Приговоренные к любви - Нора Филдинг 8 стр.

- Торнадо, отстань от меня! Сколько тебе об этом говорить! А сейчас марш в машину, - прика­зал мне Роберт, распахивая передо мной дверцу.

Я покорно залезла внутрь.

- Куда тебя везти? Где ты обитаешь, Тор­надо?

- Нигде! Везде и нигде!

- Прекрати болтать чушь! Быстро назови сво­ей адрес!

Я подчинилась.

- Девятнадцать, Юксбридж-роуд, Шепердс-буш. - Я назвала адрес Энн и добавила: - Толь­ко не знаю, дома ли она.

- Кто?

- Моя подруга. Я собираюсь переночевать у нее. Больше я никуда не могу поехать. Своего дома у меня нет.

Роберт молчал. Потом с усмешкой произ­нес:

- Значит, посидишь рядом с привратником и подождешь возвращения своей подруги. Не рассчитывай, что я отвезу тебя к себе!

- А я не только не рассчитываю, но и не поеду, даже если ты будешь меня приглашать! Порядочные девушки не ездят к почти незна­комым мужчинам ночью!

- Конечно, - хмыкнул Роберт. - Они толь­ко забираются в чужие постели и называют, сами не зная кого, котиком. Котик! - фыркнул Ро­берт. - Это лорд Блэкпул котик? Смешно!

- Я не знала, что это его спальня, - зло огрызнулась я.

- А чья же ты думала? - приторно-сладким голосом спросил Роберт.

- Твоя!

- Ага, значит, залезть в мою постель - по­ступок, достойный порядочной девушки!

- Я к тебе не залезала. Нужно мне было очень! В жизни даже близко не подошла бы, если бы... - Я прикусила себе язык. Что я намереваюсь ему сказать? Что все специально устроила, чтобы расстроить его помолвку? А зачем я это делала? Следовательно, надо сказать, что я в него влю­билась. Но так ли это? Я сама еще ни в чем не разобралась - действовала по наитию. Да и не делают девушки первыми таких признаний. Роберт истолковал мою заминку по-своему.

- Что? Проговорилась? Я сразу понял, что это Дороти тебя подослала. А ты талантливая актриса! Какой устроила спектакль! А как склад­но сочиняла про Тунис! Я и уши развесил. Сек­ретарь консула! Как бы не так! Ну ничего! Я позвоню своей дорогой мамочке и все ей выс­кажу. Или Дороти тайком явилась в Лондон?

Я отрицательно помотала головой. Я не сер­дилась на Роберта, на его быстрые переходы от гнева к иронии. Кто угодно будет выбит из ко­леи, преподнеси ему жизнь подарок на помолв­ку в виде моей особы.

Машина остановилась. Мы подъехали к дому Энн.

- Сиди! Пойду узнаю, дома ли она. Не разгу­ливать же тебе голой по Лондону.

ГЛАВА 9

Через несколько минут я была сдана с рук на руки. Удивлению Энн не было предела. Еще бы! Подруга, которая находится за тридевять земель, вдруг оказывается перед глазами. И вдо­бавок в каком виде! Завернутой в покрывало, под которым абсолютно голое тело! Да и не про­сто приползла сама, вырвавшись из рук граби­телей, а привезена на шикарной машине. И кем? Человеком, который однажды уже покорил мою подругу. Было от чего сойти с ума и менее лю­бопытному человеку, чем Энн, Глаза у нее ли­хорадочно блестели, а с языка срывались бес­конечные "что", "как", "почему", "кто".

Сразу удовлетворить ее жгучий интерес я не могла по причине своего плохого физического состояния, и человеколюбие Энн возобладало над всеми остальными чувствами. Я была пре­провождена в ванную, где меня погрузили в воду. Пока я мокла, мне принесли чашку чая и почти насильно влили в рот.

Усилия Энн особого успеха не принесли. На­хождение почти в кипятке - Энн щедрой ру­кой открыла кран с горячей водой и пожадни­чала с холодной - ни капельки меня не взбод­рило. Я смертельно хотела спать. Исповедоваться перед Энн у меня не было сил. И сегодняшний вечер, хотя многие его назвали бы ранним ут­ром, закончился совсем не так, как мое пре­дыдущее появление в этой квартире полтора года назад.

Возможно, это и к лучшему. Перспектива еще раз полежать в больнице, потому что душа Энн тотчас же потребовала бы расстановки всех то­чек над "i", не отвечала моим тайным чаяниям. Как Энн ни билась надо мною, я уснула.

Утром мое настроение резко изменилось. Я была полна раскаяния и стыда. Боже, что я натворила?! Как меня угораздило влипнуть в эту историю?! Нет! Не влипнуть! А самой вы­рыть себе яму. Да, неудобно и больно упасть в лужу, нечаянно поскользнувшись, но во сто крат хуже войти в нее самой и улечься в гряз­ное месиво. Я сама заварила кашу, но смогу ли я ее расхлебать?

Энн, караулящая мое пробуждение, влетела веселой пташкой в комнату, где я всего лишь минуту назад пребывала в спасительном сне.

- Рассказывай! Откуда ты взялась, да еще в таком виде и в сопровождении сногсшиба­тельного кавалера? Отвечай как на духу! Я всю ночь не могла сомкнуть глаз, пока ты здесь дрыхла.

Отказаться - значило нанести ей незаслу­женную обиду. Подруга, как нетерпеливый ре­бенок, ожидала рассказа страшной истории. И я не обманула ее ожидания. Стараясь смягчить некоторые чересчур непривлекательные под­робности, я принялась за повествование. Из­ложение вчерашних событий давалось мне с трудом.

Энн была прекрасной слушательницей. Имен­но такие лица любят лекторы и проповедники. По ним, как по открытой книге, можно читать мысли, вызванные вашим выступлением.

Я ожидала увидеть на лице Энн ужас перед содеянным мною и сопереживание. Страх, ко­нечно, присутствовал. Но его затмевало другое чувство. Энн смотрела на меня широко раскры­тыми глазами, и в них плескалось недоумение. Так смотрят на сумасшедших.

- Боже, зачем ты это сделала? Или Роберт прав: ты вела себя так по просьбе Дороти?

- Нет! Дороти здесь ни при чем.

- Тогда какими глазами ты будешь смотреть на нее, когда вернешься в Тунис?

Боже, об этом я и не подумала! Настроение у меня совсем упало. Я сникла.

- Ты в него влюбилась? - продолжала Энн допрос.

Мое бедное сердечко как пойманная птичка затрепетало в груди. Да, шептало оно мне. Но мозг требовал хранить молчание. Пока ты не сформулировала фразы и не произнесла ее вслух, твое глупое чувство еще можно перебороть. Я покачала головой.

- Нет! Я только хотела исправить несправед­ливость. Пойми, Энн, Ширли не подходит Ро­берту. Дороти сама сказала, что сомневается в правильности поступка сына.

- Разве ты можешь об этом судить? А не одоб­рять еще не означает мешать!

- Ширли злая и гадкая. Она заставила Робер­та избавиться от сэра Чарлза.

- Сэра Чарлза? Кто он?

- Не знаю. Дороти сделала Роберту подарок на его тридцатилетие. Это был сэр Чарлз.

Энн в ужасе смотрела на меня.

- Джейн, как ты можешь покрывать убийцу?

Теперь уже я во все глаза уставилась на Энн.

- Убийцу?

- Конечно, убийцу. Тебе, Джейн, надо ле­читься. Сначала ты влюбилась в авантюриста, теперь втюрилась в убийцу. И не пудри мне моз­ги, что тобой двигало лишь человеколюбие. Че­ловеколюбие к кому? К убийце!

- Роберт никого не убивал! - запротестовала я.

- Ты законченная идиотка. Самая перспек­тивная кандидатка в психушку. Там тобою будут гордиться. Они уже долго ищут такую, как ты, и никак не могут найти. Посуди сама. Дороти делает подарок. Этот подарок есть сэр Чарлз. Толь­ко полоумная Джейн не могла сделать един­ственно правильный вывод. У Дороти родился ребенок - младший брат Роберта, которого назвали Чарлзом. Он наследник титула, поэто­му все в доме его зовут сэр Чарлз. Каким-то образом он мешал Роберту и Ширли, и они убили его, замаскировав убийство под несчас­тный случай, который сами подстроили. Поня­ла, идиотка?

Я в ужасе замахала руками.

- Что ты! Что ты! Этого не может быть. Я сама видела, как помрачнело лицо Роберта, когда Ширли сказала, что они наконец избави­лись от сэра Чарлза.

- Возможно, Роберт менее решительная на­тура, чем Ширли. Или у него еще сохранилась капля совести. Надо немедленно звонить в Скот­ланд-Ярд, иначе ты будешь привлечена как по­собница сокрытия убийства.

Энн, кроме отслеживания событий в жиз­ни звезд, запоем читала детективы. Улики, тай­ны, пособничество - все это ей было очень хорошо знакомо. В этом тягаться с нею я не могла. Поэтому скрепя сердце я согласилась с доводами подруги. Энн как специалисту и кар­ты в руки.

- Звони, - сказала я упавшим голосом.

Энн отправилась за телефоном, но я с радо­стным воплем кинулась вслед. Пришедшая мне мысль дала возможность воспрянуть духом.

- Подожди, Энн! Послушай!

Подруга уже держала в руках телефон и сер­дито на меня посмотрела.

- Ну что еще? Чему ты обрадовалась?

- Я целый год работала бок о бок с мисте­ром Коллинзом. Хорошо знала Дороти, его жену. Неужели никто из них никогда бы не обмол­вился о трагическом происшествии с их сы­ном? И потом... Кто-нибудь в консульстве все равно бы сказал об этом. Конечно, - убеждала я больше себя, чем Энн, - сразу же, как я приеха­ла, кто-нибудь обязательно предупредил бы меня, нового консульского секретаря, чтобы я была осторожна в разговоре с консулом и не затрагивала бы тему о маленьких детях. Конеч­но, Энн, я права!

Энн положила трубку и неуверенно заме­тила:

- А кто тогда сэр Чарлз и что означает "из­бавились"?

- Возможно, их дальний родственник, - осе­нило меня, - пожилой нудный джентльмен, который любил читать нравоучения или посто­янно рассказывал одну и ту же историю, толь­ко ему казавшуюся веселой и занимательной. А другим она уже набила оскомину, и у них сво­дило скулы от скуки.

-Убийство есть убийство! - нравоучитель­но заметила Энн. - Пусть будет по-твоему. Сюрприз на тридцатилетие - это приезд дя­дюшки, подстроенный Дороти. Но Роберт и Ширли от него избавляются. Несчастный слу­чай - и вот уже нет надоевшего родственни­ка! И никто в твоем консульстве не будет го­ворить о смерти пожилого родственника тво­его консула.

- Нет, Энн! - На меня снизошло вдохнове­ние. - Избавиться не означает лишить жизни. Может быть, Ширли заявила открытым текстом, что дядюшка может катиться к черту. И дело с концом! Дядюшке ничего не оставалось, как убраться восвояси.

- Нет уж, милочка. Я проверю твою версию.

Я не протестовала, хотя и не знала, как мож­но это сделать. Энн смотрела на меня прищу­рившись, как будто решала, достойна ли я ее доверия. Потом, видимо, решила, что я окон­чательно запуталась в сетях преступника, и зая­вила:

- Нет! Ничего я тебе не скажу!

Я в очередной раз согласилась с подругой. В моей жизни произошло столько всего, что по­думать мне и так было о чем. Только в одном у меня не было сомнения - это в невиновности Роберта. Ни мое глупое сердце, ни мой мозг, отягощенный мощным интеллектом, не проте­стовали против этого. Пусть Энн действует, как считает нужным!

В этот момент раздался резкий звонок теле­фона. Энн встрепенулась и судорожно схватила трубку.

- Алло! Я слушаю! - раздался ее взволно­ванно радостный голос.

Мне не хотелось смущать подругу. Пусть пре­дается удовольствию, не все же мучиться со мной за компанию. Я побрела в гостиную.

Через минуту в нее влетела взбудораженная Энн.

- Все складывается чудесно! Тебе повезло! - заорала она с порога.

Я удивилась. Как и что может сложиться чу­десно в моей никудышной жизни? Я все беспо­воротно в ней напортила.

- Тетя уезжает. Ей нужен помощник, - тараторила Энн, как будто стремилась побить ре­корд в скорости произнесения слов. - Ты, Джейн, идеально ей подойдешь.

- А чем занимается твоя тетя?

- Она держит гостиницу.

- Но я же не знаю гостиничного бизнеса, даже не представляю, что я могу там делать.

- Ничего страшного. Тетя не владелец како­го-нибудь "Хилтона". У нее маленькая семейная гостиница. Я думаю, что и постояльцев в ней кот наплакал. Разве трудно записать в регистра­ционную книгу прибывшего и проводить его в свободный номер? Для черной работы у нее есть человек.

Предложение было соблазнительным. Дей­ствительно, разве трудно зарегистрировать кли­ента и помочь ему устроиться? Конечно нет! Для этого не нужно специального образования. Я вспомнила, как со мной обращались в гостини­це на Гоулдхук-роуд, в которой два дня назад я провела ночь. Эта гостиница тоже была неболь­шой. Вполне возможно, что принимала меня сама хозяйка. Я вообразила себя на ее месте. Да, я справлюсь, пришла я к выводу.

- Хорошо! А когда приступать к работе?

- Лучше всего сегодня!

- Ладно. У привратника мой багаж, с кото­рым я прилетела в Лондон. Надо его забрать. Хорошо, что я взяла с собой немного одежды, а ведь не планировала ничего брать. Хотела ку­пить в Лондоне. Так и пришлось бы отправиться к твоей тете в твоем халате.

- Твои чемодан и сумка уже у меня. Только не спеши. Тетя живет не в Лондоне, а в граф­стве Суффолк, недалеко от Дирема.

- Мне все равно. Чем уединеннее местеч­ко, тем лучше для зализывания ран. Да и по­стояльцев будет меньше, что немаловажно для новичка.

- Тебе нужно вернуть свое необыкновенное платье, - неожиданно сменила тему Энн.

- Зачем? Я видеть его не могу. Пусть остается там, где я его сняла.

- Хочешь подарить его Ширли или ее ма­тери? Ты говорила, что забралась именно в ее кровать!

- Господи, Энн! Неужели это был дом не Роберта, а родителей Ширли?

- Слава Богу, дошло! Давай сейчас туда съездим и заберем платье. Его можно будет сдать и получить деньги. Они для тебя не будут лишними.

- Я не могу. Появиться там еще раз выше моих сил!

- Нашкодить ты могла, а отвечать не можешь?

- Они могут вызвать полицию.

- Никто никого не вызовет. Ты думаешь, они хотят скандала в мировом масштабе? А то, что ты способна на любой сумасшедший поступок, в этом они уверены. Поедем и заберем платье. Я могла бы сделать это и одна, только кто мне отдаст чужую вещь?

Я подумала, что семейство Ширли будет радо избавиться от ненавистного туалета, напомина­ющего им о не самых лучших минутах, и отда­дут его кому угодно, а не только хозяйке в соб­ственные руки. Но взвалить на плечи Энн столь неприятную миссию я не могла.

Мы вдвоем отправились за платьем. Дверь нам открыла сама Ширли.

- Что надо? - довольно грубо спросила она, после вчерашнего вечера не потерявшая само­уверенности и холодной изысканной красоты. - Зачем явилась? - Ширли обращалась только ко мне. Энн она игнорировала.

- Мы пришли за платьем. Отдайте его, и мы тотчас же уйдем и не будем отнимать у вас дра­гоценное время, ваша светлость, - вступила не без ехидства в разговор Энн.

Для подруги самым большим оскорблени­ем было невнимание к ее особе. Пренебрежи­тельное отношение выводило Энн из себя и превращало ее в непредсказуемое существо. Но в отличие от меня с моей глупой импульсив­ностью она действовала более расчетливо и ог­раничивалась, как правило, только ядовиты­ми словами, которые жалили как укусы пчел. По манере, с которой Энн поджала губы, я поняла, что шутки сейчас с нею плохи. Она не только постоит за себя и за меня, но и за­даст жару Ширли, посмевшей не обратить на нее внимания.

Ширли издала недобрый смешок, ни капель­ки не обескураженная шпилькой Энн.

- Ха-ха! Она требует свое платье! А кофе в постель не хочешь? Я сожгла твою тряпку!

- Вы не имели права так поступить с вещью, которая вам не принадлежит. Джейн подаст в суд!

- Не верещи, малютка. Тебя не спрашивают! - Ширли осадила Энн и снова обратилась ко мне: - Неужели тебе всегда возвращали твои непотреб­ные туалеты?

- Не смейте оскорблять мою подругу. Еще раз повторяю: отдайте платье и не рассказывай­те сказки, что вы его сожгли.

- Еще одна шлюшка! Немного опоздали. Надо было приходить вчера, составили бы превосход­ную партию.

- Кому? Вам, ваша светлость?

Ширли вспыхнула. От гнева у нее задрожали губы. Она мегерой накинулась на бедную Энн, не очень стесняясь в выражениях:

- Малявка, замолкни или я позову Джо! Он мигом заткнет тебе пасть.

- Вы изумительно красиво выражаете свои мысли. Джо - это кто, позвольте узнать, ваша светлость? Ваш любовник?

- Дворецкий! И если ты воображаешь, что язвишь, называя меня "ваша светлость", то очень и очень заблуждаешься. Я имею право на такое обращение по рождению, чего не скажешь о тебе, малютка. Тебя нашли в сточной канаве или на пороге приюта для отпрысков падших жен­щин?

Мне надоело слушать это состязание в ост­роумии. Воспользовавшись тем, что Ширли пе­рестала обращать на меня внимание, я шмыг­нула сопернице под руку, которую она держала на притолоке двери, загораживая нам с Энн вход в дом. Маневр мне удался, и я кинулась бегом внутрь дома, стремясь попасть в злополучную спальню. За спиной я слышала топот ног.

Бегать я умела. Стремглав взлетев по лестни­це, я быстро отыскала нужную мне комнату. Рывком открыв дверь, я ворвалась в спальню.

Здесь никого не было. Комната, по-прежне­му, дышала чистотой и уютом. Вдруг кто-то схва­тил меня за руку. Я оглянулась. Передо мной стояла Ширли, а в дверях застыла Энн.

- Хочешь удостовериться? Так пойдем! - Ширли с силой толкнула меня вперед и пота­щила по коридору. - Вот, смотри! - сказала она, втянув меня в какую-ту комнату.

Как ни была я взбудоражена, но все-таки успела зафиксировать в своем мозгу щегольство модернового убранства. Видимо, денег у семей­ства Ширли было немало. Роберт мог хотеть же­ниться на этой особе и по меркантильным со­ображениям. В этой области я не могла с ней конкурировать.

- Смотри, смотри! - продолжала кричать Ширли, тыкая каминными щипцами в груду пепла.

Я пробудилась от минутного оцепенения. Ширли держала щипцами кусок какой-то ма­терии.

- Вот! Видишь?

И я увидела. Это был клок от подола моего платья. На нем еще красовался серебряный бант, не тронутый огнем.

- Ты никого уже не сведешь с ума. Я уничто­жила твое колдовство.

- Что здесь происходит? Ширли, что случи­лось? - услышала я голос Роберта.

Так, он у нее! Я сразу потеряла интерес к своему сожженному платью, хотя был момент, когда мне стало его до слез жаль. Единственный туалет за всю мою жизнь, приобретенный у на­стоящего модельера за бешеные деньги. Вряд ли Зизи предполагала столь бесславную кончину своего произведения.

- Роберт, уйди! - резко произнесла Ширли. - Я разберусь сама. Я простила тебя не для того, чтобы ты снова все испортил.

Мы с Робертом смотрели друг на друга. Его глаза снова стали ледяными. В них не было и намека на тот огонь, который иногда загорался в них вчера. Вдруг в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на сожаление, и он, не произнеся больше ни слова, покинул комнату.

- Ты все поняла? Убирайся! И больше не смей становиться у меня на пути! - Ширли дви­нулась прямо на меня.

Я попятилась, растоптанная не столько во­инственным до наглости монологом Ширли, сколько поведением Роберта, подчинившего­ся приказанию своей невесты. Почему-то я рас­ценила его поступок как предательство, хотя я ни на что не могла рассчитывать. Роберт не давал мне никакого повода надеяться, что я займу в его жизни какое-то место. Наоборот, он просил только одного - чтобы я оставила его в покое.

Но ведь был поцелуй! Он же меня сам поце­ловал! Я опять словно ощутила прикосновение его губ, и мне стало совсем плохо. Я попятилась и вышла из комнаты. Меня никто не провожал. Я побрела к выходу. Только внизу, у самой две­ри, я обратила внимание на отсутствие Энн.

Куда она подевалась? Я отчетливо помнила, что видела ее фигуру в той зеленой спальне, но, куда она могла исчезнуть, представить себе не могла.