Приговоренные к любви - Нора Филдинг 9 стр.

- Пошли быстрее! - услышала я шепот Энн, которая возникла рядом со мной и схватила меня за руку.

Теперь я тащилась как на буксире уже за Энн. Видимо, у меня на роду написано быть увлекае­мым куда-то кем-то, более энергичным, чем я.

- Посмотри, что у меня есть, - радостно возвестила Энн, когда мы были уже на улице. Она помахивала передо мной какой-то бумажкой, очень напоминающей театральные билеты.

- Что это? - поинтересовалась я и удиви­лась, как безразлично и печально прозвучал мой вопрос.

- Билеты на концерт Джадла в церкви св. Иоанна![2]

- Откуда они у тебя? И почему ты их мне показываешь?

-Я взяла их в качестве компенсации за твое сожженное платье.

- Ты их украла? - Я пришла в ужас от по­ступка подруги.

- Не говори глупостей! - строго одернула меня Энн. - Ширли доставила тебе столько не­приятностей. Надо признаться, мне она тоже не показалась. Имеем право сегодня повеселиться. Ты хотя бы на какое-то время забудешь об этой истории.

Я знала, что возражать бесполезно. Раз Энн так решила, значит, так и будет. Я только уди­вилась эластичному мышлению подруги. То, что я не сообщила в Скотланд-Ярд о подозри­тельно странных словах о сэре Чарльзе, рас­сматривалось Энн ни много ни мало как по­собничество убийце, а свое собственное, так сказать, заимствование чужих билетов она счи­тала законной компенсацией за нанесенный мне ущерб.

ГЛАВА 10

Концерт известного певца превратился для меня в сплошное мучение. Не знаю, сколько Ширли приобрела билетов, но их количество явно превышало два. На концерте присутство­вали не только я и Энн, но и Роберт с Ширли. Мы сидели через проход, на одном ряду.

Обменявшись недружественными взглядами, воюющие стороны вынуждены были вступить в перемирие. Вряд ли остальные присутствующие на концерте спокойно бы выдержали выясне­ние отношений между нами. Я закрыла глаза и решила слушать только несравненного Джадла. Сначала мне это не удавалось - присутствие Роберта Арлингтона не было лучшим стимулом для расслабления. Смущал меня и мой туалет. В моем багаже было только одно более или менее подходящее платье, которое и пришлось надеть. Платье совсем простенькое - мешочек о двух швах, перетянутый поясом. Спереди, около гор­ловины, оно было украшено вышивкой, кото­рая казалась мне нелепой.

Восточные женщины любят вычурные туа­леты, даже в строгих моделях присутствует оби­лие кружев и каменьев. Мне пришлось потра­тить в Тунисе немало времени, чтобы отыскать это платье, но и на нем была дурацкая вышив­ка. Утешало только то, что ее немного и выпол­нена она нитками в тон платья. Кроме того, я не собиралась в этом платье посещать званые вечера и концерты знаменитостей. Я купила его для повседневной жизни, в которой выходам в свет совсем не отводилось места. Цвет же пла­тья, нежно-зеленый, как первая появляющаяся на деревьях листва, мне очень шел. Мои серо-голубые глаза становились зелеными, и эта ме­таморфоза мне очень нравилась. Платье было одобрено и Энн.

- Почему ты ноешь, что тебе нечего надеть? Прелестное платьице, и тебе очень к лицу. Но, если хочешь, можешь выбрать что-нибудь из моих нарядов.

У Энн была добрая душа, но воспользовать­ся ее радушием я не могла.

Хотя Ширли и назвала ее малюткой, Энн была высокого роста и с массивной фигурой. Современную моду на очень худых девушек Энн игнорировала и не утруждала себя ника­кими диетами. Возможно, она была права, ведя себя подобным образом. Смогла бы она поху­деть - неизвестно, но здоровье и характер испортила бы.

Естественно, у меня не было никакого шан­са надеть какое-нибудь из платьев Энн и не уто­нуть в нем. Я поблагодарила подругу и выряди­лась в привезенное из Туниса платье.

В начале концерта я практически не слуша­ла Джадла, занятая своими мыслями и искоса посматривая на Ширли. Она была одета в сног­сшибательный туалет бледно-лилового цвета, который служил прекрасной оправой ее яр­кой внешности. Черные волосы, черные гла­за, смуглое лицо - все это только выигрывало на фоне легкого полупрозрачного материала. Если вчера в своем роковом туалете от Зизи я представляла собой достойную соперницу, то сегодня выглядела на фоне Ширли зеленой гусеницей.

Ни один мужчина не понимает важности правильно подобранной одежды. Мужской взгляд оценивает ее только с точки зрения функцио­нальности. Летнее платье летом - что может быть естественнее, а траурный туалет на помолвку, пусть и чужую, нелеп. Так рассуждают все муж­чины или почти все, подумала я, вспомнив о Доди.

Ширли проявила себя истинной женщиной. Ее вчерашний выбор молочно-белого платья был не слишком удачен. Он ей не шел. Назы­вая ее мухой в снятом молоке, я почти не кри­вила душой. Видимо, Ширли считала, что не­веста и так в центре внимания, а она доста­точно красивая особа, чтобы позволить себе одеться не к лицу, но в рамках традиционной респектабельности. И совершила ошибку. Се­годня она ее исправила, зато я оказалась на ее месте.

Роберт на меня не смотрел. Он казался пол­ностью увлеченным концертом.

Я закрыла глаза. Постепенно удивительное мастерство Джадла захватило меня, и я с удо­вольствием отдалась наслаждению прекрасным. Мне нравился голос певца, я любила его ма­неру исполнения, а еще больше те песни, ко­торые он отбирал. Как правило, они были очень музыкальными и походили на небольшую по­эму, в которой рассказывалось о счастливой или несчастной любви, о томлении влюбленной души, о страдании, которое испытывает поки­нутый любимой. Я слушала с замиранием серд­ца, прикидывая содержание каждой песни на себя.

Сейчас он исполнял похожую на средневе­ковую балладу историю о прекрасной даме, которую влюбленный никак не может найти и стра­дает. Только воспоминание о некогда поцело­ванной им руке этой дамы поддерживает его. Песня была общеизвестной. Ее распевали мно­гие певцы, но у Джадла она звучала наиболее поэтично. Я растворилась в музыке.

Неожиданно наступила тишина. Музыка стих­ла, а зал перестал дышать. Голос певца раздал­ся совсем рядом. Я открыла глаза. Джадл стоял около меня и выводил нежным голосом:

- Я нашел тебя, моя королева! - Он протя­нул мне руку. Ничего не понимая, я протянула ему свою. Он взял ее и поцеловал. - Следуй за мной, - очень тихо, но отчетливо сказал мне певец.

Я оглянулась на окружающих нас зрителей. Никто не слышал его слов: в этот момент гром­ко заиграла музыка. Певец повел меня на сцену. Недоумевающая, испуганная и взволнованная, я последовала за ним. Джадл пропел финаль­ную фразу.

Раздался шквал аплодисментов. Это была последняя песня. Множество девиц кинулись к сцене с букетами цветов. Один из них Джадл преподнес мне.

- Виват, моя королева! - крикнул он и по­целовал меня в губы.

Я не сопротивлялась. Поцелуй был мимолет­ным. На меня он подействовал отрезвляюще. Я быстренько сообразила, что подобное певец проделывает на каждом своем концерте, и сде­лала нечто напоминающее реверанс. Потом по­шла к маленькой лестнице, ведущей с эстрады в зрительный зал. Джадл меня не удерживал. Как удалось мне добраться до своего места, ни разу не споткнувшись и не растянувшись в проходе, я не знаю.

- Вот это да! - прошептала Энн.

Кроме восторга подруги я была щедро воз­награждена змеиным взглядом Ширли.

Восхищению Энн не было предела. Даже когда мы уже приехали домой, она все продолжала экзальтированно восклицать:

- Ты была очаровательна! Твои глаза сверка­ли как огромные изумруды! В своем зеленом платье ты была...

- Зеленой гусеницей, ползущей по дере­ву, - закончила я за Энн фразу, когда она на мгновение запнулась, подбирая сравнение по­цветастей.

- Неправда! - серьезно возразила подруга. - Ты очень хорошо смотрелась. И платье тоже! Или ты хотела выглядеть как вчера? Сама говорила, что твое появление было как разорвавшаяся бом­ба. Ты и сегодня хотела быть такой же? - нео­жиданно напала на меня Энн.

Я пожала плечами. Трудно описать слова­ми то, что не можешь определить даже мыс­ленно.

- Кстати, все решили, что ты участница представления, - перешла Энн опять к обсуж­дению концерта.

Я вздрогнула.

- Почему?

- Слышала, как говорила сидящая рядом с нами пара. Мужчина так и сказал своей спут­нице. Все заранее планируется, утверждал он. Ни один певец не выберет постороннюю де­вушку, просто пришедшую на концерт. Возмож­но, хотел утешить свою даму, чтобы она не расстраивалась, что Джадл подошел к тебе, а не к ней.

В рассуждениях мужчины, переданных Энн, была доля истины. До этого случая я тоже ни­когда бы не поверила в случайность выбора. Воз­можно, подобные реплики звучали и около Ро­берта. Да, наверняка звучали!

Роберт теперь полностью утвердится во мне­нии, что я нанятая Дороти актриса. Мне запла­тили, а я сыграла предписанную мне роль. Ну и пусть! Возможно, так и лучше.

ГЛАВА 11

Поздно вечером я поехала на Ливерпульс­кий вокзал, откуда отправлялись поезда до Дирема. Через два часа я добралась до этого небольшого городка и взяла такси. Еще с пол­часа машина ехала по магистрали Е-30, потом свернула, и наконец я оказалась у одиноко сто­ящего дома, расположенного в стороне от ма­ленькой деревушки, название которой мне не запомнилось.

Встретила меня сама тетушка. Это была очень крупная женщина среднего возраста. Видимо, пышное телосложение и высокий рост - фа­мильные черты в роду Энн. Через несколько лет моя подруга может превратиться в тетушкиного двойника с громадным бюстом и необъятными бедрами. Голос у тетушки Энн больше напоми­нал мужской бас.

- Входи, входи. Энн мне позвонила, что ты выехала почти ночью. Вот и жду тебя. Иначе уже дрыхла бы без задних ног. Набегаешься, на­возишься с хозяйством за день, вот и засыпа­ешь мгновенно, как только голова коснется по­душки.

Я почувствовала себя неловко. Из-за меня миссис Кроу не отдохнет сегодня как следует и будет чувствовать себя завтра разбитой. Неудоб­но все-таки получилось с моим поздним приез­дом. Я говорила Энн, но та только отмахнулась от моих доводов. А мне откуда было знать о при­вычках ее тетушки?

- Энн передает вам большой привет, - по­старалась я скрасить неловкость.

- Могла бы и сама как-нибудь ко мне загля­нуть. Не в Шотландии же я обитаю! Как я пере­ехала сюда из Лондона, любимая племянница ни разу и не показалась, - ворчливо сказала миссис Кроу.

Да, хорошо я исправила положение! Лучше бы молчала.

Гостиница выглядела как самый обычный дом: здесь не было ни стойки регистратора, ни большого холла. Из маленькой прихожей меня провели в небольшую гостиную, в которой ца­рил удивительный беспорядок.

- Постояльцев много, вот и не успеваешь прибраться, - пояснила хозяйка, заметив мой взгляд.

Я поразилась. Ну и что, что много постояль­цев? Разве они сбрасывают с диванов и кресел подушки? А скручивать накидки - это цель их поездки в эту уединенную гостиницу?

Мой взгляд споткнулся о самую диковинную вещь, которую и представить на кресле невоз­можно. Для этого надо обладать слишком извращенным воображением, которого я была начи­сто лишена. На сиденье красовалась кость столь огромных размеров, что могла принадлежать только мамонту.

- Ребекка принесла, - спокойно пояснила миссис Кроу.

Произнесенное имя меня очень заинтересо­вало. Ребекка! Кто она, моя тезка? Вероятно, старушка, уже в глубоком маразме, если при­носит кости в гостиную. Интересно, а где она их находит?

На языке у меня вертелась масса вопросов, но я ни одного не задала. Моя собеседница от­кровенно зевала. Мучить человека, который из-за нашего с Энн легкомыслия вынужден был нарушить свой распорядок дня, было не в моих правилах.

Миссис Кроу взяла кость и, к моему изумле­нию, положила ее... на стол!

- Отдам завтра Джону, - сказала миссис Кроу и предложила мне чаю.

Я отказалась, сославшись на усталость и по­зднее время.

- Пойдем покажу тебе твою комнату. Ложись отдыхай. Завтра рано вставать. Энн тебе сказала, что у меня гостиница и ты будешь моей помощ­ницей? - спросила меня миссис Кроу.

Я кивнула в знак согласия.

- Вот и хорошо. Я думаю, ты справишься, - подвела черту под нашей беседой миссис Кроу, когда мы подошли к отведенной мне комнате.

Это было небольшое помещение с одним окном и скромной - можно сказать, пуританс­кой - обстановкой. Кровать, маленький столик, узкий шкаф и висящее на стене зеркало - вот и вся мебель. На полу валялся довольно-таки гряз­ный половичок, а со стен свисали клоки обо­дранных обоев. По-видимому, тетушка Энн не только не относится к числу людей, стремящих­ся создать уют в своем жилище, но и не входит в когорту тех, кто хотя бы поддерживает у себя элементарную чистоту.

Мое временное жилище составляло разитель­ный контраст с нарядной квартирой Энн. Моя дорогая подруга своими привычками не пошла в свою тетушку. Ладно, завтра постараюсь наве­сти порядок, а сейчас мне действительно необ­ходимо лечь спать.

Проснулась я от странного ощущения. Мне показалось, что около кровати кто-то стоит. Я даже почувствовала прикосновение чего-то хо­лодного и влажного к моей щеке. Сплю я обыч­но очень крепко, и разбудить меня трудно, но сейчас я мгновенно открыла глаза.

За окном царила глубокая ночь. В комнате было темно. Рассмотреть что-либо не представ­лялось возможным. Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я заметила силуэты стола, шкафа, даже различила зеркало на стене, но больше никого и ничего в комнате не было. Но я была уверена, что здесь кто-то есть. Я чувство­вала его дыхание.

Мне стало страшно. Одна в чужом доме, на­полненном незнакомыми мне людьми, среди которых есть и некая особа по имени Ребекка, обладающая странными привычками таскать огромные кости и раскладывать их по креслам. Возможно, и другие постояльцы - люди с не­ординарными наклонностями? Нет ли среди них тех, кто любит проводить лезвием по шее, а потом выносить к завтраку отрезанную голову? Не попала ли я в сумасшедший дом, который миссис Кроу представляет родственникам как гостиницу?

Я замерла и сжала кулаки, готовая оказать сопротивление, если кто-то захочет лишить меня жизни.

В комнате стояла тишина. Испугавшее меня дыхание превратилось в легкое равномерное сопение. Видимо, около моей двери расположи­лась кошка или перегородки в доме настолько тонкие, что можно слышать все, что происхо­дит в соседней комнате.

Я успокоилась, но решила бодрствовать до утра. Высплюсь завтра, когда точно буду знать, кто меня окружает. Сон на какое-то мгнове­ние смежил мне веки, и я уснула, но уже в следующий момент открыла глаза. Так я и ко­ротала предутренние часы, отчаянно борясь со сном.

Вдруг мне показалось, что ручка двери по­ворачивается. Дремы как не бывало. Ни жива ни мертва я затаилась на кровати, даже дышать перестала. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и в комнату что-то вошло - огромное, лохматое и черное.

Привидение! Я хотела закричать. Широко открыла рот, но не смогла издать ни звука. Чу­дище остановилось. В бессилии я закрыла глаза. Пусть будет то, что должно случиться! Бороться у меня не было сил.

Несколько долгих мгновений прошло в ожи­дании собственного конца. Но минуты шли, а на меня так никто и не нападал. Осторожно я приоткрыла один глаз. Никого! Я распахнула другое око и тревожно оглядела комнату. Она была пуста. Померещилось! От усталости, на­пряженной борьбы со сном я стала ждать чего-то ужасного, что может произойти здесь со мной, и дождалась! Сама себе придумала мох­натое чудовище и даже отчетливо его увидела! А может быть, я на мгновение заснула и мне при­снился страшный сон? Возможно, что именно так и было.

За окном посветлело. Занимался новый день. Я закрыла глаза и мгновенно крепко уснула.

Разбудила меня миссис Кроу. Часы показы­вали семь.

- Вставай, Джейн. Нашим постояльцам надо идти на прогулку. Потом покормим их завтра­ком, а уже после займемся своими личными делами.

Странные порядки в этой гостинице! Зачем постояльцам вставать всем одновременно и что означает "вести их на прогулку"? Разве они са­мостоятельно не могут это сделать, если кому-то придет охота совершить променад под лью­щим как из ведра дождем?

Вихрь вопросов пронесся у меня в голове. Но миссис Кроу торопила, не дав даже времени на утренний туалет. Я успела только несколько раз плеснуть в лицо холодной водой и одеться.

- Молодец! - одобрила миссис Кроу мою почти армейскую быстроту, с которой я была готова к трудовому дню. - Пойдем знакомиться.

Я ожидала увидеть все что угодно: немощных старичков и старушек, психически больных лю­дей, но даже в ночном кошмаре мне не могло при­сниться то, что предстало перед моими глазами.

Стая собак! Разной масти, разных размеров и пород, они толпились в маленькой прихожей и издавали весьма непривлекательные звуки: некоторые рычали, некоторые лаяли, а самые послушные тихо скулили.

Ужас! Я очень боялась собак. Даже встреча с самой маленькой представительницей собачье­го семейства, восседавшей на руках хозяйки, всегда заставляла меня обойти ее сторонкой. А что говорить, когда вся стая с визгом и лаем устремилась нам навстречу. Я попятилась назад, споткнулась и упала.

- Джейн, поторапливайся! Бери ошейники и надевай. Намордников не надо. Мы гуляем на загороженном участке, - командовала мис­сис Кроу.

Увлеченная поглаживанием собак и сюсюка­ньем с ними, она не заметила, что я валяюсь на полу. Один из ее питомцев проявил ко мне жи­вой интерес. Около меня остановился огромный черный кобель неизвестной мне породы, напо­минающий громадную копну взъерошенной шерсти. Пасть у него была приоткрыта. Мне хо­рошо были видны громадные белые клыки и розовый с темными пятнами язык. Я узнала в нем свое ночное привидение.

Морда кобеля тянулась ко мне. Он издавал легкое рычание. Мне показалось, что судьба моя решена. Недаром всю ночь меня мучили дурные предчувствия. Глаза мои закрылись, и я прова­лилась в беспамятство.

Пришла в себя я от прикосновения чего-то шершавого и горячего, чем, как я успела поду­мать, миссис Кроу водила меня по лицу, види­мо, стремясь привести в сознание. Я открыла глаза. Огромный кобель лизал мне нос и щеки, а миссис Кроу нигде не было видно.

- Куда ты запропастилась, Джейн?! Пото­рапливайся! Дети хотят гулять!

Хороши детки! В плену одного я уже нахо­жусь. Сейчас он помоет меня и примется мною завтракать! Кобель лизнул меня еще раз. Я вся сжалась в ожидании неминуемого конца. Вдруг он равнодушно отвернулся и пошел прочь.