Марсия пристально смотрела вверх, пытаясь, несмотря на слепящий свет, разглядеть лицо женщины в белом. Но всю ее голову закрывала ткань, и лицо ее было закрыто веером. Кем бы она ни была, она не хотела, чтобы ее узнали.
- Кто вы? - тихо прошептала Марсия. - Что вам нужно?
Закутанная голова тихо склонилась в поклоне, и нежнейший из голосов произнес: "голен насан".
Марсия знала, что эти слова означали "извините меня". Фонарь опустился, женщина повернулась, чтобы уйти. Она тихо прошла через комнату и вышла за дверь. У лежащей на кровати Марсии был напряжен каждый мускул, она прислушивалась к скрипу шагов, которые удалялись в обратном направлении через холл, вверх по лестнице, вдоль галереи наверху. Затем наступила тишина. За окном стоял густой туман.
Марсию охватил холодный ужас. Она нащупала лампу, стоявшую у кровати, и отбросила одеяло. Лори спокойно спала. Она открыла дверь и прислушалась. В доме было тихо. Деревянный дом больше не скрипел от ветра. Казалось, что со всех сторон на нее давили пустота и одиночество. Наконец она не выдержала… Что, если эта белая фигура вернется? С тихим плачем она бросилась к двери Джерома и открыла ее.
- Джером! - настойчиво прошептала она в тишине и на мгновение облегченно прижалась к двери.
- Что такое? - спросил он, включая свет. - В чем дело?
Тот ужасный момент, когда женщина в белом стояла у ее кровати, был еще разительно ярок в мозгу у Марсии, и она не колебалась. Она бросилась через комнату в объятия мужа. Несколько мгновений ее зубы стучали так сильно, что она не могла вразумительно говорить, и он нежно обнимал ее, откинул волосы с ее влажного лба, утешал ее, как будто она была ребенком.
- Теперь все в порядке, - мягко сказал он. - Должно быть, ты видела плохой сон.
Со сладкой болью любовь к нему вновь вспыхнула в ней. Он обнимал ее, ее голова лежала у него на груди, она слышала ровное дыхание его сердца, но сегодня его сердце не забилось быстрее. Она не чувствовала в нем отклика на свою любовь, и через несколько мгновений он тихонько раз жал руки.
- Вот, - сказал он, - закутайся в это одеяло, ты жутко замерзла.
Марсия, завернувшись в одеяло, села на край его кровати. Ей недоставало его объятий, хотелось скользнуть под одеяло и как можно теснее прижаться к нему, чтобы согреться и успокоиться. Но он сел возле нее и сильно растер ее руки своими большими руками. Постепенно зубы перестали стучать, и она смогла говорить.
- Кто-то спустился из другой части дома, - прошептала она. - Кто-то пришел в мою комнату.
Она почувствовала, как окоченело его тело.
- Чушь, Марсия. Дверь наверху заперта. Никто не мог пройти сквозь нее.
Она энергично кивнула.
- Да, но кто-то прошел! Женщина, одетая в белое. Она принесла фонарь и стояла у моей постели и смотрела на меня. Когда я открыла глаза, она закрыла лицо веером, чтобы я не смогла ее узнать. Была ли это Чийо? Может быть, что-нибудь неладно с Чийо?
Джером обнял ее за плечи и тихонько держал ее. Он мягко убеждал ее в том, что она вообразила невозможное. Он сам иногда видит подобные сны - такие, когда сон накладывается на реальность, и спустя некоторое время трудно понять, где кончается сон и начинается явь. Именно это и произошло с нею - просто мучительный сон.
Она беспомощно прижалась к нему, вновь и вновь настаивая на том, что это был не сон… до тех пор, пока его слова не успокоили ее, и она сама не начала сомневаться. Возможно ли это? Или же все происходящее в этом доме так подействовало на ее подсознание, что превратилось в невероятно яркий сон?
- Теперь ты должна лечь в кровать и уснуть, - сказал он ей. - Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.
Ей очень хотелось сказать: "Позволь мне остаться здесь. Не отсылай меня!" Но теперь она полностью проснулась, и ужас ее стал угасать, уступая место сдержанности, которая охватывала ее, когда дело касалось Джерома. Не оставалось ничего другого, кроме как позволить ему отвести ее назад в ее комнату.
Там он заботливо укрыл ее и легонько поцеловал.
- Оставь свет включенным, - сказал он. - Так ты будешь лучше себя чувствовать. Позови, если я тебе понадоблюсь. Теперь с тобой все будет в порядке, и утром все выглядит более разумным.
Когда он ушел, она лежала тихо, напряженно прислушиваясь. В самом деле, это был плохой сон? Возможно ли, что это было на самом деле? В комнате до сих пор ощущался слабый аромат, похожий на запах гвоздики. Она глубоко задышала, пытаясь уловить запах, но при каждом ее усилии он ускользал от нее, и она больше не была ни в чем уверена.
Она лежала довольно долго, тщетно вновь и вновь мысленно переживая минувшие события. Воспоминания не ускользали от нее так, как бывает, если видишь сон. Она могла вспомнить все случившееся отчетливо, и теперь одна подробность мучила ее больше, чем все остальные - один странный, неуместный штрих, который в тот момент она полностью не осознала. Белое шелковое кимоно женщины было запахнуто на западный манер - правая пола поверх левой. Но в Японии так запахивали кимоно только на мертвых.
X
Следующий день показался самым длинным из тех, что Марсия провела в этом доме. Джером ушел рано утром и не возвращался целый день.
Поздним утром, движимая одиночеством, она решилась на поступок, который раньше не осмелилась бы совершить, чтобы не раздражать мужа. Она найдет предлог позвонить ему в лабораторию. Просто для того, чтобы услышать звук его голоса, поговорить с ним несколько минут, нарушить давившую на нее гнетущую тишину. Прошлой ночью она была так испугана, что он не мог не быть добр к ней. Конечно, он не будет сердиться, хотя он всегда не любил, когда его отрывали от работы.
Нелегко было получить у Суми-сан номер лаборатории и заставить ее туда позвонить. Маленькая горничная пыталась под различными предлогами помешать ей, но Марсия настаивала и, неодобрительно качая головой, Суми-сан назвала телефонистке номер. Потом она молча передала трубку Марсии.
Марсия долго слушала гудки, но никто не отвечал, и, в конце концов, она повесила трубку, причем у нее осталось ощущение, что Суми-сан прекрасно знала, что никто не ответит. Либо Джером не отвечал на звонки, либо его вообще не было в лаборатории. Конечно, множество причин могли оторвать его от работы, и не стоило придавать значения этому небольшому эпизоду. Однако ею овладело беспокойство.
После полудня случайно заглянула Нэн Хорнер. По мере того, как Марсия привыкала к Нэн, вся ее прежняя неприязнь к ней улетучивалась, и сегодня присутствие такого бодрого и практичного человека было особенно желательно. Марсия тепло поприветствовала ее, отправила Суми-сан за чаем и провела Нэн в гостиную.
Настороженность соседских детей уменьшилась, и Лори играла в саду с Томико, поэтому Марсия и Нэн были одни.
Нэн была не из тех, кто ходит вокруг да около. Держа в руке чашку с чаем, она перешла прямо к делу.
- Просто хотела узнать, как ваши дела. Тот молодой человек, которого я как-то встретила у вас, - Алан Кобб - однажды вечером зашел одолжить несколько книг о Японии. Тогда он и рассказал мне о вашей поездке в замок Нийо. Он сказал, что вы выглядели несколько осунувшейся, и считал, что вы либо заболели, либо чем-то обеспокоены.
- У меня все в порядке, - ровным голосом сказала Марсия.
Нэн, одетая сегодня в твидовый костюм цвета осенних листьев, с красновато-коричневым шарфом, посмотрела на нее искренним и задумчивым взглядом.
- Если бы вы спросили меня, я бы сказала, что вы немного нездоровы. Я знаю, что Джером не в состоянии видеть, что происходит у него под носом. Так вы уверены, что хорошо себя чувствуете? На вновь приезжающих рано или поздно сказывается перемена климата. Но когда период адаптации пройдет, вы будете чувствовать себя хорошо.
- С моим здоровьем действительно все в порядке, - с усилием выговорила Марсия.
Нэн бросила на нее долгий внимательный взгляд, затем отставила свою чашку.
- Вы знаете, что когда вы здесь появились в качестве давно отсутствующей жены Джерома, я была готова невзлюбить вас. Я не думала, что у меня хватит для вас терпения или сочувствия.
- Вам и не нужно жалеть меня, - сказала Марсия.
- Не то, чтобы мне вас жаль, - продолжала Нэн. - Я определенно начала восхищаться вами. Вы приехали, несмотря на возражение Джерри, и я считаю, что если бы вы смогли, вы бы приехали раньше.
Она встала и прошлась туда-сюда во всю длину прохладной гостиной. Марсия молча наблюдала на нею.
- Теперь вы здесь, и что же вы собираетесь делать? - спросила Нэн.
- Я собираюсь остаться, - ответила Марсия. - Я хочу остаться до тех пор, пока Джером не будет готов уехать на родину вместе со мной.
Нэн тихонько свистнула и провела указательным пальцем по подбородку Марсии.
- Хм! Алан прав относительно вас. Есть что-то в том, как вы сжимаете свой маленький рот. Он сказал, что у вас есть все, чтобы стать на ноги.
- Что он знает обо мне? - отозвалась Марсия, неожиданно становясь колючей. - Почему он обсуждает меня с вами?
- Не существует закона, запрещающего обсуждать друзей, - мягко сказала Нэн. - Я думаю, что мы все это делаем, так почему вы должны быть исключением? В вашем случае мы делаем это потому, что вы чем-то пришлись нам по душе, и мы не хотим видеть, как вас третируют и обижают.
Марсия оцепенела.
- Никто меня не третирует. Я считаю, что что-то ужасно неладное происходит с жизнью Джерома. Возможно, я тот человек, который сможет ему помочь. Иногда мне кажется, что он понимает это, но ни за что не хочет согласиться с тем, что это так.
- Возможно, вы и правы, - Нэн открыла свою слишком большую сумочку и вынула сигареты. Марсия отказалась от протянутой ей пачки, но Нэн зажгла сигарету для себя и рассеянно попыхивала ею.
- Сегодня утром, - сказала Марсия, - я попыталась позвонить Джерому в лабораторию. Я не смогла добиться ответа, и Суми-сан так странно вела себя по поводу этого звонка. Как будто она знала, что я его там не застану.
Нэн пожала плечами.
- Он, вероятно, вышел по какому-то делу. Возможно, она знала об этом.
- Тогда почему она не сказала об этом мне?
- Вы начинаете нервничать, - заметила Нэн.
Марсия пропустила ее замечание мимо ушей.
- Бывает ли он там когда-нибудь? Делает ли он вообще что-нибудь, связанное с его работой?
- Что вам нужно, - спокойно сказала Нэн, - так это чуточку побольше человеческого общения, чего вы лишены в этом мавзолее. Я собираюсь дать небольшой обед после периода цветения вишни. Хочу отметить публикацию "Лунного цветка". Просто небольшой вечер для Ямада-сан и друзей Харуки Сетсу.
Было ясно, что Нэн не собиралась обсуждать отсутствие Джерома в лаборатории.
- Харука Сетсу? - спросила Марсия.
- Это женщина, которая написала стихи, - объяснила Нэн, и Марсии показалось, что взгляд ее стал задумчивым. - Вы могли бы сказать Джерому о моих намерениях, поскольку вы оба приглашены. Я не видела его неделю или около того.
Марсия испытывала острую потребность поговорить с кем-нибудь из своих друзей. Сегодня Нэн казалась неожиданно сочувствующей и понимающей. И Марсия решилась.
- Прошлой ночью Джерри рассердился на меня за то, что я отказалась возвращаться в Штаты, ушел из дома и не возвращался до поздней ночи, - она сделала паузу и перевела дыхание. - Нэн, вы знаете, куда он ходит?
Прежде, чем ответить, Нэн выпустила два кольца дыма.
- Если вы собираетесь остаться здесь, моя девочка, не задавайте вопросов. Просто постарайтесь быть тем, чем он хочет, чтобы вы были, и увезите его с собой на родину. Есть небольшой шанс, что он уедет. Но этого не случится, если вы начнете ворошить старые неприятности. Есть несколько причин, по которым он не хотел, чтобы вы приезжали, и не ошибитесь в них.
- Но вы же можете сказать мне о них, - настаивала Марсия. - Вы знаете то, что мне следует знать. Не так ли?
Сочувствие исчезло из глаз Нэн, и показалось, что мускулы ее лица отвердели.
- Есть еще одна вещь, которую вам также нужно понять, - сказала она. - Джерри мой старый друг. Он был моим другом задолго до того, как женился на вас. Нравится вам это или нет, но мне было жаль вас. Я хотела помочь вам. Но прежде всего я верна своим дружеским чувствам по отношению к Джерому Тальботу. Он скажет вам все, что захочет, чтобы вы знали. Поэтому не обращайтесь ко мне с вопросами.
При этом отказе скулы Марсии слегка покраснели, но она не отрывала взгляда от лица Нэн.
- Прошлой ночью кто-то прошел с другой половины дома на эту половину.
Рука Нэн, стряхивавшая пепел в пепельницу, замерла, и пепел упал на ковер, но она не заметила этого.
- Да? - сказала она.
- Это была женщина в белом кимоно, она несла фонарь. Она прошла в мою комнату и постояла у моей постели, глядя на меня.
- Что было потом? - спросила Нэн. Она отвернулась, чтобы избежать взгляда Марсии, и почти сердито бросила сигарету.
- Ничего особенного. Я спросила, кто она такая и что ей нужно. Я не знаю, поняла она меня или нет. Она сказала "гомен насай" и ушла.
- И вы видели, кто это был?
У Марсии появилось ощущение, что Нэн ждет какого-то особенного ответа, но у нее не было никаких соображений по поводу того, кто бы это мог быть.
- Голова женщины была завернута в белую ткань. Это могла быть Чийо. Но я так не думаю.
Казалось, Нэн испытала странное облегчение. Она вновь подошла к Марсии и положила руки ей на плечи.
- Послушайте меня, не говорите об этом Джерому. Не упоминайте о том, что эта женщина входила в дом. Это только все усложнит.
- Я уже сказала ему, - ответила Марсия. - Я была слишком испугана для того, чтобы лгать и дрожала как лист. Я пошла к нему в комнату и сразу же рассказала.
- Я понимаю. И что он сказал?
- Он сказал, что мне все это приснилось, - призналась Марсия.
- Возможно, это так. Ведь это может быть правдой?
Марсия твердо смотрела на нее.
- Вы знаете, что это не так. Я не буду пугаться и смущаться. Я не позволю Джерому заставить меня сомневаться в моем собственном рассудке. И вас тоже. В доме Минато должна быть еще женщина, кроме Чийо. Раньше я видела в саду женщину, и она очень странно на меня смотрела, пока Минато не увел ее в дом. Если есть другая женщина, вы могли бы мне сказать, кто она.
Нэн медлила в нерешительности, как будто подыскивая слова. Вдруг она, кажется, решилась.
- Я считаю, что нет ничего плохого в том, что вы узнаете. Она бедная родственница. Чийо всем сердцем привязана к ней, потому что они были вместе во время войны. Их дом разбомбили, и они потеряли не только свою собственность, но и всех других членов семьи. Семейные связи в Японии очень сильны, и эта кузина - она примерно на десять лет старше Чийо - все, что осталось от семьи. Чийо была достаточно молода, чтобы выздороветь от пережитых волнений, а ее кузина становилась все более и более меланхоличной. Все это очень печально.
- Она опасна? - спросила Марсия. - Я имею в виду кузину Чийо?
- Я так не думаю, - ответила Нэн, но в звуках ее голоса чувствовалось странное беспокойство.
- Нэн, вы скажете мне правду об одной вещи? Ради Джерома я должна это знать. Он был влюблен в Чийо Минато? Это потому Минато испытывает к нему неприязнь? Это потому Джером не хочет их выселить? И потому он не хочет, чтобы я была здесь?
Нэн быстро посмотрела на часы.
- Господи! Я уже на десять минут опаздываю на деловую встречу. Мне нужно бежать. Спасибо за чай.
Марсия проводила ее до двери. Нэн на минуту отвернулась, чтобы одеть туфли.
- Вы должны понимать, что есть вопросы, на которые я не могу ответить и не могу даже обсуждать их. Вам лучше оставить их для Джерри. Но на вашем месте, я не стала бы задавать ему этот вопрос.
Она исчезла так же быстро, как и появилась, и Марсия поняла, что теперь у нее еще больше вопросов, чем раньше. Была ли эта "меланхоличная" кузина сумасшедшей? Было ли сумасшествие ответом на ту таинственность, которая, казалось, окутывала часть дома за перегородкой? Почему все должны держать это в тайне?
Джером пришел домой к обеду и был спокоен, как будто он не покидал дом надолго и не отсутствовал большую часть ночи. Он казался довольно веселым, как будто принял какое-то решение. За обедом он вновь был внимателен к Лори, и Марсии было больно видеть, как ребенок тянулся к нему всем сердцем. Следовало бы с доверием отнестись к вниманию отца, но Марсия больше не верила в причуды Джерома. Он мог наслаждаться любовью Лори, а потом отвернуться от нее, когда она ему наскучит, и этим обидеть ее.
Марсия рассказала ему о визите Нэн и о том, что та собирается дать обед по поводу издания книги Харуки Сетсу. При этой новости он бросил на нее удивленный взгляд, но никак не прокомментировал эту новость, сказал только, что поговорит об этом с Нэн.
Его отсутствие в лаборатории продолжало волновать Марсию, и она не видела причин, почему бы ей не спросить об этом прямо.
- Сегодня я пыталась позвонить тебе в лабораторию, - небрежно сказала она. - Но я думаю, что в этот момент ты отсутствовал.
Он не пытался уклониться.
- Скорей всего меня не было. Бесполезно пытаться застать меня там.
- Но разве ты не работаешь там с японцами с самого начала? Разве теперь там никого не бывает?
- Только пауки да мыши, - нехотя ответил Джером. - А они не могут говорить по телефону или суетиться из-за пустяков, как это делают ученые. Мои японские друзья давным-давно бросили это дело. Мы решили пойти разными путями.
- А каким путем ты идешь?
Он холодно посмотрел на нее.
- А это, моя дорогая, мое дело. Я уверен, что ты здесь будешь лучше себя чувствовать, если перестанешь вести себя, как Пандора.
Вновь перед нею была стена, не было пути ни через нее, ни сквозь нее.
После обеда он предложил Лори пойти погулять с ним по холму, и, когда та охотно побежала надевать пальто, он небрежно заговорил с Марсией.
- Давай решим, что ты останешься на месяц или около того. По крайней мере, на период цветения вишни. Потом мы обсудим ситуацию и посмотрим, как нам быть. Ты согласна на это?
Это было больше, чем она рассчитывала после вчерашнего вечера.
- Да, конечно, - быстро согласилась она.
Он улыбнулся ей.
- Плохой сон кончился? - но прежде, чем она успела ответить, примчалась Лори, на ходу засовывая руки в рукава пальто.
- По крайней мере, это даст мне возможность познакомиться с моей дочерью, - сказал Джером, все еще улыбаясь Марсии.
Затем они вместе вышли. Лори даже не подумала пригласить мать пойти вместе с ними. Марсия пыталась обрадоваться этому новому интересу Джерома к Лори. Она старалась убедить себя в том, что не стоит обращать внимания на такие пустяки, ведь у нее и без того достаточно оснований для беспокойства.
Марсия не могла забыть слов Джерома о лаборатории, которую захватили пауки и мыши, его признания, что он больше не бывает там регулярно. Эта сторона дела беспокоила ее, поскольку касалась не только ее.