожнее становилось у нее на душе. Она каким-то образом почувствовала: Дмитрий уже в Городе, он повсюду разыскивает ее, нервничает, куда-то звонит. Саша так распереживалась, что даже побледнела. – Извините, что перебиваю вас, но мне срочно нужно позвонить.
– Ах!.. Ну, пожалуйста, конечно… – Корнеева несколько опешила. – Я ведь еще не рассказала вам ни о чем… Механизм зарабатывания денег – это в современных условиях – ключевая проблема. Но для попечительского совета гимназии главное в другом…
Не слушая ее, Саша лихорадочно накручивала номера редакции. В отделе писем у Вики было наглухо занято. Не отдавая себе отчета, Саша набрала шефинин номер, но, испугавшись собственной дерзости, быстро повесила трубку. В бухгалтерии ее звонку удивились.
– Кому придет в голову искать тебя здесь?.. Если что, переадресуем, конечно, – теплым контральто заверила ее бухгалтер Алевтина Николаевна. – Да ты не волнуйся так!
Но Саша волновалась все так же сильно, а когда Викин номер все-таки ответил и Вика слегка насмешливо сообщила, что Дмитрий и в самом деле приехал и ждет в машине недалеко от редакции, Саше показалось, что от волнения ее просто зашкаливает. Как маломощный электрический прибор, она не справлялась с сумасшедшими жизненными нагрузками.
Саша толком не знала, для чего Дмитрий сорвался в Губернский Город, но догадывалась, что цель его приезда таит в себе нечто важное и одновременно что-то очень хорошее для них обоих.
– Заработав деньги, мы решили первым делом…
– Я прошу прощения. – Саша вложила в улыбку всю прелесть, все обаяние, которым располагала на тот момент. – Я прошу прощения, но я не могу… Мне надо срочно… – Она смешалась. – Меня в редакции ждет один человек. Он приехал из Москвы, совсем ненадолго, и мне с ним надо срочно…
– А я думала, что вас заинтересует наш уникальный опыт, – разочарованно проговорила Корнеева, глядя, как Саша поправляет волосы и застегивает джинсовку.
– Да, безусловно. Я скоро еще раз приеду к вам.
– Когда же?
– Скоро… Часа через два.
– Приезжайте, – отозвалась Корнеева с достоинством.
Саше повезло. Выйдя на улицу, она почти сразу увидела свободное такси, которое без проблем за каких-нибудь двадцать минут домчало ее до здания редакции.
Уже расплачиваясь с таксистом, Саша заметила на противоположной стороне улицы темно-синюю машину Дмитрия.
– Вот, – пробормотала она, протягивая деньги, – этого, наверное, хватит.
Таксист внимательным взглядом посмотрел на странную пассажирку. Но она не сделала ничего предосудительного – чуть сильнее, чем следовало бы, хлопнула дверью машины, перебежала на другую сторону улицы и прыгнула в синюю иномарку. Шофер усмехнулся: девица просто опаздывала на свидание. Боялась, ухажер уедет, не дождется… А он-то уж подумал, мало ли что, может, преступница или террористка. Вот до чего народ довели…
Между тем Саша, бледная и запыхавшаяся, глядела на Дмитрия широко распахнутыми глазами и тщетно пыталась понять, что означают его слова. Он нашел квартиру. Небольшую, двухкомнатную… Не как они хотели – в районе бульваров… Эта квартира в Замоскворечье… Но квартира может быть куплена только на ее имя…
Саша, как ни напрягалась, не поняла почему.
– Что делать? – спросила она обессиленно.
– Доверенность! Ты должна дать мне генеральную доверенность на право действовать от твоего имени.
– Доверенность?
– Я с утра, как приехал, занял очередь у нотариуса. Боюсь только, чтоб она не прошла. Если мы успеем…
– Так чего ты медлишь? Поехали!
В нотариальную контору они приехали в самый подходящий момент. "Как к третьему звонку в театр!" – счастливо подумала Саша.
Нотариус, основательная женщина, пыталась с Сашей поговорить, объяснить что-то о содержании документа, об ответственности, которую она берет на себя, доверяя ведение дел другому человеку… Но потом плюнула и принялась молча вписывать Сашино имя, адрес и паспортные данные в стандартный бланк доверенности. Что толку говорить с невменяемыми? А может, на всякий случай потребовать у нее справку из психдиспансера?
Нотариус еще раз взглянула на Сашу и решила, что справку требовать у нее не станет. У девушки вполне осмысленное, хотя и несколько странное выражение лица.
– Расписывайтесь здесь, – повелительно обратилась она к Саше и еще раз смерила ее строгим взглядом. Чтобы потом никаких претензий – знаешь, что творишь! Я предупредила тебя!
Саша опустила глаза, словно согласилась, и принялась торопливо расписываться.
С листком доверенности Дмитрий выбежал из нотариальной конторы. За ним летела, прыгая через ступеньки, Саша.
– Без минуты двенадцать! – облегченно бросил Дмитрий, влезая в машину. – Теперь только вперед! В Москве буду не позже шести. Значит, успею! Сегодня же все оформляю!..
Саша села рядом:
– Давай прощаться…
– Теперь уже совсем ненадолго. – Дмитрий стремительно обнял ее, чувствуя, как уходит время.
– А хочешь, я с тобой немножко проеду? Так грустно расставаться…
– Хочу. Скоро уже, совсем скоро, мы не расстанемся никогда, правда?
Дмитрий миновал перекресток и теперь несся по пустой улице, а впереди, за домами, знакомый ориентир – красные трубы шоколадной фабрики "Красный Октябрь".
– Никогда… – медленно, точно проникая в смысл слова, повторяла Саша.
– Мы вот как сделаем. – Дмитрий вылетел уже на Московское шоссе. – Сегодня я оформляю сделку. И завтра же начну обставлять нашу квартиру. Так что готовься!..
С обеих сторон замелькали одноэтажные домишки частного сектора – окраина Губернского Города. Дмитрий вопросительно взглянул на Сашу. Она сидела неподвижно.
– Я еще проеду. Совсем немножко.
– Сань, а как же ты будешь отсюда выбираться?
– Тут автобусы ходят. – Она трогательно улыбнулась ему. – Часто…
Город кончился. Дмитрий поднажал на газ. Кругом потянулись поля и побежали перелески.
– Сань, я боюсь за тебя.
Навстречу пролетела пустынная автобусная остановка, разбитая, точно после обстрела, расписанная матерщиной.
– Ну еще чуть-чуть…
– А раз так!.. То поехали вместе, а?! Как, Сань?!
– Я отпросилась всего на пятнадцать минуточек! – радостно задохнулась Саша. – Там люди. Ждут меня уже.
– Подождут! – засмеялся нечаянной идее Дмитрий. – Все равно, Сань, – днем раньше, днем позже – ты уедешь отсюда.
– Тогда мне нужно хотя бы позвонить. Сказать, чтобы не ждали…
Они проскочили поворот на МГРК "Салазкино".
– Говори скорее, Санек, что такое МГРК? – Дмитрий притормозил.
– Это "Салазкино", – она счастливо смотрела на него, – музейно-гостинично-развлекательный комплекс.
– Значит, там есть телефон?
– Обязательно.
Дмитрий резко развернулся и погнал по ухабистой грунтовке к "Салазкино":
– Ну все, Сань! Сейчас ты звякаешь им. Через пять часов мы в Москве. А через шесть – уже в нашей квартире!
– Как это здорово, Дим! Ты приехал. И увез меня! Это ведь мечта любой женщины. Что приедет наконец ее единственный принц и увезет в прекрасную неведомую даль. Так-то вот!
– Любой? – удивился Дмитрий.
– Абсолютно! Любая женщина мечтает об этом. И ждет, ждет своего ненаглядного. А я уже дождалась. У нас в Городе создается женский комитет. Его цель – помощь женщинам в этом главнейшем вопросе.
– Шутишь? – недоверчиво усмехнулся он.
– Вовсе нет! Но конечно, декларированные цели комитета звучат прозаичнее, мельче, но за ними кроется, это ясно всякой женщине, тот извечный и единственный женский вопрос! – Она неожиданно оборвала себя смехом: – Не слушай меня! Сама не знаю, мелю всякую чушь!.. А мне предлагали встать во главе этого комитета. Вот так!
– А ты?
– Отказалась наотрез. Сказала: скоро уезжаю в неведомую и прекрасную даль своих девических грез.
Въехали в Салазкино. Дмитрий удивленно присвистнул и остановился. Казалось, они угодили на территорию музейной усадьбы начала XX века в стиле русского модерна, очень похожей на подмосковное Абрамцево: те же шатровые терема с резными наличниками и порталами, расписные павильоны, курзал, беседки, ворота, мостки, а в отдалении – белый храм с зеленым чешуйчатым куполом и мозаичными иконами на фасаде, напоминающими врубелевские.
Кругом, однако, ходил веселый полуголый народ, гремела музыка и пахло шашлыком.
– Это что ж такое? – усмехнулся Дмитрий. – Музей? Или дом отдыха?
– И то и другое, мой милый, – нежно ответила Саша. – До недавнего времени здесь был один только музей. Но теперь в нем открыли, как видишь, дом отдыха.
– Чудеса!..
– А что делать? В музей никто не ходил. И он ветшал день ото дня. А денег на его ремонт у Города нету. Я писала об этой проблеме. Зато теперь…
– …нам нужно спешить! – опомнился Дмитрий.
Они побежали в главный, трехэтажный терем возле пруда. В купальне, расписанной самим Васнецовым, резвился нетрезвый народ.
Пробежав под массивным порталом с лилово-желтым эмалевым узором, совместной работы Малявина и Тенишевой, они оказались в административной горнице. Здесь за антикварным столом, украшенным изображением зверей и птиц по эскизам Николая Рериха, сидела за компьютером загорелая девушка с роскошной черной косой в белой кружевной блузке и расшитом мелким узором в "настебку" красном сарафане.
– Нам нужен телефон! – выдал запыхавшийся Дмитрий.
– Как можно скорее! – Саша вбежала за ним.
Девушка понимающе кивнула:
– Вам повезло. Только что освободился теремок с телефоном – архитектурный проект Александра Бенуа. На сколько вам нужен номер?
Дмитрий с Сашей неожиданно смущенно переглянулись.
– У нас, – улыбнулась с пониманием девушка, – номера от трех часов.
– Давайте, – нетерпеливо кивнул Дмитрий.
– Обратите внимание, если останется время, – девушка выдала золотой ключик от теремка, – в спальне, над кроватью, небольшой этюд "Отдых в лесу". Это настоящий Сомов. А в подклети, если найдете нужным посмотреть, – крикнула она им вдогонку, – висит Коровин "Мальчик с дудочкой". Художник гостил здесь в 1899 году и оставил хозяйке на память…
Саша стояла и торопливо говорила по телефону, зачем-то прикрывая трубку ладонью. Дмитрий бережно, точно музейное сокровище, расстегивал на ней куртку.
Блаженно улыбаясь, Саша сосредоточенно спорила о финансировании уроков второго иностранного языка в пятом классе средней школы. Солнечным жаром горел, наполняя спальню волшебным мерцанием, квадрат мозаичного окна с врубелевской русалкой, выходящей из вод морских, бисером и жемчугом переливался кокошник на ее голове, дыбилось море пенистой волной. А в лилово-синих стеклышках буфета, за которыми притаились керамические жар-птицы и былинные богатыри, два древних сказочных персонажа – он и она.
Он, стоя перед ней на коленях, держал ее в объятиях и нежно целовал. Она, в изнеможении запрокинув голову, говорила в трубку о ценах на факультативные занятия в старших классах. Вокруг них по полу были раскиданы музейные экспонаты: их джинсы, майки, белье.
Буфетные стеклышки хрустально зазвенели, когда он поднялся с колен. Они крепко обнялись, он расширенными невидящими зрачками глядел на нее. В истоме она закрыла глаза и уткнулась в него:
– Второй иностранный язык и информатика должны остаться бесплатными…
Она горячечно поцеловала Дмитрия.
Сомовская молодая женщина в белом платье, отдыхая в лесу, глядела задумчиво и немножко рассеянно на эту картину. Солнечные блики, пробившиеся сквозь летнюю зелень, ползали по ее рукам, золотистой пряди волос и сложенному зонтику. А Иван крестьянский сын на белом коне, наскочив на древнего змея, ударил копьем его и попал в самую пасть. Змей забился.
Сплетясь, они упали на широкую уникальную кровать, расписанную видами Салазкина, о которых Николай Рерих вдохновенно заметил: "Холмы Салазкина, белые березы, золотые кувшинки, белые лотосы, подобные чашам жизни Индии, напоминали нам о вечном пастухе Леле и Купаве, или, как бы сказал индус, о Кришне и Гопи".
Они сладостно извивались, а глупые наяды на керамическом фризе спальни думали, что они совершают какой-то обрядовый танец, наподобие того, который изображают северные народы со шкурой медведя, вырезанные на столике у изголовья кровати.
– Бассейн для школьников не должен быть платным. Вы абсолютно правы. Государство не может экономить на здоровье детей…
Наивным наядам казалось еще, что эти двое борются, страшно прижимая и в то же время отпихивая друг друга, но было совсем непонятно, кто из них берет верх в такой жестокой схватке, потому что при этом, так неестественно, они сладко-сладко целовались. Наядам тоже так хотелось.
Когда вдруг завечерело и алое ожерелье врубелевской русалки превратилось в малиновое, а ее жемчуга стали голубовато-холодных тонов, по высокому точеному крыльцу терема дробно простучали каблучки. В дверь тихо стукнули. Сашу и Дмитрия позвали на вечернюю трапезу.
На ужине они сидели за одним столом с общительной и жизнерадостной парой их лет, которых звали… Дмитрий несколько раз переспрашивал, те повторяли, хохоча, но он почему-то никак не мог уловить их имен. Кажется, их звали так же – Дмитрий и Александра.
– Ну какая же она Александра?! – смеялась Саша потом, уже ночью, когда они лежали в своей музейной спальне, глядя в черные потолочные балки, а через врубелевскую стеклянную русалку горели разноцветные звезды. – Она – Саша?! Это же видно за версту, на ней написано, что она Мариша. Марина!..
– А почему она назвалась Сашей? – удивлялся Дмитрий.
Саша захохотала.
– Ну ты что, Дим?! Это она меня называла Сашей. Обратилась ко мне. А себя – Маришей.
– А он, по-твоему, тоже не Дима?
Саша только залилась счастливым хохотом.
– Он-то какой еще Дима?! Дима – ты! Ты – Дима, не забывай это, радость моя! А он – Антоша. Антоша с Маришей – красиво звучит? – Приподнявшись, она поцеловала его плечо.