Несколько минут спустя она открыла дверь и сразу попала в его объятия. Он подхватил ее, стал целовать, усадил на диван, а сам устроился рядом.
Я не останусь. Просто хотел тебя увидеть, – шептал Дилан, обнимая Эмму.
– Я рада. Потому что тоже хотела тебя видеть.
Было всегда трудно признаваться в своих чувствах к нему. Она не разыгрывала недотрогу. Скорее бежала в испуге, опасаясь, что этот огромный шар радости лопнет в любой момент.
– Как прошел день?
– Гонялась за козами, детьми, делала все, чтобы родители были счастливы, словом, обычный детский субботний праздник.
– Но ведь ты все это обожаешь.
– Точно. Я и не жалуюсь.
Эмма наслаждалась каждой мелочью планирования праздников, хотя иногда приходилось ломать голову, да и порой очень сильно поджимали сроки. Зато конечный результат, успешный праздник, становился ее наградой. Она не могла представить работу с девяти до пяти, хотя очень любила вести бухгалтерию и заниматься счетами.
Дилан схватил ее руку и положил себе на колено. Для него этот жест был таким же естественным, как дыхание.
– Я рад, что у вас с сестрой совместный бизнес.
– Я тоже. Думаю, наши таланты дополняют друг друга. Она – человек творческий, я – практичный.
– Ты много работаешь. Не пойми неправильно, но выглядишь усталой.
– Тебя не одурачишь.
– Я очень понятливый.
Он снова улыбнулся, и взгляд синих глаз смягчился.
– Повернись.
– Что?
– Повернись ко мне спиной и попытайся расслабиться.
– Сейчас.
Она повернулась, и его рука осторожно откинула ее волосы с плеч. Они упали направо беспорядочной массой.
Дилан положил ладони на ее лопатки и начал массировать, твердо, но не грубо.
Эмма мгновенно расслабилась, и пока он разминал ей спину, закрыла глаза.
– О, как хорошо, – проворковала она.
– В этом и заключался мой план, милая.
Его руки утешали, поднимали настроение, превратившись в бальзам для усталых костей.
– Почему бы нам не перейти в спальню? – прошептал он, щекоча дыханием ее ухо. – Ты сможешь растянуться и расслабиться по-настоящему.
Она повернулась лицом к нему:
– Только массаж. Обещаю. По рукам?
– По рукам.
После чего ее подняли и понесли к спальне. Ее независимость взбунтовалась в тот момент, как на пороге показался Дилан. Но ей нравились его мужские поступки и стремление держать ситуацию под контролем.
Она играла с завитком волос у него на затылке.
– Тебе не обязательно заключать со мной сделки, Дилан.
– Не искушай меня. Я знаю, как ты устала, и давай на этом остановимся.
Она кивнула.
Тонкий луч света со двора проникал в окно спальни. Он поставил ее у кровати и зашел за спину. Стащил с нее блузку, отбросил на тумбочку. Помог снять слаксы. Оставшись в белом бюстгальтере и трусиках, она повернулась лицом к нему.
Дилан втянул в себя воздух и уставился на нее.
– Это не так легко, как я думал, – признался он. – Ложись. Я сейчас вернусь.
Эмма откинула простыни, растянулась на животе и положила голову на подушку. Вернулся Дилан с бутылочкой масла с малиново-ванильной эссенцией.
– Это можно использовать?
Она кивнула и снова закрыла глаза. Услышала, как он хлопает ладонями, согревая масло.
Матрац просел.
– Готова?
– О да.
Он размазал масло по ее коже, осторожно и легко, и стал растирать ей спину. Приятные запахи малины и ванили ударили в нос, и Эмма с наслаждением втянула ноздрями аромат. Большими пальцами Дилан растирал ей поясницу, остальные пальцы лежали на изгибе ягодиц. Она шумно дышала. Это быстро превращалось в нечто большее, чем простой массаж, и почти более интимное, чем секс с Диланом.
Он прошелся по ее спине большими пальцами.
– Как хорошо, – прошептала она.
– Я рад, что тебе нравится.
– А тебе?
– Даже слишком.
Она улыбнулась. Эндорфины весело заплясали по телу.
Он снова налил на руки немного масла и стал растирать ей ноги, начав со щиколоток, скользя ладонями вверх и вниз по кругу, давая новую энергию усталым конечностям. Сначала одна икра, потом другая. Руки легли на бедра. Он замедлил темп и на мгновение остановился.
– Дилан?
– Я в порядке, – измученно пробормотал он.
– Но это не должно напрягать тебя.
– Слишком поздно, дорогая. Расслабься и наслаждайся.
Однако было в его голосе нечто слишком соблазнительное, слишком искреннее, чтобы она могла только брать, ничего не отдавая.
Эмма перевернулась на спину. Один взгляд в его прекрасное лицо, на стиснутые зубы и каменный подбородок, и взгляд скользнул ниже талии. Она не удивилась, заметив, как натянулись впереди его брюки.
– Я пришел не для того, чтобы…
– Знаю, и от этого все только слаще.
Она подняла руки и потянулась к нему:
– Иди ко мне Дилан. Дай мне что-то для тебя сделать.
– В этом нет необходимости, – заверил он, но было слишком поздно. Она обхватила его за шею и потянула на себя. Он был очень осторожен, чтобы не упасть на ее живот.
– Я уже отдохнула. И вообще чувствую себя прекрасно. А ты тоже заслуживаешь массажа.
Эмма стояла над плитой, переворачивая оладьи. Тело приятно гудело после вчерашнего массажа, превратившегося в нечто куда более грандиозное, и сейчас она умирала от голода. Выбралась из постели, оставив Дилана спать, и принялась готовить плотный завтрак. Судя по энергии, потраченной вчера на секс, он в этом крайне нуждался.
Когда его руки обняли ее талию, Эмма от неожиданности едва не выпрыгнула из кожи. Она не услышала, как он подошел!
– Доброе утро, – прошептал он, целуя ее в шею.
– Я думала, ты спишь.
– Соскучился по тебе.
Боже, умеет он находить правильные слова!
– Как славно!
– Это ты славная, если готовишь нам завтрак.
– Нам? – хмыкнула она. – Почему ты вообразил, что это тебе?
Он сжал ее, повернул лицом к себе и выключил конфорку.
– Дилан, что ты…
Но он поцелуями заглушил ее жалобы. Потом улыбнулся растопившей сердце улыбкой и утащил Эмму от плиты. Он уже надел то, в чем был вчера. Как ни странно, одежда выглядела на удивление свежей и неизмятой.
Дилан повел ее в зону гостиной. Сердце билось слишком быстро. Что он затеял?
Он повернулся к ней. Лицо было невероятно серьезным.
– Я тут подумал, Эм. Насчет нас.
Она задохнулась. "Нас"?
– Мы с тобой скоро будем родителями. Полагаю, я старомодный парень, когда речь идет о детях, и вижу для нас яркое будущее. Для всех троих. Мы станем семьей, настоящей семьей, и, думаю, ребенок заслуживает лучшего старта в жизни. Это означает, что мать и отец должны его растить вместе. Ты мне очень небезразлична, Эмма. И знаешь это. Нам хорошо вместе, последняя ночь яркое тому доказательство.
Его улыбка дрогнула, и сердце Эммы забилось еще сильнее. Он попытается заставить ее переехать к нему.
– Я больше не собираюсь просить тебя переехать ко мне.
Эмма недоуменно моргнула. Что-то новенькое.
– Не собираешься?
– Нет. Это не решение.
Он заглянул ей в глаза:
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Эмма громко ахнула. Рот сам собой раскрылся.
– Прошу тебя быть моей женой, Эмма. Я много думал и вижу, что для нас троих это самое лучшее решение.
Она отняла руку и принялась переминаться с ноги на ногу.
Внутри все бушевало: безумная смесь эмоций и мыслей.
– Это так неожиданно.
– В самом деле, Эм. Так ли уж странно, что люди, зачавшие ребенка, могут пожениться?
В его устах все просто. Он неравнодушен к ней. И Богу известно, она неравнодушна к нему еще больше. Разве не могут они заставить свои отношения работать, хотя он не сказал слов, которые хочет слышать каждая женщина, когда ей делают предложение? Не клялся в вечной любви, не уверял, что не сможет жить без нее и что его жизнь будет пуста, если она не согласится. Тем не менее Дилан говорил честно, привел вполне резонные причины того, почему это вполне осуществимый план.
Но у нее вдруг возникли сомнения. Дилан Макей – завидный жених, знаменитость, кинозвезда, человек, жизнь которого полна соблазнов. Может она поверить, что он не разобьет ее сердце и душу? Может выйти за человека, который не любит ее?
– Эм, тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас. У тебя есть время, – сказал он с нежностью и пониманием. – Обдумай все хорошенько. Я никуда не уйду. Буду здесь.
Очень хотелось сказать "да". Но Эмма не могла принимать поспешных решений. Ей дали луну, но такая ли уж алчность с ее стороны – хотеть и солнце со звездами?
– Дилан, я не могу дать тебе ответ прямо сейчас. Все происходит так быстро!
– Знаю. И не желаю добавлять тебе напряжения. Поверь, я хочу для тебя только лучшего. Но ты должна знать о моих чувствах. Думаю, это верный шаг, хотя я на тебя не давлю. Подожду, когда ты примешь решение.
– Спасибо, я очень это ценю. Ну и что нам теперь делать?
– Ты закончишь готовить мне завтрак. Я проголодался. Да и оладьи выглядят очень аппетитно. А завтра вечером приглашаю к себе на ужин!
Эмма кивнула. Так они снова встречаются с перспективой брака.
Будь что будет. Он сделал предложение. И теперь они вернулись к статус-кво. Мяч, как говорится, на ее стороне. Но как она сможет принять решение? Семейная жизнь ее приемных родителей напоминала крушение поезда. Они постоянно скандалили и дрались, и Эмма часто чувствовала, что виновата во всем. Пряталась под одеялом в дальнем уголке комнаты и затыкала уши, чтобы не слышать ругани, которой они поливали друг друга. Она никогда не хотела, чтобы ее ребенок терпел эту боль и моральную пытку. Неужели и они дойдут до того, что возненавидят друг друга и будут все время ругаться, как ее родители?
Но не менее важно и то, сможет ли она отказать Дилану, сказать "нет" на его предложение? Или, что еще более пугающе, сможет ли позволить себе сказать ему "да", зная, что он ее не любит?
– Звучит идеально, – пробормотала она с искусственной улыбкой.
Потому что лгала Дилану и себе.
В понедельник утром Эмма вошла в офис, поздоровалась с Брук, плюхнулась в кресло за письменным столом и принялась за работу. Она начинала планировать бар-мицва и должна была сделать множество звонков.
Эмма упорно работала, стараясь думать только о деле.
Позже она встретилась с поставщиками, флористом и фотографом, а потом с сознанием исполненного долга вернулась к себе. Однако, несмотря ни на что, весь день была рассеянной, с трудом заставляла себя заниматься делами. Кроме того, сделала несколько ошибок, сообщив поставщику не те даты. Потом пришлось пересчитать расходы, позвонить клиенту с плохими новостями и сказать, что ошиблась. Подобные оплошности никогда не сходят с рук, и ей пришлось предоставить десятипроцентную скидку, чтобы загладить свою вину.
Брук целый день бросала на нее взгляды украдкой, и сколько бы Эмма ни старалась вести себя как обычно, понимала, что не обманула подругу. В довершение ко всему, пока Эммы не было, ей доставили хрустальную вазу с роскошным букетом розовых лилий сорта "старгейзер". Теперь цветы стояли в углу стола и наполняли воздух чудесным благоуханием.
Приложенная записка гласила:
"Просто потому что. Дилан".
Во второй половине дня Брук присела на край стола:
– Привет, Эм.
Губы Эммы дернулись. Она знала, что ее ждет, но отказывалась поднять глаза от монитора.
– И тебе привет.
– Что случилось? Ты целый день какая-то рассеянная.
– Я могу иногда ошибаться, а, Брук?
– Это я все время делаю ошибки, но не вы, маленькая мисс Организованность. Ты не совершаешь ошибок.
– Тогда назови меня идеалом.
– Эмма! – упрекнула Брук тоном заботливой матери.
– Что стряслось? Только не уверяй, что все в порядке? Вы с Диланом поссорились или что?
Эмма наконец решилась взглянуть во встревоженные глаза подруги:
– Нет. Мы не ссорились. Он сделал предложение.
– Правда?! – просияла Брук.
Эмма провела руками по щекам, натянув кожу:
– Правда.
– Так тебя беспокоит его предложение?
– Это не было предложением. Скорее что-то вроде сделки. Ради ребенка. Не то чтобы я не хотела для него лучшего. Но не знаю. В общем, я сбита с толку.
– Он сказал, что хочет жениться на тебе?
– Да, конечно.
– И сказал, что хочет, чтобы ты и ребенок стали его семьей?
– Да. Именно этого он хочет.
– Ты очень ему нравишься, Эмма. И всегда нравилась.
– Знаю.
– А что испытываешь к нему ты? Только честно.
Эмма дернула себя за длинную косу и накрутила на руку. Скривила губы и несколько раз моргнула. Трудно признаваться. Даже подруге.
– Я влюбилась в него, – выдавила она наконец.
Брук вовсе не взволновала ее исповедь, и Эмма была за это благодарна. Подруга взяла ее руку и улыбнулась:
– Вижу, в чем проблема. Боишься, что он может не ответить на твои чувства.
– Никогда не сможет.
– Все, что я могу сказать, Дилан способен на большую любовь. Он принял меня с того дня, как я появилась в доме Макеев. Тогда я была маленькой напуганной девочкой без семьи. Он был старше меня, мальчик, у которого все было: прекрасные родители, друзья и хороший дом. Я боялась, что он возненавидит меня за то, что вторглась в его семью, но он сделал ровным счетом наоборот. Дал мне почувствовать, что я своя, а когда впервые назвал младшей сестренкой, я заплакала огромными слезами. Он крепко обнял меня и выпалил какую-то шуточку, чтобы развеселить. С той минуты мы подружились.
Я не могу тебе советовать, что делать. Ты моя подруга и заслуживаешь любви, но знаю, что мой брат никогда не ранит тебя намеренно. Будет любить всем сердцем ребенка, которого ты носишь. И я знаю, что ты тоже будешь его любить. Это станет у вас общим, и такая связь обеспечит будущее. Сама решишь, достаточно ли тебе этого.
Брук последний раз сжала ее руку и встала:
– Ты в порядке?
Эмма кивнула:
– Мне уже гораздо лучше. Спасибо, Брук. Ты мне помогла.
Ей действительно стало намного легче, словно с плеч упала тяжесть. Разумные, хотя и немного неверные рассуждения Брук вполне имели для нее смысл. У нее на ладони луна, и может быть, всего лишь может быть, звезды появятся позже.
Пробежки во второй половине дня неизменно проясняли мозги Дилана. Сегодняшний бег вдоль берега не стал исключением.
Он не пробегал десяти миль, как до несчастного случая, но сегодня без особых проблем одолел пять.
Поднимаясь по ступенькам, ведущим к дому, он кивнул Дэну, одному из телохранителей, который бежал по берегу позади него и неустанно наблюдал за подопечным. Это было еще одной причиной, по которой он не совершал дальних пробежек. Дэн не справлялся. И немногие справлялись. Дилан месяцами проводил тренировки на выносливость, готовясь к фильму про американский морской спецназ. Его телохранитель был в форме, но не тренировался так упорно, как он.
Он вошел в дом и остановился в кухне. Выхватил из холодильника бутылку с водой и тремя большими глотками осушил. Подходя к лестнице, поднял футболки и промокнул пот, сбегающий по груди. Скоро приедет Эмма. Сегодня он дал Мэйзи выходной, чтобы побыть с Эммой наедине. Вчера он прыгнул в воду очертя голову, когда предложил ей выйти за него, и надеялся, что произвел впечатление. У него есть кольцо для нее, он носит его несколько дней. Но кольцу придется подождать, пока она примет предложение.
Когда в дверь позвонили, Дилан удивленно моргнул и пошел открывать. Он дал Эмме пульт от гаража и удивился, почему она им не воспользовалась. Он глянул в глазок и тяжело вздохнул при виде Каллисты. Придется сменить код на воротах.
– Привет, Каллиста, что ты здесь делаешь? – Он открыл дверь, всеми силами стараясь быть вежливым.
– Пришла посмотреть на тебя. – Она глянула на его голую грудь и шорты для бега, улыбнулась и протиснулась мимо.
– Я когда-нибудь говорила, как люблю этот вертикальный сад? Настоящий шедевр. – Она осматривала стену с суккулентами, спускавшимися с высокого потолка его фойе.
Дилан поморщился, прежде чем повернуться к ней.
Каллиста терпеливо ждала, пока он закроет дверь.
– По-моему, не говорила.
– Ну так вот, говорю сейчас. Мне очень нравится.
Он кивнул, но не сдвинулся с места.
– Не собираешься меня пригласить?
Правда, сама уже вошла, но это не важно. Придется общаться с ней. Объяснить, что его больше не интересуют их отношения, выразить надежду, что они останутся друзьями. Должно быть, она уже поняла намек, поскольку он не звонил со дня поминальной службы по Рою. Но от Каллисты просто так не отделаешься!
– Заходи, пожалуйста.
Он жестом велел ей следовать вперед.
Она прошествовала в гостиную и прислонилась к дверям, ведущим на веранду.
– Прекрасное время дня, Дилан. Обожаю морской воздух. Мне недоставало этого дома.
Ему нечего было на это сказать.
– Ты, похоже, бегал.
– Да, снова начал. Хорошо проясняет голову.
– Так тебе лучше?
– Я в порядке.
– Приятно слышать. Выглядишь потрясающе.
Она прекрасна. Золотистые волосы подстрижены асимметрично, голубые глаза блестят, тело стройное, как у супермодели. Одета безупречно, по последней моде. Платье оттеняет яркую внешность. Но, к несчастью, внешние качества не восполняли внутреннего отсутствия человечности. Каллиста неплохой, но крайне эгоистичный человек. И виновата в этом не только она. Всю жизнь ее портили и баловали родители. Дилан не сразу узнал ее настолько хорошо, чтобы сравнить и увидеть, какую женщину он хочет видеть в своей жизни.
– Что с тобой Дилан? Ты здоров? Папа рассказал о возможной угрозе твоей жизни, я так тревожусь за тебя.
– Со мной все прекрасно. И они не уверены, что покушались именно на меня. Но для того, чтобы успокоить тебя, я нанял дополнительную охрану и постоянно нахожусь с телохранителями. Уверен, твой отец просил тебя держать все это в секрете. Идет расследование.
– Да, конечно. Но на студии каждый день толпятся люди. Как полиция может найти виновного?
– Не знаю, Каллиста.
По крайней мере, съемки закончатся через несколько недель, и ему больше не нужно будет приезжать на студию.
– Остается надеяться, что полиция найдет улики.
– Господи, я тоже надеюсь.
Дилан немного смягчился. Каллиста казалась искренне обеспокоенной за него. Да, у них были отношения, и они имеют право заботиться друг о друге.
– Я очень благодарен и ценю твою дружбу.
Она подошла к нему, прижала ладонь к его щеке и обратила на него взгляд огромных глаз:
– Мы больше чем друзья, Дилан. Я надеялась, что ты это помнишь.
Она коснулась губами его губ и тихо заговорила почти ему в рот: