– Вообще-то надо худеть, – накрывая на стол, заметила Оля. – У нас почти все девчонки в классе на диете сидят.
– У вас? В шестом классе? – расхохоталась Саша.
– Почти все, – без смущения повторила Оля. – Но лично я не понимаю, как можно удержаться от мягкой сдобной булочки!
За чаем Саша исподтишка наблюдала за дочкой. Девочка с удовольствием уплетала шоколадный рулет. Кусочек, еще кусочек… Третий она разрезала пополам, но, немного подумав, протянула руку за второй половинкой.
– Скоро и вправду понадобится диета!
– Диета, – рассуждала Оля, – это не так уж и страшно! Вот Настя Сизова просто ест одни яблоки.
– А у меня один знакомый, – вспомнила Саша, – муж моей подружки, ел гречневую кашу. Ему сказали: ешь сколько хочешь, только без соли, сахара и масла. И, представь, он ел эту кашу такими порциями, что не похудел, а поправился!
Оля рассмеялась.
– Как видишь, диета – дело далеко не простое!..
Все у них в тот вечер получилось шиворот-навыворот. После чая Саша настояла-таки на своем и поджарила худосочного цыпленка. От острого захотелось пить, и они открыли банку с вишневым компотом – бабушкину домашнюю заготовку. При помощи половника Оля разливала компот по чашкам, а Саша, полулежа на диване, вспоминала истории из детства. Однажды она пришла в школу, не выучив уроки. Ужасно нервничала, что нахватает двоек, и вообще день был такой… холодный, пасмурный – ноябрьский. Подходит она к школе, а у дверей – целая толпа. И что случилось, никто не знает.
Стоят они так, стоят, по времени уже давно должны были начаться занятия, а они все мерзнут на улице. Классная их успокаивает: постойте, потерпите. Но наконец к школе подъезжает милицейская машина, менты с собакой заходят в здание школы – школу, оказывается, обокрали. А их четвертый класс в полном составе отправляется в кино.
– И что ты думаешь?! На фильм "дети до шестнадцати".
– Как это? – не поняла Оля – в новой России это ограничение снято.
– Это… Ну, если в фильме есть очень смелые сцены.
– Понятно. – Оля многозначительно улыбнулась…
Что в наше время может нарушить столь идиллическое времяпрепровождение? Безусловно, только телефон – адская бездушная машина. И попробуй не подойди. Время позднее, Валя, чего доброго, разозлится, что звонки мешают спать ее сыну. Звонят-то у них в основном Саше, с работы или друзья.
Подняв трубку, Саша услышала голос Стаса.
– Как дела? – спросила она чуть виновато. Ведь Оля предупредила ее – Стас просил перезвонить сразу, как только она вернется.
– Сто двадцать, – безэмоционально произнес Стас в ответ.
– Что сто двадцать? – не поняла Саша.
– А что дела-то?
Она усмехнулась. Это его манера общаться – чуть грустная, ироничная, но в то же время бесшабашно веселая.
– Сашка, ты идешь ко мне на новоселье?
– С удовольствием, – улыбнулась Саша. – А когда приходить?
– Завтра. Часикам к семи.
– Ой, а завтра я никак! У Оли в школе – родительское собрание.
– Ерунда какая! Сходишь в другой день.
– Нет, не могу. Оля расстроится, и классная будет ее ругать.
– Ну, после собрания приходи!
– После собрания – уже поздно, – ответила Саша, а сама прикинула, с кем она встретится на этом новоселье. Не иначе как с рэкетирами. Очень подходящая компания!
– Не поздно! – объяснил Стас. – Всю ночь будем гудеть!
– Да не могу я всю ночь! Мне Олю оставить не с кем.
– Брось ты! Оля у тебя не младенец. Скажи, если что, Вальке, пусть присмотрит за ней.
– Не могу, Стас, – с сожалением вздохнула Саша. – Она у меня и так все время одна… Давай я к тебе в воскресенье забегу. Если не возражаешь, вдвоем с Ольгой.
– Жалко… – Саше показалось, что Стас приуныл. – Я тебя с ребятами хотел познакомить. Давно уже собирался. Ну раз такое дело, приходи в воскресенье с утра… Пиши адрес…
Не успела Саша повесить трубку, как телефон снова зазвонил. Частые междугородные сигналы, Саша поняла – это Дмитрий. Он допоздна задерживается на работе, ждет, когда все разойдутся. Дмитрий скрывает их отношения ото всех на свете. С одной стороны, все понятно: он женат. А с другой – она ведь тоже скрывает его ото всех. Их встреча, их любовь, их будущее – это великая, непостижимая уму тайна. Разве может она обсуждать ее с Викой или, хуже того, с Валентиной? В этом мерещится что-то кощунственное, почти святотатственное…
…Очень важно, поговорил ли Дмитрий с женой. В разговорах он старательно избегает этой темы. Наверное, пока нет.
Саша настороженно прислушалась к его голосу. Но голос был все тот же. В нем по-прежнему – нежность, тепло и сладкая тоска. Саша успокоилась, их объяснение – только вопрос времени. Их объяснение неизбежно. Рано или поздно он скажет жене "прощай" и навсегда останется с ней. С Сашей.
Глава 9
"Российские военные столкнулись с упорным и искусно организованным сопротивлением чеченских боевиков. Несмотря на занятие главного города республики Грозного, большей части территории Чечни, оттеснение боевиков в горные районы, массированные артобстрелы и бомбовые удары с воздуха, полностью разгромить сепаратистов не удавалось. Боевики применяли тактику партизанской борьбы и террористических актов (нападение Шамиля Басаева на Буденновск и захват больницы с заложниками, рейд С. Радуева в Дагестан)".
www.mignews.com/ События в СНГ
Из гостиницы "Заря" Дмитрий приехал домой. Как ни странно, Елена еще спала. Глядя в ее бледное измученное лицо, Дмитрий тихонько ее окликнул. Елена, словно из забытья, что-то буркнула не просыпаясь. Он присел к ней на край кровати, закурил.
В комнате было сонно и глухо, совсем не слышно городского шума. Точно время остановилось, вздохнул Дмитрий, невольно прислушиваясь к далекому журчанию воды в унитазе и работающему где-то телевизору.
Захотелось спать. Дмитрий сходил умыться, разделся и с удовольствием влез под одеяло. Здесь душно пахло Еленой. Он обнял ее горячее разоспавшееся тело, механически отметив его какую-то рыхлость в сравнении с Сашиным, и тотчас же провалился в сон.
Их обоих разбудил телефонный звонок. Дмитрий притворился спящим, и Елена взяла трубку.
Она говорила, приподнявшись на локте, а Дмитрий видел перед собой ее грудь, выглядывающую из съехавшего выреза ночной рубашки. И Дмитрию вдруг захотелось Елену. "Ни к селу ни к городу", – мысленно усмехнулся он. Желание прогнало остатки сна.
Закончив разговор, Елена опустилась на подушку.
– Дим… – Она поняла, что он не спит.
Дмитрий, не открывая глаз, выпростал из-под одеяла руку и положил ее на Еленину грудь.
– Как с машиной? – Она тихо засмеялась. – Устал?
Вместо ответа, он тихонько сжал и разжал ее грудь.
– Димка! Ты хочешь?! – интимно прощебетала Елена и схватила его руку. Его желание мгновенно успокоило ее, и к прошедшей ночи они больше не возвращались.
…После они опять уснули. Когда Дмитрий проснулся, он увидел веселые глаза Елены. Она обеими руками обнимала, точно держала его.
– Дим!.. – горячо дохнула Елена ему в лицо. – А давай сегодня устроим выходной?!
– Давай… – сразу согласился он. Тащиться по делам, даже думать о них было сейчас тяжко.
– Погуляем, как раньше. Сходим куда-нибудь.
– С удовольствием.
– Помнишь, как мы гуляли с тобой, когда только познакомились?
– Что на тебя нашло сегодня? – улыбнулся Дмитрий.
– Не знаю, Димка, – ностальгически вздохнула Елена. – Пока тебя не было, ты знаешь, я все передумала. Перебрала всю нашу жизнь. Помнишь, как мы с тобой встречались, гуляли?
– Лен, как же не помнить такое?! Мы встречались с тобой в самых романтических местах на свете. На бульварах…
Напившись крепкого кофе, они отправились гулять на бульвары. Елена то взволнованно молчала, то вдруг начинала говорить поспешно, припоминая все новые подробности и детали их первых встреч, которые Дмитрий давным-давно забыл и теперь даже вспомнить не мог. Елена теребила его за рукав, требуя сочувствия.
– Вот в этом доме, да, именно тут, помнишь, раньше был продуктовый магазин. Однажды там давали сухое грузинское вино? И мы взяли две бутылки.
– Помню, – рассеянно соглашался Дмитрий.
– И пили это вино потом весь вечер. Так весело нам было! А около кинотеатра "Новороссийск" был бар, помнишь, в народе называемый "Малая земля". Там всегда выстраивалась длиннющая очередь на вход…
– А где их тогда не было, очередей?!
– Один раз мы пришли туда, помнишь, а там…
Дмитрий остановился у здания в классическом стиле с белыми медальонами с изображением античных героев.
– Музыкальная школа, – произнес он, – где учатся замечательно играть на скрипке. А напротив вон, через дорогу, вместо этого кабачка была булочная-кондитерская. Помнишь?
Они заглянули в "12-й стул". Дмитрий заказал ананасы в шампанском и водку с королевскими креветками. "Всего лишь сутки назад мы были с ней здесь, – грустно подумал он, глядя на столик, за которым они с Сашей так давно и так недавно сидели. – Неужели это было?! Волшебная сказка…" На него навалилась тоска. Он опять увидел здесь Сашу. Ее серые глаза…
Официантка, расставляя тарелки с заказом, многозначительно и игриво взглянула на Дмитрия. Она видела его здесь вчера с Сашей. А сегодня, даже за тем же столом, уже с другой. И наверное, с точки зрения официантки, эта была получше первой, Саши. Дмитрий горестно улыбнулся. "Квартира! Во что бы то ни стало! И как можно быстрее! – Он выудил ананасовую дольку из шампанского и решительно съел ее. – Покупка квартиры – главнейший вопрос!.."
Время шло, а Саша все не ехала из своего Губернского Города, и поиском квартиры Дмитрий занялся один. Довольно быстро, почти в день обращения, ему нашли неправдоподобно крохотную двушку в старинном, бывшем доходном, доме на Сашиной улице. Предлагая этот вариант, риелтор подозрительно вилял как уж на сковородке, расхваливая местоположение квартиры, "антикварность" самого дома, в котором часто "бывали в разное время артист Станиславский, писатель Телешов и генерал от поэзии Александр Блок".
Предчувствуя какой-то подвох, Дмитрий поехал смотреть "эксклюзивную двушку" и на месте быстро разобрался в ее уникальности.
Двушкой оказалась всего лишь комната в дремучей коммуналке, перегороженная фанерными стенками, с доморощенно оборудованным санузлом. И по документам двушка проходила как комната.
Квартир в Сашином доме не продавалось вовсе. Правда, в одном маленьком агентстве Дмитрия заверили, что "ради такого случая" они расселят жильцов из заветной Сашиной однушки. С Дмитрия агенты потребовали задаток. Но дело сразу начало пробуксовывать. Дмитрий регулярно заглядывал и звонил в контору, интересуясь ходом расселения, но неожиданно, в одно прекрасное солнечное утро с голубым уже весенним небом и веселой капелью с крыш, само агентство переселилось в никому не известном направлении.
Нет, с бульварами явно ничего не получалось. Одно-, двух– и даже трехкомнатных квартир там фактически не существовало. Вот расселить семикомнатную коммуналку в доме, нуждающемся в основательном ремонте, – это сколько угодно.
Однако подходящий вариант все же был найден. Не на бульварах, но в непосредственной близости от них – на тихом берегу Обводного канала в Замоскворечье, в доме начала XX века после капитального ремонта с заменой перекрытий – прекрасная двухкомнатная квартира с видом на Болотную площадь, английское посольство и красные башни Кремля вдали.
Увидев квартиру, Дмитрий понял, что ее-то он и искал. Как зачарованный, глубоко засунув руки в карманы распахнутого пальто, Дмитрий бродил по светлым, пахнущим недавним ремонтом комнатам, подолгу останавливаясь у окон, взбудораженно наблюдая, как люди на улице спешат по своим неотложным делам. Здесь ему нравилось все: и дешевенькие, еще влажные обои, и старинный скрип нового паркета, и еще липкие подоконники, и даже запачканные белой краской оконные стекла.
Здесь было все здорово, даже туалет с окном, из которого открывался очаровательный вид на крыши старой Москвы.
Вечером того же дня Дмитрий приехал в риелторскую контору оформлять покупку. И тут-то выяснилась пренеприятная мелочь – от него потребовалось согласие на сделку супруги.
– Деньги, нажитые в браке, являются собственностью обоих супругов, – вздохнул риелтор, заметив смятение в глазах Дмитрия. – И распоряжаться деньгами вы можете лишь с согласия жены…
Плюхнувшись в машину, Дмитрий сразу позвонил Саше. Выход был один – оформлять квартиру на нее.
– Сань!.. – От волнения у него сорвался голос. – Ты можешь сейчас же приехать в Москву?
– Дима!.. – счастливо вздохнула Саша. – Прямо сейчас приехать?!
– Да! Очень срочно, Санек!
– Хорошо. Приеду… Но ты даже не представляешь себе, как я соскучилась по тебе!
– Значит, во сколько тебя ждать?
– Во сколько? – радостно растерялась она. – Не знаю. Я приеду и сразу позвоню тебе. И ты придешь ко мне.
– Куда?
– Как в прошлый раз. В гостиницу, хочешь?
– Нет же, Сань! Нет!..
– Нет?! – Она смешалась. – Не придешь в гостиницу?
– Во сколько, Саш, ты будешь в Москве?
– Ну вот смотри… Завтра я постараюсь уладить поскорее все дела. И вечером попробую отпроситься у нашей шефини…
– Не пойдет!..
– Не пойдет… – эхом повторила Саша.
– Сань! Тогда не отпрашивайся!
– Нет? – безвольно переспросила она. – Не надо отпрашиваться?
– Саня! Я завтра сам приеду к тебе!..
– Дима?! Приедешь ко мне?! Во сколько?!
Глава 10
Отзывы прессы о спектакле режиссера Г. Волчек по пьесе Н. Коляды "Мы едем, едем, едем…":
"Людям, типажи которых схвачены в пьесе, в сущности, нечем жить: кроме песенок, вынесенных ими из счастливого советского детства, – в душе ничего. Вместо мира, в котором "открыты все пути", им достались джунгли, где все воюют, воруют, хватают, рвут и "все места захвачены". Поэтому какой-нибудь детсадовский зайчик, или "летка-енка" оттепельных времен, или вечное "Мы едем, едем, едем…" оказываются в душах единственным светлым пятном.
Впервые долетел до нас панический вопль нынешних сорокалетних, отказавшихся от своего тоталитарно-социалистического детства и пущенных в рынок, – вопль о духовной пустоте, наскоро прикрытой челночными тряпками".
"Вечерний клуб"
"И уж совсем страшно станет после таких слов: "М и х а и л Г р и г о р ь е в и ч. У меня ужасная душа; З и н а. Самая страшная душа среди вас – я; H и н а. Некрасивее меня среди вас нету. Страшнее меня только моя жизнь".
"Московский комсомолец"
"Если вдуматься, несколько поколений наших людей одно лишь детство и могут назвать счастливой порой своей жизни. Просто потому, что оно у них было золотое и единственное.
В спектакле есть взрослые, которые дети, – это неказистый рыцарь из Энергонадзора Миша и искренняя, нескладная клуша-домработница Нина. А есть взрослые, которые взрослые, – это хозяйка квартиры Зина, жлобина, стерва, психопатка. И кто бы мог подумать, что общая неприятность – сбежавшая из клетки змея – объединит этих людей. Из-под жуткого словесного мусора прорастают иные мысли, иные чувства. Будьте как дети, повторяют Коляда и Волчек. И тогда даже страшная гадина, свернувшаяся клубком, мирно уснет у ваших ног…"
"Известия"
"Все это смешно и грустно. Но больше грустно, как это часто бывает в трагикомедиях. И от этой грусти хочется бежать, закрыв глаза, неведомо куда. Ехать-ехать-ехать. Однако создатели спектакля просто хотели поговорить о самоценности человека как такового, о том, что он такое сам по себе, независимо от того, стал он кем-то или нет…
Просто встретились три одиночества. А два из них, судя по всему, еще и полюбили друг друга. И к этому неожиданно возникшему теплу потянулась даже удравшая, тоже, видимо, одинокая рептилия…"
"Экран и сцена"
Всю зиму Саша не получала командировок в Москву.
Шефиня что-то темнила, ссылалась на отсутствие у журнала средств. А что там на самом деле – поди проверь…
Саша по-прежнему много работала. Подготовила объемистый материал о проблемах образования в современной России. Коммерциализация образования, утверждала Сашина статья, порождает серьезные социальные проблемы. Правительство энергично сокращает расходы на содержание вузов и школ. За все теперь должны платить сами учащиеся: за пользование библиотеками и лингафонными кабинетами, компьютерными классами, лабораториями, спортзалами, бассейнами и т. п. "Таким образом, – подводила итоги Саша, – из вузов будут вытесняться бедные: нет денег – не попадешь в библиотеку, не попадешь в компьютерный зал, значит, не сдашь экзамен, следовательно, будешь отчислен – формально не за бедность, а за неуспеваемость".
У статьи нашлось немало сторонников из числа простых смертных и множество недоброжелателей – преимущественно отцов города. Все закончилось круглым столом в редакции "Bête noire", его трансляцией по местному телевидению и бешеной Сашиной популярностью.
Популярность, однако, оказалась чревата непредсказуемыми проблемами. В начале лета, наконец, явилась возможность поехать в Москву, но шефиня отрицательно покачала головой:
– Не следует покидать Город, находясь на пике известности!
– Но несколько дней. Неужели они изменят что-то?! Три, два… неделя – максимум?! – не сдержавшись, горячо спросила Саша.
– И два дня могут сыграть решающую роль в профессиональной судьбе, – загадочно возразила шефиня. – А в Москву вместо вас поедет Вика. Вы ей, пожалуйста, растолкуйте, что там к чему.
– Вика… – бормотала Саша, покидая начальственный кабинет. – Как же так? Вика? А как же я?
Она знала, что с шефиней спорить бессмысленно, но и смириться с ее приговором не могла.
Вечером, по-прежнему прикрывая ладошкой трубку, Саша говорила об этой чудовищной несправедливости Дмитрию. Он советовал подождать.
– Я не могу! – Саша сама понимала, что срывается с катушек, в ней вдруг словно что-то сломалось. – Я больше не могу ждать! Я хочу к тебе! Я и так прождала полжизни!!!
Она говорила громко, почти уже кричала. На крик выглянула соседка Валя. После того как Сашу показали по телевизору, она стала вести себя поделикатнее. Только напрасно это, должно быть! Дай волю таким, как Саша, они даже коммунальную квартиру в веселый дом превратят!
"Не может она – скажите пожалуйста! Эх ты, шалава!" – без труда читалось на Валином лице.
Саша испуганно смолкла.
– Ты где, Сань? – позвал Дмитрий.
– Я здесь, здесь, – зашептала она в ладошку. – Дима, ждать так трудно… Если бы ты только знал!
Он пытался растолковать ей, что ждать осталось недолго, что он активно ищет квартиру, что со дня на день… Но она вдруг заплакала, по-детски тихо и горько.
– Ты лучше завтра мне позвони.
В трубке отчетливо было слышно, как в далеком Губернском Городе Саша глотает слезы. Дмитрий не хотел отпускать ее, но она настояла и, вернувшись к себе в комнату, дала волю душившим ее слезам.