- Только не на эту кровать. - Агостино покачнулся и бросил в сторону кровати взгляд, полный неприязни. - Я хочу сжечь ее.
Похоже, ее мстительное замечание повлияло на него сильнее, чем Кимберли могла себе представить. Она побледнела, но упорно продолжала тянуть Агостино за руку. Значит, он исчезал из спальни, чтобы напиться? Что это? Присущее мужчинам ощущение сексуальной несостоятельности, потому что он невольно причинил женщине боль?
- Ложись сейчас же! - прикрикнула она на него.
Агостино послушно лег. Кимберли не верила своим глазам, когда он растянулся во весь рост. Он выглядел таким беспомощным. Правду говорят, решила Кимберли, что женщины сильный пол. Доказательства налицо. Катастрофа произошла с Агостино в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, и в той сфере его жизни, в которой он считал себя экспертом. И он не смог с этим справиться.
Присев на краешек кровати, Кимберли смотрела на него, пока ее взор не затуманился. К ее удивлению, она вдруг обнаружила, что ей хочется поправить подушки и подоткнуть под него одеяло.
- Ты был великолепен до самого последнего момента, - мягко заговорила она. - И не должен себя винить.
- Я виню Эстебана, - проскрежетал в ответ Агостино. - Он слизняк!
Сосредоточив взгляд на ее лице, Агостино извлек из кармана пачку помятых листков.
Кимберли взяла их и разгладила. Она просмотрела бумаги и обнаружила собственную подпись в конце документа. В неярком свете ночной лампы содержание текста ускользало от Кимберли, а ей не хотелось в присутствии Агостино разбирать мелкий шрифт.
- Эстебан просто воспользовался твоей глупостью…
- Что ты сказал? - Ее глаза удивленно распахнулись.
- Только неграмотный в финансовом отношении и очень наивный человек мог подписать этот договор о ссуде, - заявил Агостино после долгой паузы, в течение которой явно подыскивал выражения повежливей. - Уличный ростовщик предложил бы тебе более выгодные условия, чем этот старый сукин сын!
Теперь Кимберли все стало ясно. Агостино раздобыл копию соглашения, подписанного ею два года назад.
- Почему ты сказал, что я глупая?.. Я не глупая!
- Тебе бы пришлось выплачивать эту ссуду в течение добрых десяти лет. - И Агостино мрачно принялся излагать подробности о процентных ставках и видах штрафов. Ну не рассказывать же ей ему, что в тот момент она была слишком напугана, чтобы попросить кого-нибудь разъяснить ей условия! - Тебе было всего девятнадцать, - заявил наконец Агостино. - Ты подписала это за день до того, как переехала к Эстебану. Он шантажировал тебя…
- Нет… Я согласилась. У нас никогда не возникало вопроса об интимных отношениях. Он просил лишь о возможности выходить со мной в свет. Это льстило его самолюбию, но, когда я поняла, во что он меня втянул, было слишком поздно, - пояснила Кимберли, скомкав документ.
- И Эстебан отомстил своей вероломной жене, - завершил Агостино.
- Мой отец заядлый игрок, Агостино. Он крупно проиграл и не мог выплатить долг. Это не имело отношения к Эстебану, но я обратилась к нему за советом. Тогда-то он и сказал, что одолжит мне денег, если я соглашусь переехать к нему.
- Так это был не твой долг? - произнес Агостино с таким возмущением, словно этот факт окончательно добил его. - Твой дорогой папаша спокойно смотрел, как ты переезжаешь к Эстебану ради оплаты его карточных долгов?
- Это был вопрос жизни и смерти, - попыталась оправдать отца Кимберли. - Отец был в отчаянии и очень боялся, что его убьют. Эстебан дал мне эти деньги, и это спасло жизнь отцу.
- Твой отец, похоже, этого не стоит…
- Не смей говорить такое о моем отце! - сердито воскликнула Кимберли. - Он один меня вырастил!
- И научил тебя ходить в ломбард? Продавал все, до чего мог добраться? У тебя, само собой, было безоблачное детство!
- Он сделал все, что мог, - твердо заявила Кимберли. - Не все рождаются в рубашке, как ты. Ты богат и эгоистичен. Папа беден и эгоистичен, но, к несчастью, имеет слишком богатое воображение.
- Я не хочу трезветь, - мрачно заявил Агостино. - Чем больше я узнаю о тебе, тем хуже себя чувствую. Ненавижу сожаление и чувство вины. Некоторые люди обожают пестовать свое чувство вины, каяться в своих ошибках. Я не из их числа. Как я мог быть таким идиотом?
- Секс, - пояснила Кимберли еще более мрачно.
Агостино передернуло.
- Неужели он был так плох? - не удержалась Кимберли.
- Ужасен, - сказал Агостино. - Я чувствую себя насильником.
- Глупо… неудачное стечение обстоятельств… жизнь дает тебе по зубам… и мне тоже, - бормотала Кимберли, борясь с подступающими слезами.
- Ты, должно быть, готова меня убить…
- Нет, ты ведь пьян. Ты больше нравишься мне, когда пьян, чем когда трезв, - беспомощно призналась она. - Ты более человечен.
- Боже правый, когда ты наносишь удар, ты не промахиваешься. - Нездоровая бледность проступила на лице Агостино. Он тяжело опустил взъерошенную голову на подушки. Черные с поволокой глаза закрылись.
- Спи, - ласково сказала Кимберли.
По крайней мере, он не собирается никуда лететь. Когда вертолет стоит в тридцати шагах от дома, есть, о чем беспокоиться. Она должна ненавидеть этого человека - он разбил ей сердце своей чудовищной откровенностью. Но вся беда в том, что она любит его, несмотря на все недостатки. Неизвестно почему, но любит. Поверженный, безмолвный и беззащитный, он был невыносимо привлекателен.
Зачем она так долго твердила себе, что ненавидит Агостино? Тогда она была умнее. Любовь к нему разрывает ее на части. С нее словно заживо содрали кожу, и каждый миллиметр тела теперь болезненно кровоточит. Она-то наивно воображала, что он расстроился, когда его великолепное шоу соблазнения не закончилось душераздирающим экстазом. А он был так далек от этого, невообразимо далек.
В ту минуту, когда он понял, что стал ее первым мужчиной, он вдруг осознал, какими были ее отношения с Эстебаном, что они основывались не на постели. Естественно, он сразу вспомнил о ссуде и копнул глубже. Теперь он знает все, и ее доброе имя восстановлено, но какой ценой…
Лорен говорила, что Кимберли, нравится прикидываться плохой девчонкой. Она невесело усмехнулась. Бедная Лорен и предположить не могла, что Агостино, у которого своеобразный вкус, плохие девчонки нравятся гораздо больше, чем девственницы.
Глава 9
На следующее утро Кимберли проснулась в теплом кольце мужских рук. Она ощущала себя словно в раю.
Ночью Агостино снял рубашку. Она коснулась губами его смуглого обнаженного плеча, кончиком языка нежно пробежалась по гладкой коже, с наслаждением вдохнув до боли знакомый запах его тела. Истинно мужской аромат, едва заметно приправленный дорогим мылом. Она вдруг устыдилась своих действий, но глубокое ровное дыхание Агостино, его мерно вздымающаяся под ее рукой грудь немного успокоили Кимберли. Он спал как убитый.
Возможно, она уже больше никогда не будет лежать с ним рядом. Он здесь только потому, что крепко спит. Она камнем упала вниз с высоты своих желаний. Она потеряла Агостино, так и не узнав его. Он страстно желал фантазию, Белоснежку, женщину необычную. Как она может винить его в том, что он не хочет ее больше, когда вышло на свет ее притворство?!
Кимберли нежно погладила его мускулистую грудь, которая притягивала ее как магнит. Ее пальцы играли с жесткими черными завитками волос, подбираясь к твердому соску, потом заскользили вниз по гладкому животу… И вдруг Кимберли в ужасе услышала, что ритм его дыхания изменился. Она разбудила его!
Кимберли знала, что сейчас у нее не хватит сил посмотреть в лицо Агостино, абсолютно трезвого и вернувшегося к своему нормальному грозному состоянию. Он оправится от шока и унижения прошедшей ночи и тогда… Не двигаясь, Кимберли подождала, пока его дыхание вновь выровняется, и соскользнула с кровати.
Она быстро собрала свою разбросанную по комнате одежду и выбежала в коридор. Через открытую дверь комнаты напротив Кимберли увидела свой чемодан, стоявший у кровати. И вид своего одиноко стоящего чемодана - лишь подчеркивал ее статус в этом браке. Статуса как такового не было. Ее вещи поместили в комнату для гостей. Она лишь случайная посетительница, а не жена.
Достав из чемодана легкое белое платье и босоножки, Кимберли быстро оделась. Было лишь семь утра, но день, похоже, предвиделся жаркий. Дом безмолвствовал. Она прошла в огромную, сияющую чистотой кухню, налила стакан апельсинового сока и взяла из корзины с фруктами пару яблок. Кимберли решила не встречаться с Агостино, пока не соберется с мыслями. Любуясь прекрасным парком, она медленно двигалась по тропинке, ведущей к пляжу.
Сдерживаемые до этого чувства обрушились на нее бурным потоком. Она смущалась, страдала, содрогалась от ужаса. Первая брачная ночь обернулась катастрофой. Вспомнит ли Агостино их взаимную исповедь, когда проснется? Вспомнит ли ее сентиментальные глупые излияния? Одна лишь мысль о том, что он может догадаться о ее любви к нему, вонзалась в тело Кимберли тысячами ядовитых стрел.
Прошлой ночью Агостино впервые обращался с ней как с равной, мрачно отметила она про себя. Забавно, но раньше она не замечала, что он всегда общался с ней в игриво-насмешливом тоне, пока вдруг не сменил тактику. Сейчас все по-другому. Имидж шикарной светской львицы исчез, оказавшись жалкой подделкой. Девственница вместо соблазнительницы. Жертва шантажа вместо расчетливой любовницы старика.
И кто бы мог подумать, что у Агостино Мангано есть совесть? Он сам ужаснулся этому открытию. Хуже того, он даже посочувствовал ее далеко не безоблачному детству и доверчивости, с которой она приняла кабальные условия ссуды. Но от этой жалости Кимберли становилось еще хуже.
Теперь Агостино сожалеет об их странном браке, чувствует себя виноватым. Но Кимберли не хотела ни сожалений, ни чувства вины. Она вдруг поняла, как можно все исправить. Ей нужно лишь рассказать ему о завещании Элис Роквуд. Когда Агостино поймет, что у нее был мотив для замужества, он перестанет ее жалеть. Так она хотя бы сохранит гордость.
У Кимберли перехватило дыхание, когда она подняла глаза и увидела Агостино у кромки воды. В элегантных светлых брюках и белой рубашке он выглядел просто сногсшибательно. Она опустила глаза. Этот мужчина слишком умен и сразу поймет, что за чувства таятся в ее предательском взгляде.
- Я, конечно, не сделан ничего хорошего, за что мог бы получить в награду улыбку, - сдержанно произнес Агостино. - Сияющие черные глаза разглядывали Кимберли.
В ярких лучах солнца ее волосы переливались всеми оттенками золота, а простое белое платье плавно облегало изгибы изящной фигурки. Она была великолепна. Агостино медленно подошел к ней, словно подстраиваясь под ее настроение, взял за руку и повел за собой вдоль берега.
- С сегодняшнего дня, с этого самого момента, все между нами будет иначе, - поклялся он, подчеркивая каждое слово.
- Да? - Кимберли взглянула на него с испугом.
- Ты должна была рассказать мне правду об Эстебане…
- Ты бы не поверил…
Смуглые пальцы сжали ее ладонь. Взгляд устремился к морю, строгий профиль застыл. Внезапно Агостино резко выдохнул.
- Ты права, не поверил бы. Ничто, кроме единственного доказательства, данного тобой прошлой ночью, не могло бы убедить меня в том, что ты не та женщина, которой я тебя считал.
- По крайней мере, откровенно, - тихо произнесла Кимберли.
Завороженный видом одинокой лодки, покачивающейся на волнах, Агостино продолжал смотреть в сияющую голубую даль.
- Если принять во внимание, что я слишком многого о тебе не знал… Ты просила меня держаться подальше, а я не слушал. Ты даже уехала из Лондона… - Он говорил так, словно кто-то приставил к его горлу острие ножа. Резкий, грубый голос, каждое слово вырывается с трудом. - Я никогда не обходился с женщинами так, как обошелся с тобой… В этом браке я превзошел самого себя.
Это говорил совершенно незнакомый человек. Похоже, Агостино решил покаяться. Кимберли высвободила свои пальцы из его ладони, превозмогая боль. Все кончено. Она не хочет все это слушать, не хочет его сожалений, которые, в конце концов, просто унизительны.
- Послушай, Агостино, я должна кое-что тебе рассказать, - резко оборвала его Кимберли.
- Дай мне договорить. Ты думаешь, это легко? - выпалил Агостино с оттенком обвинения в голосе. - Вот так обнажать свои чувства?
- У тебя нет ко мне никаких чувств, - спокойно заметила Кимберли, превозмогая невыносимую боль.
- Ты так в этом уверена?..
- Агостино, вернись на землю. У камней на этом пляже больше нежных чувств, чем у тебя! - Сделав это циничное заявление, Кимберли упрямо побрела дальше. - И почему ты должен испытывать угрызения совести за то, что пытался меня использовать, когда я тоже собиралась использовать тебя? И я вовсе не без ума от тебя! - Она умолкла, паузой подчеркивая жестокую мысль, и для полной убедительности разразилась леденящим душу смехом. - Я вышла за тебя только потому, что должна была выйти замуж. Мне нужен муж на шесть месяцев…
- О чем, черт возьми, ты говоришь? - недоуменно спросил Агостино.
Кимберли обернулась, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
- О завещании моей крестной. Она была богатой женщиной, но я не могу получить свою часть наследства, не будучи замужем. Я хотела получить свои деньги, а не твои.
Агостино застыл на месте словно изваяние. Черные глаза сверлили ее с упрямой настойчивостью.
- Это шутка?
Кимберли покачала золотоволосой головой. Напряжение было так велико, что ей не хватало воздуха, чтобы говорить. Недоверие отразилось на его лице, и в ярких лучах солнечного света, отражающегося в воде, он казался необычайно бледным.
- Ты хоть понимаешь, что, если это правда, я могу убить тебя? - заявил он, тяжело дыша.
- Не вижу для этого причин, - подчеркнуто небрежно отозвалась Кимберли. - Для тебя этот брак не более настоящий, чем для меня. Для тебя он единственный способ затащить меня в постель. - Агостино с силой стиснул зубы, словно она причинила ему нестерпимую боль, но Кимберли заставила себя пойти до конца. - И ты знал, что мы не протянем и пяти минут, как только тебе станет скучно. Поэтому я решила, что имею право на откровенность.
Дрожа от страха, Кимберли развернулась и пошла к дому, не разбирая тропинки. Теперь он не будет чувствовать ни жалости, ни превосходства. Теперь они разойдутся, и она никогда больше не увидит Агостино. И проведет остаток дней в бедности и в мечтах о человеке, с которым не может быть счастлива.
- Кимберли?
Она обернулась, не заметив, что он подошел совсем близко. Слова, уже готовые сорваться с губ, замерли в тот момент, когда Агостино заключил ее в объятия. С твердой решимостью он произнес:
- Тебе следовало учесть, любовь моя, что мне пока совсем не скучно!
- Но…
Поцелуй, заставивший ее замолчать, длился всю дорогу до спальни. Сильнейшее возбуждение электрическим разрядом пробежало по ее телу. Агостино опустил ее на кровать. Смущенная и взволнованная, Кимберли смотрела на него в полнейшем недоумении.
- Но ты же больше не хочешь меня… Ты желал другую женщину…
Расстегивая рубашку, Агостино удивленно взглянул на нее.
- Думаешь, я разочарован?
Она замерла.
- Мы ведь не собираемся разводиться сию минуту?
- Бог мой, женщина, мы только вчера поженились.
Его пламенный взгляд зажег на щеках Кимберли лихорадочный румянец. Он все еще хочет ее. Сильнее, чем когда бы то ни было, потрясенно отметила Кимберли. Стоило Агостино вновь коснуться ее губ, как ее собственная страсть огненной лавой вырвалась наружу. Она нежно гладила волосы Агостино, легко касалась пальцами твердой линии подбородка. Желание дотронуться до него было так велико, что Кимберли невольно зажмурилась.
- Я не причиню тебе боли, обещаю, - простонал Агостино, целуя ее припухшие губы. Она даже не заметила, как платье соскользнуло с плеч. Он взял ее лицо в свои ладони и заглянул в растерянные зеленые глаза. - Стать твоим первым мужчиной… Боже, это такой неожиданный подарок. Бессмысленно рассказывать мне безумные истории, только чтобы сравнять счет. Ты тоже страстно желаешь меня. Думаешь, я этого не вижу? Оно сквозит в каждом твоем взгляде, в каждом прикосновении?
Безумные истории? О завещании крестной? Очевидно, Агостино ей не поверил. Но Кимберли не могла с этим смириться. Она открыла рот, чтобы возразить, но он вновь закрыл его поцелуем, и Кимберли сдалась на милость слепой страсти, с которой была не в силах бороться.
- Почему ты все еще сопротивляешься?
Агостино освободил ее грудь от бюстгальтера и замер на мгновение, любуясь. Длинные пальцы скользнули по белой коже с нежностью, вызвавшей ответный трепет во всем ее теле.
Кажется, она собиралась о чем-то ему рассказать? Но сейчас, глядя в эти завораживающие золотистые глаза, Кимберли с трудом могла вспомнить собственное имя, не то что начать разговор. Агостино ободряюще улыбнулся. Их губы встретились вновь, и Кимберли желала их соединения, как никогда ничего не желала прежде.
Его язык играл с ее телом, а теплая ладонь ласкала стройные бедра, избавляясь от полоски кружева, разделявшей их тела. С губ Кимберли слетел протяжный хриплый стон. Внутри нее словно вспыхнул огромный факел.
В их постели будто притаились сотни потерявшихся солнечных зайчиков. И Агостино отыскивал их, чтобы разжечь в ней отчаянное, страстное желание. Когда уже не осталось сил терпеть эту сладостную муку, он накрыл тело Кимберли своим и вошел в нее.
Кимберли захлебывалась в волнах наслаждения, накатывавших одна за другой. Она словно растворилась в них, снова и снова выкрикивая его имя.
Агостино вдруг остановился, но она, протестуя, вцепилась в него, и он с хриплым стоном продолжал. Кимберли хотела, чтобы это никогда не кончалось. Медленное, захватывающее восхождение к вершинам страсти с каждой секундой поднимало ее на новую высоту, а она ждала еще большего от обладавшего ею мужчины. И когда наконец все ее чувства, собравшись воедино, обрушились неиссякаемым потоком наслаждения, прерывистый хриплый стон сорвался с ее губ. Утихла последняя дрожь удовлетворения, и Кимберли взглянула на Агостино новыми глазами.
- О Боже! - только и смогла сказать она. Он перевел дыхание и довольно улыбнулся.
- Вот такой должна была быть наша первая брачная ночь.
Кимберли все еще пребывала в состоянии неземного блаженства. Как замечательно, думала она, нежась в сильных объятиях Агостино. Необыкновенная близость озарила ее существование, мир предстал перед ней исключительно в розовом свете. Быстро заморгав, она всхлипнула, поток эмоций неудержимо рвался наружу.
- Думаю, сейчас самое время объявить о нашем браке, - лениво протянул Агостино.
Кимберли насторожилась. Что скрывается за этими беззаботными словами? Очевидно, он больше не считает нужным скрывать от окружающих их истинные отношения.
- Тебе так не кажется? - мягко поинтересовался Агостино, с явной неохотой отпустил Кимберли и встал с постели. - Душ и завтрак… Никогда в жизни я не был так голоден!
Только сейчас Кимберли вспомнила, что он говорил о "безумных историях", перед тем как они занялись любовью. Она сразу почувствовала напряжение.
- Агостино?
Он обернулся и широко улыбнулся ей в ответ.
Пальцы Кимберли нервно комкали краешек простыни.
- То, что я говорила… о завещании крестной… правда.